Мы с тобой вместе сплели эту паутину лжи.
— Ты ошибаешься, Реддл, — гордо вскинув подбородок, заявила Фортис. Это была их вторая встреча. Первая ушла на непрекращающиеся пререкания и споры, и лишь в кратких перерывах на разбор книги, что передал ей Реддл. Гермиона не считала ее содержание особо сложным для понимания, но для успешной совместной работы, что казалась невозможной, они должными были действовать слажено, и обсуждать все, что хоть как-то касалось дела. Согласно книге, если вмешательство в память было сделано извне, например, совершенно другим волшебником или проклятьем, то существует два возможных варианта ее возвращения: первый заключался в том, что волшебник, владеющий даром легилименции, «войдет» в сознании потерявшего память, найдет блок, оставленный вмешательством, и с помощью заклинания из книги со всей возможной аккуратностью, чтобы не повредить остатки воспоминаний, удалить его. К счастью Реддл владел указанным даром, чем безусловно гордился, и поиск легилимента не был необходим. Загвоздка заключалась в другом, для того чтобы полностью убрать блок — необходимо абсолютное доверие со стороны человека, в чью голову вторгались. Иначе процедура могла быть, мягко говоря, неприятной, а если быть откровенным жутко болезненной. А доверие Гермионы к «идеальному» слизеринцу заканчивалось там же, где и начиналось. Поэтому этот пункт становился самым проблемным. Фортис поняла это еще после первого прочтения, но вот про какие тренировки говорил Реддл, девушка догадалась не сразу. В книге не упоминалась ни про одно упражнение, которое стоит провести до самой процедуры. Но признаться в оплошности самостоятельно когтевранка так и не решилась: — Я надеюсь, ты хоть немного потренировалась? — вопросительно выгнув бровь, спросил слизеринец, даже не оторвавшись от книги. Фортис закатила глаза, мысленно чертыхнувшись. Девушка не собиралась признаваться в том, что так и не поняла, о чем говорил слизеринец. Поэтому лишь скрестила руки на груди, фыркнув. — Само собой. Брюнет кинул на нее подозрительный взгляд, но буквально через пару секунд вернулся к изучению своей части работы. Ему предстоит не просто проникнуть в сознание, а найти блок, что было самой простой частью, отыскать в нем хотя бы мельчайшую брешь, что было уже сложнее, и ювелирно избавиться от преграды, желательно при этом не убив когтевранку. — И как успехи? — усмехнувшись, уточнил Реддл. — Просто волшебно, — поправив выбившуюся из пучка прядь, ответила девушка. Гермиона уставилась в свой конспект, который сделала во время изучения фолианта. Брюнетка выписала самую главную информацию, сгруппировав важные факты так, как ей было удобно. Теперь все, что ей было необходимо, было в одном месте без лишней воды. Мысленно когтевранка проклинала себя за ребячество, стоило сразу рассказать, что она не выполняла никакие упражнения, или что там имел ввиду Реддл. Но ущемленное эго не позволяло сознаться в ее личном проигрыше. Фортис не была готова признаться в этом даже самой себе. — О, это просто прекрасно, — усмешка слизеринца становилась все шире, — Какое упражнение тебе далось проще всего? Думаю, с него мы тогда и начнем. — Я… Наверное… Щеки девушки вспыхнули, она нервно поерзала на стуле. Вот и настал момент истины. Гермиона подняла рассеянный взгляд на брюнета. От увиденного, она порозовела еще сильнее. Но на этот раз не от стыда, а от злости. Темные глаза весело поблескивали, юноша еле сдерживал смех. Но, заметив осознающий происходящее взгляд когтевранки, не сдержался и расхохотался вслух. Смех у слизеринца был низким, бархатистым. И, возможно, если бы не злость, настигнувшая девушку, она бы заметила его красоту. — Ты знал! — воскликнула Фортис, — С самого начала знал! — Конечно, знал, — уняв смех, сказал Реддл, — Пятилетний ребенок врет лучше. — И решил поиздеваться? Слизеринец невозмутимо пожал плечами. — Ты невыносим! Фортис мотнула головой, отбрасывая воспоминания прошлой встречи. На этот раз их пристанищем стала Выручай-комната. Они оба посчитали, что проводить этот сомнительный ритуал в стенах библиотеки было, как минимум странно, а как максимум небезопасно. Так как трижды проходить мимо стены пришлось Гермионе, Комната приняла вид совсем небольшой гостиной с теплым, желтым светом от настольных ламп и горящего камина. У