The content of her smile

Одри стояла в одном из множества тайных ходов отеля Great Northern, прячущихся за деревянными стенами. Эти секретные проходы давно сделались ее личной сетью тоннелей для слежки, позволяющей юной мисс Хорн развлекать себя чужими проблемами. Здесь она узнавала о различных сделках кулуарного характера, бессовестных изменах, предметах громких споров и всяческих заговорах — больших и маленьких. Обычно подобные вещи веселили Одри или помогали ей в плетении крошечных интриг, разбавляющих ее будни на северном краю Твин Пикса. В этот день, однако, все было иначе. Одри стояла, прислонившись спиной к стене, и беззвучно плакала. Меж пальцами ее руки тлела забытая сигарета под приглушенный голос мистера Хорна, доносящийся из его офиса. — Купер, это что, какая-то больная шутка? — возмущался отец Одри, только что узнавший, что если он добровольно не пойдет с полицией на допрос по делу Лоры Палмер, его выволокут насильно прямо по лобби Great Northern. — Потому что, если так оно и есть, я знаю очень важных людей! — Вам стоит делать, как сказано, — раздался спокойный голос Купера. Одри закрыла глаза, сводя брови, и наконец затянулась, пока две новые слезы чертили соленые дорожки на ее щеках. Послышались звуки борьбы. — Нет! — кричал мистер Хорн. — Нет, нет!.. Вскоре все смолкло. Одри не шелохнулась, выдыхая сигаретный дым. Она не была уверена в собственных чувствах, но торжество правосудия не сменило засевшие в ней злобу и обиду. Нет, арест отца вызвал в его дочери лишь старую грусть, что обитала в ней с самого детства, произрастая внутри, оплетая собой всю ее личность, словно густой плющ. Эта грусть затмила собой даже гнев, что Одри затаила на отца, ее компас, определяющий направление ее поступков. Происходящее с мистером Хорном являлось прямым следствием действий юной мисс Хорн. Это она докопалась до правды о его положении в «Одноглазом Джеке» — то, как это случилось, наверняка еще долго станет преследовать ее в кошмарах. Это она заставила его признать, что он являлся хозяином борделя и спал с Лорой Палмер. Отец спал с ее чертовой одноклассницей, пока Одри гадала над причинами, почему ему столь мало дела до собственной дочери. Это она принесла отцовские тайны в участок агенту Куперу. Одри едва держала себя в руках, пропуская мимо ушей любезности и даже заботу в голосе ее специального агента, от которой в иной раз у нее бы подкосились коленки. Правда срывалась с губ Одри, как пули от спущенного курка, но она стреляла вслепую, только догадываясь, в какую мишень метит. — Господи, — огорошенно произнес Купер. — Что вы будете делать? — потребовала она, не отвлекаясь на вошедшего в комнату шерифа Трумена. — Что вы будете делать? Вы арестуете его? К ее разочарованию, агент лишь попросил ее молчать о том, что она узнала, и велел Одри идти домой. Смерив его тяжелым взглядом напоследок, она покинула участок — и не находила себе места с тех пор. Прячась в тайных ходах в стенах отеля, она курила одну сигарету за другой, прислушиваясь к голосу отца, организовавшего очередную сделку, и ожидая, когда ее выстрел достигнет цели. Долго ждать не пришлось. Мистера Хорна забрали в участок тем же вечером, оставляя Одри с ощущением пустоты где-то в груди. Пуля добралась до центра мишени, но девочка, держащая оружие, все еще пыталась справиться с энергией отдачи. Еще какое-то время Одри стояла в тишине. Сигарета в ее руке догорела и потухла. Бросив окурок на пол, Хорн быстро зашагала по узкому пыльному коридору, пока не покинула тайный ход через небольшую, словно слившуюся со стеной дверь. Холлы отеля пустовали — должно быть, большая часть гостей отбыла смотреть сны. Одри прошла в лобби. Сидящая на диване пара пожилых