Алыми нитями связаны

      Когда Касуга спотыкается об элегантную ножку какой-то школьницы и роняет поднос с едой, да и сама падает на пол — это даже не смешно, а очень, чёрт, стыдно, — то думает, что мир несправедлив, все бабы стервы, а драться надо с неодушевлёнными предметами и никак не с людьми, даже если очень хочется. А если и с людьми, то на тренировочном спарринге. Очень хочется драться не только Микатан, но и Шото — это она понимает по его удивлённому взгляду, резко сменившемуся холодным прищуром. Вот только он направлен не на неё, а на смеющуюся в ладошку причину падения Мики. Она вспоминает, что девица эта учится в её параллели. 1-В класс — Юри Шимада.       Касуга краснеет стремительно от такого позора и поднимается на ноги, отряхивая школьную юбку под смешки остальных школьников. К ней тут же подбегают одноклассники; Мидория и Иида. Первый начинает помогать собирать осколки посуды, а второй справляется о самочувствии после падения и говорит, что нужно быть внимательнее. Куда уж внимательнее, если причина фиаско Касуги была преднамеренная. — Касуга-сан, всё в порядке? — интересуется Изуку, но Мика ответить не успевает. — Эй, ты! — Шимада надменно смотрит на Микатан и тычет на свою белую рубашку пальцем, — Ты испачкала меня. Надо как-то решать проблему, — она противно посмеивается.       На рубашке — явно дорогой, дороже, чем вся жизнь Мики — расползается тёмное пятно от чая. Можно сказать «некрасивое», но Касуга наоборот думает, что оно как раз-таки тут к месту — слишком идеальный образ Юри слепит глаза, а вот пятнышко упрощает его и приукрашивает. Как ребёнок фломастерами стену.       Но Микатан теряется и не знает, как поступать. Шимада ведь сама поставила ей подножку…       Стул отодвигается с протяжным скрипом, а Тодороки поднимается в одно быстрое движение. Он нависает мраморной стеной над вмиг притихшей Юри. Однако в её взгляде неподдельное вожделение — конечно же, Шото же один из завидных парней в академии, — от которого поначалу Микатан хочется плеваться или по крайней мере скривиться, но только поначалу. Потому что когда она вновь поворачивается к разъярённому — в его классической спокойной манере — Шото, то чувствует, как то же вожделение передаётся ей. Может, не в полном размере, но мысль «а он красив вот такой, раздражённый» хлопает в голове красочными фейерверками.       Мика запоздало соображает, что надо извиниться ради приличия. — Э-э-э… ну… — мямлит Касуга, не переставая пялиться на его острые скулы, тонкие, плотно сжатые губы и сведённые брови. Не глаза, а стрелы из льда.       Когда Тодороки молча обходит Юри и хватает Микатан за запястье, всем; Ииде, Мидории и Шимаде хочется закричать с полным непониманием. Особенно кричать хочется Касуге.

***

      Шото, вообще-то, тоже хочется кричать. Но он упрямо молчит, потому что звучное «а» посреди кафетерия будет до ужаса нелепым, тем более для образа студента с лучшими рекомендациями и сына героя номер два.       И не для человека, который только что схватил девушку и утащил её с собой просто потому, что не знал, что ещё сделать и как бы аккуратно скрыться от любопытных одноклассников. За их спинами разрастаются шёпотки, но ему мало дела до них — Тодороки осознаёт себя через выдох-выдох и не осознаёт совсем ничего каждый шаг, каждое движение, только думает «держать бы спину прямо и не сорваться». Не сейчас. Не с ней.       Совсем непонятный для него наплыв чувств.       Пальцы правой руки щупают тонкое запястье. Кожа у неё тёплая, мягкая. От такого вся ледяная сторона медленно тает. Он бы гладил её весь день — эффект успокоительный, наверное, даже более успокоительный, чем после нескольких бокалов вина. — Куда мы идём? — слышится писклявый и испуганный голосок из-за плеча.       Касуга возвращает его в сознание — как лёгкая пощёчина. — Куда-нибудь никуда, — отвечает Шото быстрее, чем осознаёт, что говорит.       Тодороки резко останавливается, выдыхая, и чертыхается, когда Микатан влетает ему в спину. — Куда-нибудь, — повторяет он снова, озарённый идеей, абсолютно бессмысленной и не несущей выгоды.       Буквально таща за собой Мику по лестнице, он толкает дверь и они оказываются на крыше. Касуга нервничает; причин для этого предостаточно.       Во-первых, они нарушают правило, выйдя на крышу.       Во-вторых, в столовой её наверняка поджидает Шимада, которая ждёт расправы за испорченную одежду.       Ну и в-третьих, Шото до сих пор держит её за руку.       Вот только… все эти переживания мигом улетучиваются под восторженные звуки Мики. Перед глазами раскрывается восхитительный пейзаж. Солнце уже катится к горизонту, окрашивая небо в оранжево-розовые оттенки. Оттенки сладкие, словно апельсиновая жвачка. А ещё Касуга вдруг понимает, что чувствует себя в безопасности рядом с ним. И то, что рука до сих пор в плену чужих пальцев, больше не нервирует. Даже если преподаватели их тут застукают — пускай, в общем-то. Потому что когда Мика оборачивается на молчавшего Шото, она желает больше всего, чтобы этот момент застыл навсегда.       Тодороки улыбается. Наверное, так, как никогда не улыбался никому — почему-то Микатан уверена, что эту его сторону мало кто видел. А от мысли, что именно она видит именно эту сторону именно в такой ситуации, хочется взорваться. Буквально. Пузырём мыльным, нецензурными выражениями или фейерверком. Или бомбой, найденной совершенно случайно.

Бум в самое сердце.

      Закат играет светлыми красками на волосах Шото. И от вида, раскрывающегося перед ней, спирает дыхание и бешено бьётся сердце, а его красота, сумасшедшая, кружит голову. — Красиво, — тихо выпаливает Мика и почти сразу же стыдливо зажимает рот руками.       Так глупо и по-идиотки призналась в симпатии. Сейчас Касуга очень хочет провалиться сквозь землю. Или спрыгнуть прямиком с крыши. — Да, — кивает Шото, — Вид красивый, — и тут у Микатан гора с плеч падает; он не понял, что имела ввиду его, а не закат. Но после следующих слов Тодороки ей снова хочется сигануть вниз, лишь бы он не заметил её стыдливо заалевшее лицо, — Ты тоже красивая.       Ей как будто мозги отрубает. Одно перекати поле и видно. Удивительно, как чужое молчание может стискивать сердце холодными и колючими лапами. Ведь Мика не отвечает ничего ни через минуту, ни через две, ни через пять. Она просто пялиться на парня и думает, что ослышалась. И если ответит что-то в духе «ты тоже», то опозорится на веки вечные, заслужив при этом недоумённый взгляд таких прекрасных глаз. — Я видел, что та девушка специально это сделала. Я разозлился, — признаётся Шото и вздыхает, — Мне не хочется, чтобы кто-то делал тебе что-то плохое. — Ещё скажи, что предлагаешь мне встречаться, — шутливо отзывается Мика, почёсывая нервно затылок, и пытается всё свести к нелепому розыгрышу. Касуга под прицелом умелого снайпера. — Предлагаю. Контрольный выстрел.