Сборник драбблов

Ты знала с самого начала, что соглашаться подтянуть Чонгука по менеджменту нельзя ни в коем случае, но все преподаватели хором кричали, что только ты в состоянии помочь этому оболтусу не вылететь из университета. Этот парень не умеет быть серьёзным, любит выводить всех вокруг из равновесия, а ещё обожает собирать сплетни. Ты была уверена, что дурака валять он начнёт с первых же минут вашего занятия, но он, на удивление, сидит и сосредоточенно слушает каждое твоё слово и, кажется, действительно понимает суть. Тебе не понятно, что ему мешает быть таким же внимательным на парах, ведь стоит ему только прекратить придуриваться, и он начинает казаться серьёзным и довольно неглупым юношей. Чон периодически задаёт тебе уточняющие вопросы и иногда зависает на пару секунд, переваривая твои ответы, а затем что-то торопливо записывает в свою почти новую, тонкую тетрадь. Ты начинаешь думать, что зря судила о нём по сложившемуся всеобщему мнению. Под конец двухчасового занятия ты остаёшься выжата, голова гудит так, что даже слова в предложения становится складывать сложно, а Гук, почему-то, всё ещё выглядит бодрым. Ты выложилась по полной, разжевала ему всё, по полочкам разложила, и, даже несмотря на дичайшую усталость, гордишься собой. Парень предлагает перекусить и выпить вместе и уходит сам в магазин за пивом и продуктами, объясняя свой странный порыв тем, что хочет отблагодарить тебя за оказанную ему помощь. Он ведёт себя подозрительно нормально, совсем не так, как ты ожидала, и тебе вдруг кажется, что все те слухи о нём появились просто потому, что он немного странный, будто не от мира сего, всегда в облаках витает и задаёт интересующие его вопросы прямо в лоб, не заботясь о том, насколько они неприличные. Тебе, кажется, действительно стоит узнать его получше. Чон возвращается к тебе домой с двумя пакетами: один доверху заполнен банками с пивом, а второй — двумя коробками жареной курочки из забегаловки неподалёку; и усаживается на пол рядом с тобой. Ты не очень любишь жирную пищу, но ради приличия виду не подаёшь, принимаешь открытую банку с напитком, которую юноша заботливо для тебя открывает, и делаешь первые пробные глотки. Судя по дизайну на баночке и по вкусу, пиво явно не из дешёвых, и у тебя в голове сразу же появляются мысли о том, что Гук может быть сыном богатеньких родителей, а потому и ведёт себя так легкомысленно по отношению к учёбе. И пусть мыслишь ты примитивно, банально, но пока он сам тебе ничего о себе не рассказывает, тебе ничего не остаётся, кроме как строить нелепые догадки. Говорить вам особо не о чем, вы слишком плохо друг друга знаете, но первая пара порций алкоголя улетает довольно быстро. Вы уплетаете ещё тёплую курочку под тихое бормотание телевизора и изредка перекидываетесь дежурными фразами по типу "какие завтра пары, не помнишь?" и "надеюсь, ты хорошо запомнил сегодняшний материал, потому что он точно будет на следующем экзамене". Когда сознание начинает понемногу мутиться, ты невольно начинаешь заглядываться на притихшего одногруппника, который лениво обсасывает свои длинные пальцы, слизывая с них остатки соуса. Чон красивый, с какой стороны ни посмотри, даже с немного большеватым носом его лицо выглядит аккуратным и кукольным, и ты вдруг задумываешься, насколько странно то, что он не популярен среди девушек с такой-то внешностью. — Чонгук, не пойми неправильно, мне просто интересно, — ты старательно оттираешь масло и соус с пальцев влажной салфеткой, не поднимая на собеседника глаз. — Почему у тебя мало друзей среди одногруппников? Ну, точнее, их вообще почти нет. — А я всё думал, когда ты решишься спросить об этом, — парень явно не удивлён и, кажется, действительно ждал подобных вопросов, и тебе как-то не по себе становится от того, насколько ты, оказывается, предсказуемая. — По словам людей, я часто сую свой нос туда, куда его совать не следует. — В каком это смысле? — ты салфетку комкаешь и выбрасываешь в опустевшую коробку от курочки, заполненную обглоданными до хрящей косточками. Гук отвечать не торопится, всматривается в твоё напряжённое лицо с порозовевшими от алкоголя щеками и улыбается недолго, едва заметно приподняв уголки губ. — Давай ещё выпьем. Выпить