огня стоял небольшой мягкий диван, пара кресел в приятной темно-бордовой обивке и чайный столик из красного дерева. Пол был устлан узорчатым ковром теплого коричневого цвета, одна из стен была почти полностью загорожена двумя широкими книжными шкафами, между которыми расположилась картина в широкой деревянной раме, парусник на фоне закатного солнца на ней все не переставал качаться на темных волнах. Стену, что была напротив входа, полностью занимали три огромных окна с широким общим подоконником, на котором без усилий могли разместиться два взрослых человека. Вид из окон был прямо на черное озеро и уходящий в даль Запретный Лес. Оказавшись в комнате, Реддл сразу скривился, едко бросив, что чувствует себя, словно в гриффиндорской гостиной. Но Фортис была уверена, что пусть теплая, уютная комната и не пришлась ему по вкусу, но она была идеальным вариантом. — И почему же? — спросил слизеринец. — Твои «упражнения» заключались лишь в тренировке открытия сознания, — уверенно начала тараторить когтевранка, — Но в книге прямо написано, что этого недостаточно. Да, и легилименция особо этого не требует, тебе ли не знать. Девушка бросила укоризненный взгляд на брюнета, напоминая о стычке в коридоре. Но Реддл и бровью не повел, продолжая прожигать девушку недовольным взглядом. Слизеринец не особо привык, что кто-то ставит его знания или решения под сомнение, тем более начиная спорить. Ощущения были странными, но азарт, который он испытывал в спорах с наглой девчонкой, окупал их. — Из чего можно сделать вывод, что твои тренировки были бессмысленны, и нам стоит как-то решить проблему с доверием, потому что умереть от боли или провести остаток жизни в Мунго, я не хочу, — Гермиона вдохнула, — А если учесть, что ты последний человек, которому я стану доверять, то это большая проблема. Но… можно попытаться обмануть магию. Обмануть магию? Реддл удивленно вскинул брови. Все знают, что это невозможно. Можно лишь попытаться найти лазейку, маленькую недоговорочку, которая поможет обойти тот, или иной аспект ритуала. Главное потом самому не застрять в этой же «лазейке». Ведь магия бывает очень коварна. — Удиви меня, пташка. Когтевранка кинула на парня недовольный взгляд. — Я не собираюсь, устраивать для тебя преставление, Реддл, — бросила девушка, и сразу же вернулась к теме, не дожидаясь ответной колкости, — Как я уже говорила, в книге написано, что процедуру должен проводить тот, кому я доверяю. Но что если мы сделаем так, что я буду думать, что так и есть. — Ты предлагаешь затуманить твой рассудок? — Именно! — воскликнула брюнетка. Удивленный таким предложением слизеринец наблюдал за нервно роющейся в своей сумке Фортис. Под радостное «Вот она!» девушка вытащила небольшую книжицу, больше напоминающую дневник или тетрадь. Даже издалека было видно, что корешок у нее совсем хлипкий, а название и вовсе практически стерлось. Открыв книгу на нужной странице, девушка протянула ее брюнету, указав на нужное заклинание. — Это заклинание больше не используется, но раньше его применяли в больницах, — начала рассказывать когтевранка, — Его накладывали на буйных пациентов, чтобы те видели вокруг только то, что дарует им спокойствие. Вместо целителей они видели близких, что позволяло тем спокойно выполнить все манипуляции, а… — А еще его использовали на допросах, чтобы преступник выложил все, что знает, — прервал лекцию Реддл, — Или во время пыток. Человек видит перед собой только близких ему людей, а те начинают его истязать и мучить. Насколько мне известно, это многих заставило сломиться. — Это бесчеловечно… — Это война, пташка. На секунду их взгляды встретились. В ее глазах танцевал огонь, а в его застыл лед. Они считали друг друга настолько разными, что были не в силах заметить, насколько на самом деле были похожи. — Но все это не имеет значения, — первым прервав зрительный контакт, сказал Реддл, — Главное, что это может сработать. Только вот, есть ли у тебя сейчас хотя бы один близкий человек? Первой мыслью Гермионы было возмутиться, но буквально секунду спустя до нее дошел истинный смысл слов слизеринца. С того дня, как она очнулась, прошло немало времени, девушка встретила много новых людей. Кто-то из них стал ей другом, кто-то нет. Кто-то был ей симпатичен, кого-то она не переносила. Но был ли среди них хоть