Восхождение попаданческого беспорядка/Rising of the Isekai Mess

Среди королевской прислуги были те, кто мог создать рабский герб. Однако, так как они боялись показать, что знали о них все это время, никто не выступил вперед, и каждый отказал молодому паладину в просьбе. Это вынудило его прибегнуть к варианту, который он считал отвратительным. Тот, кого он никогда бы не выбрал по собственной воле, если бы не та угроза, которую представлял Хаджиме. Хотя ему еще предстояло выполнить свои угрозы, серьезность, с которой он говорил, не оставляла места для сомнений. Никто не хотел узнать, насколько он верен своему смертоносному слову. Так молодой паладин вступил в контакт с Белукасом, работорговцем. Зрелище авантюриста, вверенного Герою Лука их королевством, ведущего работорговца к месту страшного взрыва, естественно, вызвало массовое любопытство. Каждый житель деревни был переполнен вопросами. Что послужило причиной разрушения замка? Что было источником этих оглушительных взрывов? Почему авантюрист из партии Героя Лука ведет туда работорговца? Молодой паладин продолжал смотреть вперед, зная, что не сможет дать им всем простой ответ. В результате многие сельские жители отказались от своих нынешних обязанностей, чтобы следовать за несовместимым дуэтом. В конце концов, огромная толпа собралась, чтобы посмотреть. Их ожидало зрелище короля и Майн, стоявших на коленях со связанными за спиной руками. За ними вдалеке виднелась результат разрушений. Они таращили глаза и были в шоке от отсутствия горного утеса, на котором когда-то стоял замок их правителя. Все, что осталось в память о нём, — поле из кусков мусора и груд каменной пыли. Вид этой огромной толпы ещё сильнее вызвал у короля пронзительную тревогу. «Ситуация и так достаточно плоха, но с таким количеством моих подданных здесь, в зависимости от заданных вопросов… это может принести мне гибель как короля. Я слишком много трудился, чтобы вот так потерять всё наработанное!» Он сохранял невозмутимое выражение лица, сохраняя торжественный, невозмутимый вид. «К счастью… герб раба на меня не действует. Малти не должна знать ответов на самые компрометирующие вопросы, которые могли бы раскрыть, что я вызвал героев исключительно для Мелромарка… если, конечно, она не станет слишком глубоко копаться в делах за моей спиной.» Его сердце смягчилось при мысли о том, что дочь вторгается в его личные дела. «Нет. Конечно же, она этого не сделала бы.» Крестьяне растянулись массивной дугой, чтобы не окружать происходящее, но все же дать каждому возможность стать свидетелем грядущего. Рыцари и авантюристы сидели перед ними в небольшой толпе, вместе с двумя пленниками. Хаджиме и Киллуа подошли к этим самым персонам. Казума откинулся на спинку стула вместе со своей группой, скрестив ноги, явно скучая, упершись локтем в бедро и лениво подперев голову. Белукас подошел к Майн. Она закричала от боли, когда на ее груди нарисовали герб раба. Король усмехнулся на это, но то, что это вообще происходило вызывало у него гнев, направленный на Хаджиме и Киллуа. Между Майн и Хаджиме был заключен контракт, а Киллуа готовился получить себе власть над королём. Белукас замер, стоя перед ним. Король поднял голову и понимающе ухмыльнулся работорговцу. — Что такое? — Спросил Киллуа. — Э-э… — Белукас схватился за затылок, и его брови тревожно нахмурились. — Ну, видите ли… герб раба не действует на короля.— Казума разочарованно крикнул: — Ха?! — и лоб Киллуа запульсировал от досады. Хаджиме только прищурился, глядя на него. Король начал посмеиваться. — К сожалению, ты не сможешь вытянуть из меня нужные тебе ответы. — Он посмотрел на них с безошибочной властностью королевской особы. «Спроси меня, почему, и я скажу тебе, кем я был когда-то и почему именно рабский герб не действует. После того, как я расскажу вам это, вы поймёте, что за информацию я могу вам предложить. Малти знает не так много, как я, поэтому я могу использовать это как рычаг в своих интересах. Хаджиме, вероятно, будет угрожать мне пытками, но я предложу обменяться информацией и предоставить свободный пропуск, чтобы беспрепятственно покинуть эту страну.» Он взглянул на лица каждого героя, наблюдая, как они выражают различные реакции, которые, как он предсказывал, каждый из них проявит. Это был положительный признак того, что каждый из них попадал в положение, в котором он хотел их видеть. «Я заслужил положение короля в Мелромарке, потому мои прошлые подвиги должны доказать, что я являюсь для вас ценным приобретением. А потом, когда ты покинешь мою страну… я мобилизую свою армию, соберу сотни авантюристов, найму самых известных убийц и буду охотиться за тобой, проклятым щитом и ложными героями, которые поддерживают его, до самого края этой гребаной земли!» — Хаджиме… — заговорил Киллуа. — Такой самонадеянный человек, как он, обычно с радостью ухватится за возможность похвастаться собой. Если он больше ничего не говорит, то, скорее всего, потому, что хочет, чтобы мы спросили почему, позволив ему взять разговор под свой контроль. Игнорируй его. Это хреново и раздражает, но если мы не можем гарантировать честные ответы от него, то давай сосредоточимся на человеке, от которого мы добьёмся нужного результата. — — Что?! — Паника сверкнула в глазах короля, когда его план рухнул. Киллуа заметил его реакцию, но остался настороже. «Думаю, если бы я мог просто получить ответы от него таким образом, то это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. В том, как он действует и лжет, чувствуется мастерство, у него явно есть опыт в подобном. Может быть, он и мудак, но у него есть немного мозгов…» На его лице это не отразилось, но дрожь возбуждения пробежала по его груди. «Ладно. Я готов к нескольким интеллектуальным играм, раз уж они помогут вытянуть из тебя правду!» Хаджиме пристально посмотрел на короля. — Ну что ж, спасибо, ты избавил меня от пустой траты времени. Я не в том настроении, чтобы развлекаться. Есть только одна вещь, которую я хочу знать… — он повернулся к Майну. — Киллуа