The content of her smile

Купер стоял у небольшой барной стойки в ресторане отеля Great Northern. Свадьба Даги Милфорда и Ланы, его очередной большой любви, была в самом разгаре. Гости, воспринимающее сие торжество, как некий сезонный праздник, пили коктейли, угощались закусками и от души танцевали. Купер улыбался себе под нос, наблюдая за веселящимися жителями Твин Пикса, и чувствовал странное родство с ними. Что уж там говорить, за последние два дня он испытал много странных чувств. В одно мгновение дело по убийству Лоры Палмер закрыто, и агент прощается с каждым в участке шерифа, готовый покинуть город, а в следующее коллега из отдела внутренних расследований объявляет Куперу, что никакой он больше не агент — по крайней мере, временно. Конечно, он осознавал, что его метод спасения Одри Хорн нарушал протокол. Но обвинения в краже кокаина, что канадская полиция собиралась использовать в подставной сделке для поимки Жака Рено, оказались для Купера крайне неприятным сюрпризом. Два дня без агентского бейджа и пистолета произвели на Купера необыкновенный эффект. Он словно прошел через мелкомасштабную переоценку ценностей, глядя поверх привычных забот и задумываясь о своем ближайшем будущем. Пока некоторые знаменатели находились в движении, одно слагаемое оставалось неизменным при любом раскладе: Твин Пикс. Дэйл Купер не обладал навыком существования вне Бюро. С четырнадцати лет он мечтал о бейдже в виде золотого щита с держащим его орлом и посвятил большую часть жизни карьере агента, расследованию дел по всей стране и соблюдению кодекса ФБР. Его действительность не выходила за пределы шахматной доски, очерченной Бюро: агент Купер знал правила, просчитывал ходы и двигался вперед. Но что оставалось за границами этой доски? Поставленный перед фактом, что отстранение из ФБР может перерасти в увольнение, Купер ясно осознал, что видит свое будущее исключительно здесь, в Твин Пиксе. То самое будущее, на которое рассчитывает любой порядочный гражданин — с возлюбленной супругой, детьми и семейным домом. Придя к такому заключению, Купер без промедлений позвонил в местное агентство по недвижимости. От ожидания встречи с риелтором невзгоды казались не такими страшными. Лишь бы не угодить в тюрьму, а с ФБР или без него, Купер останется с людьми, что стали ему дороги.  — Агент Купер, — позвал знакомый девичий голос, от звука которого даже проблемы с законом на мгновение исчезли из головы. — Одри, — улыбнулся Купер, увидев приближающуюся к нему мисс Хорн. — Боюсь, что на данный момент некорректно обращаться ко мне по данному званию. — Я слышала, что произошло, — откликнулась она, взбираясь на барный стул подле него. — Но я уверена, что все очень скоро разрешится. К тому же, — Одри чуть наклонилась к Куперу, игриво ухмыляясь, — для меня вы всегда остаетесь моим специальным агентом. — Я ценю твой оптимизм, Одри, — внезапно севшим голосом произнес он. Давая Куперу пару мгновений, чтобы взять себя в руки, Одри заказала вишневую колу, а затем продолжила: — Так это значит, что вы остаетесь? В ее синих глазах сияла надежда, от которой Куперу моментально сделалось стыдно. — Да, — сказал он. — Более того, завтра с утра я встречаюсь с мисс Ирен Литтлхорс, риелтором, дабы взглянуть на здешнюю недвижимость. — Вы покупаете здесь дом? — Одри расцвела в восхищенной улыбке. Купер ощущал себя все более виноватым. Всего пару дней назад он прощался с Одри, умалчивая, что планирует покинуть Твин Пикс раньше, чем того требовали обстоятельства, так как боялся последствий связи с ней. Он боялся Одри. Когда она оказалась в его номере, ища утешения после ареста отца, Одри подобралась слишком близко. Ее прикосновения испытывали волю Купера, и та утекала, словно песок сквозь пальцы. Подобная близость к потере контроля означала, что агенту требуется как можно быстрее удалиться из ситуации, дабы предотвратить необратимое. Потому, как только дело Лоры Палмер оказалось закрытым, Купер вознамерился уехать из Твин Пикса