Петунья Эванс и поручение Дамблдора

Петунья вертелась перед зеркалом в магазине мадам Малкин. На ней была новая бирюзовая мантия и симпатичная остроконечная шляпка из серебристого атласа. — Собираетесь на собеседование в Министерство Магии? — спросила вежливая колдунья, довольно осматривая свою работу. — Нет, на ужин, — ответила польщенная Петунья. Ей понравилось, что мадам Малкин приняла ее за волшебницу, причем претендующую на работу в министерстве, — знакомиться с родителями молодого человека. Мадам Малкин сочувственно вздохнула. — Боюсь, даже самая красивая мантия в мире не способна задобрить будущую свекровь. Петунья вспыхнула. — Нет-нет, он еще не делал мне предложения… — Скоро сделает, — уверенно махнула рукой мадам Малкин. — Дорогая, он ведет Вас знакомиться с родителями… а, когда увидит в этой мантии, у него просто не останется выбора! Петунья вышла из магазина в самом хорошем расположении духа. Конечно, она понимала, что Сириус не воспринимает ее знакомство с Вальбургой как серьезный шаг, все произошло случайно, из-за письма. Но думать о пятничном ужине, как о чем-то особенном, было весьма приятно. На следующий день, едва проводив Сириуса на курсы, Петунья начала готовиться к предстоящему ужину. Гестия обещала присмотреть за детьми, пока Петунья не вернется от Вальбурги, но пришла немного раньше, и теперь сидела, подперев голову рукой, наблюдая, как Дадли бросает игрушки в свою кроватку, сердито поглядывая на Гарри, и восклицая: «Мое!». —Честно говоря, я немного переживаю за твою безопасность, — сказала Гестия, достав из кармана небольшой сверток. — Возьми это с собой и прими, если почувствуешь, что тебя отравили. — Что это? — Безоаровый камень. — И как его принимать? — Внутрь. — Камень? Ты предлагаешь мне проглотить камень? —Ну… он мягкий, и его не обязательно глотать… Петунья извлекла безоар из бумажного свертка. — Выглядит…неприятно. Как будто его уже кто-то принимал внутрь. И не раз. — Не будь ребенком! Это же противоядие, а не десерт... — Почему ты называешь это камнем? Это же не камень! — Это камень. Из тех, что формируются внутри живых организмов. — Фу-уу! — Петунья с ужасом отпрянула от безоара. — Это довольно редкий товар, — с нажимом произнесла Гестия, — и мне было не просто его достать. В желудке далеко не каждой козы можно его обнаружить… — Козы!?! Гестия, я очень тебе благодарна, но пожалуйста, больше ничего мне о нем не рассказывай! А то мне уже кажется, что я скорее умру, чем положу это себе в рот… — Как скажешь, только возьми его с собой. — Думаешь, ужин продет настолько неловко? — нервно спросила Петунья. — Думаю, от миссис Блэк можно ожидать разных сюрпризов, — задумчиво протянула Гестия. — Будет лучше, если безоар этим вечером полежит в твоей сумочке. Так, на всякий случай. От этих слов по спине Петуньи пробежал холодок. Если с утра она просто нервничала, то теперь была почти в панике. — Будь осторожна, но сильно не переживай. Вряд ли Вальбурга Блэк решиться на убийство. В свое время она не примкнула к Пожирателям смерти вовсе не из здравомыслия. Она боится последствий… — Я думала, это и есть здравомыслие, — заметила Петунья. — Учет последствий — это здравомыслие. А боязнь — просто трусость. — Слова истинного Гриффиндорца, — не желая вступать в дискуссию, заключила Петунья. Ремус не раз прибегал к этой фразе, чтобы утихомирить разошедшегося Сириуса. — А где Гарри? — вдруг спросила Гестия, поднимаясь со стула. — Только что здесь был, — Петунья оторвалась от зеркала и оглядела комнату в поисках племянника. Но Гарри в ней не было. — Должно быть, складывает игрушки, незамеченные Дадли, в другую кучу. Подруги вышли из детской комнаты, обошли кухню, гостиную, ванную комнату, но Гарри нигде не было. — Наверное, он в спальне, — предположила Петунья, открывая дверь. Так и оказалось. Мальчик сидел перед широким окном, в напряженной неподвижности уставившись на голубя, прогуливавшегося по балкону. Вокруг ребенка валялись дохлые мухи и один жирный паук с поджатыми кверху конвульсивно дергающимися лапками. Внезапно голубь забил крыльями, заметавшись по балкону. Движения птицы стали странными, нелепыми и пугающими, будто бы голубь вдруг обезумел. Петунья даже не представляла, что птицы могут так извиваться и выкручивать шеи, выдергивая свои же перья, словно борясь с чем-то невидимым и смертельно опасным. — Гарри! — Гестия бросилась к мальчику и, схватив его за плечи, слегка встряхнула. Голубь тут же прекратил безумную пляску и обмяк, распластав крылья по бетонному полу. Ребенок медленно повернулся к Гестии, впившись в ее глаза яростным, но сосредоточенным взглядом. Та вскрикнула и отшатнулась так резко, что потеряла равновесие и рухнула на пол. Вместо того, чтобы подняться, Гестия сжалась в комок и заскребла пол ногтями, раскрыв рот в беззвучном крике. Петунья, все это время стоявшая на пороге спальни, вышла из оцепенения. Темная сущность, сидевшая внутри Гарри, проявляла себя настолько редко, что Петунья, занятая своей личной жизнью и походами в гости, напрочь забыла о ее существовании. — Прерви контакт! — крикнула Гестия ужасным, срывающимся голосом. — ЗАКРОЙ ГЛАЗА! ЗАКРОЙ ЕМУ ГЛАЗА! Петунья подбежала к племяннику, встав достаточно близко к искаженному ненавистью личику, чтобы даже ее тощее тело смогло заслонить собой вид корчившейся на полу подруги. Ребенок поднял на нее полные гнева глаза, и Петунья приготовилась к худшему. Но ничего не произошло. Существо злобно сощурило глаза и попыталось оттолкнуть ее в сторону ручками ее маленького племянника. Из соседней комнаты послышался грохот. Дадли выронил музыкальную шкатулку, и та раскрылась, заиграв мелодию «Daisy Bell». Лицо Гарри приняло удивленное выражение. Это снова было лицо маленького мальчика. Он поднялся на ножки и двинулся в сторону звука, напевая на ходу: «Де-зи, Де-зи». Гестия села на полу, обхватив голову руками. Ее била крупная дрожь. — Невербальный круциатус… но этого не может быть… в таком возрасте… почему…— потерянно шептала она побелевшими губами. —Гестия? Можешь встать? — Петунья помогла подруге подняться и усадила ее в кресло.