Пульсации любви

Что-то около «хрен знает сколько» лет назад — А ты веришь в любовь? Этот вопрос ему впервые задали, когда он был еще совсем маленьким, и он не стал сразу убегать по двум причинам. Во-первых, он всё же думал над ответом, а во-вторых, его ноги были оккупированы кое-чьей двигающейся головой, что затылком отдавила ему бедра. Вэй У Сянь лежал на коленях одного вечно мрачноватого мальчика, а тот, полусидя, почти обездвижил свое тело, боясь спугнуть покой этого примостившегося на нем сорванца. — Надо же, солнце, — сказал Вэй У Сянь и вытянул руку, будто пытаясь коснуться солнечных лучей. — Так ты веришь в любовь? — Я её не знаю. — Не знаешь… — протянул Вэй У Сянь. — Но разве между нами сейчас не любовь? — Что?! — почти что подскочил он, и, явно сбив дыхание, тут же постарался его выровнять. — Ты… — Я, — улыбнулся Вэй У Сянь. — Прямо здесь, рядом с тобой. Это ведь любовь? — Это не любовь! — агрессивно задышав, ответил тот. — А что тогда? — поднявшись, Вэй Ин с интересом начал рассматривать его лицо. Мальчик интуитивно отвел глаза. У него были очень красивые светлые глаза, вот только хмурое или вовсе лишенное эмоций лицо имело какой-то отпугивающий эффект. Он никогда не был весел, ходил мрачнее тучи и почти никогда не открывал рот, чтобы заговорить первым. Единственным исключением было некое «нечто», что ворвалось в его жизнь так же, как ветер по весне, что без какого-либо смущения срывает трепещущие лепестки цветов и кружит их, кружит, уже и головокружение наступило, а он все не прекращает. Но именно такое головокружение и посетило этого хмурого мальчика. Начать с того, что Вэй У Сянь был переведенным ребенком, он появился в этом садике и сразу попал в группу к Цзян Чэну. Но в тот день случилось так, что другая группа вынуждена была совместить свой дневной сон с группой, в которой был Цзян Чэн и Вэй У Сянь, а все потому, что в их спальне какие-то приборы вышли из ладу, и чтобы не беспокоить детей было решено переместить их на время в другую комнату, пока рабочие со всем разберутся. Итак, тихий час. Вэй У Сянь возбужденно щебечет с другими детьми, сразу приковав к себе много внимания, и пока дети переодевались в спальное успел так их всех рассмешить, что карапузы от смеха никак не могли дотянуть штаны до положенного места на талии. — Вэй У Сянь! — Лань Ци Жэнь раздражённо на него прикрикнул. — Что за беспорядок ты устраиваешь? Вэй У Сянь сделал вид, что его не существует, и молча завязал тесемки своего халатика. Была одна вещь, которую он просто не мог дать узнать этому старому ворчливому пердуну, а именно то, что у него не было спальных штанов! Родители не положили их ему в сумку, но зато положили носки и халат, поэтому подтянув носки почти до колен, чем он и пытался скрыть отсутствие штанов, Вэй У Сянь подергал свою воспитательницу за рукав, прося показать ему где же его кроватка. — Иди туда, — добродушно сказала она и указала пальцем почти в самый угол комнаты. — Твое место рядом с… Имя ребенка утонуло в беззвучии. Глаза Вэй У Сяня расширились, став похожими на два больших перламутровых блюдца, и он с явным восхищением задержал свой взгляд на просто неземном зрелище: длинные черные волосы почти блестели, так они хорошо были расчесаны и за ними явно прилежно ухаживали, сияющая белая кожа буквально манила сравнить её с зефиром, а чуть мрачноватый взгляд светлых глаз делал это милое личико еще более милым, словно лишь один Вэй У Сянь видел в этом нечто настолько очаровательное, что лишь ему одному слепило глаза. — Привет, — подбежав к нему он тут же представился: — Я Вэй У Сянь, и сегодня мы будем спать рядышком! Он говорил и не переставал улыбаться, его улыбка прямо-таки искрила возбуждением и волнением, так ему не терпелось представиться и