Исцеление

      Единственный, кто находился в прекрасном расположении духа в башне Старка — Стив. Отличное настроение, обусловленное приятно проведенным вечером, вытянуло его из кровати даже раньше, чем обычно. Он отправился на свою обязательную утреннюю тренировку, заглянул в спортзал, принял прохладный душ, подмел осколки разнесенных фигурок и даже принялся за приготовление завтрака для тех, кто вот-вот должен встать.       И он не прогадал: в кухню понемногу приползли сначала Брюс, весь взъерошенный и с отпечатком подушки на лице, а потом и Тони с Локи — молчаливые и притихшие, словно только что подрались, и все трое мрачно контрастировали с беззаботным кэпом, секунду назад насвистывающим какую-то слишком старую для них всех песню.       Поэтому, попросив Джарвиса немного убавить звук играющей на кухне музыки, он немного насмешливо поприветствовал вошедших. И если Беннер попытался выдавить из себя хотя бы капельку добродушия, то Старк даже не шелохнулся, и дело было совершенно не в похмелье, как могло показаться Стиву. Тони, только что открывший глаза и обнаруживший свою ладонь под щекой Локи, который за ночь удобно устроился на ней, выдернул руку, точно обжёгшись. А ас, проснувшийся от резких движений, хмуро посмотрел на растерянное лицо человека и, ухмыльнувшись так, будто ничего другого и не ожидал, отвернулся на другой бок, не удостоив того и пожеланием доброго утра. А Старк, гадая, как его вообще сюда занесло и сколько он выпил, откинулся на подушки, широкими глазами, будто испуганный, искоса прожигал взглядом повернувшегося к нему спиной Локи, что даже не насторожило его, пока он находился в глубоком потрясении.       Только ас проявил неожиданную вежливость, поприветствовав капитана обходительным «доброе утро». Очевидно, что он был очень голоден, потому как постоянно косился на плиту, с которой поднимался пар, разнося по кухне на удивление поднимающий аппетит запах.       Стив, недовольно поджав губы и смотря на безучастного Тони, еще несколько секунд помахивал лопаткой, но в итоге вернулся к готовке, и Джарвис опять прибавил громкость. Он не очень часто занимался этим, но умел, причём совсем недурно: детство, проведенное в бедности, научило его всякому.       Брюс, положив лоб на сложенные руки, боролся с головной болью, Старк выглядел совсем потерянным, а Локи, кажется, отпустило напряжение, и он скучающе наблюдал за Стивом, который с очевидным знанием дела что-то мастерил. Сцена выглядела до извращения комично.       — Тони? — в Роджерсе, наконец, заиграло беспокойство, когда Тони не отреагировал даже на протянутую ему тарелку с завтраком. — Старк! — уже громче позвал его капитан, и тот очнулся от какого-то транса.       — М?       — Ешь, если не хочешь пасть смертью голодных, — Стиву не хватало только притоптывать ногой, чтобы выглядеть точь-в-точь как рассерженная мамочка.       — Все нормально, сосулька, я питаюсь масляными парами, — наигранно-скучающе произнес Тони, а вилку так и не взял, только отодвинул тарелку подальше, а потом, подумав, подтолкнул ее Локи. — Пойду, кстати, подышу. Я у себя, — не очень убедительно отмахнулся Старк, а ас зло усмехнулся в чашку, что не укрылось от внимания Роджерса. Стив подозрительно сузил глаза.       Он знал Тони не так хорошо, чтобы до конца понять, что происходит, но его чутьё подсказывало ему, что не стоило его вчера вот так просто отпускать пьяным шататься по коридорам своего дома, зная, что где-то там находится этот проклятый трикстер. Бредовые догадки лихорадили его капитанский мозг, но облегчения разгаданной тайны не приносили.       — Он сдох? — Локи издевательски махнул головой в сторону Брюса, застывшего всё в том же положении, возможно, даже уснувшего, а Стив уныло вздохнул. Он и в правду чувствовал себя нянькой. Его старомодный нрав возмущался той неорганизованности, которая преследовала их команду с самого первого дня ее основания, но заботиться о ней каждый раз оказывалось приятно. — Спасибо, — сухо поблагодарил ас Стива, сложив две пустые тарелки друг на друга. Он собирался встать, но Роджерс задал давно интересующий его вопрос:       — Тебя правда ждет наказание? Асгард судит тебя за то, что ты нанес ущерб Земле? — Локи ухмыльнулся, глядя в честное лицо капитана.       — Список моих «заслуг» выходит далеко за пределы вашего мира.       — Неужели? — Стив сложил руки на груди. — Знаешь, сейчас по тебе и не скажешь, что ты хоть как-то расстроен своим фиаско.       — Потому что это еще не конец, человек вне времени. Идею не так-то просто сломить одним недоразумением.       — Идею? — Роджерс выглядел настолько удивлённым, что Локи почувствовал себя некомфортно. — Серьезно, идея? Она есть?       Бог дернулся, как от удара, обжигая капитана презрительным взглядом, при этом испытывая неприятное чувство, которое смертные называют "déjà vu". Капитан Америка смотрел на него тем же взглядом, что и умирающий Фил Колсон, поразивший его словно громом, когда сказал, что Локи никогда не победит. Потому что он не знает, за что сражается. В тот момент его разрывала бурлящая в венах ярость, ведь он знал, для кого, и слова агента показались ему оскорблением и клеветой.       Сейчас же он медлил с ответом, понимая, что его нет. Брюс несмело поднял голову, замерев в ожидании, что же сейчас произойдет. Ас сглотнул образовавшийся так не вовремя ком в горле. Почему-то некоторые смертные заставляли чувствовать его совсем прозрачным.       — Вы, как обычно, думаете, что знаете всё лучше всех, капитан, — оба Мстителя видели, с каким трудом он говорил. — Я сделал это потому, что человеческая раса слаба и жалка по своему определению. Её удел — валяться в ногах тех, кто сильнее и может контролировать их, подчинение — ваше естественное состояние.       Стива поражало, с какой горячей безнадежностью были сказаны эти слова, которые он говорил уже сотни раз, а теперь будто сам пытался себя убедить в том, что это правда. Роджерс не мог поверить, что этот взгляд, в котором застыл бессознательный немой крик о помощи, мог принадлежать Локи.       — Ваш народ ничтожен… — опасно быстро вздымающаяся грудь аса заставила доктора слегка приподняться со своего стула, настороженно глядя на него. — и существует только для того, чтобы… чтобы… — и предчувствие не обмануло Беннера — Локи, крепко схватившись за столешницу и прижавшись к ней боком, стал медленно оседать на пол.       Брюс подорвался, вмиг оказываясь рядом с задыхающимся Локи, лицо которого стало настолько бледным, что его можно было счесть за покойника. Руки, бьющиеся в страшной дрожи, не могли найти себе место — беспорядочно метались от кожаного ворота, пытаясь оттянуть его, до висков, на которые ас давил настолько сильно, что казалось, будто он пытался сплющить свою голову.       — Локи, постарайтесь успокоить дыхание, — непривычно властно сказал ему Брюс, держа аса обеими руками за плечи. — Подумайте о чём-то приятном, — он послушно закрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть что-то, хоть выдумать, но сознание заволок туман ужаса, под закрытыми веками он не видел ничего, кроме снова и снова вручающего ему скипетр титана, перед этим потроша его разум с помощью него же, выворачивая наизнанку все, что он таил в себе и от себя же, то, что можно было найти в категории «никогда и никому».       