изнасиловал тебя? — — ДА! — Она не колебалась ни секунды. — Он ворвался в мою комнату и… — тут ее прервал трескучий всплеск ярких молний, парализовавших ее болезненными толчками. —Говорил же! — Казума поднял руку. Рицука фыркнула на него, хотя и с виноватым выражением на лице. Хаджиме пожал плечами: — Я так и думал. Просто нужно было удостовериться. — Киллуа несколько секунд молча смотрел на него. «Мы разрушили целый замок только ради этого…» он закрыл глаза и вздохнул. — Эй, спроси ее, как она связана с королем. Они определённо как то связаны между собой, так как он вовремя забыл использовать на мне рабский герб, когда меня обвинили. — — Подожди! — Король выпрямил спину и наклонился вперед. — Рабские гербы не действуют на легендарных героев, текущих или бывших! Вот почему мы не могли использовать его на тебе. — — Хм? — Киллуа приподнял бровь над холодным глазом. — Так почему же вы тогда не надели его на Майн? Ты хочешь сказать, что это из-за того, что она женщина в матриархате? Неужели ваш пол в этой стране настолько значителен, что простой гражданин может обвинить легендарного героя в ложном преступлении и не провести надлежащего расследования с помощью безошибочного детектора лжи? — Король сердито нахмурился. — Ты же герой щита. Легендарный ублюдок — вот кто ты. Не стоило подвергать потенциальную жертву изнасилования таким неприятностям только для того, чтобы узнать, виновен ли ты.— Киллуа улыбнулся. — Значит… ты признаешь себя некомпетентным королем, неспособным судить беспристрастно, что делает тебя недостойным своего положения и власти из-за своего невежества? Или ты признаешь, что между тобой и Майн есть связь, которую ты не хочешь, чтобы мы выяснили… поскольку ты заговорил только тогда, когда я попросил Хаджиме задать этот вопрос? — Глаза Короля расширились, когда он понял, что облажался. «Он слишком догадлив! Мне нужно быть осторожнее…» — Ты каким-то образом связана с ним? — Спросил Хаджиме Майна, склонив голову к королю. Она нахмурилась на мгновение, не зная, как ответить. — Да. — Она оскалила зубы. — Он… — она стиснула их, затем опустила взгляд. — …Мой отец.— — Ха! — Хаджиме ткнул в нее пальцем. — Неудивительно, что она чертова сука! — — Ха! — Киллуа указал на короля и рассмеялся. Казума упал, задыхаясь от смеха. Рицука едва сдержалась, чтобы не ударить его по голове. Хаджиме с улыбкой вздохнул. — Ну, я бы предпочел спросить об этом твоего отца, но все равно… — Веселье и расслабленность исчезли с его лица. — Нам совершенно необходимо победить эти волны, прежде чем мы сможем вернуться домой? — — Да. — Майн прищурилась, глядя на него. — Если бы я могла избавиться от вас раньше, то сделала бы это прежде, чем вы разрушили мой дом! — Она зарычала на него, герб раба ничего не сделал. — А ты не можешь просто вызвать новую группу героев? — Спросил киллуа. — Вообще-то… — ухмыльнулся король. — Есть способ, которым мы можем это сделать. — Трое героев подняли головы и повернулись в его сторону. Его ухмылка превратилась в широкую улыбку. — Если все нынешние герои умрут, то можно будет снова призвать четырех новых героев! — — Не произойдёт. — — Не произойдёт. — — Не произойдёт. — Воскликнули они одновременно. Киллуа некоторое время изучал Майн, а затем повернулся к Белукасу. — Эй, а два человека могут заключить договор с одним и тем же рабом? — Он вздрогнул, когда Киллуа обратился к нему. — Ах… д-да. В-вы бы… хотели этого? — — Да. — Он снова кивнул. «Его королю, герою щита или парню, который разрушил замок… Он не знает, кому угодить. Я уверен, что жители города чувствуют нечто подобное…» Как только контракт был заключен, Хаджиме отошел в сторону, получив нужную ему информацию. Киллуа стоял перед Майн, его тень падала на её фигуру, стоящую на коленях. — Эй! — Он ухмыльнулся в ответ на ее напряженные глаза и раздутые ноздри. — Значит, твоя мама все это время была королевой, да? — Он посмотрел вниз на герб рабыни, нарисованный на ее груди. — А что она на самом деле задумала? — Связанные за спиной пальцы Майн напряглись, словно когти, крепко впившиеся в ее ладонь. — Я не лгала, когда говорила, что она была на дипломатической миссии. — Ее рабский герб ничего не сделал. — Ок… Так что это за миссия? — Настаивал он. — Малти! Ты не обязана отвечать на его вопросы! — Прервал его король. — Он не имеет права так допрашивать тебя! — Что-то похожее на металлический прут ударило вертикально в рот и нос короля, заставив его замолчать. С быстротой, похожей на остановку времени, Хаджиме опустился перед ним на колени, держа свой робот-палец у его лица. — Шшшш. — Его зрачок сжался, как у хищника, сосредоточенного на своей жертве. — Не пытайся больше ничего от нас скрывать. Если ты хочешь подышать ещё немного… то я предлагаю тебе нахер заткнуться. — Лицо короля заметно побледнело. Киллуа поднял ладонь, и на ней заплясали искрами электрические разряды. «Мне нужно как можно скорее перезарядить Божественную скорость, но пока хватит и Молниеносной ладони.» — К твоему сведению, я тоже могу вырабатывать электричество. Так что за каждый вопрос, от которого ты попытаешся уклониться, я лично буду бить тебя током. Я уверен, что это будет так же больно, как от рабского герба, но чтобы знать точно… — он ухмыльнулся. — …Я спрошу твоё честное мнение позже, если понадобится. А теперь ответь на мой вопрос. — Челюсть Майн болела из-за её стиснутых зубов, а вены на шее были вздуты. В конце концов она со стыдом опустила глаза, не в силах вынести его вида. — Королева присутствовала на международной ассамблее, чтобы обсудить, как бороться с Волнами. — Её тон был язвительным. Бормотание и ропот эхом прокатились по толпе. Те несколько слов, которые были произнесены вслух, свидетельствовали о скрытом скептицизме по отношению к действиям короля и его героям. Это его беспокоило. «Похоже, они озадачены, зачем же понадобилось вызывать героев, когда королева все еще обсуждает дела. До тех пор, пока они не узнают, что я прямо не подчинился ее приказам, их вера в меня все еще