услышать что-то в ответ. — Убожество, — низким голосом прозвучал блеклый, абсолютно лишенный красок ответ, и Вэй У Сянь застыл от удивления. Он еще никогда не слышал, чтобы кто-то так реагировал на него. — Нет-нет, — он отрицательно замахал руками. — Ты видимо не расслышал, я… Не став больше тратить времени на пустую болтовню, хмурый мальчик отвернулся и лег в свою кроватку, причем лег он на спину, сложил руки на груди и мягко опустил веки. Сколько Вэй У Сянь не пытался его дозваться тому всё было нипочем, а потом еще и этот Лань Ци Жэнь начал брызгать слюной от недовольства, так что Вэй Ину не оставалось ничего другого, кроме как замолчать и подумать над своим поведением. На следующий день выяснилось, что в комнате этой группы нужно будет проделать отверстие в стене, чтобы добраться до труб, поэтому Лань Ци Жэню снова пришлось сгонять свое маленькое стадо в группу Вэй У Сяня и Цзян Чэна, и снова Вэй Ин увидел хмурого мальчика, что держался особняком и вообще не разговаривал. — А мы сегодня снова соседи, — лучезарно улыбаясь, он как всегда ворвался в чужое личное пространство и тут же начал обживать его, стараясь оставить как можно больше от себя, а посему его рот не закрывался ни на минуту. Мальчик снова его проигнорировал и лег в свою кровать. Это повторилось и на следующий день, и еще через день. Вэй Ин готов был кусать локти и кричать в подушку! Этот мальчик его совершенно игнорировал, а посему Вэй У Сянь потерял сон, аппетит и даже настроение! Да-да, он и сам начал хмурить свое милое личико, ведь все его попытки поговорить, втянуть этого мальчика в общую игру, чтобы немного сблизиться с ним, да хотя бы просто поболтать, подтянув свой горшок к его, заканчивались провалом, и все его усилия натыкались на жестокий игнор со стороны последнего. По внутренним часам Вэй У Сяня это продолжалось так долго, словно он звал его целую вечность, хотя минуло лишь несколько дней. Они все так же были соседями по кроваткам, которые разделяло лишь полметра пространства, и всякий раз смотря на него спящего, Вэй Ин думал, а не застать ли его врасплох и не запрыгнуть ли в его постель и как следует потрясти. «Я тебе не пустое место! — что есть сил, кричал бы он. — Обрати уже на меня внимание, ну пожалуйста!» Его злило и расстраивало такое отношение со стороны того, чьего внимания он так упорно добивался, ведь он даже подкинул в его тарелку свою котлету, чтобы подружиться, но мальчик лишь нахмурился сильнее и со стуком положил свои палочки, отказавшись есть. Вэй У Сянь был так ошарашен, что придя домой проплакал весь вечер у матушки на руках, и добрую часть ночи жаловался обоим родителям как его жестоко игнорирует один вредный мальчик, и что котлету он передал палочками, нечего было брезговать, не руками же! Родители в свою очередь утешали свое драгоценное чадо как могли и наутро дали ему много-много сладостей, запакованных конфет и фруктов, чтобы он мог угостить свою группу, а самые большие сочные фрукты и сласти запаковали отдельно, дабы Вэй Ин мог угостить ими этого невеселого молчуна. Вэй У Сянь был вне себя от радости, расцеловал обоих родителей и так возбудился, что всю ночь не мог глаз сомкнуть, а на утро со вспухшими от бессонной ночи и плача веками под громкий гул обеих групп раздавал конфеты, припрятав в карманах самые большие свертки. Они растянули его штанишки и сильно тянули их вниз. — П-с, это тебе, — увидев, что дети отвлеклись на его подарки, Вэй Ин тихонько подбежал к складывающему пазлы мальчику с черными волосами и протянул ему запакованные локвы. — Тебе, это все тебе. Он улыбался до ушей и сиял как начищенная монета, то есть так, что его улыбка даже слепила глаза. Мальчик удивленно перевёл взгляд на оживлённый галдеж за его спиной, не понимая, отчего