кто-то, кто был ей по-настоящему дорог, и кому она смогла бы доверить свою жизнь? — В любом случае, у нас нет другого плана. Фортис встретилась с удовлетворенным взглядом слизеринца. — Тогда начнем. Девушка кивнула. Она села на мягкий диван, стараясь расслабиться и освободить сознание. Реддл встает перед ней и резко взмахивает палочкой, четко и уверенно произнося слова заклинания. В эту же секунду мир расплывается, когтевранка чувствует как чьи-то руки опускают ее на подушку. Девушка улавливает запах свежеприготовленной шарлотки, слышит далекие ноты фортепиано. Тело расслабляется, становится так спокойно и умиротворенно. Человек перед ней начинает принимать очертания. На нем старая серая футболка, поверх которой такая же давно изношенная ветровка. Черные волосы растрепаны, а сквозь круглые очки светятся своей теплотой зеленые глаза. Губы девушки расплываются в ласковой улыбке. Руки как-то сами собой тянутся к его лицу, нежно касаясь. Юноша вздрагивает, но Гермиона, кажется, даже не замечает этого, вглядываясь в зеленые глаза. Она не помнит его, но чувствует, что готова отдать за него жизнь, и знает, что он тоже. Фортис не обращает внимание ни на направленную на нее палочку, ни на вторжение в разум, словно находясь в трансе. Но чувство невероятной боли в одну секунду накрывает ее с головой. Девушка хватается за голову, душераздирающий крик вырывается из ее груди. Она кричит, зарываясь руками в волосы, словно стараясь забраться внутрь себя, избавиться оттого, что причиняет эту невыносимую боль. Слезы ручьями льются из карих глаз, а губы шепчут одно и тоже: «Хватит… пожалуйста, хватит… прошу». Кажется, что от непрекращающегося крика легкие вот вот разорвутся, но боль не прекращается, лишь нарастая с каждой секундой, будто хочет сжечь девушку изнутри. Она распространяется по всему телу, задевая каждый мускул, каждый нерв. Заставляя все тело пылать от боли. И в одну секунду ее источник исчезает, как будто никогда и не существовал. Зеленоглазого парнишку, словно что-то отталкивает, и он отлетает из поля ее зрения. И вместе с ним боль медленно начинает уходить. Вздох облегчения срывается с соленых губ, последние слезинки скатываются с мокрых щек. Тело совсем обмякает, а сознание начинает медленно ускользать, погружая девушку в утешающую темноту.***
Том аккуратно опускает девушку. Туманный взгляд когтевранки бессмысленно блуждает по комнате. Он невольно задерживает взгляд на ее лице. Реддл мог признать, что, когда пташка не язвит и не тыкает в него моральным кодексом, она вполне себе симпатична. У нее не идеальная аристократическая кожа, как у большинства слизеринок. И волосы она никогда не собирает в безупречную сложную прическу, предпочитая оставлять их распущенными, образуя вокруг себя львиную гриву. Но ее шоколадные глаза всегда искрились неподдельным интересом, а действия и мимику не сковывали многолетние упреки и правила. Она всегда выглядит такой настоящей, такой… живой. И когда ее теплые пальцы коснулись его лица, слизеринец вздрогнул. Ее руки были теплыми, но немного шершавыми, как у большинства дуэлянтов. И она улыбалась так нежно, проводя подушечками пальцев по его скуле, словно не ему. Реддла будто облили холодной водой. Конечно же, она улыбалась не ему, и была ласкова не с ним. Она видела кого-то другого. И этого человека она любила, дорожила им, а вот Тома она ненавидела. Брюнет отстранился, ему большего и не нужно. Он здесь, чтобы узнать ответы на свои вопросы. Девчонка лишь ключ к ним. Слизеринец направил палочку на когтевранку и, поймав ее взгляд, уверенно произнес: — Легилименс! Все произошло так же, как и в прошлый раз. Непроглядная пустота. Том нервно передернул плечами и двинулся вперед. Его первой задачей было найти барьер. У каждого он был чем-то своим. В чьей-то голове буквально возведена стена, кто-то устраивает в своей голове лабиринт из воспоминаний. В любом случае, узнать блок не так сложно. Время в чужом сознании идет не так, как в реальности, поэтому слизеринец даже предположить не мог, сколько бродил в пустоте. Пока под его ногами не стала появляться каменная дорога, а вокруг воздвигаться стены безумно знакомых коридоров. Хогвартс. Он шел по коридорам школы. Барьером Фортис оказался Хогвартс. Он знал этот коридор. Реддл ни раз ходил по нему вовремя ночного