— Понимаешь, это был не совсем Гарри… — Я знаю, но круциатус… Дамблдор не… Я хочу сказать… Гарри ведь не делал так раньше, правда? Петунья удивленно моргнула. — Дамблдор? При чем здесь Дамблдор? Гестия на секунду застыла в кресле. — …У нас был небольшой разговор о Гарри, когда я устраивалась на работу, — ответила она после недолгого молчания. — Когда ты устраивалась преподавать магловедение? — не поняла Петунья. — Когда меня не взяли преподавать магловедение, — уточнила Гестия. — Профессор Дамблдор сказал, что я должна набраться опыта, ведь может случиться так, что мне придется работать с… особенными детьми… — И тогда он рассказал о проблеме Гарри? Мне казалось, это не то, о чем следует распространяться… я думала, мы должны держать это в тайне… — Так и есть. Просто профессор счел меня достаточно надежным человеком и перспективным сотрудником. Я не допущу утечки информации. Ты можешь мне доверять так же, как доверяет профессор Дамблдор. Петунья молча смотрела на подругу, пытаясь переварить информацию. — Тебя послал Дамблдор? — наконец спросила она. — Шпионить за мной и Гарри? — Не шпионить, а контролировать ситуацию. Все что угодно может произойти! Оставшиеся на свободе Пожиратели могут найти вас, несмотря на меры, которые предпринял профессор, магловский транспорт, в котором вы перемещаетесь может попасть в аварию! Кто-то должен быть рядом, чтобы вовремя оказать помощь и сообщить о происшествии профессору Дамблдору… Это необходимо, ведь ты, Петунья… — Не волшебница? — холодно подсказала она, сложив руки на груди и нахмурившись. — …не справишься в одиночку, — закончила Гестия. — И никто бы не справился. Петунья, ожидавшая совсем другой ответ, на время отложила обвинительную речь, уже готовую сорваться с языка. Вместо этого она спросила: — То есть, когда ты проводила время со мной и Ивонн, на самом деле ты была на работе? И ты вовсе не исследуешь жизнь маглов, а пишешь докладные обо мне и отсылаешь их Дамблдору? — Я не пишу никаких докладных, а мою исследовательскую работу ты читала и даже проверяла фактические ошибки! — рассердилась Гестия. — Если тебе не нужна ничья помощь, пожалуйста, поступай, как знаешь! Я не собираюсь напрашиваться! — Я думала, мы подруги, — огорченно покачала головой Петунья, — а ты просто «оказываешь помощь»… — Послушай, меня никто не просил вступать в тесный контакт! Я могла бы просто следить издалека, и сообщать профессору, в случае, если что-то пойдет не так. Я не какой-то там тайный агент или шпион. И я действительно хотела дружить с тобой и Ивонн, мне нравится проводить с вами время… — Но почему ты сразу не сказала, что работаешь на Дамблдора? — А как ты себе это представляешь: «Привет, я Гестия, Дамблдор попросил меня немного за вами приглядеть»? — Нет, но потом-то ты могла об этом сказать… — Как-то разговор на тему не заходил… Петунья медленно выдохнула. — Ладно… Я рада, что это выяснилось. Я не против помощи, просто не хочу, чтобы меня держали за дурочку. Дамблдор говорил, что будет «присматривать за мной», но я не знала, как это будет происходить… Я же не против мер безопасности… не нужно от меня ничего скрывать... — Хорошо. Я не люблю лгать. Значит, я могу остаться сегодня с Гарри и Дадли? — Конечно, ты бы очень меня выручила, — примирительно улыбнулась Петунья. — И мы все еще подруги? — так же улыбаясь, спросила Гестия. Вместо ответа Петунья обняла ее. — Профессор предупреждал меня, что у Гарри могут быть приступы неконтролируемой агрессии, нетипичной для волшебников в его возрасте, но я не думала, что он способен на такое, — разжимая объятия, сказала Гестия. — Что с ним происходит? — Ну… Дамблдор сказал, что внутри Гарри есть какая-то темная сущность… и что она может взять верх, если… если, я окажусь плохой матерью… Гестия ободряюще сжала руку Петуньи. — Не окажешься. — Если я все сделаю правильно, то Гарри научится контролировать эту сущность, сможет ее победить и… я знаю, Гарри имеет особое значение для волшебного мира, ему суждено стать героем, он уже герой… Но я не знаю, что мне делать, чтобы выполнить свою задачу… Ремус вот, игру придумал, на которой можно воспитать целое поколение, а я… — А ты находишься рядом с Гарри каждый день и заботишься о нем, — сказала Гестия. — Ты показываешь Гарри, что любишь его, учишь держать ложку и меняешь подгузники. Не стоит это недооценивать. Для детей это очень важно, чувствовать контакт со своим взрослым. Если ребенок не получает достаточно тепла и внимания, он отстает в развитии, начинает болеть, даже если