Душой и телом

Смертному, пожалуй, показалось бы это смешным, но, проживший всю жизнь в аду, Аэрто почти не знал боли. Конечно, были драки и плохие дни, но если говорить о настоящей боли, в первый раз он познал ее на земле. Боль от человеческих клинков была острой и яркой, но мимолетной. В первый раз, когда меч смертного вспорол ему спину, Аэрто совершенно всерьез решил, что умирает. Так, вместе с болью он узнал и страх — всепоглощающий, животный. Отец всегда говорил, что людей от высших существ отличает именно изобилие низменных страстей и страхов. В тот миг Аэрто чувствовал себя слишком человеком. А потом боль потухла, будто эфемерный огненный лепесток свечи, забытой на подоконнике. Рана закрылась прежде, чем он успел придумать, как себе помочь. Боль от святой воды была, пожалуй, даже сильнее, но она не оставалась под кожей зудящим шрамом, как следы незримых человеческому глазу ран. Когда святоша плеснул ему в выпивку святой воды, не было даже страшно, несмотря на огонь, на несколько минут превративший внутренности в воспаленное сожженное месиво. Зато злость была такой, что, не появись повелитель, юноша разорвал бы мерзавцев в клочья. За это было почти стыдно, когда странный священник внезапно предложил шанс оправдаться, не поверив единоверцу. Порка запомнилась скорее стыдом и обидой, чем болью, хотя непроходящие больше недели следы оказались удивительно неприятной вещью, не говоря уж об унизительной необходимости позволять лекарю лечить их. Но то, что Аэрто испытывал сейчас, не походило ни на что ранее известное. Боль была одновременно снаружи и внутри — жгучая и не стихающая ни на миг. Изрезанное тело, покрытое корявыми швами криворукого смертного лекаря, агонизировало, да к тому же перегревалось внутри, несмотря на липнущий к коже холод. Видимо, та самая лихорадка, которой стращал его повелитель после очередной попытки спать под открытым небом. Густое удушливое небытие было блаженным избавлением, но долго оно не длилось, безжалостно выплевывая мечущийся разум в круговерть смазанных цветов и звуков. — …плохо, милорд. Мы остановили кровь, но у него сильный жар. — Можно что-то сделать? — это все спутанность мысли, с чего бы голосу повелителя звучать взволнованно? — Только ждать. Следует каждый час давать ему травы, но я врачую с божьей помощью, а ему она вряд ли поможет. Прикажите кому-нибудь менять ему холодный компресс на лбу, а мне нужно к другим раненным. — Идите, я сам буду менять. Аэрто попытался заговорить, но губ сорвался только хриплый стон. В тот же миг на лоб опустилось что-то сырое и восхитительно холодное. — Тише, — чьи-то пальцы очень осторожно и ласково прошлись по волосам, поглаживая. — Потерпи, скоро тебе станет легче. Ты поправишься. Небытие смилостивилось и вновь позволило ненадолго уйти от боли.