дежурства в поисках нарушителей. Поэтому ничуть не удивился, когда в самом конце его встретил портрет Полной Дамы. Единственное, что понять Том был не в силах. Почему барьером была именно гостиная гриффиндора? — Скажи пароль, — монотонно, растягивая гласные, сказал портрет. У парня стало на один вопрос больше, чем было до. Но времени искать ответы только на него, не было. Слизеринец начал внимательно осматривать картину, раму, стену рядом. Он внимательно изучал каждый сантиметр, но не видел ничего. Ни одной прорехи. Ни царапины, ни отлетевшей краски, ни выпирающего камня. Ни-че-го. Он бы даже сказал, что портрет в жизни выглядит хуже. " — Ну, конечно! — мелькнула мысль у него в голове, — Прореха необязательно, что-то сломанное. Это может быть, что-то чего нет в реальной жизни.» Как он сразу не догадался, что нужно искать брешь не в прямом смысле. Слизеринец вновь прошелся внимательным взглядом по портрету. Такое же мерзкое розовое платье, жемчужные бусы. Неизменная каменная ваза на заднем фоне и мрачное небо. Юноша уже хотел отойти в сторону стен, как что-то в глаза Полной Дамы привлекло его внимание. Приглядевшись повнимательнее, он усмехнулся. В темных глаза вырисовывались едва заметные очертания руны Перт. » — Как символично*, — усмехнувшись, подумал слизеринец, — И правда ведь, глаза зеркало души.» Том вскинул палочку, направив ее прямо в глаза Полной Дамы. Быстро и четко он повторил описанное в фолианте движение, и в эту же секунду с губ сорвались слова заклинания: — Destruam et evanescunt! Стоило заклинанию бледно-желтым лучом попасть в цель, как раздался оглушающий девичий крик. Сознание, словно сотряслось. Том едва устоял на ногах, удерживая заклинание. Не составило труда понять, что их план с треском провалился и обхитрить заклинание не вышло. Но останавливаться Реддл не собирался. Ему нужны были ответы. Слизеринец был уверен, что прошлое девушки скрывает гораздо больше, чем они оба могла себе представить. Бледно-желтый свет заклинания накапливался в одном месте, нарастая с каждой секундой и ослепляя все, чего касался. Глаза слизеринца начинали слезиться, а мощь от энергии заклинания, словно порывом ветра сдувало с пути. Но брюнет настойчиво стоял на месте, лишь изредка позволяя сдвинуть себя на полшага. Ни крики девушки, ни мощь заклятья не могли заставить его прекратить. Лишь когда свет окружал все вокруг, а от энергии воздух вокруг начинал трещать, и в ушах начинало звенеть, Том не смог сдержать сопротивление сознания. Его словно куклу выкинуло наружу. Приземление было, мягко говоря, не из приятных. Слизеринца откинуло прямо на камин, и, кажется, он сам не заметил, как отключился от столкновения с каменной поверхностью очага. Очнувшись, Реддл тяжело покачал головой, в ушах все еще звенело. Перед глазами все плыло, а во рту чувствовался неприятный металлический привкус. Подрагивающей рукой Том коснулся затылка, почувствовав неприятную влагу, он скривился. Медленно капля крови заскользила по бледной шее, прячась за воротник идеально-белой рубашки. Стараясь не терять равновесие, слизеринец поднялся. Палочка валялась в паре метров от него. Не без усилий, но Том добрался до нее, и стоило заветному деревцу оказаться в руках брюнета, как сознание, пусть и немного, но прояснилось. Юноша пробормотал парочку целебных заклинаний, и последствия неудачного эксперимента и вовсе полностью исчезли. Единственным напоминанием о провале осталась лишь запачканная рубашка. Том разочарованно выдохнул. Что ж было глупо рассчитывать, что идея когтевранки сработает. Эта мысль позволила слизеринцу осознать, что от девчонки так ничего и не слышно. Брюнет обернулся. Фортис лежала на диване без сознания, или, по крайней мере, он надеялся, что это было так. Бледная девичья рука свисала, почти что, касаясь пола. Задравшаяся мантия оголила несколько узких шрамов на ее руке. Белые полоски были раскиданы хаотично, отличаясь друг от друга, как размером, так и формой. Что могло говорить лишь о том, что они были нанесены разными проклятьями и, вероятно, в разное время. Реддл, не торопясь, побрел в сторону дивана. Присмотревшись, слизеринец отметил, что девичья грудь медленно и тяжело, но вздымается. Сложно было не признать, что это не могло не радовать. Было бы нелегко подстроить это все под несчастный случай. Опустившись рядом с когтевранкой, Том вскинул палочку и быстро произнес заклинание.***