спасительна.» Он посмотрел вперед на Киллуа, зная, что твердая, непоколебимая уверенность, которую он знал, убедит по крайней мере некоторых людей, следящих за ним. Тем временем Киллуа нахмурил брови и задумчиво сжал пальцами подбородок, собирая воедино обрывки информации. Затем он повернулся к королю, встретив его суровый, но уверенный взгляд. «Думаешь, я не знаю, что ты задумал? Это театральное состязание, где жюри — ваши подданные, чья лояльность колеблется. Если бы мы оба лгали о чем-то, тогда, возможно, у тебя был бы шанс… небольшой…» Киллуа подавил улыбку под маской столь же сурового взгляда. — У тебя ведь не было разрешения королевы вызвать сюда героев… не так ли? — Обвинил он с абсолютной уверенностью. Король хотел было ответить, но Киллуа перебил его: — Прежде чем ты что-нибудь скажешь, Я хотел бы отметить, что это определенно «превосходная» альтернатива чем призыв героев по одному в четыре отдельные страны. Мало того, что наша сила «равномерно» распределилась по всему миру, так ещё мы не можем должным образом повысить уровень, когда тренируемся слишком близко. Международный призыв решил бы эту проблему. — Киллуа помолчал, давая королю время подумать. Король отказывался разорвать зрительный контакт. Он выпятил грудь и сжал кулаки, удерживаемые веревками за спиной. Киллуа узнал этот язык тела. «Выражает непокорность и уверенность в себе, прежде чем опровергнуть всё логически звучащим утверждением, которое играет на невежестве деревенских жителей… мда, как бы далеко ни зашла политическая коррупция, этот ход по какой-то причине остаётся классикой. Но все же я видел в своем мире и более темную хрень.» Киллуа сосредоточил свое зрение, обращая внимание на малейший признак того, что король собирается заговорить. Он хотел, чтобы между ними осталось некоторое время молчания, прежде чем продолжить. По сравнению с этим время, которое король потратил на обдумывание контраргумента, будет выглядеть как невежественная, застигнутая врасплох пауза. Король быстро выдохнул, и его рот приоткрылся на долю сантиметра. Киллуа заговорил. — Даже если ты скажешь, что это была часть более масштабной стратегии, это утверждение развалится, когда мы рассмотрим, как ты намеревался установить приоритет Мелромарка над остальным миром. Как могут другие страны согласиться на стратегию, которая ставит под угрозу их собственную нацию? — Он говорил громко, стараясь, чтобы каждое его слово было услышано. — Скорее всего, они недовольны подобным. Это бесспорно несправедливо! Так что… если ваша королева действительно дала вам разрешение вызвать всех четырех героев… тогда она так же коррумпирована и безответственна, как и ты, и должна быть обвинена в неуважении к международному суду за измену человечеству, за то, что она превозносит свою нацию над другими. Или же… — Киллуа насмехался над ним с высокомерной ухмылкой. — Она не давала тебе разрешения, и ты не подчинился ей, чтобы действовать по собственной воле. Это значит, что именно ты коррумпирован, эгоистичен и безответственен. А теперь, объяснись… Какой вариант верен, ваше высочество? — В толпе стояла мертвая тишина. Горожане и искатели приключений смотрели на короля отчаянными глазами, ожидая его ответа. Только у рыцарей на лицах были отчетливые эмоции, начиная от стыда, вины или страха, поскольку они были в курсе происходящего. Грудь Короля тревожно вздымалась, а глаза метались туда-сюда по толпе деревенских жителей. Сомнение, подозрение, недоверие и предательство встречались в каждой паре глаз, в которые он смотрел. Его тело похолодело, несмотря на выступивший на лбу пот. «Мне нужно убедить их, что я невиновен! Должен же быть какой-то аргумент, с помощью которого я могу дестабилизировать его собственный… АХ, ДА!» Он сжал кулак и победоносно потянул его за веревку, подняв подбородок с уверенным блеском в глазах. — Промывка мозгов щи… — Перестань пытаться придумать контраргумент, чтобы обернуть всё в свою пользу. Ответ довольно прост, и чем дольше ты его не даёшь, тем сильнее я уверен, что ты лжёшь. — Перебил его Киллуа. Но было уже слишком поздно. — Я, лгу? — Король почувствовал, как в груди у него стало легче, когда его охватило чувство покоя. — Тогда почему бы тебе не сказать прямо о своих способностях к щитам? В конце концов, до нас дошли слухи, что твой щит обладает способностью промывать людям мозги! — Игривая усмешка украсила лицо короля, словно его и не загоняли в угол. — ПОГОДИ! — Казума, который до этого молча наслаждался зрелищем, поднял руку. — Та, кто пустила этот слух — Майн. — — Эгх! — Спокойствие короля сменилось ужасом, который поразил его до такой степени, что он больше не мог моргать. Хаджиме быстро сообразил, что к чему. — Это ты пустила слух, что щит Киллуа может промывать мозги с определенной целью, чтобы подвергнуть все его слова сомнению? — Майн так же быстро соображала сама. — Нет! Клянусь, я была предупреждена об этой способности церковью трёх гер… — ее голова откинулась назад, а руки взметнулись вверх, окруженные пурпурными болтами. — Пдождите, я признаюсь! — Король перевел взгляд с Майн на них. — Я действовал по собственной воле… — огорченный видом ее страданий, он решил, по крайней мере, не тащить с собой имя королевы. Затем его лицо озарилось страхом. — Я вызвал героев в Мелромарк, потому что мы должны любой ценой бороться с этими ужасающими Волнами катастроф! Вы еще не видели их, поэтому не понимаете, насколько они опасны, но… — — О, так ты уже видел эти волны? Отлично! Потому что сейчас самое время спросить… — вмешался Киллуа, напоминая ему о том, кто контролирует ситуацию. — Что кажется более опасным… они? Или то, что разрушило его? — Он указал большим пальцем на неузнаваемую груду Замковой пыли. Король уже собирался ответить, но вид отсутствующего горного утеса, на котором когда-то стоял его замок, заставил его более серьезно задуматься о могуществе Хаджиме. Это была сила, подобной которой он никогда раньше не видел. Он тщательно обдумал свой ответ. — Я думаю… это трудно определить. Волны