джентльменов не обратила на ее появление никакого внимания. Интересно, они также проигнорировали ее отца, когда его выволокли отсюда в наручниках? Кто заметил Одри, так это консьерж Джули. Стоило ей увидеть дочку босса, женщина приняла скорбный вид и покинула свой пост, устремляясь навстречу юной мисс Хорн. — Одри, милая, — воскликнула Джули, кладя руку на ее плечо. — Как ты? Ты… — начала она, — ты знаешь… — Что моего папочку забрала полиция, чтобы допросить по делу Лоры Палмер? — перебила Одри. — Отличные новости. Это я дала показания, и я рада, что шериф и ФБР предприняли меры. Джули выглядела шокированной. На секунду она открыла рот, но снова закрыла его, словно подходящие слова сбежали от нее в последний момент. Губы Одри растянулись в ухмылке. — Спокойной ночи, Джули, — попрощалась она, издав тихий смешок, и отправилась восвояси. Взять на себя ответственность за случившееся с отцом оказалось почти приятным — так Одри могла притвориться, что действительно желала этого, могла ощутить иллюзию контроля над ситуацией. Каблуки туфель клацали по деревянному полу, и Одри улыбалась себе под нос на пути в свою комнату. С каждым шагом улыбка увядала, словно маска, тающая на ее лице. Она не знала, как выносить саму себя. Добравшись до комнаты, Одри без промедлений забралась в душ, мечтая смыть с себя уходящий день — или, предпочтительно, неделю. В пару горячих струй она вдруг осознала, как замерзла. Казалось, холод сковывал ее тело с тех самых пор, как Одри проснулась после спасения из «Одноглазого Джека», и она вспоминала о тепле только под потоками обжигающей воды. Или в руках агента Купера. Одри присела на пол ванной, прикрывая глаза. Мышцы гудели смутной тупой болью. Не помогал и тот факт, что Одри почти не ела, добавляя к симптомам непроходящую слабость. Интересно, подумалось ей, все это — последствия абстинентного синдрома или подозрений, что ее отец убил Лору Палмер? Не забывая и о том, разумеется, что он владел борделем и порывался затащить в постель собственную дочь, пусть и по незнанию. Наконец согревшись, Одри выбралась из ванной, переоделась в сорочку и отправилась в постель. Уснуть удалось лишь к утру, и после полудня она еще маялась бестолковой дремой. Отсутствия юной мисс Хорн, казалось, никто не заметил. Ей сделалось грустно, но не от самого факта, а потому, что она совсем ему не удивилась. В четвертом часу дня в комнату Одри заглянула ее мать. Сильвия Хорн, никогда не отличавшаяся чуткостью, свойственной хорошим родителям, не поспешила ее проявить и в этот раз. Она выразила недовольство, осознав, что дочь пропустила школу, и провела значительное время, то упрекая Одри в превращении отцовских проблем в достояние общественности, то жалуясь на непутевость мужа. — Надеюсь, ты довольна случившимся, — процедила Сильвия. — Разумеется, твой отец вечно по уши в грязном бизнесе, и, конечно же, всегда было ясно, что он неровно дышит к этой чертовой девчонке Палмер. Но он не убийца, Одри! — воскликнула она. — О чем ты только думала? Одри пораженно выдохнула, покачав головой. — Не знаю, мамочка, о чем же я думала? — ядовито отозвалась она. — Может, о том, как мой дорогой папа пытался забраться ко мне под юбку, думая, что я новенькая в его борделе? — по телу Одри прошла волна дрожи. — Что я вообще о нем знаю? Сильвия выглядела так, словно ей дали пощечину, но затем смягчилась. — О, дорогая. Она притянула Одри к себе, гладя ее по волосам. — Мне так жаль, что тебе пришлось пережить это. Это просто отвратительно. Одри замолкла. Подобные проявления нежности со стороны ее матери являлись крайне редкими. Впрочем, и данный всплеск теплоты длился недолго. — Но ты же прекрасно понимаешь, что не сунься ты, куда не