же он лично подошел к нему. Он не любил сладкого, а фрукты принимал только с рук дяди или брата, так что ему вовсе не хотелось касаться чего-то, что побывало в грязных руках мальчишек. — Не буду, — снова вернув свое внимание на пазлы, он чуть нахмурился, думая, как бы лучше их соединить, когда краем глаза уловив какое-то движение, сам не понимая почему поднял взгляд. Стоя с уже опущенными руками, которые до сих пор держали локву, Вэй У Сянь затрясся всем телом, глаза его увлажнились. Вдруг локвы выпали из его рук, и он громко разрыдался, прижав ладошки к глазам, причем так сильно стенал, что перепугались все, даже мальчик. Штаны Вэй Ина, в которых он держал те другие подарки, что тоже предназначались для мальчика, видимо все же не выдержали вес и упали вниз, обнажив пухленькие ножки и белое нижнее белье в голубой горошек. — Ва-а-а! — громко стенал Вэй У Сянь, совершенно не обращая внимания на то, что стоит без штанов. — Ва-а-а! Он так горько плакал, что подбежав к нему Цзян Чэн начал трясти его за плечо, вопя во всю глотку: «Кто тебя обидел? Убью его!» Но Вэй Ина так парализовало, что он еще долго не мог успокоиться. Видя его слезы, взгляд мальчика изменился. Ему вдруг стало так стыдно за свое поведение, ведь именно такая болезненная реакция на его поведение наконец-то дала ему понять всю искренность намерений Вэй Ина, и всю неправильность своих. «Убожество… — мысленно переводя это грубое слово на себя (и где он только его выучил?) мальчик нахмурил лоб и закусил нижнюю губу. — Ты заставил его плакать…» Вечером пришли родители Вэй Ина, и недолго переговорив с дядей мальчика, что вопреки своим почтенным годам был здесь временным воспитателем, потому что должен был сменить место жительства, но нескоро, узнали несколько деталей в отношении того, почему же этот мальчик так себя ведет. — У него нет мамы, — коротко рубанул Лань Ци Жэнь. — А его отец… не смог пережить её потерю, став абсолютно бесполезным. Мне жаль, что он был причиной того, что ваш ребенок расплакался, но поймите меня правильно: кроме меня и старшего племянника у него больше никого нет, а вам, должно быть, хорошо известно, что фигуру матери и отца уже старый дядя и еще слишком молодой брат не смогут заменить окончательно. Но я заставлю его принести извинения, тут он уже не отвертится. — Не надо, — голос женщины был тихим и немного полнился печалью. — Наш Вэй У Сянь тоже хорош, ведь не стоит так налегать на кого-то, это тоже невежливо. — Вот именно! — мгновенно дав по газам, нравоучения Лань Ци Жэня обрели второе дыхание. — Он пытается впихнуть себя в невпихаемое, постоянно лезет к моему племяннику, даже перепутал его горшок со своим и нисколько не раскаялся! Вы хоть знаете какой это был для моего племянника шок, когда он узнал об этом уже после того, как справил… — Без проблем, мы просто купим новый горшок, даже два, — ответил Вэй Чан Цзэ. — И обязательно парные. — Что?! — покрылся мурашками Ци Жэнь. — Отличная идея, — согласилась Цзансэ Саньжэнь. — Ведь так они не смогут перепутать, а посему и не разругаются. — Да это же нарушает все санитарные нормы! — вскипел Ци Жэнь. — И я уже не говорю о моральных принципах! Мы консервативная семья, у нас в доме есть туалет для гостей, так что использование с чужим ребенком общего горшка исключено! — А как же тогда воздух? — уголки губ Вэй Чан Цзэ слегка разошлись в намеке на улыбку. — Дышат то они одним кислородом, или его вы тоже поделите? Лань Ци Жэнь предпочел тактично задыхаться в новом приступе нервного кашля, а родители Вэй У Сяня, еще раз принеся свои извинения покинули садик, уже дома объяснив своему отпрыску, что не стоит липнуть к тому, кто еще не готов, чтобы ты к нему прилепился. — Он ведь не липкая лента, а ты не муха, — веселился Вэй Чан