приносят с собой рой монстров, который массово нападает. Хаджиме… сама… он сродни огромной части волны, Объединенной в единое существо. — В его голосе звучала непринужденная интонация, как будто его не напрягала тщательная формулировка лжи. — Так что в принципе волны более опасны для целых популяций людей. Но когда речь заходит о таких людях, как я или Хаджиме, то это совсем другая история? — Киллуа на мгновение отвернулся от короля. — Не обижайся, Казума! — Казума пожал плечами, полностью смирившись с тем, что Киллуа намного превосходит его по силе, а король ответил ему торжественным кивком. — По крайней мере, чтобы дать тебе представление. Ты столкнулся лицом к лицу с его силой вблизи… так представь себе, что мне приходится защищать свою семью и свой народ от силы, соперничающей с этим! ВОТ ПОЧЕМУ… — король подвинулся вперед на коленях, почти показав панику, но вовремя спохватился, что помогло ему восстановить самообладание. — …Вот почему… я сосредоточил силу героев в Мелромарке. Наша страна невелика, поэтому мы будем отданы на растерзание волн, надеясь лишь на то, что один-единственный герой будет вызван сюда, чтобы защитить нас. Да, возможно, я поступил эгоистично… но я сделал это ИЗ-ЗА ЗАБОТЫ О СВОЁМ НАРОДЕ! — Киллуа уставился на него, следя за языком его тела и обращая внимание на тон голоса. «Он выкрикнул эту последнюю фразу, чтобы убедить горожан, но его глаза, похоже, выражают одновременно искренний страх и тревогу. Мне, блять, неприятно это признавать… но я чувствую, что он действительно говорит правду. Он определенно заботится о безопасности своей семеи, и возможно, возможно, его люди тоже… может быть… нашли место где-то в его сердце… возможно.» Хаджиме мог прочесть тот же вывод по выражению разочарования на его лице. Майн тоже была сосредоточена на Киллуа, поэтому он напомнил ей о своем присутствии. — Эй! Чего ты хотела добиться, заставив всех ненавидеть Киллуа? — Майн попыталась заручиться поддержкой, которую ее отец получил от зрителей. — Это потому, что я действительно верю, что герой щита ОПАСЕН для моего народа! Я сделала все, что могла, от отчая… — электрический разряд и крик боли грубо прервали ее ложь. Еще более огорчительные вздохи недоверия раздались в толпе. Казума поднял бровь. — Она все еще пытается лгать даже с гербом раба? — Хаджиме схватил ее за волосы, рывком поднял ее голову к себе и активировал запугивание. — Если этот рабский герб ударит тебя током еще раз, я оторву твою гребаную башку. Соври еще раз, если не веришь. — Она ему поверила. —  И какие у тебя планы? Каковы цели? Дай мне развёрнутый ответ, касается ли он конкретно Героя щита или нет. — Его глаза излучали убийственное намерение. Первой реакцией Майн было снова солгать, а затем позволить шоку от того, что она продолжает лгать, возыметь действие, вместо того чтобы сказать настоящую правду. Но теперь, когда на кону стояла ее жизнь, у нее не было другого выбора, кроме как признаться во всем. Из ее глаз потекли слезы, настоящие, настоящие слезы. Хотя, они были не из-за угрызений совести или стыда…но жалкий факт, что ее планы были разрушены еще до того, как она закончила первый шаг. — Я работаю с Церковью трех героев, чтобы занять место моих сестер в качестве наследницы престола! Герой щита был моим козлом отпущения. К тому же он уродливый неудачник! — Воскликнула Майн, герб раба ничего не сделал, и раздражение Киллуа заставило её жестко улыбнуться. Король резко повернул к ней свое искаженное ужасом лицо. — Малти! Как… Как ты могла? Единственный способ, которым ты мог бы занять место своих сестер, это… — страдальческое, искаженное выражение лица оборвало последнюю фразу. Киллуа совершенно не волновало то потрясение, которое пережил король. — Ну и мерзкая же ты сука! — Крикнул он ей в ответ. — Бу! — Казума сложил ладони рупором у рта. — И это твой лучший ответ? 0 очков! — — ЭЙ, ЗАТКНИСЬ! — Рявкнул на него Киллуа. — Эй, вы двое, прекратите это. — Хаджиме напряг щеки, чтобы убрать появившуюся улыбку. — Церковь, да? Имеет смысл. Очевидно, что они глубоко связаны с опорочиванием Героя щита. Вероятно, они воспользовались шансом обвинить тебя сразу же, как только он появился. — Киллуа что-то проворчал себе под нос, все еще не отрываясь от Майн и Казумы. — Самый лучший ответ, давай-ка я подойду и выбью из тебя все дерьмо, как тебе? — Он поджал губы, расслабил плечи и покачал головой, прежде чем ущипнуть себя за переносицу. — Но зачем им делать это через нее, если она даже не первая кандидатка на престол? — Он открыл глаза и посмотрел на полностью смятённого короля. Но ему было все равно. — Ты тоже работаешь с церковью? — — Да. — Он сказал это без колебаний, шок от признания Малти занимал все его мысли. — Это они помогли мне вызвать вас четверых. В конце концов, ритуальная магия — это их специальность.— Он не видел никаких проблем в том, чтобы признать это. — А? — Что-то щелкнуло в голове Хаджиме это. — Эй, погоди… — он мысленно вернулся к Церкви Эхита и Королевству Хейли в Тортусе. — О ЧЕРТ, ПОДОЖДИ! Мы спрашиваем не у тех людей, как выбраться из этого мира! — — Хм? Ты думаешь, что церковь может знать об этом больше? — Спросил Киллуа. — Верно. В другом мире мой класс был призван в качестве героев, это была церковь, которая сделала призыв, а не само королевство. — Хаджиме объяснил. — Да, в моем другом мире это была богиня…предположительно… тоже ответственная. Хотя меня точно не вызывали, но в основном то же самое. — Добавил Казума и посмотрел на Хаджиме. — У тебя что, весь класс вызвали? Чувак, это отстой! Самое лучшее в том, чтобы стать попаданцем, — это уйти от всех. Не знаю как у тебя, но в моём мире люди хреновые! — «Ну… не думаю, что могу сказать что-нибудь лучше о людях в том мире, куда меня послали…» — О, даже не начинай мне рассказывать о них. Я хотел, чтобы их отозвали подальше, чтобы мне не пришлось иметь с ними дело. — Хаджиме задумчиво поднял голову. — Хотя если посмотреть на то, как всё вырисовывается, то мне больше не придется иметь с ними