его при этом хорошо кормят и одевают по погоде. Гарри — сообразительный и подвижный ребенок, даже несмотря на то, что недавно перенес ужасную трагедию. Ты все делаешь правильно, Петунья. Петунья благодарно улыбнулась, почувствовав, как на глазах выступили слезы. Она осторожно промокнула их салфеткой, чтобы не размазать тени и тушь. — Спасибо, мне стало гораздо легче, — улыбнулась она Гестии. Подруги вышли из спальни, убедиться, что у детей все хорошо. Хотя Петунья и так знала, что приступ агрессии Гарри прошел, и вряд ли повториться в ближайшее время. Существо не могло надолго подчинить себе мальчика, и после короткого захвата власти над его телом крайне медленно восстанавливало силы. Когда Петунья и Гестия вошли в детскую комнату, все было относительно спокойно: Гарри пытался открыть музыкальную шкатулку, а Дадли вырвать ее из рук кузена. Противостояние сопровождалось бесконечно повторяющимся диалогом: — Дези! — Не хоччу! Наконец шкатулка выпала из рук Гарри и раскрылась. Но не успела мелодия отыграть и первую ноту, как крышка шкатулки была решительно захлопнута недовольным Дадли. — Спать рано! — заявил он, поднимая шкатулку над головой, чтобы Гарри не смог до нее дотянуться. — Не понимаю, что они говорят, — озадачено нахмурилась Гестия. — Я иногда пою им «Daisy Bell» вместо колыбельной, — пояснила Петунья, — Гарри, видимо, хочет послушать мелодию, а Дадли решил, что его укладывают спать… — Похоже, Гарри действительно нравится эта песня, — заметила Гестия, когда Гарри, обычно уступавший Дадли, начал подпрыгивать и толкать кузена, пытаясь выхватить шкатулку. — Наша мама пела «Daisy Bell» мне и Лили на ночь, когда мы были детьми. Скорее всего, Лили пела ее для Гарри точно так же, как я пою ее для Дадли… Возможно, она напоминает ему о ней… — Можешь спеть ее? — попросила Гестия, отвлекая детей от шкатулки разноцветными пузырями, вылетающими из ее палочки. —Да, конечно, — улыбнулась Петунья. Она любила, когда мама пела им эту песню. У нее был красивый нежный голос, который Петунья, к сожалению, не унаследовала. — Только я не очень хорошо пою. — Ничего, мне просто интересно. Я знаю совсем мало магловских песен… — Ну, хорошо, — Петунья смущенно откашлялась и запела: There is a flower within my heart, Daisy, Daisy. Planted one day by a glancing dart, Planted by Daisy Bell. Whether she loves me or love me not, Sometimes it’s hard to tell; Yet I am longing to share the lot Of beautiful Daisy Bell. Daisy, Daisy, Give me your answer, do. I half crazy, All for the love of you! It won’t be a stylish marriage, I can’t afford a carriage, But you’ll look sweet on the seat Of a bicycle built for two.* — Милая песня, — оценила Гестия, когда Петунья закончила петь. — Ага, «Велосипед для двоих называется, — сказал Сириус, появляясь в комнате. Петунья и Гестия испуганно вздрогнули. — Дверь-то закрывать надо, — назидательно сказал он, с укором поглядев на Петунью. —Ты знаешь эту песню? — удивилась Гестия. Она обращалась к Сириусу впервые с того дня, как передумала сообщать ему о своих чувствах. — Ну да, — просто ответил Сириус. — Мы с Джеймсом пели ее для Гарри иногда, его это жутко веселило. Особенно, когда я начинал петь партию Дейзи. — Но там нет партии Дейзи, — возразила Петунья. «Harry, Harry, Here is my answer true! You’re half crazy, If you think that that will do! If you can’t afford a carriage, There won’t be any marriage, ‘Cause I’ll be switched if I’ll get hitched On a bicycle built for two»** — пропел Сириус неожиданно высоким голосом, изображая женское пение. Гарри внезапно залился смехом. — У Джеймса так высоко не получалось, и он заставлял петь меня, — вспомнил Сириус, с улыбкой глядя на крестника. — А потом эти двое ржали, пока один из них не обосытся… — Сириус! — осуждающе воскликнула Петунья. — … и не всегда это был Гарри, — заговорщицки подмигнул он Гестии, и та смущенно улыбнулась. — Как с тобой интересно. Каждый раз узнаю что-то новое. Такое в учебниках по истории определенно не прочитаешь, — пошутила в ответ она. — Всегда пожалуйста, — насмешливо поклонился Сириус. Петунья сдалась и тоже позволила себе улыбку. — И все же такого куплета в песне не было… Сириус повернулся в ее сторону. —Ты уже готова? — Почти, подожди минуту, — Петунья торопливо вошла в спальню и сняла с вешалки новую мантию. Ее первую мантию. Этого момента она ждала со вчерашнего дня. — Ого! Ты купила парадную мантию? — удивился Сириус, когда она вернулась в комнату. — Мадам Малкин сказала, что она универсального кроя. В ней можно и на торжественные мероприятия и на деловые встречи. Представляете, она даже подумала, что я в Министерство Магии устраиваюсь… — Это самая красивая мантия, которую я видела в своей жизни! — Гестия восхищенно рассматривала мантию, обходя Петунью со всех сторон. — Великолепная работа! Мадам Малкин как всегда на высоте! — Я еще и шляпку к ней купила! — Петунья продемонстрировала Гестии сверкающий серебром головной убор. — Здорово, — сдержанно прокомментировал Сириус. — Ну, мы пойдем? Обе девушки резко на него обернулись. — Сириус, а тебе не кажется, что стоит переодеться? — мягко спросила Гестия, поглядывая на его потрепанные джинсы и вылезшую из них футболку. — Я не буду одеваться по-особенному! Мы же идем на ужин к моей матери, а не на прием Ее