Цзэ. — Отчего ты так зациклился на нем? Перетащи свое внимание на другую ленту, например на Цзян Чэна, всегда ведь таскаетесь где-то вместе. — Но я хочу только его ленту! — топнув ножкой, воспротивился Вэй Ин. — Мне нужна только одна лента, только его! Хочу его ленту, хочу его ленту! — Дорогая, — на минутку ретировавшись с поля «брани», где один беснующийся ребенок нарезал круги и грозно пыхтел по самое не хочу, Вэй Чан Цзэ шепнул на ухе жене: — Тебе не кажется, что примерно так же я просил твою руку и сердце. — Так значит ты просто захотел, без всякой тайны? — улыбнулась женщина. — Не прощу! — Нет, я не то хотел сказать, я правда очень, очень, очень сильно хотел! — Не верю. — Родная, из всех повстречавшихся мне на жизненном пути рук только к твоей я воспылал сильными чувствами. Мне нужна только твоя рука и сердце, мне нужны только они! Теперь по комнате нарезали круги уже оба, и каждый кричал о том, как ему важная именно она, единственная и неповторимая рука и лента… На утро нового дня, Вэй У Сянь, позорно свесив голову не хотел идти в садик. Он вдруг так устыдился того, что с него слетели штаны, а он еще и разрыдался, что всерьез думал, что над ним будут смеяться. — Особенно «он», — хныкал Вэй Ин. — Он ведь точно рассмотрел мой голубой горошек. — Ну, это твои самые любимые труселя, — резонно заметил отец семейства. — Потому что мне нравится этот цвет, но ношу я его только если он на исподнем. Не знаю почему, но так я чувствую себя словно на коне, как в парке атракционов. Ехавшая на переднем сидении женщина прыснула со смеху, а вот мужчина чуть не подавился конфетой, которую жевал. — С-сынок, — чуть заикаясь, начал он. — Тебе и правда так нравится этот мальчик? — Хочу только его, — надув губы и щеки, упрямился Вэй У Сянь. Кажется, он не совсем понимал смысл этого самого «хочу», и видимо просто капризничал, будучи страшно раздраженным и одновременно возбужденным тем, что ну никак не шло к нему в руки, потому что раньше такого никогда не было. Он мог рассмешить любого, мог с любым подружиться, а этот… этот просто его ненавидит! Вэй У Сянь не мог этого просто так оставить. Чета Вэев на переднем сидении секундно переглянулась. Их безумно умиляло такое местами смешное упрямство Вэй Ина, однако эта неожиданная одержимость попахивала чем-то новеньким в жизни их сына. — Просто ты пошел напролом, а нужно нежно, — ласково увещевала Цзансэ Саньжэнь. — Ты ведь и сам, должно быть, понял, что это довольно чувствительный ребенок. Вдруг он подумал, что ты несерьезен, или что хочешь над ним подшутить? Вэй Ин вжался в кресло. А ведь точно, сперва так оно и было, почти. Он намеревался растормошить эту холодную гору, а потом замыслить какую-то шалость, чтобы посмотреть на его реакцию. — Вэй У Сянь, — уже чуть серьезней продолжала она. — Этот мальчик не такой как ты, у него всё совсем по-другому. Он… быть может грустит потому, что разучился сближаться с кем-то. Знаешь, есть такие дети, которые никак не могут пересечь некую черту, которые в них выстроили какие-то страхи или же сомнения, или… горе. Подумай, может быть он грустит потому, что в его жизни мало солнышка и слишком много тучек? — Мам, — удивленно протянул Вэй У Сянь, — но ведь снаружи светло! Посмотри, как палит солнце, даже воздух кипит. — Сынок, — её нежный голос зазвучал мягче. — Есть солнышко на небесах, а есть солнышко в сердце. Если солнышка нет в сердце, можно нечаянно забыть о том, что на небесах. — А как сделать так, чтобы солнышко снова было в сердце? — возбуждённо спросил Вэй Ин. Его родители ненадолго замолчали. — Просто тихонько будь рядом, — наконец сказал Вэй Чан Цзэ. — Вскоре он привыкнет к тому, что ты постоянно где-то рядом и перестанет отталкивать тебя, а потом и вовсе сам начнет искать