Быстрые, прерывистые вдохи и не думали нормализоваться, становясь еще более угрожающими, пока Брюс, уже держа его голову на слабеющей шее, что-то быстро говорил ему, не видя никакой реакции на свои слова. Когда он приложил руку к белому запястью, Беннер едва смог уловить паузу между бешено быстрыми ударами сердца, которые, судя по всему, пытались пробить грудную клетку аса. Робкое предположение заставило Брюса прикрикнуть так, что даже капитан подпрыгнул на месте:       — Джарвис! Тони сюда, живо! — Локи, услышав имя инженера, еще больше затрясся, протестующе забившись и что-то мыча, не открывая глаз.       — Нет, — в его шёпоте не было и намёка на осмысленность. — Не надо, пожалуйста, нет. Прошло уже около трёх минут, но Старк так и не появлялся, поэтому Стив сорвался на бег вниз прямо по лестнице, не дожидаясь лифта.       — Джарвис, где он? — процедил Беннер, изо всех сил сдерживая руки Локи от того, чтобы он не стал вредить себе.       — Мистер Старк поднимается в лифте, мистер Беннер.       — А прибавь-ка ты скорости.       Цифры на индикаторе над металлическими дверьми начали сменять друг друга быстрее, пока, наконец, в кухню не вернулся Старк с нечитаемым выражением лица.       — Что? — Тони буравил взглядом слабеющего в захвате Брюса Локи. — Ты доктор, я тут при чём?       — Заткнись, Старк, ты прекрасно знаешь, при чём, — Беннер выглядел грозно, но Тони не решался подойти к трикстеру, издающего тихие всхлипы, которые вблизи должны были резать ещё сильнее — хотя, казалось бы, куда сильнее. — Не будь мерзавцем.       Он тихо вздохнул, устало потерев лицо руками, говоря себе, что обязательно об этом пожалеет. Отстранив от Локи Беннера, Тони со внезапной осторожностью взял в руки лицо аса, скривившееся в муке, аккуратно приподнимая его голову на себя, не понимая, как жаркое желание защищать, снова наливающееся внутри, может быть настолько нетерпимо сильным. Тихо, чтобы не напугать его еще больше, Тони позвал бога:       — Локи, ты слышишь меня? — он провел большим пальцем по щеке аса. — Ну же, возвращайся, — в голосе послышалась душащая мягкость. Он приблизился к его уху и так, чтобы ни Беннер, ни уже вернувшийся Роджерс, и без того сильно смущенные и растерянные, не смогли его слышать: — Ты не один, Локи. Где бы ты сейчас ни был.       У Стива в горле застряли рвавшиеся наружу слова, пока он с каким-то трепетом наблюдал, как понемногу успокаивающийся ас медленно открывал глаза, не смотря ни на кого, кроме Тони, опустившегося перед ним на колени на полу (какая ирония!), и во взгляде Локи плескалось слишком много того, о чем кэпу было бы стыдно сказать вслух — слишком личное, слишком сокровенное, то, что они с Брюсом, молча наблюдающие за разворачивающейся сценой, не имели права ни видеть, ни слышать. Лучшее, что Стив мог сделать — легко потянуть другого свидетеля за рукав пиджака, увлекая за собой к выходу из кухни.       Тем временем ас осторожно отстранил всё ещё удерживающего его Тони, аккуратно отнимая чужие ладони от своего лица, но только для того, чтобы совершенно обескураживающе коснуться их в невесомом поцелуе.       — Локи… — Тони потрясённо выдохнул, чувствуя, как холодные влажные губы покрывают его запястья горячей благодарностью, как он прижимает их к своим впалым щекам, трётся и, наконец, двигает Старка за шею ближе к себе, утыкается своим лбом в чужой, крепко жмурится.       Сердце человека билось ничуть не медленнее, чем у Локи. Он с изумлением наблюдал за действиями аса, но не смел его прерывать, потому что знал — прямо сейчас бог доверялся ему, цеплялся, как за последнюю надежду, пытался найти подтверждение словам Старка, что он не одинок, что он не брошенное безнадёжное существо, коим привык себя считать.       