Величества! — Ты считаешь, я перегнула палку? — смущенно спросила Петунья, указывая на свою мантию. — Нет, что ты, — сказал Сириус более мягким тоном. — Очень хорошая мантия, тебе идет. Просто моя мать никогда не признавала магловской одежды, и если я приду в мантии, это будет все равно, что признать, что она была права. Ну, знаешь, как она всегда говорила, что я вырасту, поумнею, и стану носить нормальную одежду… — Тогда надень что-нибудь из магловского, но поприличнее, — посоветовала Гестия. — А то вы как-то нелепо вместе смотритесь. Сириус посмотрел на Петунью и тяжело вздохнул. — Ты хочешь, чтобы я переоделся? — В особенной одежде все кажется по-особенному, — ответила та, любуясь видом своей мантии. — Придержи эту мысль до нашего возвращения, — сказал Сириус и вышел из квартиры. Когда он вернулся через пару минут, на нем была черная водолазка, спортивный пиджак в клетку и темно серые брюки. Если до этого Сириус походил на автомеханика-неряху, то теперь вполне мог сойти за университетского профессора. Крайне привлекательного профессора. — Так сойдет? — поинтересовался он у потерявших дар речи Петуньи и Гестии. Петунья подумала, что Сириус явно красуется, прекрасно понимая, какое впечатление он производит. — А ты здорово умеешь сочетать магловскую одежду, — одобрительно хмыкнула Гестия, после секундной паузы. — Маглы оставляют подробные инструкции на глянцевых манускриптах, — ответил он тоном опытного археолога. — Ты мог бы поведать всему магическому сообществу, как все-таки выбрать шляпу, чтобы не попасть впросак, — решила отшутиться Петунья. Делать комплименты в присутствии Гестии, ей было как-то неловко. — Я подумаю над этим. Ну, мы можем идти? Петунья кивнула, после чего Сириус наложил на нее и себя дезиллюминационные чары, и, попрощавшись с Гестией, они спустились к парковке. Летающий мотоцикл, по которому Петунья уже успела соскучиться, издал громогласный рев, и рванул в сторону площади Гриммо.

***

Благополучно облетев пробки, Сириус приземлил мотоцикл на маленькой площади. Площадь окружали дома, но Петунья никак не могла найти табличку с номером двенадцать. — Номер одиннадцать…и сразу тринадцать… Ничего не понимаю! — бормотала она, отстегивая шлем. — Это меры предосторожности против маглов. Отец постарался, когда я вернулся на летние каникулы после второго курса. Ему не нравилось, что у меня есть друзья-маглы. Можно подумать, я бы захотел привести их в этот дом… Нам сюда. — Сюда? Но, Сириус, здесь не поместится дом, — Петунья остановилась, тупо уставившись в узкий проход между домами одиннадцать и тринадцать. Сириус посмотрел на нее с умилением. — Это ты еще вместительных сундуков не видела. Один мой знакомый использует такой для транспортировки заключенных… — Заключенных? В сундуке? — Ну, да… В одном из отделений сундука находится весьма комфортабельное подземелье. Слизеринцы, а большинство Пожирателей — бывшие слизеринцы, чувствуют там себя как в родной альма матер. Внезапно Сириус исчез из виду. — Сириус? — испуганно позвала Петунья, нервно оглядываясь по сторонам. Ответа не последовало. Ей в голову вдруг стали лезть навязчивые мысли о том, что Гестия может не справится, и не заметить, как Гарри начнет левитировать и выпадет из окна, или Дадли подавится печеньем. Она должна срочно бежать домой! Петунья резко развернулась и уже начала бежать, как кто-то схватил ее за плечо. Она вскрикнула. Рука на плече утянула ее назад, и Петунья в страхе закрыла глаза. —…сто кажется, — договорил Сириус. Конечно, это была его рука! Петунья с облегчением открыла глаза. Она словно только что преодолела невидимый барьер. Тревога улеглась, и ей больше не хотелось бежать домой, выключать утюг, тушить пожар и спасать детей от неминуемой гибели. С чего она вообще взяла, что Гестия не справится с двумя маленькими детьми? — Я не слышала, что ты сказал, — призналась Петунья. — Я вообще потеряла тебя из виду. Ты как будто просто исчез, а потом мне в голову стали приходить странные мысли, что если я срочно не вернусь домой, случится что-то плохое… —Это маглоотталкивающие чары, — пояснил Сириус. — Теперь видишь дом? — Да, — Петунья увидела дом, как только перешагнула барьер. Дом почти не отличался от соседних, которые теперь стояли на куда большем друг от друга расстоянии. Сириус поднялся по истертым каменным ступеням, Петунья шла следом. Дверь была выкрашена черной краской, блестевшей в свете уличных фонарей. Ее украшал серебряный дверной молоток в виде змеи, а вот замочной скважины не было. Сириус позвонил в звонок, и нервно переступил с ноги на ногу. Петунья взяла его за руку, чувствуя себя хуже, чем на выпускном экзамене. Четверть минуты спустя, дверь отворилась. Их встречало крохотное существо, застывшее в низком поклоне. Одето существо было в белое полотенце, повязанное на манер тоги. — Добро пожаловать домой, хозяин Сириус, — проквакало существо, не поднимая лысой головы с огромными, как крылья летучей мыши, ушами. — Здорово, Кикимер, — поздоровался Сириус. Его тон звучал насмешливо. — Хозяин привел гостя… Кикимер приветствует гостя хозяина Сириуса, — Кикимер слегка распрямился и отвесил еще один поклон. — Э… Добрый вечер, Кикимер, — пролепетала Петунья, удивленно разглядывая непонятное существо. Кикимер поднял на Петунью недоуменный взгляд. — Хозяйка ждет господина