как можно скорее. Одри пришла попрощаться, когда он собирался на рыбалку, куда его пригласил майор Бриггс. Еле уловимая дрожь в ее голосе делала разрыв сложнее. — Так когда вы уезжаете? — спрашивала Одри, пытаясь улыбаться, словно все в порядке. — Я еду на рыбалку. Он едва мог на нее смотреть. — Но вы уезжаете. — Да, это в самом деле так, — сказал Купер, делая вид, что чрезвычайно занят упаковыванием стопки клетчатого нижнего белья. Одри на мгновение умолкла, подходя чуть ближе, и прислонилась плечом к стене. — Так это все? Вы спасаете мне жизнь, а потом разбиваете сердце? Купер, преодолевая неясный трепет где-то в центре грудной клетки, напомнил Одри о своей политике отношений со свидетелями (и девочками-подростками), но юная мисс Хорн не осталась впечатлена. — Наверное, кто-то однажды причинил вам много боли, — констатировала она. — Напротив. Это я причинил кому-то боль, — Купер наконец поднял на нее взгляд. — И я никогда не позволю этому случиться вновь. Одри хотела понять, и агент решил, что самое малое, чего она заслуживает — стать первой в Твин Пиксе, кто узнает о его болезненном прошлом. Купер рассказал ей о партнере по ФБР Уиндоме Эрле и своей любви к Кэролайн, о том, как не смог защитить ее, и как Уиндом впоследствии потерял рассудок. К счастью, Одри не стала просить подробностей. Она лишь предупредила, что однажды, когда она повзрослеет и станет самостоятельной, Куперу стоит быть осторожным. — Хорошо, Одри. По рукам, — улыбнулся он, гадая, может ли она видеть блеск влаги, просящейся на его глаза. — Знаете, одна только с вами проблема, — сказала Одри, прежде, чем уйти, и Купер мог определить по ее голосу, что она будет плакать, стоит ей остаться в одиночестве. — Вы идеальны. Агент вернулся к упаковыванию вещей, совсем не чувствуя себя идеальным. Он даже больше не чувствовал, будто поступает правильно. Купер ощущал себя трусом. Оттого ему и было стыдно теперь. Он улыбнулся вопросу Одри о покупке дома и, стараясь не обращать внимания, как она соблазнительно посасывает колу через соломинку, сказал: — Таков мой план. Если, разумеется, Бюро не решит, что за выдвинутые ко мне обвинения я заслуживаю тюремного срока. Губы Одри отпустили соломинку, оставляя на ней красный след от помады. — В чем именно вас обвиняют? Купер внимательно посмотрел на юную мисс Хорн. Она и не подозревала, как часто оказывается права, ведь сейчас ее специальный агент не видел в ней ни свидетеля, ни тем более обыкновенную школьницу. Нет, Одри являлась молодой, но блестяще умной женщиной, за свою короткую жизнь повидавшей и пережившей больше, чем иные могли бы вынести. Она умела получать желаемое, выуживала информацию, словно была создана для ЦРУ, и демонстрировала высокий эмоциональный интеллект, легко угадывая заветные кнопки окружающих ее людей. Особенно Купера. Да что и говорить: в свои восемнадцать лет Одри Хорн сподобилась на не менее опасную операцию под прикрытием, чем те, которыми промышляет Бюро, и добыла сведения, что не сумел добыть никто иной. Может, впоследствии она и угодила в беду, но в том была лишь его, Купера, вина. — Меня обвиняют в краже кокаина, предназначавшегося для подставной сделки, — вздохнул он, присаживаясь на соседний стул, и пустился в объяснения на пониженных тонах. Одри внимательно слушала, потягивая колу, и по выражению на совершенном лице Купер мог видеть, что она сочиняет очередной план. Это несколько беспокоило его, но решив, что мисс Хорн заслужила его доверие, агент довел рассказ до конца. — Может, я могу вам помочь? — как он и боялся, поинтересовалась Одри. — Ни в коем случае, — уверенно ответил Купер, поднимаясь на ноги. — Что ты можешь, Одри, так это согласиться на танец со мной. Он протянул ей руку. — Я уже начала переживать, что вы не попросите. Одри с улыбкой положила свою ладонь в его, и пара слилась с остальными танцующими под мягкую джазовую музыку. Купер обнаружил, что Одри легко вести — она словно не следовала за его движениями, а знала их наперед. Все