И Тони не может позволить ему считать себя лжецом. Он мягко, почти с нежностью сжимал холодные руки аса, растирал их, пытаясь дать хоть капельку тепла, и чувствовал, как что-то давно забытое снова робко шевельнулось внутри него, будто пробудилось, разливаясь приятной истомой по всему телу. Прямо как прошлой ночью, но сегодня они оба знают, что между ними нет и грамма алкоголя.       Локи цеплялся за его рубашку, прижимая Старка к себе и пряча в изгибе шеи уже давно начавшее пылать лицо, но не мог принудить себя закончить это… он даже не мог сказать, что это было. Ему было хорошо, до одури хорошо находиться в защитных объятиях этого смертного, казавшегося таким сильным, но на деле такого же разбитого изнутри, как и он сам.       Как бы ни хотелось, это не могло продолжаться вечно, поэтому Старк отодвинул от себя Локи, но ас упорно продолжал смотреть вниз, стыдясь своей слабости, и Тони в очередной раз удивил его, приподнимая лицо за подбородок.       — Всё хорошо, — почему-то этих слов хватило, чтобы рот аса изогнулся в радостной улыбке.       Со стороны могло показаться, что приступы Локи сокращают пропасть между ним и Тони, но на самом деле всё было куда запутаннее и сложнее — Старку казалось, что он и сам превращается в трикстера. Два шага вперёд и огромный прыжок назад, минутная оттепель и резкий мороз, двоичный код в странных отношениях, ток есть — тока нет, одни нули да единицы и ни одной двойки. Локи мог быть удивительно покорным, почти тёплым, но уже через мгновение шипеть и извиваться ужом; Тони же ничего не оставалось, кроме как воображать себя сапёром каждый раз, начиная разговор — рванёт или нет.       — Отвали ты уже от меня, кретин, — выплюнул ас уже вечером, когда Старк спросил, всё ли с ним в порядке. — Засунь свой комплекс героя туда же, куда и идиотские вопросы. Делай свою работу.       Тони нисколько это не впечатлило.       — Продолжаешь сучиться, будто не понимаешь, что тебе нужна помощь, — буднично пожал плечами Тони.       — Вы наряжаете покойников, чтобы полюбоваться на них в гробу, будто в этом есть хоть капля смысла. Лечите тех, кому уже готов электрический стул и уверены, что так и нужно, потому что это правильно, но знаешь что, Старк? Если ты пытаешься притворяться, что в кои-то веки кому-то нужен, то ты ошибаешься ровно столько же, сколько ваши блюстители чести и морали.       — Неужто в тебе взыграл страх смерти? — опустив последние слова, всё-таки сумевшие уколоть сердце, поинтересовался Тони.       — Не сильнее желания, — хрипло отозвался Локи. — В мире есть вещи куда более страшные, чем смерть, но вам этого не понять, пока вы сидите в возведённых вами небоскрёбах. Даже у себя дома не видите того, что творится вокруг — слепо верите в лучшее, пока сами же разрушаете всё, к чему прикасаетесь.       — Предоставь это сильным мира сего, и это я не про какого-либо сумасшедшего выходца Асгарда. Простой народ не видит и не слышит зла, а оно в ответ не трогает их, — тон Старка стал куда холоднее. Они в очередной раз ступили на рыхлую почву, и оба знали, что ничем хорошим это не кончится.       — А сильные мира сего спасли того неудачника, который остался без глаза? Или ты считаешь себя тем самым бравым защитником? Иди объяснись перед сотнями семей, которые ты, сильный, — Локи гадко выделил это слово, — не сберёг. Объясни им, почему Тони Старк и его самоотверженная компания спасла землю, но не спасла их отцов. Думаешь, они будут стоя хлопать тебе за возможность жить в их горе, которое тебя уже не касается? Ты был озлоблен тем, что результат твоей работы убивает тех, кто рождён с тобой в границах одного государства, но был спокоен, пока твоё оружие уничтожало другие народы, — чем сильнее лицо Тони немело, освобождаясь от эмоций, тем шире ухмылялся Локи — как садист, случайным образом надавивший на скрытую болячку жертвы и продолжающий с извращённым удовольствием ковырять её. — И ты называешь себя героем, Железный Человек? Внезапно переметнувшийся злодей сохранил свои старые привычки.       