в гостиной, — сообщил Кикимер после короткой паузы. — Я провожу хозяина и его гостя. — Представь себе, я еще не забыл, где в этом доме гостиная, — раздраженно бросил Сириус, следуя за Кикимером. — Кикимер проводит, — повторило существо, и продолжило семенить впереди. Они шли по длинному коридору, устланному темным ковром. Со стен на Петунью смотрели змеи-подсвечники и портреты важных на вид колдунов и ведьм. Некоторые портреты благосклонно кивали Петунье, некоторые делали вид, что спали, а некоторые провожали ее мрачным взглядом. Рядом с антикварным столом соседствовала отрубленная нога гигантского монстра, служившая подставкой для зонтов. Поднимаясь по лестнице, Петунья поморщилась, увидев засохшие головы существ, вроде Кикимера, крепившиеся к стене при помощи деревянных пластин. Охотники и рыбаки выставляют на таких свои трофеи: оленьи рога или особо крупных рыб. «Неужели этих бедняг когда-то подстрелили на охоте?» — от этой мысли Петунью затошнило. Она уже не просто боялась Вальбургу Блэк, она была от нее в ужасе! — Мастер Сириус и его… гость, госпожа Вальбурга, — объявил Кикимер, первым входя в гостиную, и кланяясь так низко, и с такой торжественностью, словно желал подчеркнуть разницу между «госпожой Вальбургой» и прибывшими. — Здравствуй, Сириус, — из серо-зеленого кресла поднялась болезненного вида женщина. На ней была старомодная темно-зеленая мантия, вся в рюшах, и черный чепец, скрывавший поседевшие волосы. Вальбурга Блэк терялась на фоне своей зеленой гостиной. Гобелены на стенах, бархатные шторы, обивка дивана и кресел — почти все было того или иного оттенка зеленого. — Здравствуй, мама, — ответил Сириус. Ни мать, ни сын не улыбались. Оба серьезно смотрели друг на друга, ни один из них не решался сделать первый шаг. — Подойди, я обниму тебя, — спустя несколько секунд неловкого молчания произнесла Вальбурга. Сириус медленно подчинился. Их объятие было коротким, осторожным, и крайне неловким. Разорвав его, и мать и сын почувствовали облегчение. — Ты не представишь мне свою спутницу? — с интересом поглядывая на Петунью, поинтересовалась Вальбурга. — Петунья Эванс, моя девушка, — лаконично ответил Сириус, отступая назад. — Добрый вечер, миссис Блэк, — поздоровалась Петунья, стараясь улыбнуться как можно более естественно. Вальбурга одобрительно посмотрела на бирюзовую мантию. — Добрый вечер, моя дорогая, — сказала Вальбурга неожиданно мягко. — Эванс… Эванс… Ах да, ну точно, Эванс! Знаете, кажется, я когда-то имела удовольствие общаться с вашей бабушкой… — Сомневаюсь, что это возможно, мэм, — осторожно ответила Петунья. — Мир так тесен, мисс Эванс, вы даже себе не представляете… Прошу прощения, — Вальбурга повернулась в сторону Кикимера, — Кикимер, будь добр, добавь приборы для нашей гостьи. — Сию минуту, госпожа Вальбурга, — проквакал Кикимер и исчез с легким хлопком. — Не желаете выпить «Парящее Шампанское»? Мисс Эванс? Сириус? Сириус кивнул, усаживаясь на серо-зеленый диван. — Да, пожалуйста, — попросила Петунья и села рядом. Вальбурга позвонила в серебряный колокольчик, подняв его с массивного письменного стола. В тот же миг в гостиной появился Кикимер. — Ужин почти готов, госпожа Вальбурга, — отчитался Кикимер, согнувшись в поклоне. — Замечательно, Кикимер. Принеси нам «Парящее Шампанское» из буфета. — Слушаюсь, госпожа. Кикимер щелкнул пальцами, и в воздухе появились три узких тюльпановидных бокала. Еще раз щелкнув, Кикимер призвал закупоренную бутыль, осторожно вытащил пробку и разлил «Парящее Шампанское» по бокалам. Бокалы медленно поплыли по воздуху к дивану, на котором устроились Сириус с Петуньей, и к креслу, в которое с достоинством погрузилась хозяйка дома. — Можешь идти, Кикимер, — сказала Вальбурга, как только все взяли свои бокалы. Кикимер снова поклонился и исчез. Отпив несколько глотков из бокала, Петунья почувствовала, как все ее тревоги улетучиваются, а тело становится легким-легким. Сейчас она могла пробежать марафон, подняться по лестнице на сотый этаж, а потом прыгать и танцевать, ничуть при этом не устав. — Отличный напиток, миссис Блэк, — похвалила Петунья совершенно искренне. — Я рада, что Вам нравится, дорогая, — тепло улыбнулась Вальбурга. — Продавец уверял меня, что оно произведено в Лиму… — Должно быть, он не соврал, — легко ответила Петунья, понятия не имевшая ни где находится Лиму, ни как это связанно с производством шампанского. Сириус с лукавой улыбкой наблюдал за общением матери и Петуньи. Он откинулся на спинку дивана и молча потягивал напиток из своего бокала. — Я думала, что ты воспользуешься камином, Сириус, — сказала Вльбурга, поворачиваясь к сыну. — Как вы добрались? — Прилетели на мотоцикле, — просто ответил Сириус, глядя в окно. — Это такая магловская штука на двух колесах… — Не совсем, — вмешалась Петунья, интуитивно почувствовав, что нужно сгладить углы. — Магловские мотоциклы не летают, а значит, после доработки твой мотоцикл стал волшебным транспортом. Как автобус «Ночной рыцарь». — Я не одобряю использования магловских изобретений, — чуть более холодно ответила Вальбурга. — Волшебный транспорт куда более надежный и безопасный. Не говоря уже о том, что все эти магловские приспособления просто-напрсто не эстетичны. Сплошное уродство. Сириус открыл рот, чтобы что-то ответить, но как раз в этот