Голова выла, во рту пересохло, все тело ныло от тупой боли. Гермиона могла предположить, что нечто похожее человек будет ощущать, если по нему пробежится стадо кентавров. Даже для того, чтобы просто открыть глаза, пришлось приложить немало усилий, Фортис даже боялась представить, что будет, когда ей придется подняться. Сначала все выглядело слишком расплывчато, лишь яркими пятнами. Но со временем очертания становились все более четкими, и девушка смогла к счастью отметить, что все еще находится в Выручай-комнате, а не в палате в больнице Св. Мунго. Но с учетом того, что она слабо помнит даже происходящее во время самого процесса, можно было смело сказать, что их идея провалилась. Слегка повернув голову, когтевранка заметила темную макушку Реддла. Слизеринец сидел на полу у дивана, явно ожидая, когда она очнется. Что ж выбора у нее не было, вряд ли «Его Змеиное Высочество» соизволит помочь ей подняться, или не дай Мерлин донесет ее до гостиной когтеврана. В попытке принять хотя бы сидячее положение, девушка с воплем повалилась обратно. Казалось, что каждый мускул, нерв, сустав, каждая чертова частичка ее тела была против, отзываясь болью на любое движение. — Не поднимайся, — без толики беспокойства больше приказал, чем предложил слизеринец. — Тебя не спросила, — буркнула в ответ брюнетка. Вторая попытка также не увенчалась успехом. Как и третья, четвертая и пятая. Реддл за это время лишь сменил пол на кресло, не пытаясь ни прекратить попытки девушки, ни помочь. Юноша лишь, оперев голову на кулак, молча наблюдал за огнем, полностью уйдя в свои мысли. На шестой раз когтевранке все же удалось сесть. Она тяжело выдохнула, от настойчивых попыток принять вертикальное положение боль ничуть не уменьшилась. — Стоило сразу перейти ко второму варианту, — наконец вернувшись в реальность, сказал Реддл. — На случай, если ты забыл, — ехидно начала Фортис, — То насколько нам известно, у Слизнорта в запасах нет солнцеворота, собранного в ночь мертвых. Брюнет бросил раздраженный взгляд на когтевранку, словно она была противно жужжащей над ухом стрекозой. После чего устало потер переносицу. — Если ты не забыла, это я тебе об этом рассказал, — передразнил девушку слизеринец. На его колкость девушка фыркнула, попытавшись подняться. На какой-то момент Гермиона даже обрадовалась, что попытка увенчалась успехом, и даже успела самодовольно улыбнуться. Как ноги пронзила жгучая боль, и девушка полетела прямо в камин. За время полета Фортис уже даже смирилась с мыслью, что поплатилась за свое упрямство, как за несколько дюймов до столкновения с горящими паленьями, ее поймали крепкие мужские руки. — Неужели настолько сложно просто подождать, пока спазм пройдет. Вопрос был больше риторическим, поэтому отвечать когтевранка не собиралась. Реддл отодвинул ее от камина, опустив на ковер. Он уже в который раз тяжело выдохнул и, аккуратно подхватив брюнетку под руки и колени, поднял ее. На удивление слизеринец старался двигаться, как можно аккуратнее, чтобы не доставить Гермионе еще больше дискомфорта. Брюнет мягко опустил девушку на диван и вернулся в кресло. — С-спасибо, — еле слышно буркнула когтевранка. Слизеринец удивленно выгнул бровь и тихо хмыкнул на смущенную благодарность сокурсницы. — Кхм-м, — прокашлялась Фортис, — Так как ты собрался достать цветы солнцеворота? — Очень просто, — ответил брюнет, — Ночь мертвых начинается ровно в двенадцать часов ночи тридцать первого октября и заканчивается с рассветом первого ноября. Именно в этот день состоится… — Осенний бал, — закончила за слизеринца Гермиона, — Ну, конечно. Дежурить никто не будет, ни преподаватели, ни старосты, а значит можно спокойно покинуть замок. Вот только собрать цветы надо прямо перед рассветом, иначе бутон закроется. Но как их найти? — Это не так просто, но чаще всего солнцеворот растет неподалеку от водоема, на него обязательно должен попадать лунный свет, — заключил слизеринец, — Но времени, чтобы обыскать все водоемы в Запретом Лесу, у нас нет. Поэтому придется надеяться, что легенда про него не врет. Когтевранка нахмурилась, судорожно пытаясь вспомнить, о какой легенде говорит брюнет. — Ты о той, где говориться, что солнцеворот — это золотая