дело. Ха. Ну, тогда я не могу дождаться, когда вернусь! — Киллуа не обращал на них внимания. «Духовные практики, связанные с магией, оккультизмом и заговорами… почему-то это меня не удивляет.» — Ну, если это так, то давайте нанесем им визит. Я сейчас спущусь, что на счёт вас, ребят. — Сказал он. — Да, тоже. — Хаджиме кивнул. Казума встал и зевнул. — Тоже сваливаю! — Король опустил глаза, не в силах встретиться взглядом с деревенскими жителями, которые смотрели на него с подозрением и презрением. Малти продолжала плакать, в основном из жалости к себе, но несколько раз преувеличенно громко причитала, чтобы вызвать сочувствие у всех, кого могла. К ее подлой выгоде, это сработало. Сердца нескольких деревенских жителей, искателей приключений и особенно рыцарей постоянно склонялись в ее пользу. Большинство людей не знали, как себя чувствовать. Однако коварный план Майн сработал и на короля. Её признание, в котором она рассказала о своем намерении убить сестру, было сглажено в его сознании. «Не может быть, что это правда… моя дочь НИКОГДА бы не сделала этого!» Утешительное заблуждение, основанное на многолетней неуместной ненависти, так глубоко укоренившейся в его сердце, начало отравлять каждую его мысль, как яд. «Это вина Героя щита. Мы должны были убить его сразу же, как только его вызвали. Именно из-за него моё королевство погибло, мои подданные ненавидят меня, а моя дочь была вынуждена участвовать в проклятом заговоре против своей сестры. НИЧЕГО БЫ НЕ СЛУЧИЛОСЬ, если бы не этот проклятый Щит!» Король поднял голову, чтобы выжечь образ Киллуа в своем сознании, дабы укрепить свою решимость покончить с ним как-то, раз и навсегда. Это было большой ошибкой. Киллуа сразу же почувствовал это убийственное намерение и повернулся к нему лицом. Тени падали на его глаза, щелевидные зрачки на фоне голубой склеры светились в темноте под волосами подобно кровожадной гадюке. Он направился к нему, и король понял, что снова облажался. С каждым шагом его сердце все сильнее сжималось, заставляя гнев отступать под тяжестью неопровержимого ужаса. — Ты пытался унизить меня. — Он сделал шаг вперед. — Ты пытался использовать меня. — Он сделал еще один шаг. — Ты сидел и ничего не говорил, ожидая, что меня будут пытать, прежде чем рассказать о рабских гербах. — Король упал навзничь, поранив руки, все еще связанные за спиной, и попытался отползти. Но это было бесполезно. — Хуже всего то, что моя сестра осталась дома, в бегах и беззащитной. От одной мысли о том, что с ней может случиться, меня просто тошнит. — Его рука дрожала, смесь страха и гнева горячо струилась по венам. — И ты все еще хочешь моей смерти? Знаешь что… — Киллуа заострил пальцы, превратив их в когти, и с горящими от ярости глазами убийцы отдернул руку назад. — Это взаимно, кусок дерьма! — Все произошло в мгновение ока. Хаджиме, естественно, заметил это первым и, естественно, ничего не сделал, только наблюдал. Казума посмотрел, но был шокирован и замолчал, неверие парализовало его на несколько слишком долгих секунд. Рыцари не могли вымолвить ни слова. Авантюристы наблюдали за происходящим с такой беспомощностью, что у них внутри все сжалось от мучительного стыда. Жители деревни невежественно наблюдали за происходящим, едва понимая, что сейчас произойдет из чистой наивности. Лицо короля исказилось от самых разных эмоций — от страха до ненависти, от сожаления до гнева, от стыда до жалости к самому себе. Киллуа даже не пошевелился. Он стоял над тяжело дышащим королем, и желание убить трясло его когтистую руку. Его окружение растаяло. Толпа свидетелей, Хаджиме, Казума, Майн, все растворились на черном фоне, сопровождаемом мертвой тишиной. Король лежал перед ним, вертя головой взад-вперед и умоляя слезами и дрожащими губами. Для Киллуа это ничего не значило. Лишение жизни было для него обыденностью. Пустые, неподвижные лица прошлых жертв окружали его, как голографическая панорама, напоминая ему о том, кем он был: убийцей. Тренированным наёмным убийцей. Это движение прочно укоренилось в его мышечной памяти, ощущение все еще было свежим вокруг пальцев. Очередной кусок мяса, который он мог бы пронзить своими когтями, съежился перед ним. И все же, несмотря на то, как естественно это было для него… «Чувствую, что это было так давно. Почему же сейчас это кажется мне таким… чужим?» Он заколебался. — Хватит Киллуа! — Отчетливо произнес голос из глубин его сознания. Он был вытащен исключительно из памяти, но его четкость звучания была пугающей. — Ты же знаешь, что он делал это ради своей семьи! Он был в отчаянии! — Его совесть мотивировалась логикой, заимствованной из его собственного разума, отфильтрованной через голос, который будет иметь самое глубокое воздействие. Может быть, это и были воспоминания, но они были настолько глубоки и близки, что, если бы обладатель голоса был сейчас здесь, его настоящие слова вряд ли были бы другими. «Но его здесь нет… » напомнил он себе. Холодная боль давила ему на грудь, вытягивая тепло из рук и ног. Боль от того, что он стал свидетелем падения своего дорогого друга, от начала до конца, врезалась ему в сердце. Ощущение фальшивой улыбки, появившейся на его лице перед тем, как они расстались, принесло с собой острую, как нож, боль. Его лицо напряглось. «Почему я думаю об этом сейчас?» Но он уже знал ответ. Он задал этот вопрос, чтобы вновь сосредоточиться на настоящем, но ответ не позволил ему этого сделать. Его дорогой друг был его светом среди тьмы. Первый человек, который посмотрел мимо его окровавленных рук и увидел личность, которая никогда не хотела запятнать их кровью другого человека. Затем он увидел, как этот его свет стал искажаться их собственной тьмой, превращаясь во что-то неузнаваемое, пока они не были поглощены целиком. Его дорогой друг был рядом с ним, и в конце концов тоже погряз во тьме. Так что ответ был прост. Если он снова оборвёт жизнь, то не будет ли он испорчен тьмой своего прошлого? И если он это сделает…что будет теперь, когда его друга здесь нет? «Нет…это