момент в гостиной с легким хлопком появился Кикимер. — Ужин готов, госпожа Вальбурга, — сообщил он. — Прошу к столу, — вернув приветливую улыбку, предложила хозяйка дома, поднимаясь с кресла. Кикимер щелкнул пальцами, и бокалы исчезли. Петунья поднялась с дивана и последовала за Вальбургой. Сириус шел сзади, продолжая улыбаться. Что-то в их разговоре явно казалось ему забавным. — Это домашние эльфы, служившие нашей семье много поколений, — объявила Вальбурга, когда они спускались по лестнице. — Знаю, это излишне сентиментально, хранить их здесь, но такие уж у Блэков традиции, — закончила она, почему-то, с гордостью. Они вошли в распахнутые Кикимером двери. Столовую освещало пламя камина и огромное количество свечей, расставленных в подсвечники в виде свивающихся в кольца змей. Длинный стол был накрыт на три персоны: одно место во главе и два, напротив друг друга, примерно, в полуметре от первого. Количество приборов внушало ужас, и Петунья снова начала паниковать. Кикимер отодвинул стул, и Вальбурга села во главе стола. Сириус подвинул стул для Петуньи, затем обошел стол и сел напротив. Когда все уселись, Вальбурга кивнула головой, и Кикимер щелкнул пальцами. В тарелках появился салат нисуаз. «Сначала пользуются крайними приборами, или теми, что ближе к тарелке?» — пыталась вспомнить Петунья, расстилая на коленях салфетку. — «Те, что разложены сверху, вроде десертные, столовые приборы самые большие, значит закусочные по краям!». Определившись с нужным ножом и вилкой, Петунья почувствовала себя увереннее. — «Потом буду просто использовать приборы по порядку, ничего сложного. В конце концов, можно просто повторять за остальными». Петунья посмотрела на Вальбургу. Та сидела, прижав локти к бокам, неспешно отправляя в рот нарезанные компоненты салата. На ее запястье сверкал тонкий серебряный браслет, который, конечно же, изображал змею с глазами-изумрудами. Последовав примеру Вальбурги, Петунья тоже свела локти. Вальбурга улыбнулась, заметив ее взгляд. — У вас очень красивый браслет, миссис Блэк, — поспешно сказала Петунья, чтобы оправдать свое пристальное внимание. — Спасибо, мисс Эванс. Полагаю, Вы выпускница Слизерина? — Нет, мэм. Я… — Как интересно! И как же Ваша бабушка отреагировала, когда узнала, что Вы поступили… А на каком факультете Вы учились, дорогая? — Я не училась в Хогвартсе, мэм. — серьезно начала Петунья, готовясь к худшему. — Я… — Avez-vous etudie a Beauxbatons? *** — J’ai etudie le francias a l’ecole, mais je ne sais pas ce que signifie «Beauxbatons»… **** — Я так и подумала, мисс Эванс, — почему-то обрадовалась Вальбурга. — Видно, что Вы получили хорошее воспитание: у Вас замечательные манеры и чувство такта. Но у Вас такой удивленный взгляд, будто бы все для Вас в новинку… Теперь я понимаю причину… Сириус фыркнул, но попытался выдать свой смешок за кашель. Похоже, он наслаждался шоу. — Спасибо, мэм, — смущенно поблагодарила Петунья. — Вы давно вернулись в Англию? — поинтересовалась Вальбурга. — Что, простите? — не поняла Петунья. — Вы давно живете в Лондоне? — Меньше полугода, мэм,— ответила Петунья, начиная подозревать, что в их разговоре возникло недопонимание. —Вам здесь нравится? — Очень! Знаете, миссис Блэк, сначала я сомневалась насчет переезда, но теперь я очень довольна местом, где живу! — Рада это слышать, дорогая,— Вальбурга одобрительно улыбнулась. — Мне тоже нравится в Лондоне — лучшее место на свете! Куда уж там французским городам, ни один из них даже близко не так хорош, как Лондон… Согласны? Петунья уверенно кивнула. По этому вопросу у нее с миссис Блэк расхождений не было. — У Вас чудесная мантия, мисс Эванс, — опять похвалила Вальбурга, когда Петунья доедала салат. — Как же приятно видеть опрятно одетую молодую леди — нынешняя молодежь совсем перестала чтить традиции… Одеваются, как попало… Даже в чистокровных семьях! Вот, взять, к примеру, Сириуса: как мы с ним ни бились, как рядился в магловские тряпки, так и продолжает! Но вы, дорогая моя, думаю, сможете на него повлиять… Петунья вопросительно посмотрела на Сириуса, которого уже распирало от смеха. — Я думаю, нет ничего страшного в том, что Сириус иногда надевает магловскую одежду, мэм. — стараясь говорить как можно мягче, начала Петунья. — Не всякий волшебник может правильно подобрать вещи, чтобы не вызвать подозрений у маглов. Сириус разносторонне развитый человек, это здорово, что он разбирается в магловедении, ему это полезно, хотя бы как мракоборцу… — На континенте придерживаются более свободных взглядов, мисс Эванс, но в Британии не принято вести себя подобным образом, — тон Вальбурги все еще был дружелюбным, но она строго посмотрела на ухмыляющегося сына. — Миссис Блэк, почему Вы думаете, что я… — начала было Петунья, но Вальбурга подняла вверх руку в упреждающем жесте. — Я с удовольствием выслушаю Вашу позицию, мисс Эванс, но давайте, все же, продолжим этот разговор после подачи основного блюда. — Вальбурга обворожительно улыбнулась. Петунья улыбнулась в ответ, показывая, что она не против перенести разговор на потом. Когда все закончили с салатом, Кикимер снова щелкнул пальцами, и плоская закусочная тарелка уступила место суповой. Петунья с удовольствием принялась за луковый крем-суп с гренками, не забывая, впрочем, черпать его ложкой от себя. Все