ты не против, но ответ на свой вопрос услышать всё равно хочешь, даже если и понимаешь, что говорить об этом одногруппник явно не настроен. Но для тебя твои "хочу" с детства не являются приоритетом, так уж тебя воспитали — если видишь, что собеседнику некомфортно, то просто не лезь. Атмосфера между вами двумя, как ни странно, не поменялась, только звук телевизора почему-то стал казаться громче. Чон то и дело смотрит в твою сторону, когда ты поднимаешь баночку с алкоголем, чтобы сделать ещё несколько глотков, а ты старательно делаешь вид, что не замечаешь его пристальных взглядов. Будучи под градусом находиться в одном помещении с этим парнем становится проще, сейчас он для тебя не тот странный нелюдимый разгильдяй, а просто собутыльник, тебе не хочется портить вечер, постоянно думая о том, что он может выкинуть что-нибудь непонятное. Вот только чем больше юноша пьянеет, тем шире улыбается. — А какие ты любишь члены, староста? Ты давишься пивом и всё время, пока пытаешься откашляться, прокручиваешь в голове воспоминания о вашем недавнем разговоре. Внезапно его загадочное "сую нос, куда не следует" обретает смысл. Его вопрос внезапный и слишком интимный, отвечать не хочется хотя бы ради приличия, но к сексу ты всегда относилась проще, чем многие, почему бы хоть раз не расслабиться и не перестать корчить из себя святошу? — Не слишком длинные, — ты пожимаешь плечами, восстанавливая сбитое дыхание, — но при этом широкие. Чтобы не ощущались, словно палец в ведре. — Оу. Был такой опыт? У него улыбка насмешливая, глаза шальные и лицо всё красное, но, судя по общему виду, ваш разговор ему очень нравится. Он отклоняется назад, опираясь на руки, и ноги раздвигает шире, а тебе кажется, что выглядеть он стал слишком по-блядски, и потому ты взгляд отводишь, цепляясь им за мелькающие по телевизору яркие картинки. Копошение со стороны парня ты стараешься игнорировать. — Был один парень, с которым у нас ничего не вышло именно по этой причине, — такие вещи обсуждать с едва знакомым парнем, разумеется, неловко, и он действительно лезет глубже, чем ты рассчитывала, но вы ведь уже начали. — Бросила беднягу потому, что член у него был тонковат? — Чон усмехается громко сбоку, а ты хмуришься от внезапно накатившего стыда. — Жестокая ты, староста. — Проблема была не только в.. Этом, — ты последнее слово выдавливаешь из себя сквозь смущение и всё же оборачиваешься, чтобы посмотреть на бесстыжее лицо одногруппника, но замираешь в шоке, увидя вовсе не лицо. Чонгук сидит на том же месте, всё так же широко раздвинув согнутые ноги, только теперь между ними красуется обнажённый и возбуждённый член, выглядывающий из расстёгнутой ширинки тёмных джинс. Ты аж дышать перестаёшь, слыша в ушах гулкие удары ускорившегося пульса, а Чон облизывается, наслаждаясь твоей реакцией. — Такие тебе нравятся, Т/И? — в его глазах бесы танцуют вокруг костра, взявших за руки, ты это разгорающееся пламя видишь издалека, моментально теряя дар речи. Чонгук явно не шутит и уж точно не настолько пьян, чтобы перестать отличать сон от реальности, ты понимаешь совершенно отчётливо, что он тебя дразнит, припугнуть хочет и на реакцию посмотреть. Ты никогда не понимала, откуда в головах людей взялись образы тех стеснительных и нелюдимых старост и отличниц, почему всем всегда кажется, что если тебя старостой назначили, значит ты априори девственница и шугаешься противоположного пола. На целомудренную девчушку с завышенными стандартами ты уж точно никогда не была похожа, и сейчас в тебе просыпается азарт, желание застать врасплох самоуверенного одногруппника в ответ. Его надменная мордашка провоцирует ещё больше, пламя в твоей груди разжигает, а тебе уже не терпится увидеть шок или даже испуг на этом красивом лице. — Да, — ты начинаешь тихо, отставляешь наполовину пустую банку с алкоголем подальше и встаёшь на четвереньки, начиная медленно ползти в сторону Чона, — определённо, именно такие. И ты не врёшь. Его член тебе действительно нравится, он красивый, ровный, от твоего внезапного ответа подрагивать начинает, а ты улыбаешься, хищно глядя в глаза одногруппника. Юноша явно не ожидал такого поворота, но уж точно не разочарован, наоборот даже — взволнован тем, что кто-то