стоит, ничего бы не случилось, — сказала Сильвия, отпуская дочь. — Тяжелый урок на будущее — и все же урок. С этими словами миссис Хорн покинула комнату. Одри фыркнула. Наверняка ее матушка, как повелось, была слишком занята собственными обидами на мужа, чтобы волноваться о проблемах дочери, вроде недавней героиновой передозировки или психологических травм, зреющих на фоне омерзительного поведения отца. Но кое-в-чем Сильвия оказалась права. Одри не знала, верилось ли ей, что ее папа убил Лору. С другой стороны, не могла она и сказать, что верит в обратное. Одиночество опустилось грузом на ее плечи. Силы переодеться из ночнушки и нанести минимальный макияж обнаружились в Одри только к вечеру. Впервые мало волнуясь о соблазнительности образа, она выбрала простую черную юбку, туфли без каблука и тонкий коричневый свитер. Выйдя из комнаты, Одри на мгновение застыла у двери. Идти было некуда, не хотелось ровным счетом ничего — лишь избавиться от этой тяжести в груди; тяжести, тянущей все ее существо вниз, сжимающей сердце, сдавливающей горло железной хваткой. Одри хотелось, чтобы ее выслушали, но, кажется, за всю жизнь ее слушал только один человек. Собравшись с духом, юная мисс Хорн направилась к номеру 315, чтобы поговорить со своим специальным агентом. На ее стук в дверь никто не откликнулся, и Одри спустилась в ресторан, где заказала чашку черного кофе. Ей нравился кофе со сливками и сахаром, но Одри любила представить, что черный кофе, любимый напиток Купера, создавал невидимую связь между ними. Она водила пальцем по кромке чашки и смотрела в окно, ожидая появления своего рыцаря на черном «Додж-Дипломат». «Додж» въехал на парковку, когда в чашке Одри оставались только давно остывшие остатки. Она поборола желание мгновенно ринуться за агентом и велела себе подождать, прежде чем снова подниматься к нему в номер. Одри не хотелось казаться надоедливой или отчаянной — к тому же, откуда ей знать, хочет ли Купер вовсе ее видеть? Может, ему кажется, что она больше создает трудностей, чем помогает. Может, он думает, что она спала с клиентами «Одноглазого Джека», чтобы узнать тайны борделя. Может, нежность в его взгляде в ночь спасения Одри ей лишь привиделась в героиновом бреду. Поборов сомнения, она поднялась из-за стола и отправилась в номер Купера. Тот не сразу ответил на ее стук, и Одри поняла, что ужасно нервничает. Когда агент открыл дверь, рубашка на нем была не застегнута. Это на толику секунды отвлекло Одри, но не вытеснило вопросов об отце из ее разума. Те просились наружу, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не приняться задавать их с порога. — Привет, — поздоровалась она, стараясь звучать нормально. — Одри, — отозвался Купер. — Можно я зайду? Мне нужно с вами поговорить. — Хорошо. Одри прошла внутрь, и ее взгляд опустился на торс Купера, замотанный широкими бинтами. — О, это с того раза, как в вас стреляли? — ахнула она, вдруг вспомнив, что Донна упоминала ранения Купера в телефонном разговоре. Признаться, Одри успела позабыть о них — агент выглядел таким же сильным и непоколебимым, как и всегда, и было легко предположить, что травмы оказались несерьезными. Видя их, Одри осознала, что Купер наверняка испытывал немало боли, но мужественно преодолевал ее. Это казалось невероятно соблазнительным, но не смогло отвлечь юную мисс Хорн от слов, застрявших на кончике ее языка. Одри наконец дала им волю: — Вы его арестовали? — Да, — ответил агент после небольшой паузы, застегивая рубашку. Одри кивнула, на мгновение отворачиваясь. Она ожидала этого. — Он сделал это? — спросила она, вновь посмотрев на Купера. — Это решать суду, — сказал он. Суд Одри в данный момент не волновал. — А вы что думаете? — спросила