не так…» последнее воспоминание об этом дорогом друге ярко вспыхнуло перед ним, выжигая голографические лица его умерших жертв. Что же касается жуткой тишины, напоминающей об их разорванных сердцах… последние слова его дорогого друга развеяли её. — Кайто сказал, что куда бы мы ни пошли, мы всегда будем друзьями! — Крошечный уголок рта Киллуа приподнялся в легчайшем намеке на улыбку. «Черт Возьми, Гон! Я просто не могу тебя подвести…» Мир вернулся, как утро, прервавшее сон. Прошло всего несколько секунд. Десятки свидетелей таращились то ли в неведении, то ли в панике. Король нервно качал головой, с каждым поворотом смахивая с лица слезы и сопли. Он ахнул в неверии, когда Киллуа отдернул свою руку. Он все еще смотрел на него потемневшими глазами, но убийственные нотки в его голосе исчезли. — Считай, что тебе повезло, что у меня есть чертовски добрый друг в моём мире. — Он сунул руки в карманы и пошел прочь от короля, низко опустив голову. Рыцари и искатели приключений испустили громкий вздох облегчения. Казума тоже заметно расслабился. — Фух! Я уже на секунду забеспокоился. — он вытер холодный пот со лба. — Не беспокойся, я в порядке. — Он говорил тихо, проходя мимо него, не глядя, лишь наполовину веря своим словам. «Похоже, все наконец-то пошло своим чередом…» однако он чувствовал себя не в своей тарелке. Много лет назад он был убийцей, который просто жаждал быть нормальным. Теперь же он чувствовал себя нормальным, но жаждал убить еще раз.К счастью, его дружба с Гоном значила для него гораздо больше. Но даже так… он не мог не думать и не сомневаться, как всегда. «А это… действительно правильно? У меня плохое предчувствие, оставляя его действовать свободно…» Король смотрел, как Киллуа покидает его, не зная, что делать с оказанной ему милостью. В конце концов… он решил заставить его пожалеть об этом. «В моем королевстве есть люди, которые все еще верны мне. Я буду работать с ними, начиная с нуля. Я сделаю своей жизненной миссией покончить с тобой. Ты еще пожалеешь об этом, дьявол щита!» — Эй, Киллуа, мне тут понадобится твоя помощь. — Голос Хаджиме заставил короля вздрогнуть от гневной клятвы, которую он произнес. — Хм? С чем? — Королю не понравилось выражение глаз Хаджиме. — Мне нужно задать ему важный вопрос, и я очень ценю твоё мнение о том, говорит ли он правду или нет. — Киллуа резко повернул голову в сторону Хаджиме, понимая, к чему это приведет. Он точно знал, что сейчас может произойти. Он также знал, что если это произойдет, то формально он будет активатором для этого, и это значит что, как он опасался, ему придётся взять ответственность за это. Он знал, что подумает об этом его лучший друг. Это была единственная причина, по которой Киллуа колебался… и Хаджиме видел это по его лицу. — Послушай, я все равно получу свой ответ, просто логичнее попросить тебя помочь мне, потому что ты хорошо разбираешься в подобном. Не беспокойся об этом твоем друге, мне все равно наплевать на то, что он скажет. У меня уже есть друзья, которые будут на шаг впереди меня. Так что не сомневайся… я, беру ответственность на себя. — Киллуа посмотрел Хаджиме прямо в глаза, и впервые в жизни он встретил человека, который понимал его. Не через объяснение, а через опыт. Это коснулось какой-то старой части его души. Темной части. Той самой, к которой он боялся вернуться… …До этого момента. Гон проник в темноту Киллуа, создав свет внутри. Хаджиме, однако, напомнил ему, что часть тьмы никуда не денется… и наверняка это к лучшему. Как человек, который разделял ту же самую тьму, знал её насквозь, само его присутствие было напоминанием. Он говорил с пустотой в сердце убийцы, которая существовала в них обоих. Поэтому, когда Хаджиме пообещал взять на себя всю тяжесть этой тьмы, он испытал странное чувство облегчения, которого Киллуа никогда не испытывал. Это было успокаивающе. Он также позволил себе снова взглянуть на короля сверху вниз. Один-единственный взгляд на него вновь воспламенил отвращение, которое он почувствовал за несколько мгновений до того, как остановиться. Как он и предполагал. «Ну, если он все равно собирается спросить, А я, честно говоря, ничего не могу сделать, чтобы остановить его… то все-таки постараюсь сделать все возможное, чтобы подтвердить, говорит ли король правду.» — Давайте тогда сделаем проще. — Он указал на Майн. — Сначала задай ей свой вопрос.— Король и Майн потрясенно ахнули. — Подожди! — Закричал король. — Оставь ее в покое! С нее довольно! — — О чем ты говоришь? — Сказал Хаджиме, и в его голосе прозвучал вызов. — Если она не хочет быть ударенной током… то все, что ей нужно сделать, это сказать правду.— Лицо короля исказилось от гнева. Киллуа наблюдал за ними обоими, внимательно следя за их различными реакциями. «Мы можем вытянуть из нее правду, но все равно не сможем определить, лжёт ли король. Хаджиме и я можем сделать все возможное, чтобы узнать это, но он знает, как правильно лгать. Я бы предпочел не оставлять все на усмотрение наших ощущений и предположений, особенно если я принимаю в этом участие. Мне не нужно что-то, что гарантировало бы абсолютную уверенность, просто что-то объективно более надежное, чем внешние признаки.» Лицо Киллуа потемнело от стыда, когда в его голове промелькнула нездоровая мысль. «Мы могли бы сначала спросить короля, станет ли он нашим врагом, если мы убьем Майн, а потом пусть Хаджиме спросит её, так ли это… но если мы сделаем это, Майн никогда не сможет противостоять нам из-за искреннего страха быть убитой на месте. Если мы травмируем её так, что она ничего не сделает против нас, тогда король все еще может солгать нам, и мы снова окажемся там с чего начали…» Киллуа резко вышел из задумчивости, когда король наклонился вперед, трогательно ударившись лбом в грязь, пытаясь упасть ниц. — Пожалуйста… я обещаю вам. Хаджиме-сама… Киллуа… СА…сама… — в его голосе слышалось напряжение. — Я скажу вам правду. Независимо от вашего вопроса! — Его тон дрожал от убедительного чувства стыда. «Но в этом-то и проблема, и ты это знаешь… как мы можем быть уверены, что твое слово правдивое?»  