казалось столь простым и правильным, что агенту сделалось немного грустно, ведь в жизни просто и правильно между ними быть не может по определению. Он сохранял почтительное расстояние, что соответствовало их разнице в шестнадцать лет, но даже ощущение нежной руки в его руке вызывало в нем отклик, который Купер не мог отрицать. — Вы замечательно танцуете, — сделала ему комплимент Одри. — Знаешь, что самое чудесное в танце, Одри? — отозвался он. — Ты никогда не знаешь, куда приведет каждый шаг. Тебе остается только держаться за ритм и надеяться, что музыка укажет путь. Она улыбалась, слушая его, бросая взгляды на его губы — достаточно короткие, чтобы казаться случайными, и достаточно громкие, чтобы у агента не оставалось сомнений о направлении мыслей мисс Хорн. — А вы как думаете, куда нас ведет музыка? — спросила она и ловко очутилась ближе. — Как я и сказал, я могу только держаться и надеяться, — сдержанно ответил Купер, перемещая ладонь с ее талии на низ спины и проклиная себя за то, что не может вновь восстановить расстояние. — Я думаю, вы неверно понимаете танец, агент Купер, — заявила Одри, топя его в лазури своего взгляда. — Смысл не в том, чтобы держаться. Смысл в том, чтобы отпустить себя и отдаться музыке. Купер промолчал, понимая, что растерял все свое красноречие. Возможно, потому что Одри была права — или потому что тепло ее тела рядом с его вновь опустошало разум. Положение спас взявшийся словно ниоткуда Пит, бегущий от бесконечных сетований брата жениха, что успел всем извести душу жалобами на неискренность молодой невесты. — Агент Купер, — обратился Пит с отчаянием в голосе, — могу я украсть у тебя Одри на танец? — Пит, — широко улыбнулся Купер, — я уверен, с тобой мисс Хорн будет в отличных руках. Он передал Одри новому партнеру по танцу и кивнул ей на прощание, возвращаясь к бару. Оттуда Купер еще некоторое время бросал на нее взгляды, после чего в которой раз разозлился на себя и удалился в номер, преследуемый мыслями о ее улыбке. С Одри Хорн была лишь одна проблема. Она идеальна.

***

Одри шла по коридору отеля, прижимая к груди большой желтый конверт. В этом конверте, надеялась она, находилась помощь Куперу, что позволит ему не только избежать тюрьмы, но и остаться здесь, в Твин Пиксе. После разговора и танца, что случились прошлым вечером, Одри не могла думать ни о чем, кроме дома, что ее специальный агент вознамерился купить в городе. Она мечтала, что станет часто наведываться к нему в гости, и может быть, начнет оставлять свои вещи словно случайно — помадный тюбик у зеркала в ванной, забытая пачка сигарет на столе в гостиной, свитер на спинке кровати… А потом, стоит школе закончиться, Одри останется у Купера сама. Никто даже не сможет определить точный момент, когда это произошло, ведь все выйдет так естественно — ведь так и должно быть. Разумеется, романтичные фантазии Одри придавали ей вдохновения в поиске способов помочь агенту. Его слова, что ничем подобным она заниматься не должна, юная мисс Хорн, как повелось, пропустила мимо ушей. Она быстро сообразила, что все, имеющее отношение к наркотикам, связано с Жаком в «Одноглазом Джеке», а все, что связано с «Одноглазым Джеком», так или иначе упирается в ее отца. Не найдя лучших зацепок, Одри принялась шпионить за родителем. Довольно быстро стало ясно, что хозяина борделя пытаются сместить с поста, и тому это совершенно не по душе. Остолоп Бобби Бриггс, одноклассник Одри, что стремился получить работу у мистера Хорна, пришелся как нельзя кстати — и отцу Одри, и ей самой. Выманивать информацию оказалось у Бобби невероятно просто. Как большинство мужчин, он велся на лесть, физический контакт и сексуальные намеки (или все, что, увы, не подкупало агента Купера). Завидев желтый конверт в руках Бобби, Одри довольно быстро разузнала, что там содержится выполненное по заказу ее отца поручение. На подробности одноклассник не расщедрился, как Одри ни старалась, но это не беда. Одри никогда не спрашивала