тебя, так как привыкнет, что ты вечно где-то вертишься возле него. И Вэй У Сянь послушал родителей. Те были очень добры и радушны, они прекрасно понимали, что их маленький сын еще не достаточно взрослый, чтобы контролировать свои эмоции и понимание вещей, а потому такую реакцию того мальчика истолковал неправильно. Ну, во всяком случае они так думали, потому что ребенок, который остался без родителей, так или иначе еще долгое время не сможет быть счастливым, пока не вырастет и не наберется опыта, чтобы справиться с этой болью и снова смотреть вперед, но уже без слез и не с такой слабостью. Пока шли ремонтные работы, группы были соединены. Приходя в садик, Вэй У Сянь первым делом здоровался со всеми, а когда заканчивал лично подходил к искоса зыркающему на него мальчику и просто здоровался, спрашивал как дела, но уже не ждал ответа. Просто давал о себе знать и уходил. Тот сначала не понимал этой тактики, думая, что он его точно возненавидел, но как бы не так, и хоть горшки они больше не путали, но ежедневное «Сладких снов» теперь стало неким сигналом, после которого лишь тогда мальчик закрывал глаза. Он стал искоса следить за ним, прячась в тени низких деревьев, когда они гуляли, и шаркался по углам, когда были в комнате. И вот однажды в час послеполуденного сна дистанция между ними резко сократилась. Вообще Вэй У Сянь был непоседой, энергия кипела в нем как в котле с танцующим зельем, поэтому спать днем было для него настоящей пыткой. Однако сегодня что-то пошло не так, и вырубившись почти сразу он продрых добрых полчаса, пока не начал понемногу ворочаться, и, сонно блуждая еще незрячими глазами по потолку, поднялся и протер веки. — Хочу пи-пи, — простонал он и начал понемногу подниматься с кровати. Всё это время за ним внимательно следила пара светлых глаз, для которых подобное поведение уже вошло в привычку. Он тихонько наблюдал за ним каждый день, всё хотел попросить прощения и никак не мог решиться сделать первый шаг. Он был из тех людей, кто остро нуждался в том, чтобы другой начал какое-то действие, а уже он мог его поддержать. Мальчик закрыл глаза всего на секунду, когда ощутил, как мимо его кровати прошла маленькая фигура, и думая, что тот направился в туалет не счел необходимым продолжать держать веки поднятыми, когда неожиданно тень легла на его лицо и веки ледышки дрогнули, приподнялись и тут же резко распахнулись. Держа подушку в руках, Вэй У Сянь с невидящим взглядом стоял прямо напротив его кровати. На поверхности его глаз будто была сонная поволока, не дававшая ему разглядеть хоть что-либо, поэтому ведясь на чистых инстинктах, он, изнемогая от естественной нужды, пришел за помощью к тому, к кому его эти инстинкты и привели. — Ва-а-а! — громко закричала ледышка, когда уронив подушку, распахнутые полы ночного халата обнажили кое-что, а именно отсутствие штанов, о которых Вэй У Сянь опять подзабыл, так как по его логике, если в прошлый раз прокатило вздремнуть без штанов, так почему бы не сделать это еще раз? Плюхнувшись в его кровать, Вэй У Сянь, словно большая розовая улитка подполз к источнику тепла, что попыталось кинуться в бегство, но вмиг было захвачено парой крепких рук и ног, что оплелись на его теле, и с улыбкой до ушей отказывался отпускать. — …сюн, — пробормотал Вэй Ин, и с его распахнутых губ стекла ниточка слюны. — Вместе так тепло… Боясь вдохнуть лишний раз ледышка замерла, словно на неё свалился ночной кошмар, и долго не могла сомкнуть глаз. Во сне с Вэй Ином случилось то, чему было подвержено множество детей: он, изначально хотя в туалет и слишком долго терпя обмочился, и обмочился прямо в кровати ледышки. Тот так перепугался, что больше не смог этого стерпеть, и задолго до окончания тихого часа утроил такую истерику, что сам