Каждое слово было подобно тычку под рёбра, больно царапнувшим в Тони что-то слишком хрупкое внутри. Подобрать достойные слова в ответ оказалось внезапно тяжело, и он немного растерянно развёл руками, тут же мёртво упавшими по швам. Коротко усмехнулся, а потом улыбнулся совсем открыто, по-доброму и в то же время совершенно разочарованно.       Тяжело поднялся со своего нагретого стула и, кинув последний потерянный взгляд на Локи… просто ушёл. Оставил аса одного в своём обиталище, сердце всей своей башни, куда не пускал почти никого. Стеклянная дверь абсолютно бесшумно закрылась за его спиной. Локи презрительно усмехнулся, успев сказать ему вслед громкое «Катись». И, как только Тони пропал из поля зрения, позволил себе крепко зажмуриться и сквозь сцепленные зубы крепко приложить себя кулаком по лбу, тихо рыкнув.       Место деятельности мидгардского гения было любопытным местом. Не своими навороченными изобретениями, часто валяющимися хламом по коробкам, а личными отпечатками её хозяина, которые он невольно оставлял здесь, и они говорили о Тони куда больше, чем он сам привык.       Локи не знал, сколько прошло времени, но изучить каждую деталь мастерской он успел досконально, с любопытством подчёркивая для себя глубочайшее одиночество Старка.       Один-единственный джойстик от приставки, которая уже успела запылиться. По одному столовому прибору каждого вида. Один бокал для виски, одна кружка для кофе, всё в одном экземпляре, будто Тони и не знал, что значит слово «гость». Он был любим каждым, но забыт всеми. Ас и сам удивился, какая сильная злость на друзей Старка его разобрала, пока он подмечал следы отчуждённости от мира.       Рефлексией Локи не страдал, но, бродя по личному уголку инженера, который ас для себя окрестил как склеп, не мог не задуматься о том, почему в мире, готовом носить Тони Старка на руках и сдувать с него пылинки, этот «герой» собирает эту самую пыль внутри себя, хоронит себя, раз за разом закрывает эту дверь из прочнейшего стекла за своей спиной, будто именно здесь было то, что имело смысл. Почему он отпустил тогда, на Биврёсте? Почему с таким удовольствием вонзил клинок в плоть, насмешливо глядя в честные глаза брата?       Мысли начинали путаться, и ас уже с трудом отличал рассуждения о себе от анализа человека. Отрицание очевидного, с чем он так успешно справлялся всю свою долгую жизнь, в этот раз выходило тяжко, а потом и вовсе перестало получаться — они были до смешного, до отвратительного похожи. Локи не умел и не хотел понимать других, но куда деться, когда смотришь в зеркало?       Бог подобрал валяющийся томик со стихами с фамилией, которую когда-то уже слышал — кажется, от того же Старка. Шекспир. Стало невыносимо скучно.       Шепотки и смешки из гостиной Тони услышал сразу. Впервые в жизни он слонялся без дела, шатаясь по оказавшемуся бесконечным дому, отстранённо болтая с Джарвисом, деликатно молчавшим о причине терзаний своего начальника. Башня вновь стала привычно тихим местом, и шаги в особо длинных коридорах даже чудились ему эхом, отражающимся о стены, между которыми было космическое расстояние.       