разрешения. Дождавшись, когда отец наконец отлучится, она юркнула в его кабинет и стянула заветный конверт, после чего направилась прямиком в номер 315. Постучав в дверь, она волновалась больше, чем обычно. Одри чувствовала, что что-то поменялось между ней и Купером. Их близость стала более настоящей, искренней, неотрицаемой. Они делились вещами, которые не решались рассказать другим, притягивались друг к другу, как противоположные полюсы магнита. Она говорила, и он слушал ее, он объяснял, и она понимала. Она попала в беду, и он спас ее — и теперь, когда в беде оказался Купер, пришла очередь Одри его выручать. — Здравствуйте, агент Купер, — поздоровалась она, когда агент открыл дверь. — Одри… — удивленно отозвался тот, пропуская ее в комнату. Он был одет в красную фланелевую рубашку, словно уже перенял на себя дух Твин Пикса. Одри всегда находила его строгий костюм непреодолимо притягательным, но даже с налетом кантри Купер был не менее красив. Собрав уверенность в кулак, Одри прошагала в центр комнаты и остановилась у телевизора, разворачиваясь к последовавшему за ней агенту. — Это для вас, — сказала она, протягивая Куперу конверт. — Я это украла. Тот уперся руками в бока. — Ты не думаешь, что в таком случае это стоит вернуть? Одри внимательно на него посмотрела, пытаясь взглядом передать срочность происходящего. — Только после того, как вы взгляните на то, что внутри. Купер улыбнулся уголками губ. — Хорошо, — просто согласился он и принял конверт из ее рук. — Что я увижу, Одри? — Фотографии, за которые заплатил мой отец. Агент принялся рассматривать снимки и, кажется, тут же позабыл, что кража — поступок аморальный. Одри подошла чуть ближе, чтобы тоже взглянуть на плоды своей работы. — Я хорошо постаралась, не так ли? — спросила она, подняв глаза на Купера. — Одри, — севшим голосом ответил тот, — лучше, чем хорошо, — агент посмотрел на нее. — Кажется, ты спасла мне жизнь. Его одобрение разлилось в Одри, грея ее изнутри. Она не помнила, когда в последний раз ощущала подобное. — Хорошо, — тихо произнесла она, улыбаясь. Ободренная успехом, Одри присела на стул у телефонного столика. Она собиралась вновь сразиться за сердце своего специального агента, указав ему, что его маленькая школьница и свидетельница умеет его выручать не хуже, чем он ее. — Так мы теперь квиты, правильно? — начала Одри. В комнату постучали, прерывая ее флирт. К ужасу Одри, когда Купер открыл дверь, на пороге показалась высокая женщина, наградившая его объятиями, которым агент был только рад. — Дэниз! — поприветствовал он. — Привет, Куп, — ответила незнакомка низким томным голосом. Юная мисс Хорн опешила. — Извините, я мешаю? — поинтересовалась она, ощущая непрошеную ревность. Может, дело было вовсе не том, что Одри слишком молода или имеет отношение к делу, над которым работал Купер. Может, он все это время попросту любил другую. Купер представил даму как агента Брайсон из Управления по Борьбе с Наркотиками, а Одри — как своего очень хорошего друга. «Очень хороший», безусловно, означало следующую ступень отношений, угрюмо подумала Одри. — У вас есть агенты–женщины? — недоумевала она, пожимая руку мадам Брайсон. — Более или менее, — неуверенно ответила та. Купер тем временем взялся справаживать Одри, торопливо благодаря ее за помощь и настаивая, что у него с Дэниз «дела по агентству». — Но я думала, вы отстранены от службы, — говорила Одри растерянно. — Да, так и есть. Спасибо еще раз, Одри. Хорошего вечера. Она обнаружила себя настолько выбитой из колеи, что не могла перестать оценивающе рассматривать агента Брайсон, спутала «спасибо» и «пожалуйста» и испустила пару неловких смешков. Хватит. Так никуда не пойдет. Наконец заставив себя собраться с духом и показать присутствующим, что к чему, Одри ступила к агенту Куперу, обхватила ладонями его плечи и смачно поцеловала в губы, прежде чем самодовольно удалиться восвояси. Агенту Дэниз Брайсон тоже стоит знать, что Одри Хорн всегда получает, что хочет.

