Забери мое сердце

«Десять тридцать. Время. Я опоздаю на урок!» — подумала про себя девушка. Она бежала по коридорам института, пытаясь найти нужную дверь. Номер триста девяносто шестой. Он был несколько раз обведён чернилами в её блокноте. Собравшись с мыслями, вдохнув лёгкий запах отштукатуренных стен и поправив волосы, Сара уверенно потянула дверную ручку. Яркий свет из окон аудитории сразу же ударил в глаза. Кабинет был просторным и чистым. Как и полагалось, посередине стоял большой учительский стол. Напротив него стройными рядами тянулись ступенчатые парты, на которых уже успели разместиться ученики. Кто-то из них готовился к началу семинара, а кто-то неторопливо вёл диалог. Девушка быстрым взглядом осмотрела помещение, взгляд пал на маски, которые были аккуратно развешаны позади учительского стола. Большие и маленькие, разноцветные и по-королевски золотистые, с перьями и стразами. Сара увлечённо разглядывала их, пока не почувствовала легкий толчок в спину. — Не стой столбом. Сейчас урок начнётся. Это была светловолосая девушка, одетая в красный связанный свитер и джинсы чёрного цвета, с парой книг в руках, на которых читалось: «Искусство мимики», «Главное во взгляде» и «Законы актёрского мастерства». — Ой, — Присмотревшись внимательней и разглядев новое лицо добавила — ты, наверное, новенькая! Ну что же, я Кэнди. — девчушка дружелюбно протянула руку в ожидании. — Сара. Рада знакомству. — Пойдём. Мистер Лэнгдон не любит, когда возле дверей толпятся. Когда девушки заняли свободные места и приготовились к занятиям, в кабинет зашёл последний человек. Он был одет в чёрное пальто, на голове красовалась такая же чёрная шляпа. В руках он держал зонтик и кожаную папку с бумагами. Взглянув на учеников и мимолетно растянув губы в улыбке, господин прошёл к своему столу и, начиная урок, стал постепенно избавляться от уличной одежды. Облокотившись на стол и подперев лицо рукой, Сара принялась разглядывать нового учителя. Когда Кенди изначально сказала, что мистер Лэнгдон не любит, когда возле дверей толпятся, девушка представила старого и вечно ворчливого старикашку, нервно горбящегося и постоянно держащего при себе носовой платок. Её настроение начало немного падать от такого представления, но после того, как перед ней появился силуэт довольно-таки молодого мужчины, первокурсница с интересом стала наблюдать за ним.  — Мне сообщили, что на уроке будут пребывать пять новых учеников. — начал профессор, слегка улыбаясь краешком губ. — Что же, позвольте представиться. Меня зовут мистер Лэнгдон и я являюсь куратором этого корпуса, а также, по совместительству вашим преподавателем актёрского мастерства. Он грациозно снял шляпу и поклонился аудитории. Весь его вид излучал благородство и умение культурно преподносить себя обществу, словно, он являлся человеком старой эпохи, старых манер поведения и этикета. — Для начала я бы хотел у вас узнать, — мужчина присел на краешек стола и скрестил руки на груди, — что такое актёрское мастерство? — он пробежался глазами по аудитории, быстро рассматривая новые лица. Какой-то юноша с задней парты растерянно попытался дать определение. Но, как бы сильно тот не старался, Лэнгдону пришлось остановить его пустословную речь. — Может, кто-нибудь ещё? — но в ответ тишина. — Тогда я объясню вам, — произнёс профессор, обращая внимание аудитории на себя. — Актёрское мастерство — это искусство, позволяющее надежно прятать свои эмоции за маской, становясь совершенно другим человеком, которого прежде не существовало, — мистер Лэнгдон отстранился от края парты и принялся неторопливо расхаживать по классу, рисуя в воздухе рукой. — Это умение играть роли несуществующих персонажей книг, своих мыслей и других людских представлений. Чтобы стать кем-то другим, нужно спрятать себя… — аудитория мнимо поглощала только что произнесённые слова, — на время, конечно. В противном случае вы будете лишь лицом, примеряющим на себя сотни масок и не имеющим индивидуальности. — Простите, профессор, — неожиданно для себя, Сара подняла руку и произнесла: — разве это определение