* * *

Когда на шестой день вместо привычного «все так же», Гейбл услышал «значительно лучше», казалось, что со дня битвы прошла вечность. Первые дни были самыми худшими: Аэрто метался в бреду, не давая даже нормально промыть раны, к тому же полил ледяной дождь, замедливший и без того вялое передвижение. Когда удалось добраться до замка, стало легче. Тепло и покой явно шли раненному на пользу, тем более, что замковый лекарь, слишком старый для военных походов, к их приезду заготовил все, что только сумел. Ускорить исцеление ран ему не удавалось, но, по крайней мере, он сумел погрузить демона в глубокий сон. — Хоть одна хорошая новость, — беззастенчиво подслушавший лекаря Джей слабо улыбнулся. — Пойдете к нему? — Вечером, — Гейбл рассеянно забарабанил пальцами по разложенным на столе картам. — Действие дурманящих трав начнет спадать в лучшем случае после обеда. Ты вообще что здесь делаешь? — Живу я здесь! — с неподражаемой смесью изумления и испуга воскликнул молодой воин, и, насладившись попытками лорда скрыть улыбку, добавил. — А… Вы конкретно про эту комнату? Ну так это — вас искал. — Нашел? — Вы не поверите. Разговаривать с Джеем серьезно можно было разве что в бою и то не всегда, но сейчас это совершенно не раздражало. — И что же ты хотел? — Официально — доложить, что за стеной все отвратительно тихо, а на самом деле надеялся, что у вас будет спиртное без присмотра. А вы так же отвратительно трезвы. — А я все думал, какой вредитель у меня постоянно графины опустошает, — хмыкнул Гейбл, стараясь скрыть теплую улыбку. Попытки парня расшевелить истерзанного жизнью сеньора умиляли. — Я так понимаю, голова на плечах тебе надоела, раз ты мне об этом говоришь. — Нет, просто я решил, что вы не станете отрывать мне руки, когда каждый боец на счету, — просиял Джей и тут же ойкнул, когда пальцы лорда сомкнулись на его ухе. — Ты прав, придется отрывать уши. Напомни-ка, храбрый воин, не тебя ли я обещал выпороть за неисполнения приказа? — Боюсь-боюсь, — фыркнул молодой человек, слегка жмурясь от легкой боли. — Правильно, бойся, — выпустив ухо, мужчина почти безболезненно вытянул парня поперек спины ремнем удачно попавшейся под руку поясной фляги. Конечно, Джей был не в том возрасте и положении, чтобы подвергаться порке, но Гейблу порой всерьез хотелось вспомнить былые времена. Когда они познакомились, мальчишке было около тринадцати, а сам лорд не разменял четвертый десяток. Долгий период затишья грозился скоропостижно завершиться ссорой с северными соседями и Гейбл усиливал армию как мог. И, все же, нужда была не столь великой, чтобы пускать в бой юнца, способного спрятаться за коромысло. Но юнец был другого мнения, и, хоть тонкие руки с трудом удерживали тяжелый меч, с завидным упорством бился головой о прозу жизни. Мужчина не мог припомнить, сколько раз ловил мальчишку — у казарм, на тренировочной площадке, в патрульных походах, где новобранцы совмещали полезное с неизбежным, проводя разведку и учась военной жизни. Ловил, порол, отправлял домой. Ровно до того момента, как один из отрядов не попал в засаду. Северян было не сказать, что много, но рекруты оказались не готовы. Несколько умелых воинов и рекрутов похрабрее сумели отбить нападение и добрый час собирали по лесу собственных особо смелых бойцов. Ярости Гейбла от подобного позора перед врагом не было предела, а вот для Джея это был счастливый случай, потому что лорд не смог не заметить юнца, оставшегося сражаться, когда более взрослые и сильные бежали. Конечно, бросать паренька в бойню мужчина не решился. Зато позволил остаться и обучаться, потому, когда тощее тельце доросло до возможности воевать, равных ему найти было сложно.

* * *

Когда в замке зажгли свечи, Гейбл, отложив дела, поднялся в комнатушку, где лежал раненный. Аэрто уже не спал, приветствуя хозяина слабым кивком и тяжелым взглядом. — Как ты себя чувствуешь? — присев на край кровати, мужчина дотронулся до лба демона, непривычно бледного после стольких дней лихорадки. — Я жив, — уклончиво ответил Аэрто. А, с минуту помолчав, вдруг сказал. — Вы глупец, сеньор. У вас был шанс получить реальную помощь от другого демона, но вы не позволили договору исправить собственную оплошность. Теперь ваши земли сгорят, а душа попадет в ад зазря. Вы должны были дать мне умереть. — Я не смог, — упрек от мальчишки уколол, однако сожалеть не заставил. Что в очередной раз убедило лорда в собственной правоте. — Возможно я и дурак, но я не умею жертвовать детьми. — Вам все равно придется, — юноша утомленно опустил веки. — Сотнями детей, которые погибнут от мечей Оскара. — Нет, — поддавшись порыву, мужчина осторожно погладил раненного по голове, почувствовав, как тот вздрогнул под рукой. — Не придется. Контракт дается на год и мой лишь начался, а Оскар заключил сделку — когда? Полгода назад? Восемь месяцев? Девять? Он останется без жала куда раньше меня и не сможет больше кусаться. Надо лишь продержаться. — И все равно вы дурак, — сонно сообщил юноша. И слегка поморщился, когда пальцы чуть сильнее сжали волосы. — Не заговаривайся, не посмотрю, что болеешь. — Еще как посмотрите, господин.

