Красавец и Чудовище

— Чуя, как дела в школе? — спросила женщина, откидывая рыжую косу за спину, и вытирая ротик Акутагаве. Накахара пошёл в неё внешностью. Они были очень похожи, как две капли воды. — Всё хорошо, — подросток смотрел в свою тарелку, размазывая пюре по плоскости. — Ты не заболел часом? — Коё потрогала его лоб, — Температуры вроде нет, но ты очень бледный. — Всё в порядке, мама. — В порядке? Ну да, как же. Мам, просто у меня в комнате спит вампир, который объелся моей крови, да ещё и… Ну это уже лишнее. Акутагава посмотрел на брата с улыбкой. Но он его не сдаст, в этом парень был уверен. — Ладно. Одасаку придёт где-то через час, подогреешь ему ужин? — женщина начала убирать пустые тарелки в мойку. — Да, конечно. Мам, — Чуя посмотрел на неё немного мутными глазами. — Я бы хотел кое-что спросить. — парень подозвал к себе Рюноске и отослал его в комнату, чтобы не подслушивал взрослые разговоры. — Что случилось, сынок? — Коё отложила дела и решила внимательно выслушать сына. Всё-таки, если у вас есть ребёнок-подросток, надо серьёзно относиться к его просьбам поговорить, ведь подростки очень скрытные. — Ты собираешься разводиться с Одой? — спросил напрямую давно мучавший его вопрос рыжик, накручивая прядку на палец.       Женщина сконфузилась. Она не думала, что Накахара будет задавать вопросы о таком. — С чего такие вопросы, дорогой? — она подошла к нему и положила руки на плечи. — Просто… Я же знаю, что ты встречаешься, — изменяешь, точнее, — С Эйсом. Нехорошо обманывать Сакуноске. — ага, а сам парень, что делает? — Я понимаю тебя, — она присела перед сыном, заглядывая ему в лицо, — Прости, что так вышло. — Нет, я всё осознаю, — он облизал распухшие губы, прокусанные насквозь в нескольких местах. Хорошо, что его мама не обращает на эту деталь внимания. — Просто, не ври ему, он очень классный. Хорошо? — Да. Я прислушаюсь к твоей просьбе. А сейчас мне надо идти. — она улыбнулась ему и погладила по голове. — Не скучайте тут с Рю! — она никогда не прибавляла: «Позаботься о брате» или «не обижай его», потому что, Чуя обожал братика и говорить ему это было бы также глупо, как куску льда: «Охлади мне руки».       Когда мама ушла, Накахара сполз по стенке на пол и закинул голову к потолку. Его лихорадило, а голова кружилась. Осаму не убил его –вовремя, остановился, но крови подросток всё равно потерял много. Ему стало очень грустно, и он сам не смог бы назвать объективной причины почему. Хотя они были.       Мама разведётся с Одой, которого Чуя очень полюбил, и даже был готов называть его «папой». Противный Эйс наоборот всё время трепал ему нервы и называл бездарностью, когда Коё отворачивалась. Сейчас подросток ещё вспомнил о своём родном отце, который погиб, когда ему было 6 лет. Он плохо его помнил, но всё равно осознавал свою потерю, глядя на семейные фотоснимки. Ему стало больно. Он ещё и не мог определиться со своими чувствами к Осаму, который свалился ему на голову почти с неба.       Ему на волосы легла чья-то ладонь. Накахара испугался, что это мама вернулась или брат вышел из комнаты. Они не должны видеть его в таком состоянии. Он распахнул глаза. Рядом с ним сидел Дазай, задумчиво приглаживающий несколько непослушных петухов на макушке парня. — Почему ты снова плачешь? — вампир провёл пальцем по его щеке, стирая слезинку. — Ты не поймёшь… — нет, не так. Дазай поймёт. Может быть он единственный и поймёт. Накахара посмотрел на него. Радужки вампира стали светло-красными. Теперь он в порядке. А вот Чуя — нет. — Это сложно объяснить, — так будет правильнее. — Я всё слышал. — Осаму помолчал, — Кто такой Ода? — Это муж моей мамы. — Расскажи мне всё с начала, — попросил шатен, садясь рядом с Чуей, плечом к плечу. — Тебе станет легче, — уверенно добавил тот.       Подросток вдохнул поглубже и начал рассказывать. — Моего папу звали Катай Таяма*. Они с мамой познакомились в институте, где учились. После выпуска они поженились. Потом родился я, а когда мне было шесть, папа… — рыжик всхлипнул невольно. Осаму не смотрел на него, но крепко держал за руку. Так было легче. — Папа пропал. Мама говорит, что он погиб в аварии. Я верю, потому что он бы не бросил нас, не ушёл бы. Я уверен! — Но это неправда. — Что? — подросток повернулся к Осаму. — О чём это ты? — Он погиб не в автокатастрофе, — эти слова давались ему с трудом. — Его убили. — Кто? — одними губами спросил Чуя, уже зная ответ. — Вампиры.       Накахара отшатнулся, выдёргивая ладонь из чужой. Он не хотел этого слышать, не хотел этого знать. Он почувствовал, как за горло душит разочарование и новые слёзы, только теперь отчаяния. — Откуда ты это знаешь?! — вампир смотрел на него печальным, спокойным взглядом. — Ты.! Ты был среди них?! Да?! — подросток с трудом встал на ноги и отступил к столу. Значит всё-таки они монстры без души! Они… Дазай тоже встал и засунул руки в карманы джинс. — Нет. Но ты не… — Не верю!!! Ты… Правда чудовище! — Не веришь. — Откуда ты тогда знаешь?! Откуда?! — Чуя сейчас не поверил бы никому и ни за что. Шутка ли? Узнать, что твоего отца на самом деле убили вампиры. Значит взрослые не лгут, вампиры — чудовища!       Осаму посмотрел на него, так что Накахара похолодел. Взгляд как у куклы из страшилок. — Катая убили вампиры, которые убили и моих родителей. Я просто нашёл его паспорт потом на улице.       Повисло молчание. Накахара боролся сам с собой. Сердце — тут же поверило, и уже рыдало от тоски, ведь родителей Дазая тоже убили, но разум сопротивлялся.       Шатен повернулся, чтобы уйти. Он знал, что Чуя возненавидит после того, что он скажет, но он не хотел умалчивать о такой важной вещи. Не хотел обманывать этого мальчика, который так ему нравился.       Но, когда он уже попрощался с любовью и прощением Чуи, его крепко обняли, а подросток уткнулся носом ему в плечо. Вампир замер, прикидывая не галлюцинации ли у него. — Прости. Я снова назвал тебя чудовищем, — Чуя прижался к нему ещё сильнее. — Я такой плохой на самом деле. Всё время кричу на тебя. Я ужасен.       Дазай развернулся к рыжику и обнял того в ответ. — Я верю тебе, — Чуя поднял голову. — Я не знаю почему, но тебе верю. — Тогда поцелуй меня.       Подросток покраснел, как маков цвет, но поколебавшись обнял шатена за шею и прошептал: — Только не кусайся.       Когда их губы сомкнулись в поцелуе раздался низкий мужской голос: — Кхм… Я, конечно, всё понимаю, но этого не понимаю, — на пороге кухни стоял скрестив руки и прислонившись к косяку Ода Сакуноске.