монета Солнца? — Именно, — слизеринец слабо улыбнулся. На удивление, разговаривать с человеком, который не уступает тебе в знаниях, было даже приятно, — И в такой случае, нам поможет одно заклинание. Гермиона удивленно посмотрела на Реддла, девушка не знала ни одного заклинания, которое хоть как-то могло помочь в данной ситуации. Даже больше, она даже не могла предположить, какое свойство оно должно нести. — Темное заклинание, — уточнил брюнет. Глаза девушки непроизвольно расширились. Конечно же, оно было темным. А как иначе. Она ведь работает с Томом Реддлом. Теперь было понятно, почему когтевранка даже предположить не могла, что оно из себя представляет. — Исключено. Реддл закатил глаза, скептически глядя на Фортис. — У нас нет другого выбора, пташка, — бросил юноша, — Или ты не хочешь вернуть память? Гермиона сглотнула. Конечно, она хотела вернуть свои воспоминания. Иначе, зачем она сегодня терпела всю эту агонию. Но использовать черную магию… Внутри когтевранки боролись две стороны. Одна хотела вернуть память любой ценой, а вторая твердила, что, однажды ступив на сторону темной магии, обратно уже можно не вернуться. — Насколько оно опасно? Губы слизеринца растянулись в довольной улыбке. Ему даже не пришлось тратить время и силы на уговоры. Возможно, он и не ошибся в выборе союзника на Генерету. — Ничего ужасного, Фортис, — отмахнулся Реддл, — Второй половины семнадцатого века. Позволяет, заклясть золотой предмет так, что он будет нагреваться, при приближении к месту, где есть еще золото, и снова остывать, если идешь не в ту сторону. — Семнадцатого века значит, — скрестив руки на груди, вторила девушка, — Пиратское, не так ли? — Верно. Пираты-колдуны придумали это заклятье для поиска кладов. Фортис с пару минут смотрела в огонь, взвешивая внутри себя все «за» и «против». Она не была готова отказаться от идеи возвращения памяти. Что-то внутри нее, словно зудело, говоря о том, что ей это необходимо. Отступать было нельзя. — Что для этого нужно?***
Не торопясь, Фортис шла по коридору школы. Ученики беспрерывно носились то туда, то сюда, стараясь не опоздать на занятия, задержавшись на обеде. Сама Гермиона прием пищи пропустила, проведя свободное время за написанием эссе по травологии. Из-за встреч с Реддлом девушка совсем не успела сделать работу на выходных. Поэтому пришлось жертвовать одним из приемов пищи для выполнения задания. К счастью, для когтевранки ее аппетит так и не пришел в норму, и даже присутствуй она на обеде, вряд ли бы съела больше яблока. А такой перекус она могла провести и в библиотеке за работой. Направляясь в сторону кабинета нумерологии, Гермиона размышляла о рациональности их с Реддлом плана. Помимо того, что им нужно было приготовить сложное зелье, на варку которого нужно одиннадцать дней до добавления основного ингредиента — солнцеворота, и после еще три. С ежедневным наблюдением и контролем его состояния, так еще и нужно достать сам солнцеворот, и проклясть монету. Необходимость использования черной магии пугала. Насколько девушке было известно, она всегда несла за собой последствия. И Фортис была уверена, что слизеринец явно не договаривал какую-то часть ритуала. Поэтому важно быть готовой к последствиям, которые ее же безрассудство могло принести. Когтевранка пыталась добиться разрешения на посещение запретной секции библиотеки, чтобы попытаться найти хоть какие-то упоминания этого ритуала. Но выпросить доступ, она так и не смогла. Выдумать правдоподобную ложь, не вышло. Как оказалось, и тут Реддл был абсолютно прав — лгать Гермиона совершенно не умела. Уйдя в свои мысли, когтевранка совсем не заметила вывернувшего из-за угла Альфарда. Но благодаря отточенной за годы игры в квиддич реакции, Блэк ловко ушел от столкновения. — О, Мерлин, — испуганно воскликнула девушка, — Извини, Альфард! — Все в порядке, Гермиона, — ответил Блэк с задорной улыбкой. Фортис смущенно улыбнулась брюнету в ответ. — О чем так задумалась? Девушка уже было открыла рот, чтобы выложить слизеринцу все, как на духу. Но вовремя одернула себя. Пусть Альфард и был ей симпатичен, но когтевранка не могла быть уверена, что может доверять ему. Да, и место для обсуждения было не особо удачным. — Ничего особенного, — пожав плечами, сказала Гермиона, — Совсем скоро тест по Истории