Именно тогда одна идея поразила Киллуа, как озарение. Он спрятал ухмылку, умоляющую показать себя с гордостью. — Эй… — он наклонился и прошептал Хаджиме на ухо. Его лицо оставалось неподвижным на протяжении всего сказанного Киллуа. Закончив, Киллуа сделал несколько шагов назад, позволяя Хаджиме сделать свое дело. — Окей, убедил. Король, я хочу дать тебе возможность говорить за себя…однако… — пока Хаджиме говорил, Киллуа появился позади короля, помогая ему встать на колени и нежно положив пальцы ему на шею. — Киллуа будет проверять твой пульс. Отвечай мне честно, и не должно быть никаких изменений в твоем сердечном ритме… понял? Это лучшее, что мы можем сделать. — Король глубоко вздохнул, когда напряжение покинуло его мышцы. «Они…дают мне шанс? Нет, они просто не хотят, чтобы зрители здесь думали о них хуже, чем сейчас.» Хаджиме ходил кругами вокруг короля. — Мы также будем внимательно следить за твоим тоном голоса и внимательно следить за языком вашего тела, так что не испорти всё. Мы сразу же узнаем, если ты лжёшь. Это твой шанс на искупление, а также шанс показать нам, насколько мы МОЖЕМ доверять тебе… — он снова встал перед королем, склонив голову в сторону Майна. — С тех пор, как она доказала, что является патологической лгуньей. — Король опустил подбородок, не сводя глаз с Хаджиме, и покорно, но осторожно кивнул в знак согласия. Выражение лица Хаджиме оставалось твердым. — У тебя есть какие-нибудь намерения стать моим врагом? — Король держал свое лицо покорным, в то время как его мысли были заняты наступлением. «Мне все равно, насколько ты силен. Я найду способ сорвать эти веревки из твоей руки и заставить тебя страдать в 10 раз больше, чем страдал я… но сейчас я не могу так думать. Мне нужно сохранять спокойствие, держать свой пульс ровным, мое тело открытым и уязвимым, а голос честным. Что же касается самого убедительного ответа, который я могу дать…» король позволил истинной злобе, которую он хранил в своем сердце, отразиться на его лице. — Признаюсь, я тебя ненавижу. Я ненавижу то, что ты сделал со мной. Я ненавижу то, что ты сделал с моим замком. Я ненавижу, что ты так мало заботишься о нас, и вербуешь на сторону героя щита всех людей. Однако есть одна вещь, которая побеждает мою ненависть к тебе… и это страх перед тобой. Я не могу представить себе никакой тактики, которой я мог бы подчинить тебя. Я не могу представить себе никакой военной мощи, которая могла бы вселить в тебя нерешительность. Мне больно говорить это, как великому царю, но я чувствую себя так, словно я всего лишь муравей в присутствии Льва, стоя здесь на коленях перед тобой. Итак, Хаджиме-сама, вы спрашиваете, намерен ли я стать вашим врагом… я ли ваш враг? Мой ответ — нет.— Он сокрушенно опустил голову. Казума облегченно вздохнул. Рицука и другие искатели приключений посмотрели друг на друга, обменявшись взглядами, выражающими облегчение. Рыцари обменялись едва заметными, но понимающими взглядами друг на друга, а потом уже более открыто изобразили облегчение. Король снова поднял голову, выражение подавленной гордости сменилось выражением боли. — Я могу ненавидеть тебя, но я ценю жизнь моей семьи и моего народа больше, чем возможность отомстить, рискуя всем, что мне дорого, всем, что я обещал сохранить в безопасности. Я поделюсь с вами любой информацией, какую вы пожелаете. Я позволю вам беспрепятственно покинуть нашу страну или остаться, если вы пожелаете остаться. Я обещаю тебе здесь и сейчас, что никогда не буду стоять у тебя на пути. Даю вам честное слово! — Король поднял глаза на непроницаемое лицо Хаджиме, глядя на него с твердым убеждением, запечатленным на его собственном лице. — Пульс ровный, все проверено. — Послышался сзади голос Киллуа. — Я не вижу никаких особых жестов в его позе, и ты мог бы услышать ненависть и страх в его голосе, но также и его решимость. — «Ну конечно же.» Подумал король. «Я говорил в основном правду. Самая эффективная ложь-это та, которая смешана с правдой, и чем больше в нее включено правды, тем более незаметна, эффективна и опасна ложь. Как бы мало яда ни было, это все равно яд…и яд распространяется.» Король сохранял серьезное выражение лица, в то время как прилив силы приливал к его голове. Он ощущал себя непобедимым, а мимолетные образы страдающих Киллуа и Хаджиме под ним проносились яркими вспышками. «Я буду оправдан за это!» Непроницаемое лицо Хаджиме расплылось в зловещей ухмылке. Злобные фантазии короля испарились вместе с приступом смятения и испуга. — Майн… — начал Хаджиме, продолжая смотреть королю в глаза в течение нескольких тревожных мгновений. — По твоей самой честной и точной оценке… — он наконец повернулся к ней лицом. — …Можем ли мы доверять словам твоего отца? — «ЧТО?!» Ахнул король, когда ужас пронзил его грудь, как сильный сердечный приступ. «НЕТ! ПРОВЕРЬТЕ МОЙ ПУЛЬС… ВСЕ ЭТО… ЭТО БЫЛО ОТВЛЕКАЮЩИМ МАНЕВРОМ, ЧТОБЫ ОСЛАБИТЬ МОЮ БДИТЕЛЬНОСТЬ?!» Глаза Майн выпучились, губы задрожали, а тело напряглось. Она тяжело дышала, а ее пульс учащенно бился, заставляя сердце биться в ушах. Она проглотила комок в горле и сделала все возможное, чтобы убедить себя в правильности своего ответа. — Я верю, что мой отец сказал правду. — Больше она ничего не сказала. Затем она закричала; этот звук был похож на страдание ужаса и пытки одновременно, когда герб раба наказал ее за ложь, которую она сказала. Лицо короля сморщилось, сдерживая слезы отчаяния. Прижавшись спиной к стене, загнанный в угол, как отчаявшийся зверь, вынужденный обнажить клыки ради небольшого шанса выжить, он не мог удержаться от смеха. — Ты хорошо меня поймал, Дьявол щита. О боооже, вы ДОБИЛИСЬ своего! — Его смех проревел, сотрясая небо и окружающую толпу горожан. После сердечного хохота он откинул голову назад и закрыл глаза с расслабленным лицом. — Да, это правда…я ненавижу тебя. — Затем он открыл их, налитые кровью и выпученные в напряженном, немигающем взгляде, когда его тело