она. — То, что думаю я, сейчас не имеет особого значения. Купер не поддавался, но Одри не могла остановиться. Она подобралась к одному из главных вопросов. — Вы его арестовали из-за того, что я сказала? — Лишь частично, — заверил агент. — Но это помогло. — Да, — тихо отозвался Купер, выглядя виноватым, и заправил рубашку. Глаза Одри наполнились слезами. — Все, чего я всегда хотела — это только его любви, — сказала она, признаваясь в этом больше себе, чем агенту. Тот ступил ей навстречу со знакомой заботой, написанной на красивом лице. — Я уверен, что он любит тебя. — Он стыдится меня, — произнесла Одри, на мгновение прикрыв глаза. — Это не так, — шепнул Купер. Тепло в его взгляде напомнило ей о другом важном деле, о котором он обязательно должен знать. Одри присела на постель, забравшись на нее с ногами, и начала: — Агент Купер… Он склонился к ней, уперевшись ладонями в заднюю спинку кровати, слушая ее, как умел только он. — Когда я была в «Одноглазом Джеке», я ни разу, ни разу не позволила никому… — Одри, — остановил ее Купер, — тебе не нужно ничего говорить. — Но я хочу, чтобы вы знали, — настояла она. — Я знаю, — сказал агент твердо, и Одри умолкла. Она смотрела на него и понимала: он знал, он действительно знал. Она не могла объяснить причину, но Купер видел ее насквозь, понимал ее сущность едва ли не лучше, чем она сама. В номере 315 повисла тишина, которую не требовалось заполнять разговорами. Одри и ее специальный агент смотрели друг на друга, деля на двоих мысль, которую юная мисс Хорн не могла выразить словами. Внимая неведомому ей доселе чувству, она неуверенно подобралась ближе к Куперу и потянулась рукой к его торсу, еле уловимо касаясь пальцами ткани рубашки. — Вам было больно? — спросила она. — Не так больно, как я ожидал, — ответил он, не сводя глаз с ее лица. Одри подвинулась еще ближе, ведомая все тем же чувством притяжения, и ее пальцы скользнули под зазор между пуговицами, касаясь бинтов, а затем горячей полоски кожи над ними. — Одри… — предупреждающим тоном произнес Купер. Она приподнялась на коленях, чтобы ее взгляд оказался на уровне глаз агента. — Никто никогда не видел меня так, как вы, — тихо сказала Одри, медленно сокращая сантиметры между их лицами, повинуясь овладевшему ею импульсу. Ее прохладные пальцы невесомо гладили кожу под рубашкой. Купер еле слышно выдохнул, на пару секунд закрыв глаза. — Одри, пожалуйста, остановись, — спокойным голосом попросил он. — Но почему? — дрогнувшим голосом откликнулась она. Ей до замирания души хотелось ощутить горячие губы агента на своих, оказаться в его руках, отдать ему все — Одри больше ничего не боялась. Ее тело желало Купера не меньше, чем ее сердце. — Так нельзя, — тихо отозвался Купер. — Ты это знаешь. — Я не просто «школьница» или «свидетель» в вашем деле, — требовала Одри. — Вы это тоже знаете. Еще одна пауза. Одри слушала дыхание агента, смешавшееся с ее собственным. — Я знаю, — наконец сказал он, и как только Одри почудилось, что она победила, добавил. — Но… Очередной причины ей услышать не довелось, потому что в номере 315 зазвонил телефон. Пару звонков юная мисс Хорн и ее специальный агент продолжали смотреть друг на друга, словно не в состоянии преодолеть силу тяги, державшую их рядом. — Мне нужно ответить, — в конце концов сказал Купер. — Хорошо, — смиренно отозвалась Одри. Она проводила его взглядом и заметила, что на тумбочке рядом с телефоном стоит тарелка с вишневым пирогом и стакан молока. Одри улыбнулась себе под нос, присаживаясь на колени, и опустила взгляд. Она не могла представить ничего более «куперовского», чем вишневый пирог с молоком на сон грядущий. Диалог Купера тем временем звучал так, словно ничего