* * *

Справившись с лихорадкой, Аэрто стремительно пошел на поправку. Раны, нанесенные клинком демона, заживали значительно медленнее, чем от клинков смертных, и, все же, куда быстрее, чем могли бы. Через день юноша уже ходил по комнате, через два — порывался ее покинуть, что лекарем было строжайше запрещено. Сам целитель при первой возможности заявил, что дальше они справятся без его помощи и больше к исчадию ада не заходил. Гейбл зла на него не держал, в конце концов, старик и так сделал больше, чем мог, невзирая на неприязнь к пациенту. А закончить исцеление ран можно было и без него. К счастью или сожалению, опыт имелся. По правде, это было почти на руку. Как бы демоненок ни плевался в адрес «глупого и бессмысленного» поступка сеньора, неожиданное спасение поразило его до глубины того, что у них вместо души. Не то чтобы он стал разговорчивее, но во взгляде его появилось нечто, чего не было раньше. Привязанность? Как минимум благодарность. На третий день, завершив обход стен, мужчина привычно взял все необходимое и отправился менять юноше повязки, однако пациента в комнате не обнаружил. Первым порывом было призвать пропажу, но мужчина вовремя вспомнил, как Аэрто объяснял, почему не явился на зов на поле битвы. Перемещение отнимает много сил и, находясь на пороге смерти, сделать он этого попросту не смог. Так стоит ли дергать его, едва оправившегося от ран, теперь? Со вздохом оставив мази и бинты на кровати, мужчина отправился на поиски, чувствуя себя изрядным дураком. За столько лет он так и не взял себе оруженосца, как раз чтобы быть избавленным от ответственности за чью-то дурную голову — и вот пожалуйста. Нянчит демона. Аэрто нашелся на стене. Не додумавшись накинуть хоть что-то поверх рубашки, он стоял, опершись на бойницу и подставив лицо холодному ветру. Чертыхнувшись, мужчина расстегнул собственный плащ и накинул его на вздрогнувшие плечи. — Я вас не заметил, — распахнув зажмуренные глаза, юноша немного нервно сжал края предложенного покрывала. — Ты вообще мало что замечаешь, — буркнул мужчина, и, жестом велев следовать за собой, широким шагом направился обратно. — Например однозначное распоряжение не покидать комнату. — Я в порядке, — кажется, или голос демоненка прозвучал немного смущенно? — Это не тебе решать, — войдя в комнату, мужчина затворил дверь и так же жестом велел раздеваться. — Если ты забыл, напомню: я отдаю приказы, ты повинуешься. Никак иначе. И если для запоминания тебе, словно вздорному мальчишке, нужны систематические наказания, я могу это устроить. Юноша пожал плечами, будто не воспринимая угрозу всерьез, а мужчина с трудом удержался, чтобы не отвлечься от разматывания бинтов и не надавать по доверчиво подставленной шее. Мелкие порезы уже затянулись, от широкой раны на ребрах остался лишь рубец, а вот плечо, совершенно буквально пронзенное насквозь, не только не заросло, но даже слегка кровоточило. Обработка заняла не больше десяти минут. Аэрто сидел смирно, лишь вяло морщился, когда мазь попадала на незажившие участки. Когда с лечением было покончено, юноша набросил рубашку и с ногами забрался на кровать. — А теперь слушай и не говори, что не слышал: с этого момента комнату до моего приказа ты не покидаешь. Вообще. Узнаю, что ты хоть шаг сделал за порог… — Выпорете, я помню, — как-то почти сонно кивнул демон. Для полноты картины не хватало только зевнуть. Вот же гаденыш! — Думаешь, твое состояние тебя спасет? — угрожающе спросил Гейбл. — Думаю, что да, — спокойно ответил Аэрто. Тревожить раны не хотелось, но и спускать подобную дерзость было нельзя. Ни слова не произнеся, мужчина сел на край кровати, и, крепко сжав запястье демона, потянул на себя. Это удалось сделать аккуратно, так что юноша и сам не понял, как оказался лежащим поперек колен сеньора. Не успел он опомниться, как его свободные льняные штаны были расшнурованы и спущены до колен. — Ты прав, — теперь настала очередь Гейблу переходить на ленивый тон. — Я не смогу причинить серьезную боль раненому, и без того перенесшему много страданий в последние дни. Но тем хуже для тебя, потому что, коли я не могу наказать тебя всерьез, буду наказывать, словно нежное дитя. Предупреждая попытки вырваться, мужчина надавил левой рукой юноше на поясницу, а правой замахнулся и нанес первый шлепок. Аэрто резко втянул воздух, явно не зная, как реагировать на такое. Освободиться он, впрочем, не пытался. То ли не хотел позориться еще сильнее, то ли опасался потревожить раны. Так или иначе, последовавшей серии крепких звонких шлепков воспрепятствовать он не пытался, лишь прятал лицо в удачно подвернувшуюся подушку. Делать больно и так измученному телу не хотелось, потому мужчина прекратил в тот же миг, как удары стали сопровождаться вздрагиванием и сжиманием кулаков. Он хотел донести мысль и он ее донес. Вернув штаны на место, Гейбл помог демону подняться и вновь усесться на кровать. Тот на сеньора не смотрел, отодвигаясь на другой край кровати и прижимая колени к груди. И, все же, это была не та холодная отстраненность, которую мужчина видел раньше. Скорее уж мальчишеская обида и смущение. — Отдыхай, я приду после ужина.