были так поглощены новым блюдом, что поддержание светской беседы совсем сошло на нет. После того, как Кикимер вновь щелкнул пальцами, на тарелках оказалось филе лосося. Петунья взяла в руки рыбные вилку и нож. Количество приборов на столе значительно уменьшилось, и Петунья смогла вздохнуть с облегчением: уж столовые-то и десертные приборы она перепутать не должна. Хоть порции и были маленькими, к тому времени, как подали основное блюдо, Петунья была уже сыта. Она с сожалением посмотрела на сочную индейку в листьях рукколы и тяжело вздохнула. А ведь еще предстоит десерт! Она нарезала филе маленькими кусочками и запила поданным к блюду белым вином. С трудом, но Петунье удалось доесть мясо целиком. Она довольно улыбнулась, чувствуя себя совершенно расслабленно. — Очень вкусный ужин, миссис Блэк, — Петунья благодарно улыбнулась лучащейся довольством Вальбурге. — Мне тоже понравилось, спасибо. Все же в стряпне Кикимеру нет равных, — похвалил Сириус. — Благодарю, хозяин Сириус, — удивленно проквакал домовой эльф. Вальбурга повернула голову в сторону сына, и Петунья заметила, что ее глаза вдруг увлажнились. —Как же я рада, что ты вернулся домой, Сириус, — призналась миссис Блэк, из последних сил сдерживая слезы. Сириус смутился и уставил взгляд в опустевшую тарелку. — Я рад… что тебе не все равно, — покраснев до ушей, ответил он. Ни объятий, ни рыданий в плечо, ничего из того, что рисовало воображение Петуньи, если она представляла себе сцену примирения давно рассорившихся родственников. — Прошу прощения, я отойду ненадолго. Кикимер, подавай десерт, — поток слез уже струился по щекам Вальбурги, когда та торопливо выходила из столовой. Кикимер щелкнул пальцами. Слезы капали из его огромных глаз, стекали по рыльцу и впитывались в полотенце. Несмотря на все это, эльф-домовик выглядел счастливым. — О, итальянское мороженное! — преувеличенно бодро воскликнул Сириус, стараясь скрыть смущение и нахлынувшие чувства. — Говорит, что патриот, а мороженное-то итальянское, — он с энтузиазмом погрузил ложку в сливочно-карамельный шарик. Петунья улыбнулась вымученной шутке, и тоже принялась за десерт. Ужин почти закончился, и прошел на удивление мирно. Кажется, Вальбурга симпатизировала Петунье, и безоаровый камень, слава Богу, не пригодился. Зря Гестия так плохо думает о миссис Блэк. Первый ужин с Марджори Дурсль, когда Петунья и Вернон еще только начинали встречаться, закончился катастрофой. А сегодняшний вечер даже можно было назвать приятным. —Как насчет того, чтобы подняться в гостиную? — предложила вернувшаяся Вальбурга, так и не притронувшись своему мороженному. — У нас был интересный разговор, и я с удовольствием выслушаю Ваше мнение, мисс Эванс. — Я хотел бы показать Петунье нашу библиотеку, если ты не возражаешь, — обращаясь к Вальбурге, сказал Сириус. — Конечно, я буду ждать вас в гостиной. Вальбурга вышла из столовой, Кикимер, отправился на кухню, и Петунья с Сириусом остались одни. — Думаю забрать из библиотеки экземпляр редактированных сказок. Рем будет в восторге, — объяснил Сириус, поднимаясь со стула. — А мне что хочешь показать? — Ничего, просто боюсь оставлять вас наедине, — он кивнул головой в сторону дверей, за которыми минутой раньше скрылась Вальбурга. — Мы, вроде, неплохо поладили, — неуверенно возразила Петунья. — Ага, только она считает тебя выпускницей Шармбатона, — фыркнул Сириус, направляясь к дверям. Библиотека занимала большую часть второго этажа, хранившиеся здесь книги имели вид музейных экспонатов, передававшихся из поколения в поколение. Истертые корешки с потускневшими буквами приглашали погрузиться в пучины темной маги и узнать об истории древнейших родов. Сириус нагнулся к нижней полке стоявшего у дальней стены стеллажа, пошарив рукой. Не найдя нужной книги, он выпрямился и дотянулся указательным пальцем до изображения разбитого яйца на ребре полки вверху. Из-под скорлупы вырвался раздвоенный язычок, лизнувший палец. Петунья в ужасе отшатнулась, но Сириус продолжил стоять неподвижно. Затем показалась маленькая зеленая головка, мелькнули острые клыки и вонзились в кожу чуть выше ногтя. — Чтобы пройти, нужно заплатить кровью, — пояснил он перепугавшейся Петунье. — Ничего необычного, стандартная практика… В этом тайнике я в свое время столько всего интересного обнаружил… Стеллаж отъехал в сторону, отрывая проход в комнату поменьше, так же заставленную книгами. — Да, сказки Барда Бидля здесь. Точнее то, что мне выдавали за сказки Барда Бидля. Похоже, мать с отцом все же обнаружили эту комнату. И посчитали, что «сказки», «оскверненные» моими каракулями, нужно хранить именно здесь. С запрещенной литературой. Вдруг кто-то из гостей увидит. Он достал с полки потрепанный томик, на обложке которого имя и призвание барда Бидля были решительно перечеркнуты синими чернилами, а вместо этого значилось: « Сказки Старого Маглофоба». Сириус спрятал томик во внутренний карман пиджака, расширившийся до невероятных размеров и снова стянувшийся, когда книга оказалась внутри. — Миссия выполнена, можем идти. Как только они вышли из комнаты, стеллаж прыгнул на место, а кровожадная змейка снова спряталась под скорлупу. Войдя в гостиную, они обнаружили Вальбургу, заканчивавшую длинное письмо, судя по его объему, начатое, самое меньшее, месяцем раньше. Поставив