хорошего в нем не обсуждалось. — Купер, — сказал агент вместо приветствия. — Где?.. Когда это случилось?.. Я выезжаю. — Что произошло? — спросила Одри, когда агент повесил трубку. — Одри, я хочу, чтобы ты пошла к себе в комнату и заперла дверь, — сказал он встревоженно, пройдя обратно к спинке кровати и потянувшись за лежащим на ней пиджаком. — Почему? — недоумевала Одри. — Никаких вопросов, — отрезал Купер и серьезно посмотрел на нее. — Делай, как я говорю. — Хорошо, — согласилась она, торопливо слезая с постели. В любом ином случае Одри отреагировала бы на прямой приказ показным неповиновением, но во-первых, она безоговорочно доверяла агенту, а во-вторых, беспокойство в его голосе быстро передалось ей. Они вместе вышли из номера, и Купер коротко распрощался, шагая по коридору прочь. — Пока, — запоздало бросила Одри ему вслед и направилась к себе. Заперевшись в комнате, она рухнула на кровать и закрыла лицо ладонями. Происходящее не желало укладываться в голове, мысли скакали от одной к другой, превращаясь в неумолимый гул. Но несмотря ни на что, Одри вдруг сделалось спокойнее. Переживания, о которых она поведала своему специальному агенту, словно ослабили хватку, переставая стягивать ее грудь несносной тяжестью. Даже потенциальная опасность, скрывающаяся где-то за дверью спальни, казалась далекой, ведь у Одри был агент Купер, что ни разу не оставил ее в беде. Одри полегчало настолько, что она вспомнила, что уже сутки ничего не ела. Не рискуя выходить из комнаты, она позвонила в ресторан. — Здравствуй, Том, — поздоровалась Одри со старым официантом. — Я неожиданно проголодалась, но не хочу спускаться. Принесешь мне вишневого пирога и стакан с молоком?

***

На следующую ночь Одри крепко спала в своей постели, пока ее не разбудил внезапный грохот где-то за дверью спальни. Время близилось к четырем утра. Она моментально села, лихорадочно вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Сердце часто забилось в груди. На всякий случай, Одри схватилась за тяжелый подсвечник, стоящий на тумбочке. — Бен, бога ради, ты сейчас всех гостей разбудишь, — послышался голос матери. «Бен?» Одри свела брови, отчаянно прислушиваясь. «Почудилось», — убеждала она себя, но руки, сжимающие подсвечник, уже опускались. — Я вижу, радость от моего возвращения быстро закончилась, — раздалось ворчание ее отца. Бросив подсвечник на подушку, Одри вскочила с кровати и бросилась вон из комнаты. — Папочка? — выдохнула она, щурясь свету. Ее отец и впрямь вернулся. Мистер Хорн выглядел довольно потрепанным и явно нуждался в бритье, но его знакомая раздраженная усмешка никуда не делась. — Да-да, я извиняюсь. Никого не хотел будить! — саркастично оправдался он. — Что ты здесь делаешь? Тебя отпустили? — спрашивала Одри, не зная, что чувствовать. — Да, — объявил ее отец. — Они, видишь ли, наконец-то отыскали настоящего убийцу. — И кто же это? — растерянно поинтересовалась она. — Лиланд, — мистер Хорн развел руками. — Убил дочь, а потом и ее кузину. — Лиланд?.. Одри ошарашенно выдохнула, вспоминая, как мистер Палмер страдал после гибели дочери. И что же это, Мэдди тоже мертва? Два плюс два не желали складываться, но результат выходил один и тот же: ее отец был невиновен. Ощутив дрожь в коленках, Одри вдруг бросилась к нему, заключая в крепкие объятья. — Прости меня, папочка, — всхлипнула она. Мистер Хорн устало вздохнул. — Ох, Одри, — он мягко прижал ее к себе. — Что ж, будем считать, что мы квиты. Идет? — Идет, — улыбнулась Одри, прикрывая глаза. Она слышала, как демоны, терзающие ее сознание все эти дни, наконец стали тише. Объятие длилось каких-то пару секунд, но этого оказалось достаточно. В эти пару секунд у Одри Хорн все было в порядке.