напряглось, рыча, как дикарь с оскаленными зубами. — Я НЕНАВИЖУ ВАС ВСЕХ! — Прогремел он с безнадежным гневом приговоренного к смертной казни. — ВЫ, ВСЕ ТРОЕ И ЭТОТ ПРОПАВШИЙ УРОД, ПОЖАЛЕЕТЕ ОБ ЭТОМ ДНЕ! Я ПОЗАБОЧУСЬ О ТОМ, ЧТОБЫ ВЫ ИСПЫТАЛИ В СТО РАЗ БОЛЬШЕ БОЛИ И УНИЖЕНИЯ, ЧЕМ Я ПЕРЕЖИЛ! ТЫ НЕ ПОКИНЕШЬ НАШ МИР НЕВРЕДИМЫМ, ЗАПОМНИ МОИ СЛОВА! — Закричал король в дикой ярости. Пена брызнула слюной и потекла из уголков его рта, увлажняя горло, чтобы прорычать свое заявление. Грянул гром, треснув так, словно сами Небеса раскололись пополам. Он выдул ударную волну, которая ударила всех, кто был не готов, яростным порывом ветра в лицо. Король обнаружил, что стремительно летит назад, паря высоко в небе, сбитый с толку странным зрелищем, оставшимся на земле. — А это… — он заговорил вслух, что свидетельствовало о его полном замешательстве. —…Мои ноги? — Его мозг никак не мог осознать, что его разорвало пополам. Верхняя половина его тела приземлилась в нескольких метрах от него с отвратительным, безжизненным шлепком. Дымящийся ствол пистолета Хаджиме был направлен прямо на разрубленное тело. Глубокие, испуганные вздохи и шокированный шепот обернулся криком наблюдателей. Деревенские жители, искатели приключений и рыцари были не уверены, как справиться с отвратительной сценой столь зверского убийства их короля. Даже Казума застыл, его конечности онемели, а разум был ужасающе пуст. Малти посмотрела на ноги своего отца, ведущие к рваным кускам разорванной плоти там, где когда-то был его живот. Она натянуто покачала головой, двигаясь ходульными рывками, преодолевая рефлекторный паралич. Чем дольше она смотрела, тем больше менялось ее лицо, и она перестала отрицать произошедшее. Она опустила голову, не моргнув глазом, и повернулась к Хаджиме с выражением мстительной ярости на лице. — Ты убил моего отца. — Её ненависть была осязаема, подкрепленная духом, потому что она говорила так, как никогда в своей жизни. Она говорила искренне, от чистого сердца. Все еще со связанными за спиной руками она заставила себя подняться на ноги, стоя с уверенностью, преодолевающей свой страх. — ТЫ УБИЛ МОЕГО ОТЦА, ЧУДОВИЩЕ! — Рыцари, знавшие Малти лично, были так же шокированы ее поведением, как и смертью короля. Это была переломный момент для неё, момент редкой честности, который ознаменовал важное развитие в ней как человеческом существе. Их огорчало, что для этого требовалось нечто столь радикальное. Еще печальнее было то, что все это произошло в самый неподходящий момент. — ТЕБЕ ЭТО С РУК НЕ СОЙДЕТ! — Это были ее последние слова. Пустая угроза; заявление, лишенное своей души. Хаджиме подошел вплотную, изо всех сил отвесил ей пощёчину своей роботизированной рукой. Он оторвал ей голову. Хруст ломающейся шеи эхом распространился от города-замка на пол мили, когда ее череп прошёл через несколько зданий. Никто не мог точно сказать, как далеко улетела её голова, но через несколько секунд в лесу, слишком далёком, чтобы увидеть, птицы взлетели в небо, как будто что-то спугнуло их. Перед Хаджиме обезглавленный труп Малти неловко дергался еще несколько секунд, прежде чем рухнуть без внутренней опоры. — Запомнить слова? Сойти с рук? — Повторил Хаджиме про себя и повернулся к толпе людей. Рыцари съежились. Искатели приключений вскрикнули. Жители деревни обнялись и пали ниц. Хаджиме прищелкнул языком, затем отвернулся от них и направился к церкви. Однако он старался говорить достаточно громко, чтобы его услышали все до единого. — Любой, кто встанет у меня на пути, — мой враг… и я убиваю своих врагов. Вам не обязательно работать со мной, но и не работайте против меня. Это всё что вам нужно запомнить. — Только один Киллуа чувствовал себя плохо за жителей. Однако он воспринял этот момент как возможность сделать первый шаг к правильному набору правил. Теперь, когда они были осведомлены о том, какими коррумпированными преступниками были их правители они должны стать более наблюдательными и вовлеченными в свою правящую политику сразу же, как только преодолеют шок от произошедшего. Зная это Киллуа сразу же последовал за Хаджиме, почти не оглядываясь назад. Единственный, кто действительно колебался… был Казума. Он был совершенно не на своем месте и совершенно не в своей стихии. Возможно, он был зол и не согласен с матриархатом, который, в свою очередь, испытывал к нему отвращение. Однако два психопата, координировавших хладнокровное убийство, действительно поставили его на место. Он был просто наивным подростком, которому никогда не было так плохо, как смотреть, как люди действительно умирают перед ним. Видеть это на яву, без Аквы, что оживила бы их, и без нелепого контекста, окружающего его… было темным опытом. Это поставило Хаджиме перед ним в Новом Свете, и ему было не по себе. Хотя, возможно, это была идея Киллуа… но он не был тем, кто ее инициировал. Он остановил себя, желая оставить это. Именно Хаджиме настаивал на этом. После нескольких долгих и неловких моментов, когда Хаджиме и Киллуа были уже далеко впереди него, он начал следовать за ними. Однако его движущей силой, по иронии судьбы, было желание как можно быстрее уйти от них. «Я…я действительно хочу вернуться в свой старый мир прямо сейчас.» Их цели, к сожалению, совпали. Тем временем в глубине толпы стояла женщина в розовом дворянском платье. Она старалась не попадаться на глаза трем героям, но наблюдала за ними более пристально, чем кто-либо другой. Она была обязана передать каждую деталь случившегося кому-то чрезвычайно важному…и ей было о чем рассказать. Она чувствовала, как волосы у нее на затылке встают дыбом. Она поднесла руку ко рту, бессознательно намереваясь взять ее в ладонь и успокоить дыхание, но вздрогнула от собственного прикосновения. Ее пальцы словно погрузились в лед, ощущение собственной руки было ей чуждо. Она снова посмотрела вверх, глядя на последствия, но не воспринимая ничего из этого с пустым разумом за ее пристальным взглядом. Воспоминаний на повторе было достаточно. «Я боюсь, что все пошло по наихудшему пути.»