Магии, нужно подготовиться. — Кому уж точно не стоит об этом беспокоиться, так это тебе. Слизеринец оперся плечом на стену. Окинув сокурсницу внимательным взглядом, брюнет нахмурился. Когтевранка вопросительно подняла бровь, в ответ уставившись на парня. — Тебе просто необходимо развеяться, — строго заявил Блэк, — И даже не надейся, что я дам тебе, потонуть в книгах. Отдых также важен, как и учеба — Не могу не согласиться, но… — начала было Гермиона, но Альфард поднял указательный палец вверх, тем самым, заставив девушку замолчать. С укором глядя на Фортис, парень продолжил: — Никаких «Но», — заключил слизеринец, — Ты просто не можешь отказаться, Гермиона, к тому же просто посмотри, какая прекрасная компания тебя ждет. Блэк самодовольно улыбнулся, указав на себя рукой. Фортис скрестила руки на груди, покачивая головой, девушка едва сдерживала смех. — Хорошо, я соглас… Договорить Гермиона так и не смогла, кто-то с другого конца коридора окликнул ее. При виде приближающегося Блэк, оторвавшись от стены, нахмурился. Парень был явно недоволен, что их прервали. Впрочем, когтевранка разделяла его мнение. А если еще учесть тот факт, что приближающимся был человеком, которого она меньше всего сейчас хотела видеть, то разочарование брюнетки было вдвое больше. Слизеринцы обменялись сухими кивками, после чего Реддл не прерывая зрительного контакта с Альфардом, произнес: — Нас ждет директор, Фортис. Голос «идеального» слизеринца был холодным и безэмоциональным, что было удивительно, ведь обычно юноша предпочитал не снимать маску вежливости и миролюбия перед посторонними. Но, как видимо, Блэк был одним из тех «счастливчиков», как и сама Гермиона, коим удосужилось узнать истинное лицо Реддла. Это многое объясняло. Например, ту странную фразу Альфарда об их «особых отношениях», или как парнем скривился на ЗоТИ, явно заметив тоже, что и когтевранка. Но как только до Фортис дошел смысл фразы, сказанной слизеринцем, мысли об отношениях между Реддлом и Блэком тут же улетучились. Их ждет директор. Девушка мысленно чертыхнулась. Неужели кто-то узнал об их экспериментах? Или о том, что они обокрали Слизнорта? По спине Гермионы пробежали мурашки, а руки похолодели. Их точно исключат за это. Что может быть хуже? Она ведь так и знала, что не надо соглашаться на работу с Реддлом, вот теперь и поделом. Что она скажет миссис Фортис, когда вернется через полтора месяца учебы. — Фортис, ты меня слышишь? — раздраженно вторил Реддл. — Спокойней, Том, — в голосе Блэка проскользнули стальные нотки. «Идеальный» слизеринец окинул Альфарда оценивающим взглядом, хмыкнув. Он явно был не впечатлен, но вступать в перепалку не стал. — Зачем нас вызывает директор? Губы Реддла растянулись в усмешке. Конечно же, услышав вопрос и заметив испуганные глаза, юноша догадался, что послужило причиной ступора когтевранки. Сказать, что он был удивлен, ничего не сказать. Девчонка каждый раз поражала его все больше. Как можно не бояться непростительных заклинаний или экспериментов, в ходе которых можно умереть, но дрожать от возможности быть наказанной директором. — Идем, — он кинул предупреждающий взгляд на Блэка и пошел в ту сторону, откуда пришел. Фортис извиняюще улыбнулась Альфарду, пообещав, что они обязательно продолжат этот разговор, и посеменила за Реддлом. Нагнав слизеринца, Гермиона выжидающе уставилась на него. — Что? — недовольно спросил брюнет. — Ты не ответил. Юноша закатил глаза. Реддл явно не переживал о предстоящем разговоре, что позволяло Фортис надеяться, что она ошиблась о причине их визита. — По твоему напуганному виду, могу сделать вывод, что ты решила, будто нас поймали. — Я не напугана, — солгала когтевранка. Брюнет фыркнул, явно не поверив ей. Но и переубеждать его девушка не собиралась. — Судя по твоим словам, дело в другом, — сделала вывод Гермиона, — Тогда в чем же? Осознание того, что сегодня она не вылетит из школы, позволило расслабиться. Но другой причины в их совместном вызове, девушка не видела. — Диппету нужно наше согласие на участие в Генерете. Вот теперь все встало на свои места. Как ей сразу не пришло в голову, что они все еще не решили вопрос с Генеретой и что директор не может отправить их на соревнование без их согласия. Гермиона не могла не признать, что было приятно осознавать, что именно ее