Мамочка

— Что, прости? Чимин трезвеет окончательно, когда видит, как ты расслабляешь завязки на капюшоне толстовки и делаешь шаг в его сторону. Ему кажется всё ещё, что ему это всё мерещится: и твой взгляд, смущённо опущенный в пол, и неловкие переминания с ноги на ногу и скинутая на пол одежда. Парень бы ущипнул себя, чтобы проверить, сон это или же явь, но так не хочется лишать себя этой возможной фантазии, вдруг ты и правда исчезнешь? — Ты добился своего, говорю, — ты пыхтишь недовольно, джинсы тянешь вниз с бёдер и от узких штанин избавляешься, стягивая с щиколоток одну штанину за другой. — Сил уже нет терпеть. Твои слова звучат так, будто это ты Чимина добивалась на протяжении трёх лет, а не наоборот, и одногруппник даже усмехается нервно и громко, вжимаясь лопатками в спинку широкого дивана. Ты на него наступаешь уверенно, и он бы подумал, что ты просто слишком пьяна, но взгляд у тебя ясный, хотя в глазах виднеется какой-то нездоровый блеск. Ты губы размыкаешь, заползаешь неспеша на чужие колени и поудобнее на бёдрах усаживаешься, тут же цепляясь за край футболки Пака. Он замирает с приподнятыми руками, будто девственник, пялится на тебя, не моргая, и дышит через раз, пока ты с него начинаешь стягивать одежду. На его рёбрах татуировка красивая, тебе по этим буквам ноготками пройти хочется, контур повторить и ощутимо царапнуть, но вместо этого ты руки заводишь за спину и пытаешься нащупать замок бюстгальтера. — Погоди, — юноша оправляется, наконец, от шока и отмирает, обнимает тебя неуверенно и боязливо, но ты всё равно чувствуешь что-то странное от этих его неловких прикосновений, какой-то необъяснимый трепет, что ли. — Давай я. Его руки касаются твоих лопаток и скользят между ними, пальцы замочек нащупывают и расстёгивают настолько ловко, что на тебя раздражение накатывает от одной лишь мысли о том, сколько лифчиков он уже успел снять вот так с женских тел. Брови сами собой сдвигаются к переносице, но ты игнорировать пытаешься это гадкое чувство, потому что вы никто друг другу, мучать себя собственной ревностью все равно нет смысла. У Чимина мозг вскипает и член становится по стойке смирно сразу, как только упругие груди ложатся в его небольшие ладони, он так давно хотел это увидеть, что теперь поверить не может своим же глазам. Слишком красиво, слишком мягко и тепло, твоё тело какое-то нереальное, от других слишком сильно отличается, тебя хочется трогать и трогать, как глину разминать в руках и ласкать. Ты чуть назад отклоняешься и руками упираешься в его колени, а пахом прижимаешься к ощутимому стояку, у Пака лицо сразу вытягивается. Он рот широко раскрывает и стонет на выдохе, закатив глаза, пока ты издевательски на его бёдрах елозишь, трешься с силой, совсем безжалостно. У юноши тормоза отказывают, он твои груди прижимает друг к другу, сталкивая их сосками вместе, и тут же языком шершавым мажет сразу по обоим нежным ореолам. С тобой впервые вытворяют такое, ты понимаешь сейчас, насколько интересным может быть секс, когда партнёр раскрепощенный и опытный, и, вроде как, радоваться надо, но кошки на душе скребут все равно. — У меня давно никого не было, — парень шепчет хрипло куда-то в ложбинку меж грудей и целует, на диван тебя валит и устраивается сверху. — И я не остановлюсь, даже если все наши внезапно вернутся. В первую часть фразы очень хотелось бы верить, но ты не настолько глупая, чтобы доверять словам такого бабника, и очень жаль. Может, будь ты дурочкой, сейчас тебе было бы немного проще. Ты чувствуешь грубую джинсу сквозь бельё и недовольно шипишь, и Пак без слов понимает, в чём дело, звенит ремнём и вжикает молнией, стягивая штаны и боксеры сразу до колен. Он одной рукой за основание члена хватается, а второй закидывает твою ногу на своё плечо, а ты зависаешь на его пальцах с бесчисленным множеством совершенно разных колец, в них камни переливаются от света ламп и поблескивают, притягивают к себе всё внимание. Ты сама отодвигаешь своё бельё в сторону и на набухший член смотришь, его головка прямо к твоему клитору теперь прижимается и жаром обдаёт, трётся. Чимин про презервативы даже не вспоминает, засаживает сразу резко, проскальзывая вглубь по скользкой смазке, а ты его имя выкрикиваешь и выгибаешься, жмуря глаза. Приятно до одури, даже мысли все исчезают в один миг вместе с недавними сомнениями, потому что трахает Пак от души, развязно, торопливо, с громкими шлепками раздутых яиц об твои напряжённые ягодицы. Ты слышишь непристойное хлюпанье снизу и матерящегося между стонами одногруппника и жалеешь, что не поддалась искушению раньше. Тебя в жизни ещё никто не брал с такими вожделением и страстью, и если бы ты раньше знала, что Чимин в постели настолько бешеный, соблазнила бы его первая. Тебе огромным количеством семени заливают живот и грудь, но ты даже отдышаться не успеваешь — тебя насильно на живот переворачивают и ставят раком. — Эй, п-погоди немного... — Ну нетушки, — ты слышишь шелест от упаковки презерватива, про которую Пак вспоминает вовремя и достает из заднего кармана. — Хрена лысого ты от меня теперь сбежишь. Его член будто и не падал после первого захода, и теперь ты веришь в его недавно сказанные слова о долгом воздержании, потому что не может мужчина, занимающийся сексом на постоянной основе, терять голову вот так запросто. Тебя изнутри распирает пульсирующий ствол, а край головки безостановочно стенки ласкает, выбивает из твоего горла надрывные крики и хриплые стоны. Чимину нравится, как ты в спине выгибаешься, задом подмахиваешь в такт и принимаешь его полностью, но стоит тебе его снова по имени назвать, и толчки становятся резче, жёстче и реже. — Нравится, мамочка? Тебя шлепок оглушает, отдаёт жгучей болью на ягодице, но ты лишь скулить начинаешь отчаяннее и просишь быстрее, глубже, больше. Оргазм накрывает так внезапно и сильно, что перед глазами темнеет, а во всем теле ступор и дрожь, даже стонать не получается больше, и ты почти задыхаешься, роняя голову на подушку дивана. Пак замедляется, когда ты в себя приходишь, вставляет медленно и плавно, руками водит по твоей спине, гладит заботливо и улыбается, роняя капли пота с челки на твою поясницу. — Дай передохнуть, я прошу тебя... Юноша на тебя наваливается, двигается едва-едва и ладони на твою грудь укладывает, мнет с широкой улыбкой и смеётся хрипло с твоего умоляющего тона. — Прости, но я ещё не закончил, — тебе на плечи давят и заставляют грудью прижаться к обивке мебели, выпячивая зад ещё сильнее, и член внутри вдруг начинает скользить активнее, — придется мамочке потерпеть.