дано с научной точки зрения? — преподаватель хмыкнул. — Хороший вопрос, мисс… — куратор сделал паузу, дожидаясь ответа студентки. — О’Нил. — Этому и дальнейшим определениям, которые вы будете изучать, не нужна научная точка зрения. Я повторюсь, актёрское мастерство — это искусство, а не наука. Над ним властвует только человек и никакие научные факты, теории тут не нужны, — мистер Лэнгдон говорил спокойно, без какой-либо строгости, с которой бы ответил, возможно, любой другой преподаватель, если бы его величественную речь стали оспаривать. Когда урок подошёл к концу, новоприбывшие ученики столпились около учительского стола, чтобы расписаться в журнале посещения. Сара не стояла в очереди, она их терпеть не могла. Тихонько устроившись где-то в стороне, дожидаясь, когда все распишутся, первокурсница вновь принялась рассматривать маски. Что-то в них было манящее. Каждая по-своему прекрасна и в то же время ужасна. Девушка на минуту представила: «А как бы смотрелась одна из них на мне?» — и перед глазами возник средневековый бал. Лица присутствующих скрыты за яркими масками. Дамы в пышных и красочных платьях кружат на отполированном паркете. Музыканты исполняют загадочную мелодию, свечи рассеянно мерцают в большом зале, создавая готическую атмосферу никому неизвестному празднику. Люди смеются, попивая свои напитки, а над ними проносятся акробаты в разноцветных, покрытых стразами, костюмах. И тотчас появляются шуты: они пляшут и корчат рожицы, дабы угодить богатым гостям. Всё это зрелище настолько захватило, что девушка потерялась во времени. Бархатистый голос вернул её в реальность. Кабинет опустел, остались только Сара и мистер Лэнгдон. — Вас заинтересовали маски? — мужчина слегка приподнял одну бровь, обращаясь к первокурснице. — Да. Они такие загадочные, — ученица ещё раз бросила взгляд на стену и смущённо перевела его на учителя. — Это всё реквизит, — Лэнгдон опёрся о стол руками. — Значит, их можно использовать для выступления? — Конечно. — Он доброжелательно ответил. — Но для какого? — преподаватель смотрел на свою новую студентку, изучая. Девушка продолжала смущаться. Ей было, с некоторой стороны, неловко за то, что отвлеклась от реальности и что ещё осталась тут совершенно одна. Куратор подметил ее взгляд и слегка ухмыльнулся. От такого жеста О’Нил невольно передёрнулась и уставилась на стопку книг, лежащую на учительском столе. — Возможно, в будущем, — неуверенно вымолвила та под натиском ледяного взгляда, — можно было бы поставить спектакль… Этот нерешительный ответ и уж слишком застенчивый вид заставили мужчину расплыться в широкой улыбке. Нет, возможно, в некой насмешке. Девчонка отвечала так несмело, словно на неё было нацелено оружие или от следующих слов зависела чья-то жизнь. Всё это до неприличия забавляло профессора. Мистер Лэнгдон ядовито рассмеялся. — Такой неуверенный ответ, мисс О’Нил… Что же, — он сделал небольшую паузу, — надеюсь, вам не придёт в голову мысль об участии в какой-нибудь постановочной сценке. Только что сказанные слова, заставили Сару тут же оживиться. Это наглое высокомерие, а иначе было никак не назвать, привело её в чувство. Глаза округлились в недопонимании, она уже была готова возмущенно ответить, но учитель дополнил: — По крайней мере, не в ближайшие два года. На мой взгляд, вы пока не походите на актрису. Ваша застенчивость и растерянность дают мне повод так считать. — Но как вы можете говорить об этом, если я только первый день в университете? — первокурсница хмуро, с некой неприязнью посмотрела на учителя. — Мне и трёх минут разговора хватило, чтобы проанализировать вас и ваши данные. Я сделал заключительные выводы, — профессор медленно подошёл к девушке. Сара сразу отстранилась, чему мужчина вновь ухмыльнулся. Возможно, сегодняшняя погода прекрасно действовала на быструю смену настроение Лэнгдона, чтобы тот, не со зла, конечно, начал издеваться над девушкой. Может быть, его пролитый кофе, разбитая кружка, утренняя ссора с очередной пассией разожгли в нём такую волну предвзятости по отношению к новой ученице. Во всяком