точку, миссис Блэк взмахнула палочкой, и исписанный двухметровый свиток перетянулся ленточкой и прыгнул в клюв ожидавшей на подоконнике совы. — Передай отцу Малахии, — распорядилась Вальбурга. Сова, громко ухнув, вылетела в распахнутое окно. — Вы уже закончили экскурсию? — располагающе улыбнувшись, спросила Вальбурга. — Да, Петунья — большая любительница русской прозы. — Ты показал ей собрание сочинений Достоевского? — Конечно. Петунья спросила, какой его роман ты любишь больше всего, а я ответил, что не знаю… Вальбурга слегка покраснела. — Я… я люблю все его романы… Особенно «Войну и мир»… Да, пожалуй, это мой самый любимый его роман… А какой Ваш любимый роман, мисс Эванс? — «Преступление и наказание», — покраснев еще сильнее, чем Вальбурга, ответила Петунья. — У Вас хороший вкус к литературе, мисс Эванс. Скажу откровенно — я рада, что Сириус бросил свои дикие выходки, и, наконец, взялся за голову. Я полностью одобряю твой выбор, сын, — Вальбурга, впервые за вечер, тепло улыбнулась Сириусу. Тот улыбнулся в ответ. — Я рад, что ты так считаешь, и что теперь, ты не подвержена тем иллюзиям, каким была подвержена раньше. — Что ты имеешь в виду, Сириус? — насторожилась Вальбурга. — Ты тепло приняла Петунью, и одобрила мой выбор, даже не смотря на то, что Петунья не является волшебницей. В гостиной повисла звенящая тишина. — Это не смешная и крайне оскорбительная шутка! Простите, мисс Эванс, он у меня дурной, — после короткой заминки, засуетилась Вальбурга. — Петунья не училась в Шармбатоне, но твои скудные познания французского не дали тебе этого понять, — не обращая внимания, продолжал Сириус. — Ты увидела умную, красивую и приятную в общении девушку и решила, что она волшебница, только потому, что не считаешь маглов за людей! А они тоже люди! Они тоже бывают вежливыми, они тоже читают книги, они их даже пишут! Достоевский был маглом, мама! — Это не правда! — взвизгнула Вальбурга. — Что ты здесь устроил? Мисс Эванс, не позволяйте ему… скажите, что это не правда! Петунья испуганно шагнула за спину Сириуса. — Я действительно не волшебница, мэм. Вальбурга издала пронзительную трель. Забыв о хороших манерах, миссис Блэк, визжа как банши, набросилась на Сириуса, принявшись колотить его изо всех сил. — Ты хочешь свести меня в могилу! Я думала, ты изменился! Поумнел! А ты притащил в дом поганую маглу! В гостиной материализовался Киимер. Он забегал вокруг хозяйки, не смея ничего предпринять без ее указа. — Сначала эта маленькая зараза, отродье соседских маглов… — Ее звали Полли! — крикнул в ответ Сириус, пытаясь поймать руки матери, колотившие его в плечо. — Да, так ее и звали, наглую грязнокровку! Посмела прийти в мой дом! Здоровалась со мной на улице! Пришлось от нее избавиться! — Что ты сделала? — упавшим голосом спросил Сириус, пропустив замах когтистой руки. Вальбурга расцарапала ему щеку и замерла, предвкушая причинение настоящей боли, уже словами. — Она имела наглость войти в мой дом… — Что ты сделала!?! —…спрашивала, скоро ли ты вернешься на каникулы… — Что. Ты. С ней. Сделала!?! — Произошел инцидент… Пришлось вызвать министерских…Хорошо, что у твоего отца были связи... Инцидент замяли, родителям девочки изменили память. Они уехали на следующий же день… Сириуса трясло мелкой дрожью. Он выглядел так, будто его вот-вот вырвет. — Она не попрощалась. Не оставила ни письма, ни записки… Я думал, ты просто спрятала его от меня! Ее письмо… Сириус часто и рвано дышал. Та часть щеки, которая была видна Петунье, была мокрой от слез. —Я должна была что-то сделать! Ты никого не слушал! Продолжал вести себя с ней так, будто она нам ровня! — снова закричала Вальбурга. В уголках ее рта собиралась пена. Неуловимым движением Сириус выхватил волшебную палочку и направил ее на мать. Кикимер тут же выскочил вперед, зарывая хозяйку тщедушной грудью и угрожающе направив на Сириуса скрюченные пальцы. Глаза Вальбурги испуганно распахнулись, но затем она лишь горько усмехнулась. — Убийство родной матери… это большой грех… Но я давно поняла, что тебя уже не спасти… Несмотря на все мои старания ты закончишь в Азкабане! Отец Малахия уговорил меня дать тебе второй шанс, но он святой человек и не ведает, что сердце может прогнить даже в таком молодом возрасте! —Сириус! — закричала Петунья, пытаясь не дать ему сделать глупость. — Пожалуйста, пойдем домой! Он взмахнул палочкой так быстро, что старый Киимер не успел отреагировать. Вальбурга свалилась на пол. Ее тело опутывали веревки, прижимавшие руки к бокам. — Госпожа Вальбурга! — Кикимер попытался убрать веревки, но те не поддавались его магии. — Я сообщу дежурному мракоборцу о том… как исчезла Полли Джемисон. Это не мне решать, что с тобой делать дальше, — сказал Сириус охрипшим голосом и опустил палочку. — Они ничего не докажут! На нас даже дело не стали оформлять! — Кричала Вальбурга, катаясь по полу и пытаясь подняться на ноги. — Тебе жить с этим грехом, — тихо, но четко ответил Сириус. — Ты убила ребенка. Он положил трясущуюся руку Петунье на плечо и мягко подтолкнул ее к выходу. — Она не… я не убийца! — Надрывалась Вальбурга, когда Сириус и Петунья спускались по лестнице. — Слышишь? Не убийца! Как только они вышли на свежий воздух Сириус согнулся пополам. Его вырвало прямо на древние ступени крыльца дома номер двенадцать.