***

— Дайен, — обращался агент Купер к диктофону, растянувшись в постели прямо в ботинках. — Двенадцать ноль три ночи, и я в своем номере в отеле Great Northern. За окном гроза, каких я не видал, должно быть, с самого Питтсбурга в восемьдесят шестом. Впрочем, это подходящее завершение столь неспокойного дня. Как выяснилось, офицер королевской канадской конной полиции Престон Кинг являлся лицом, подставившим меня. Офицер Кинг находился в сговоре с Жаком Рено и Хэнком Дженнингсом, о чем свидетельствовали фотографии, предоставленные мне Одри Хорн. Купер замолк. Дождь хлестал по окну номера 315 под низкие раскаты грома, отдающиеся легкой дрожью в деревянных стенах. Кассетная пленка в диктофоне тихо шуршала, наматывая круги. — Теперь я ожидаю, что с меня снимут все обвинения. Скорее всего, уже завтра срок в федеральной тюрьме мне угрожать более не будет. Из-за правил, которые ради помощи мне вновь нарушила Одри, — агент вздохнул, закрывая глаза, и сглотнул неясный ком в горле. — Дайен, я начинаю сомневаться, что поступаю правильно. Я преисполнен чувства, будто гребу против течения или поднимаюсь по эскалатору, идущему вниз. Я делаю верные, по моему мнению, шаги, и не двигаюсь с места, будто борюсь с чем-то неизбежным. Но какой я имею выбор? Все альтернативы имеют потенциально трагичный исход. Купер нажал на кнопку остановки записи и оставил диктофон покоиться у себя на груди. Агенту требовался сон, но его мозг, чересчур стимулированный активностью за день и эмоциональными реакциями, вряд ли собирался кооперировать. Отложив диктофон на тумбочку, Купер устало поднялся на ноги и направился в ванную — возможно, горячий душ хоть немного поможет прочистить рассудок. Стоило агенту расстегнуть фланелевую рубашку, в дверь постучали. Выключив в воду в душе, он пошел открывать дверь, в глубине души догадываясь, кто вздумал наведаться к нему в столь поздний час. Интуиция не подвела Купера. — Одри, — кивнул он. Одри прошла в комнату, преследуемая шлейфом цветочного аромата. Агент прошагал за ней, размышляя, как ей удалось во второй раз застать его с оголенным торсом. — Нет, постойте, — она остановила его руку своей, заметив, что Купер принялся застегивать пуговицы. — Одри, — тихо произнес он усталым голосом, но не пытался ей противиться. Разве это когда-то помогало? — Кто такая агент Брайсон? Вопрос отвлек Купера от попыток привести себя в приличный вид. — Дэниз — моя коллега и отличный агент, — ответил он, улыбаясь против собственной воли. Одри прищурилась. — Мне показалось, что вы очень близки. Вам просто не терпелось остаться наедине, избавившись от меня. До сего момент агент Купер и не подозревал, что женская ревность может оказаться столь трогательной. — Одри, — он продолжал улыбаться. — Агент Брайсон, без сомнения, имеет много достоинств. Но агент Брайсон также мужчина. С биологической точки зрения, разумеется. Мисс Хорн кивнула, словно раздумывая над сказанным. — Что ж, у меня возникали сомнения, — наконец, сказала она, — но, знаете, пусть даже и мужчина… Мало ли. — Нет, — пресек агент, качая головой. Одри секунду помолчала и решила уточнить: — Правда? Купер вздохнул и посерьезнел. Он на мгновение опустил глаза, собираясь с мыслями, оценивая возможные последствия своей честности перед тем, как станет слишком поздно. Наконец, агент поднял взгляд, встречаясь с крадущей волю синевой глаз юной мисс Хорн. — Правда в том, что с момента нашей первой встречи, я не способен замечать никаких женщин, кроме тебя, — спокойно сказал он. Лицо Одри озарилось улыбкой. Она ступила к Куперу вплотную, кладя тонкие ладони на его обнаженную грудь. — Одри, — предупредил он, обхватив пальцами ее плечи, — это ничего не меняет. — А теперь вы меня послушайте, агент Купер, — тихим страстным голосом заговорила Одри. — Дело Лоры Палмер закрыто, и я уже не ребенок — ни в легальном, ни в моральном смысле. Купер было открыл рот, но Одри не позволила себя перебить. — Нет, я еще не все сказала, — заявила она. — В тот момент, как я впервые вас увидела, все было кончено, решено. Я была