чуть не оглох. Лань Ци Жэнь с испугом забежал в комнату. Он никак не мог понять отчего же его племянник так сильно надрывает глотку, а потом неожиданно замер, ведь это был первый раз за долгое время, когда мальчик кинулся хоть в какие-то эмоции, причем настолько ярко выраженные, что Ци Жэнь даже простил ему то, что они были почти истеричными. Ну, а Вэй У Сянь, который таки дождался своего звёздного часа, с улыбкой до ушей выслушивал весь шквал недовольства, что сыпался на его голову как из рога изобилия, а точнее изо рта ледышки, которая недовольно топала ногой и тяжело дыша всё причитала: «Вон!» Но какое там «Вон!» процесс уже пошел, и ему уже не отвертеться. Он уже не мог не следить за ним глазами, это был его личный ритуал, а Вэй У Сянь не мог не липнуть, поскольку ленточка наконец-то стала липкой, а одна беснующаяся муха и сама оказалась под мухой, раз её так радовал этот неожиданно холодный плен… — Мы делали это с одним и тем же горшком, — возвращаясь на солнечную полянку, где расположились двое мальчиков, Вэй У Сянь начал пересчитывать, — спали в одной кровати, пукали в одной кровати, ели из одних палочек… — Это была случайность, я просто перепутал, а ты… тебе вообще все равно! — Так что это точно любовь, — улыбнулся Вэй Ин, что совершенно не понимал серьезность того, о чем трещит его рот, и довольно потянулся. — А раз любим друг друга, переезжай ко мне. Дома одиноко, братика или сестренки у меня нет, а к Цзян Чэну не всегда выходит выбраться. Ледышка напряглась и словно улитка в ракушке начала медленно прятаться в домик, что внешне проявилось как еще более холодное выражение лица и куда более ледяной бубнеж. Ему очень не понравилось, что в их разговоре Вэй Ин снова приплел имя Цзян Чэна, хотя здесь его не было, и Вэй Ин говорил только с ним. — Не хочу, — буркнул он. — Это из-за того, что у нас нет туалета для гостей? — предположил Вэй У Сянь. — Но это не страшно, просто одолжу тебе свой… — Хватит! — закрывая ладонями уши, он зажмурился. — Больше не слова о горшке, мне до сих пор стыдно. Какое-то время он и правда сидел, крепко зажмурившись и заткнув уши, однако эта тьма и тишина не вызвали в его сердце какого-то особого восторга. Он уже отвык от подобного расклада вещей, потому что теперь рядом с ним был кое-кто, кто превратил его унылую гармонию в безумный, но такой милый сердцу хаос. — Ледышка-сюн, — было услышал он, слегка убрав ладони от ушей, но глаз не открыл. — Мы ели одну еду, значит наши слюни соприкасались, когда мы случайно перепутали палочки. Что еще тебе нужно, чтобы ты признал, что у нас любовь? О, или слюней тебе было недостаточно? Точно, слюни это уже не аргумент. Вот я однажды видел та-акое, и сегодня понял, кто зависнет в шоке вместе со мной, потому что только этому человеку я могу доверять. — Это еще кому? — ревниво сузив свои и без того смещенные веки было спросила ледышка, когда вдруг почувствовал, как с громким «чмок» в его губы быстро врезались другие и тут же отнялись. Его нижняя челюсть в шоке улетела вниз, веки медленно поднялись, являя миру ошарашенный, сбитый с толку и абсолютно беспомощный, до смешного озадаченный и перепуганный взгляд, которым он наградил вполне довольного собой Вэй У Сяня, который заложив руки за голову возвышался над ним. Это движение позволило солнечным лучам пробиваться сквозь пустое пространство в согнутых в локтях, поэтому казалось, что он и правда излучает свет. Солнечные лучи будто покрывали его всего, так он сиял в глазах ледышки. — Да что ты можешь знать о любви?! — ошарашенно и одновременно смущенно выкрикнул он, впервые в жизни столкнувшись с ситуацией, когда был настолько напуган. — Всё, — нисколько не смущаясь, спокойно ответил Вэй У Сянь. — Знаю, когда она завтракает, обедает и