случае, всё это было странным, потому что обычно мужчина всегда держал себя в руках. Он не мог позволить себе так колко задевать кого-то из учащихся, находясь в плохом настроении. Но, видимо, не в этот раз. Профессор не собирался разбавлять обстановку и извиняться. Он продолжал медленно подступать к О’Нил. — Мой вам совет, если чувствуете, что не ваше — не беритесь, — бровь резко изогнулась, а верхняя губа профессора вздрогнула. Донёсся еле-слышный рык. Теперь ученица с нескрываемой злостью буравила преподавателя. Стремясь подобрать правильные слова, она пыталась совладать с нахлестнувшими эмоциями. — И наконец, — Лэнгдон сделал паузу, продолжая обжигать взглядом бедную студентку, не давая ей вставить слово, — будьте добры расписаться и поспешить на следующие занятия, — он резко поднял журнал рядом с лицом девушки и скривил губы в усмешке. Фыркнув, Сара выхватила вещь и направилась к письменному столу, всем своим видом показывая недовольство. Она поставила роспись и, не оборачиваясь, поспешила на выход, чувствуя на себя всё тот же ледяной взгляд. *** Новый учебный день однозначно был испорчен. И как бы сильно О’Нил не пыталась натянуть на лицо улыбку при разговоре со своей новой сокурсницей, весь её вид выдавал разочарование и обиду. Желание было одно: поскорее выбраться из университета, добраться до дома и завалиться на кровать, прокручивая в голове этот отвратительный диалог с мистером Лэнгдоном. Ведь так обычно поступаюсь в неудачных попытках высказаться в конфликтной ситуации: люди по несколько раз произносят в уме слова, которыми надо было воспользоваться, чтобы не оказаться в полной заднице. А ведь одна же совсем недавно была о нём другого мнения. Его приветливость и манерность, которыми владеют отнюдь не многие мужчины, казались такими необыкновенными. Внутри девушка готова была сиять от счастья, радуясь тому, какой у неё замечательный преподаватель. Но истинный его облик возник, так сказать, в заключении. Изначально Лэнгдон преподнёс себя как что-то сладкое, чего все так отчаянно ждут в апофеозе выступления. Но это была вовсе не вишенка на торте, а нечто гадкое и отвратительное, как сгнившие мандарины на Новый год, которые многие так любят и стремительно покупают. Но когда приходит время, никто их не ест, забывая про них из-за большого количества прочих вкусных угощений. И из-за такого ужасного отношения со стороны учителя у Сары появилось желание перевестись в другой университет. Всё что угодно, только бы больше не слышать его неестественно-холодный голос, от которого потом пробегают мурашки. Конечно, это было всего лишь отчаяние. Обида, из-за которой хотелось всё бросить, ничего не меняя и не предпринимая. Просто раствориться, а потом начать заново, делая вид, что ничего и не произошло. Но бросив всё, девушка бы только обрадовала этим Лэнгдона и подтвердила его слова — «неуверенная и слабая». Он хотел показать ей, что с такими качествами далеко не продвинешься, особенно в творческой индустрии, к которой Сара всеми силами стремилась. Этот институт был одним из лучших, и именно в него она так отчаянно пыталась поступить. Ещё в школе О’Нил готовилась к подаче заявки на поступление и упорно копила деньги на обучение. В вузе были лучшие преподаватели, поэтому в конце Сару обязательно должен был ждать успех, ведь её мечтой являлся театр. Она стремилась оказаться на его сцене и выступить в главной роли. Девушка хотела ощутить это неуязвимое чувство, которое ты получаешь после упорной работы. То чувство, которое приносит тебе уйму положительных эмоций и когда ты видишь результат — он перед тобой. И итогом собственных стараний являются люди, встающие со своих мест, стремительно аплодирующие, свистящие от радости и одобрительно кивающие. Это прожектора, освещающие твоё лицо. Улыбка до глубины души, которая греет тебя после достигнутого и остаётся на долгое время. Она стремилась к этому и просто не могла позволить кому-то испортить ее желание и мечту. Лэнгдон не являлся преградой. Он был просто одним из испытаний, которое нужно было пройти по пути к заветному.