вашей, абсолютно, без пути назад. Скажите мне, что не испытали того же, и я оставлю вас в покое. Скажите мне, что я ошибаюсь, что вы считаете верным решением притворяться передо мной — и самим собой — что мы можем остаться друзьями, игнорируя происходящее, будто это чувство может просто взять и исчезнуть. Будто дать ему исчезнуть — правильно. Ее глаза словно видели его насквозь, жар ее тела опалял его разум. За окном ударила молния, озаряя совершенное лицо и горящий взгляд. — Скажите мне, что я ошибаюсь, — Одри медленно провела ладонями по груди агента под рокот грозы. — Ты не ошибаешься, — прошептал он. Их губы сомкнулись в поцелуе под очередной раскат грома. Купер обнял лицо Одри ладонями, продавая доводы разума за ее податливый, нежный рот, с покоряющей готовностью раскрывшийся ему навстречу. Одри прильнула к агенту, поднимаясь на носочки, и ее руки обвились вокруг его шеи. Она коротко выдохнула в его губы, и Купер, опуская ладони на ее талию, крепче прижал Одри к себе. В его сознании запах ее духов и вкус ее помады главенствовали над понятиями морали и кодексом ФБР. Но не одна лишь мораль волновала агента. — Одри… — мягко произнес он, отстраняясь от манящих губ, и обхватил руки Одри своими, прижимая к сердцу. — Есть что-то, о чем ты должна знать. — Да? — она доверительно взирала на него снизу вверх. — Когда мы прощались, ты назвала меня идеальным. Это ложное впечатление. — Не говорите глупостей, — беспечно засмеялась Одри. Агент отрицательно покрутил головой. — Я рассказал тебе про Кэролайн и Уиндома, но умолчал некоторые существенные детали. Одри растерянно моргнула. На красивом юном лице нарисовалось внимательное выражение. — Кэролайн являлась женой Уиндома, Одри, — продолжал Купер. — Это он убил ее и ранил меня, после чего отправился в психиатрическую лечебницу. В то время, как ты находилась в «Одноглазом Джеке», я узнал, что Уиндом сбежал, а сегодня обнаружил, что он пытается связаться со мной. Одри просто смотрела на него, словно впитывая его эмоции, выискивая в его лице ответы на одной ей известные вопросы. Купер ожидал увидеть разочарование в ее взгляде, но тот отразил лишь оттенок печали. — Он угрожает вам? — наконец спросила она. — Он играет со мной в больную игру, — сказал агент. — Но речь вовсе не о том… — Я знаю, — прервала его Одри. — Вы не хотите, чтобы история Кэролайн повторилась со мной, особенно теперь, когда Уиндом на свободе и наверняка жаждет мести. — Да, — признался он, поглаживая ее костяшки большими пальцами. — Он о нас не узнает, — уверенно заявила Одри. — Никто не узнает, пока вы его не поймаете. — Одри, — Купер покачал головой, — я не могу с тобой так поступить. Скрываться, заставлять тебя прятать нашу связь, это неправильно. Ты достойна большего. Нежные, покрасневшие от поцелуя губы задрожали, но Одри быстро собралась и сжала челюсть. Она выдернула ладони из рук Купера и, медленно выдохнув, заговорила: — Как вы со мной не можете поступить, так это поцеловать меня, а затем передумать и отказаться от меня. Агент обнаружил, что не может смотреть на свою прекрасную разгневанную мисс Хорн. Он осознавал, что разбивает ей сердце, и его собственное будет покоиться в осколках рядом. — Пожалуйста, не думай так, — попросил он, сжимая ладонью ее плечо. — Я лишь хочу уберечь тебя от боли. — Какая ирония, что вы мне ее причиняете, — голос Одри звенел от подступающего плача. Она схватилась за ворот его рубашки и впилась в губы своего специального агента отчаянным поцелуем. Прежде, чем Купер успел осознать, что отвечает на него, Одри резко отстранилась и выбежала из номера 315, оставляя за собой призрачный аромат духов и затихающие раскаты грома. Купер так и стоял, словно оглушенный, утирая слезы Одри со своего лица. Ничего перед собой не видя, он сделал пару шагов и присел на постель. На его губах осталась память о сладком привкусе помады. Сердце гулко и тяжело колотилось в груди. Агент Купер не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал столь интенсивную нефизическую боль, но и впрямь наивно полагал, что поступает верно.