ужинает, знаю, когда она спит, когда в настроении и без него, знаю во что одевается, знаю как она пахнет, знаю как она аккуратно завязывает шнурки, знаю как она держит палочки для еды, и что жует во рту пищу не менее шести раз и только потом глотает, — он неожиданно сощурился и захихикал. — А еще знаю, когда она бегает на горшок, как знаю и то, что она ждет, пока сперва туда сбегаю я и только потом идет сама. — Ты…! Вэй У Сянь расхохотался так громко, но это был очень позитивный, теплый и притягательный смех, из-за которого ледышка мигом замолчала и во все глаза уставилась на мальчика. Тот, словно диковинное животное в садах пропитанным солнцем резвился себе вволю, будучи настоящим испытанием для чьих-то глаз, что уже не могли оторвать от него взгляд. Пока Вэй У Сянь нарезал круги вокруг какого-то низкого куста, мальчик сидел и просто наблюдал за ним, то хмурясь, то размягчаясь, будто никак не мог понять, какое же лицо должен сделать. С одной стороны, эта ходячая катастрофа уже его малость утомила, поскольку постоянно мелькала перед глазами, никак не оставляя в покое, и в то же время он всячески сопротивлялся тому, чтобы расстояние между ними стало критичным. Они вместе ели, спали, гуляли, всё это происходило каждый день, став настолько обыденным и привычным, что утром приходя в группу мальчик первым делом бросал взгляд на скамеечку для обуви, ища там знакомые черные ботиночки с красными липучками… Внезапно по другую сторону забора послышался жуткий громкий звук, словно бы внезапно сцепилась пара бродячих псов. Ледышка не обратила на это внимание, зато Вэй У Сяня, что до этого момента что-то напевал себе под нос буквально парализовало. Он резко побледнел лицом, тело его затряслось, и он мгновенно побежал к мальчику, в одном прыжке накинувшись на него и, сбив того на землю, вцепился в него обеими руками и ногами, как плющ, начав тяжело и часто дышать. — Что ты делаешь? — не понимая, что происходит, ледышка и сама замерла, будто её саму парализовало это неожиданно нападение. — С-собаки… — едва ли не плача, простонал Вэй У Сянь. — Они здесь, да? Я слышал, как они лаяли, они здесь! — Здесь никого нет, — лишь от одного звука этого трясущегося испуганного голоса ледышка мгновенно сменила гнев на милость и не шевелясь старалась сделать свой голос мягче. — Они за оградой, им сюда не пробраться. — Лжешь! — воскликнул он, еще крепче сжимая руки и ноги на его теле, пока веки были плотно сомкнуты. Страх парализовал его, лишив сил убежать, но оставил немного, чтобы намертво вцепиться в кого-то. Мальчик, чувствуя этот неподдельный страх понял, что если Вэй Ин так боится, значит нужно сделать всё, чтобы его успокоить. — Я клянусь тебе, их здесь нет, — испытывая боль из-за того, как тот был напуган, сказал он. — А если увижу хоть одну, защищу тебя. — Как? — Спрячу, — прямо ответил он. — Где? — Там, где они тебя не найдут. — А сам? — Отвлеку их, чтобы увести подальше. Вэй Ин медленно начал расслабляться и прислушиваться. Звуки стихли, место вокруг них снова наполнилось лишь щебетанием птиц да шумом проезжающих вдали машин. — Ты прямо как благородный принц, — убедившись, что собак и правда нет, Вэй У Сянь наконец отцепился от мальчика, взамен этого опираясь на вытянутые руки склонился над его лежащим телом, улыбаясь до ушей. — Мой герой. Мальчик сделал ну очень смешное лицо, засмущавшись, и щечки его явственно порозовели. — Ой, совсем забыл, — Вэй У Сянь хлопнул себя по лбу и полез рукой в карман. — Смотри! Он вытащил какой-то странный прямоугольный предмет, на обратной стороне которого небольшими буквами было написано «Диктофон». — Я очень хотел показать тебе кое-что, — заулыбался он. — Но я не знал, как пронести сюда магнитофон. Папа разрешил, но в садике сказали, что