Планируя свернуть к лифту, он прислушался к тихим голосам, доносящимися из-за поворота, где находилось одно из самых обжитых мест во всём доме — большого зала для нечастых, но душевных посиделок мстителей. Направляясь к источнику звуков, Тони уже пообещал себе, что без всяких мук совести выставит за дверь что Стива, что Брюса, если они притащили в их и без этого незваную компанию ещё кого-либо из команды.       Тони осторожно выглянул из-за угла. Комната была полностью затемнена — ни единой лампочки не горело, будто в ком-то проснулось желание экономить свет. Или стать более экологичным — это кэп, никак иначе, ведь старые бруклинские привычки из сороковых не отпускали его по сей день. Водились бы в его доме чайные пакетики, Тони был уверен, они бы встречали его по утрам на кухне, бережно отложенные, чтобы воспользоваться ими второй раз.       Но уже через секунду Тони понял, что темнота — вовсе не забота о его кошельке или природе. Света огней Манхеттена, освещающих улицы в тёмное время, хватало, чтобы разглядеть две фигуры на диване, низко склонившихся друг к другу, почти лбом ко лбу. Мозг Тони мог бы даже воспринять картину романтично, если бы не был так обескуражен.       От удивления он выступил из-за стены, не в силах сказать и слова. Стив, увлечённый своим рассказом, будто потерял свой усиленный слух и даже не заметил его, продолжая о чём-то негромко болтать, перебиваемый своим же мягким смехом и чужим, принадлежавшим… Старк понятия не имел, кто это был, поэтому со включившимся по тихому хлопку светом у него вырвалось глупое «Что за мужик в моём доме?».       Роджерс немного дёрнулся, оборачиваясь в сторону Тони и внезапно его лицо окрасила настолько счастливая улыбка, что Старк сразу понял, почему тут никому не нужен свет — её яркости хватило бы на всю Америку, если не мир. В ней было всё — нежность, забота, вина, но главным было то, с каким напором из него била энергия жизни, коей Старк не видел даже у самых крепких семейных пар — Стив будто сам не верил в происходящее, не знал, как правильно любить.       Стив не успел представить своего друга. Он сам плавно поднялся, по кадрам мелькая перед заторможенным Тони, пока не оказался к нему совсем близко, протягивая руку для рукопожатия.       — Брок, — кивнул этот мужик, больше походящий на стену, возвышающуюся над хозяином башни.       Это было… неожиданно. Тони никогда не мог и помыслить о том, чтобы завести физические отношения с мужчиной — ему нравилось целовать мягкие, иногда накрашенные сладкой помадой губы, прослеживать ладонями плавные изгибы бёдер, грудей, ласкать тёплый шёлк шей. И чего уж он точно не мог ожидать, так это того, что Стив, консервативный старик-Капитан Америка будет сидеть на его диване и смотреть на странного мужика, «Брока», таким взглядом, будто он — это всё, весь мир, центр вселенной и его жизни.       Хотелось так же. Неважно с кем, до боли в сердце хотелось переживать тот же будоражащий кровь опыт, что и кэп прямо сейчас. Хоть на секунду оказаться на его месте, чтобы просто узнать, каково это. Тони был свято уверен, что эта сторона жизни для него была так же недоступна, как темнейший лес за бесконечно длинным шлагбаумом, который никогда для него не поднимется. Но подсознание возбуждённо шептало, что он уже давно полз под него, бессознательно пытаясь урвать и свои крошки счастья. А может, он уже перелез? Лес и вправду тёмный, настолько, что Тони и сам понятия не имел, где оказался и куда дальше идти так, чтобы не заблудиться, чтобы этот лес не высосал из него последние остатки жизни, не дал потеряться в себе, коварно оставляя умирать от голода и леденящего душу и пальцы мороза.       Тони на автомате пожал протянутую ладонь, припоминая, где мог слышать отнюдь не частое имя в их краях, оно было ему знакомо.       — Брок, Брок… — Старк задумчиво уставился в пол, а потом, вспоминая, щёлкнул пальцами. — Тот, что из Страйка, верно?       — Польщён, — он кивнул и усмехнулся, возвращаясь на пригретое место рядом со Стивом, дерзко закидывая руку на капитана, обнимая так, будто они были давними друзьями, а не парой. Кэп хоть и был смущён, против ничего не сказал.       — Не хотел вам мешать, — отчего-то неловко покачавшись с носка мягких кроссовок на пятку, почесал затылок Тони.       — Ты не мешаешь, — спохватился Стив в своей обычной манере, пихнув в бок скептически, но со смешинками в глазах, усмехнувшегося Брока. — С тобой всё в порядке? — Роджерс приметил нездоровый блеск в глазах Тони.       — Со мной? — Старк ткнул себя пальцем в грудь. — Конечно нет, дружище, когда у меня всё было в порядке? — он говорил в своей привычной развязной манере, попутно пытаясь унять дрожь ладоней и губ, справиться с позорным приступом жалости к себе.       — Тони, — теперь настала очередь Стива оказаться близко к Железному Человеку. — Тебе вовсе необязательно пытаться справиться одному. Да любой из нас…       — Лучшее, что ты можешь сделать, это поднапрячь свои суперсилы и голыми руками сломать вибраниумный браслет, из-за которого мы все здесь собрались. Так что оставь это себе, ладно? — Старк сбросил тяжёлую ладонь со своего плеча, ощущавшуюся грузом всего мира на его ослабленном теле. — Я не в порядке, но я в норме. Это более-менее хорошо, — Тони зачастил, спиной отходя к двери. — Ещё раз прошу прощения. Брок, — последний кивок уже на пороге, и он смылся, унося ноги как можно быстрее, чтобы не чувствовать себя чужаком в своих же стенах.       — Он немного не в себе? — Рамлоу прижался к растерянному Стиву сзади, обнимая за грудь.       — Да. И жутко упрямый. Доводит себя, убивается в своём убежище, не даёт и секунды спокойно вздохнуть.       — Ты его видел, Роджерс? — Брок усмехнулся сквозь поцелуи, которыми покрывал шею застывшего капитана. — Тут дело явно не в том, что он заебался, — а потом развернул Стива к себе, необычно серьёзно смотря в упор. — Я знаю этот взгляд, кэп. Он взрослый мужик, разберётся, какая бы хуйня с ним сейчас не происходила. А ты своей опекой и дохлого до белого каления доведёшь.       Стив с упрёком посмотрел на Рамлоу, но ничего не ответил, только покачал головой. Он иррационально верил ему, будто всё, что тот говорил тут же становилось правильным, верным, даже если до этого таковым и не было. Стив редко ошибался в людях.

***

      Пустота. Это место было наполнено пустотой, захламлено ею, и она давила на Локи, пока он пытался сосредоточиться на том, что было написано в книге, случайно найденной им на полу, но неожиданно оказавшейся приятным развлечением. Красивые поэтичные строчки легко стелились одна за другой, но шум в голове мешал слышать свои же мысли, и ас, подперев спиной стенку, тихо зашептал написанные сотни лет назад слова, не замечая, как становится все громче и громче, пока не стал читать вслух, ощущая, как напряжение внутри отпускает, но на душу ложится тяжесть.       Прекрасный облик в зеркале ты видишь,       Локи усмехнулся, не отрываясь от чтения. Так ли прекрасен был этот образ сквозь паутину трещин на разбитой поверхности?       Для материнских глаз ты — отраженье       Давно промчавшихся апрельских дней.       