впервые принял правила его игры. Он длинными пальцами оттягивает ткань джинс ниже, чтобы ширинка не давила на чувствительную кожу, и верхним рядом зубов накрывает свою нижнюю губу. Ты подползаешь к нему неспеша, разглядывая возбуждённую плоть, и сама начинаешь заводиться от столь пикантной ситуации. Да, возможно, в твоей смелости виноват выпитый алкоголь, но ты ведь большая девочка, свою меру знаешь и сейчас точно ещё не достигла кондиции бессознательности. Но глаза у тебя всё равно блестят, даже светятся от предвкушения, и, судя по лицу Чонгука, останавливать тебя он точно не собирается. Ты останавливаешься прямо напротив его лица, выдыхаешь в самые его губы, а он их размыкает, поцеловать тебя хочет настолько сильно, что даже язык чешется, но ждёт всё равно, пока ты сама не прижмёшься. — Тебе нравится сверху или снизу? — он шепчет горячо с ехидной усмешкой на губах и замечает, как ты вздрагиваешь от новой волны возбуждения. Грязные разговорчики — не твой фетиш, но именно сейчас ты почему-то течёшь, как ненормальная. Вместо ответа ты просто целуешь, властно в волосы Гука вплетаешь свои дрожащие пальцы и тянешь назад, глотаешь его стон вместе со смешавшейся слюной и мычишь от удовольствия. Этот парнишка сладкий до невозможности, податливый, как разогретый и размятый в руках пластилин, его трогать одно удовольствие, как и слушать. Ты поцелуями спускаешься по его шее, прикусываешь тонкую кожицу над ключицей и почти на живот укладываешься, чтобы оказаться у самого главного. Головка его члена уже вся смазкой сочится, блестит зазывающе, так и тянет облизнуть, и ты желаниям поддаёшься, вбираешь жаждущий внимания орган и слегка улыбаешься с ним во рту, когда слышишь короткий и высокий стон парня. Чон заботливо твои волосы заправляет за ушко и перекидывает назад, чтобы не мешали, а заодно и лицо твоё рассматривает. Его член в твой рот погружается плавно, скользит по густой слюне, а у тебя такое блаженное выражение в этот момент, будто весь вечер ты только этого момента и ждала. Его надрывное, мощное дыхание ты ощущаешь макушкой, разгоняешься нетерпеливо под действием возбуждения и перестаёшь слышать партнёра, который не выдерживает и отстраняет тебя сам, любуясь видом твоего высунутого языка и тянущейся от него к головке члена паутинкой слюны. Ему явно не хочется, чтобы всё закончилось так быстро, он тебя на себя усаживает, а сам валится на спину, ударяясь об пол лопатками. Ты на его бёдрах не сидишь спокойно, стягиваешь тёплую толстовку, оставаясь в джинсах и белье, и большим пальцем стираешь остатки смазки и слюны с подбородка. Твой вид Чонгука будоражит, он умоляет не томить и продолжить скорее, а ты и сама уже ждать не хочешь, к чему весь этот бред с прелюдиями и ментальным сближением, если его член только что был у тебя во рту? Свои джинсы вместе с трусиками ты срываешь с себя резкими движениями, чуть приподнявшись с мужских бёдер, и садишься чувствительной промежностью сразу на ствол, прижимая его к лобку Гука. — Дразнить любишь, староста? У тебя на лице расплывается несдержанная улыбка, ты бёдрами двигаешь и плавно насаживаешься на ствол, прикрывая глаза и выпуская из лёгкий громкий вздох. Юноша за твои ягодицы хватается так отчаянно, словно боится, что ты сбежишь, а ты насаживаться начинаешь, развевая все его сомнения. Чон принимается тебе подмахивать почти сразу, долбится со всей силы, отрываясь от твёрдого пола и подбрасывая тебя наверх мощными толчками, и ты стонами захлёбываешься, ногтями царапаешь напряжённую грудь одногруппника сквозь тонкую ткань его футболки. Тебя ещё никогда от секса так не крыло, как сейчас, и жалко даже становится, что всё скоро закончится, потому что даже ты от оргазма уже буквально в нескольких секундах, а парень явно не сможет продержаться намного дольше тебя. Гук продолжает толкаться даже тогда, когда тебя дугой выгибает, когда ты замираешь в верхней точке и прекращаешь даже дышать, но с сожалением выскальзывает спустя полминуты, заливая белёсым семенем свою же футболку и свой лобок. — Эй, Т/И, — ты его слышишь сквозь странные шумы и звон в ушах, мутный взгляд на него переводишь и кивком головы показываешь, что готова его слушать, — а по другим предметам меня подтянуть не хочешь?