нельзя, поэтому я попросил маму записать мне одну песню, которая мне очень нравится, и хочу, чтобы ты тоже послушал её. Ну, не совсем послушал, то есть… слушал, но в процессе смотрел только на меня. Я хочу показать тебе кое-что. Нажав на кнопку, Вэй У Сянь стал с торжественным, явно взволнованным видом, и как только зазвучала музыка взмахнул руками. Движения его сперва показались ледышке нелепыми, он некоторое время никак не мог понять, что же тот делает, пока его наконец не озарило. Танец. Вэй Ин, чье тело двигалось в почти что понятном ритме, танцевал для него. — Смотри, смотри на меня, — улыбаясь до ушей, кричал он. — Ты смотришь? Ледышка кивнула. — Смотрю, — тихо сказал он, видя, как солнечные лучи буквально окутывают маленькую танцующую фигурку среди яркой зелени и голубого неба. Его руки сами по себе поднялись, и он робко начал хлопать в ладошки в такт его движениям, словно бы подбадривая. — One way ticket, — напевал он, когда начинался припев. — One way ticket… ха-ха-ха, это так весело, давай вместе! — Ты что!.. — тот аж отодвинулся назад, упираясь руками в траву. — Нет! — Ну давай, — соблазнял Вэй У Сянь. — Всего чуть-чуть. — Ни за что! Вэй Ин резко кинулся к нему, с намерением оторвать эту упрямую задницу от травы, но упрямая задница, на удивление, была резвее, поэтому вскочив с места начала убегать, Вэй У Сянь погнался следом. Диктофон перевернулся, но музыка продолжала играть, пока они гонялись друг за другом вокруг дерева. — Иди сюда, — Вэй У Сянь как мог пытался изловить его, но тот так ловко изворачивался, что злобно топнув ногой Вэй Ин отошел от дерева. Тот тут же выглянул из-за него, лишь часть лица была видна. — Вот же… ну прям беда мне с тобой, такой упрямый. Выходи, подлый трус! — Я не подлый, — тихонько пробубнел тот. — Ага, значит все-таки трус? — победоносно задрав подбородок и скрестив руки на груди, напыжился Вэй У Сянь. — Я не трус, — с тем же бубнежом отозвалась ледышка. — Тогда потанцуй со мной. — Нет. — Ты меня не любишь?! — в сердцах воскликнул Вэй У Сянь и схватился руками за грудь. В этот раз ледышка не отозвалась даже тихим бубнежом, продолжая прятаться за деревом и осторожно посматривать на раскрасневшегося Вэй У Сяня, что топая ногами и махая руками уже погрузил пальцы в волосы, начав нервно их теребить. Внезапно он ухмыльнулся и искоса поглядел на мальчика. — А вот Цзян Чэн всегда с удовольствием отзывается на такую мою просьбу, — сказал он и услышал нечеткий, но резкий скрип. Это чьи-то ногти царапнули дерево, потому что у кого-то от услышанных слов резко согнулись пальцы, в итоге чего пострадало ни в чем не повинное дерево. — Ладно, пойду к нему, уж он-то мне точно не откажет. В это же время поправляющий свои идеально выглаженные штанишки Цзян Чэн неожиданно почувствовал, как странный холодок пробежался по его спине, и он съёжился, напрягся и начал осторожно посматривать по сторонам. Конечно же Вэй Ин блефовал. Где Цзян Чэн с его упрямством, и где танцы, в которых одна прыткая блоха скакала так, что сбивала вокруг себя все, даже собственное тело. Лицо ледышки резко приняло обиженное и одновременно напряженное выражение, но от дерева он так и не отошел. А Вэй У Сянь, видя, что тот так и не сдвинулся с места простодушно выдохнул и продолжил, как был, покачиваться в одиночестве, наперед зная, что одна пара глаз точно пристально на него смотрит. «Я обещал себе станцевать для тебя, и я станцую для тебя, даже несмотря на то, что ты такой упрямый, — хоть и недовольно думал он, но улыбка не сползала с его лица. А в то же время одна светлая пара глаз, что неотрывно наблюдала за ним почти сияла от восторга, и уголки губ, что ранее никогда не поднимались, кажется, сдвинулись с места, что самим мальчиком осталось незамеченным…