Тони опустился на пол, прижимаясь плечом к стеклу, не решаясь войти, чтобы прервать Локи, потому что знал, что мягкость бархата тут же обернётся жесткой наждачкой, стоит асу заметить постороннего слушателя, а меньше всего Старк сейчас хотел прекращать слушать этот гипнотизирующий голос, от которого живот раз за разом делал кувырок, а нервы приятно трепетали. Откинув все свои предубеждения и утихомирив строптивость, Тони наконец дал самому себе честный ответ — бога хотелось защищать, крепко прижимать к себе и больше никогда не отпускать, оберегая от тех ужасов, которые поджидали его за пределами этого нескромного дома. Да он был готов возводить такие сотнями, если это спасёт аса от неминуемого наказания на неприветливой родине.       Сострадание Старка ещё никогда не было так велико, как сейчас, и он не был уверен, не подписал ли тем самым себе приговор на муки.       — И чего ты там расселся? — дверь рядом с ним распахнулась. Это явно не было строчкой очередного сонета, и Тони вздрогнул, не услышав злости, только бесконечную усталость на тихом выдохе.       Он поднял взгляд на точно так же сидящего на полу Локи и не смог сдержать лёгкой улыбки и едва различимого кивка головой, потому что зелёные глаза говорили куда красочнее чем всё, что ас мог бы выдать за свою речь. В них смешалось всё — сожаление, тепло, благодарность, но ничто не могло поразить Тони так сильно, как собственная беспомощность под прицелом этого бурлящего котла чувств. Хотелось побиться головой об стену, попросить самого себя перестать вести себя как наивная школьница, но Локи окончательно раздавил его без труда сорвавшимся «Прости».       — Порядок, — Тони еще раз кивнул, томясь в приятной тишине, не становившейся неловкой, а потом тенью вплыл в мастерскую, робко присаживаясь на краешек стола. — Тебе бы на сцену, я прям растрогался, — Старк говорил чистую правду, и шутливо-издевательский тон не мог обмануть ни его, ни Локи, поэтому ас криво усмехнулся, неумело принимая такой же комплимент.       — Главное оружие в вашем ограниченном мирке? — бог слегка склонил голову. — Вас так легко очаровать, — впервые на памяти Тони ас говорил о людях с какой-то доброй насмешкой, будто обращаясь лично к Старку, взглядом выражая всё то, о чём не привык говорить вслух.       — Спроси у капитана о его родном времени, и он расскажет тебе об этом больше, чем кто-либо другой.       — Он упоминал, — Локи ухмыльнулся еще шире. — Но Роджерс больше похож на человека дела, не так ли?       — Ты был бы удивлён, — Тони наконец позволил себе расслабиться, и теперь он идёт прямо к кофейному аппарату, игнорируя возможность попросить о чашке у Джарвиса. — Стив на самом деле любитель вдохновляющих и не очень речей, просто мы это не сразу поняли. А когда поняли, то было уже поздно, из задницы американский флаг лез, а вместо будильника - звёздное знамя*.       Локи тихо рассмеялся. Старк замер.       Вполоборота наблюдая за асом, Тони не мог не улыбаться, ощущая всё то, что ещё никому, даже самому гениальному писателю не удалось описать, а самому великому режиссёру не под силу заснять — в мире не существовало такого инструмента, способного сделать это чувство понятным для всего человечества.       — Должен признать, он в этом хорош, — Локи поднял раскрытые ладони, будто признавая поражение. — Мне стоит начать переживать?       — Месяц занятий по особой программе Стива — и Америка тебе станет роднее Асгарда, — Тони подмигнул асу, но осёкся, когда его лицо замерло, будто кто-то щёлкнул фотоаппаратом. — Шучу я, сможешь гонять на каникулы… — нервно попытался отшутиться Старк, но Локи его перебил, с обречённой улыбкой разводя руки в стороны:       — Нет у меня месяца.       Слова застряли в горле, неспособные вырваться наружу. С Тони спала вся напускная шутливость, и он, особенно горько усмехнувшись, потёр лицо ладонями, впервые не боясь показать богу, что ему не всё равно; что он не рад, как должен. Локи это было не нужно.       Он и так всё знал.