отправляют представлять школу на международном турнире. Хотя она учиться здесь всего ничего. Даже, несмотря на то, что этому посодействовал Реддл. Вряд ли Диппет согласился, лишь потому что слизеринец его попросил. — Почему директор согласился отправить меня? — Не волнуйся, проклинать его не пришлось, — усмехнулся слизеринец, — Хватило просто предложить твою кандидатуру, большинство преподавателей одобрили ее. Но я бы поблагодарил Фихтэра, его голос был решающим. Когтевранка удивленно покосилась на брюнета, но переспрашивать не стала. До этого момента Гермиона была уверена, что Захария Фихтэр будет последним человеком, который вступиться за ее кандидатуру. Экс-мракоборец только и делал, что критиковал ее, заставлял делать упражнение в двое больше остальных. А к общему заданию на дом, каждый раз давал дополнительное. В кабинете их действительно уже ждали. Диппет, как и в их первую встречу сидел за своим столом. И, кажется, директор стал еще худее, чем был. Напротив него в креслах сидели профессор Дамблдор и незнакомый девушке мужчина. У него были небольшие глубоко посаженные темные глаза, исчерченное морщинами лицо и жидкие, начинающиеся ближе к середине головы, седые волосы, открывающие широкий бледный лоб. Квадратный подбородок и массивная челюсть вместе с невысоким ростом и коренастой фигурой делали его похожим на тролля из магловских сказок. Но добрый взгляд и приятная улыбка на губах совсем не вязались с этим сравнением. — Мистер Спенсер-Мун, сэр, большая честь, — пожав мужчине руку, с обворожительной улыбкой на губах воскликнул Реддл. Благодаря бурному приветствию слизеринца, Гермиона поняла, кто сидел перед ней. Леонард Спенсер-Мун был Министром Магии Великобритании. Когтевранка много слышала об этом человеке и, если хотя бы половина из того, что она читала, было действительно правдой, то не проникнуться к нему уважением и симпатией было попросту невозможно. Хотя бы тот факт, что от обычного мальчика на побегушках из отдела Магических происшествий и катастроф он поднялся до должности Министра Магии, уже говорило о многом. — Мистер Реддл, говорят, что вы выдающийся волшебник, — сузив и без того маленькие глаза, произнес Министр, — Надеюсь, в будущем увидеть вас на должности в Министерстве. — Несомненно, сэр, — наигранно воодушевленно согласился брюнет. Когда мистер Спенсер-Мун перевел взгляд на когтевранку, девушка сделала короткий реверанс, как ее летом научила миссис Фортис, и скромно улыбнулась. — Добрый день, мистер Спенсер-Мун, профессор Дамблдор, директор. Министр кивнул в знак приветствия. — Полагаю, мисс Фортис, не так ли? — Все верно, сэр. — Я слышал о вас, — мужчина цокнул языком, покачав головой, — Невероятно ужасная ситуация. Гермиона не знала, что на это ответить. Но от неловкого молчания ее, уже в который раз, спас Дамблдор. — Что-то плохое, после себя всегда несет что-то светлое, — загадочно улыбнувшись, сказал профессор трансфигурации. — Ты как всегда прав, Альбус. Мужчина улыбнулся профессору, после чего перевел взгляд на директора, до этого не произнесшего ни слова. Диппет кивнул Министру, после чего приманил рукой два свернутых свитка с соседнего столика. — Мистер Реддл, мисс Фортис, вам как лучшим студентам Хогвартса среди юношей и девушек, выпала возможность представить школу на международном соревновании Генерете, — абсолютно безэмоционально начал говорить Диппет, — Это большая честь и не менее большая ответственность. Еще пару минут директор распинался о важности турнира, о возможной опасности, поджидающей его участников, и о правилах его проведения. Гермиона старалась слушать внимательно, как обычно это делает даже на самом скучном уроке, но речь директора была настолько нудной и заученной, что даже она утомилась. — И если вы согласны с участием в соревновании, прошу вас подписать бумаги, — Диппет протянул каждому из них по свитку, — Так как вы оба на момент турнира уже будете совершеннолетними, разрешение ваших опекунов не требуется. На последних словах Том и Гермиона переглянулись. Все-таки у них было что-то общее, что мог признать каждый из них. Они оба были одни в этом мире. Пусть у нее были миссис Фортис и Фелиция с Джин, но они не были ей семьей. Как бы девушка этого не хотела. И пусть у него была его преданная шайка, он все еще оставался одинок.