Сборник драбблов

Чонгук понял, что ему пиздец, сразу, как только ты перешагнула порог его дома вместе со своим отцом. Ваши родители встречались от вас в тайне целых два года и решили открыться до того, как сыграют свадьбу, и с того самого дня Чон не знает покоя. Ты казалась такой маленькой, хрупкой, но взгляд у тебя при этом был пронзительный, острый, оценивающий, ты явно не была в восторге от перспективы внезапного появления названного брата в своей жизни, и это открытым текстом читалось в твоём взгляде. Прошло время, и ты привыкла к своей участи, решила перестать себя вести, как ребенок, и вы стали общаться теплее, постепенно налаживая дружеский контакт. Жить под одной крышей, как настоящая семья, вы стали довольно быстро, а потому процесс сближения ускорился тоже, и для Чона он летел так незаметно и скоро, что он даже понять не успел, когда умудрился прикипеть к тебе так сильно. Ты продолжала жить, будто ничего особо в твоей жизни не менялось, изо всех сил старалась принять тот факт, что у твоего отца в жизни появился кто-то ещё, кроме тебя. Поначалу было трудно, но мама Гука оказалась намного лучше, чем ты себе представляла, она заботилась о тебе так же, как и о собственном сыне, в равной степени распределяя свою любовь и нежность, и вскоре пробилась в твоё сердце. Родную маму ты и не помнишь, та погибла из-за болезни через два года после твоего рождения, но тебе кажется, что именно такой и должна быть материнская любовь. К названному брату отношение у тебя сложилось совершенно иное, он кажется таким наивным и глуповатым для своих лет, хоть и старше тебя на два года. Чонгук всегда старается выглядеть стильно, по-взрослому, но его миловидная мордашка совсем не сочетается с его мощным подкачанным телом, и тебя эта деталь его образа всегда смешит до слёз, особенно когда он старательно корчит сексуальные рожи у зеркала, тренируясь перед очередным походом в клуб с одногруппниками. — С твоим фейсом только в айдолы идти, слишком смазливый, так что даже не пытайся выглядеть круто, — ты смеёшься у него за спиной, привлекая его внимание, и видишь, как стремительно краснеет его лицо. — А с твоим характером только в регистратуре в государственной поликлинике работать, там как раз чем злее и противнее, тем больше шансов, что тебя возьмут, — он презрительно фыркает на твой незамедлительно продемонстрированный средний палец и хватает тебя за запястье, дёргая на себя. — Эй, я каждую ночь слышу, как ты дрочишь, поэтому не трогай меня своими грязными ручонками, — ты вырываешь руку слишком поздно, Гук тебя уже прижимает к шкафу и нависает грозно, раздувая от напряжения ноздри. — Я дрочу как раз по твоей милости, сеструня, — он так издевательски последнее слово растягивает, нарочно акцентирует на нём внимание и облизывается влажно, — знаешь же прекрасно, что я от твоей задницы в этих коротюсеньких шортах взгляда оторвать не могу, специально их носишь, стерва. — Просто у тебя так смешно всегда перекашивается лицо, — ты улыбаешься хищно, но тут же коротко вскрикиваешь, чувствуя, как горячие руки начинают стягивать с тебя те самые проклятые шорты. — Сейчас у тебя самой так лицо перекосит, посмотрим, кто последний будет смеяться. Гук сдёргивает с тебя одежду рвано и затыкает твой рот поцелуем сразу же, как только ты начинаешь возмущаться, он уверен, что ты это делаешь лишь для вида, потому что и сама уже давно его хочешь. Двое одиноких молодых людей, долго находящихся рядом, рано или поздно всё равно к этому приходят. Ты пыхтишь от нахлынувшего возбуждения и выгибаешься с громким стоном, когда брат заполняет тебя наполовину одним толчком, всё ещё прижимая спиной к дверце шкафа. Чона трясёт от твоей узости и тепла, он слишком долго хотел сделать это, и сейчас ему вообще дела нет до прелюдий и нежностей, он хочет отыметь, за все насмешки отыграться по-жесткому. Ты на носочки встаёшь и одной ногой его обхватываешь вокруг таза, чтобы было удобнее, и чувствуешь, как юноша заботливо твоё бедро придерживает, а сам начинает двигаться. Родители могут вернуться с работы в любой момент и застукать, и пусть вы не родные, объясняться всё равно придется, как и выслушивать нудные нотации, но вам сейчас так плевать. Ты пальцами пробираешься под ворот рубашки Чона и нарочно сильно царапаешь, оставляя красные длинные полосы на его спине и плечах, а он от твоих собственнических замашек рычит тебе в шею, трахая так, чтобы ты голос сорвала, чтобы разрыдалась от удовольствия и забыла, как дышать. Ты почти слюной захлебываешься, потому что его движения быстрые, глубокие, резкие, он из тебя буквально дух выбить пытается, а тебе нравится, ты его по имени зовёшь и просишь поцеловать, и он слушается, врывается в твой рот языком и вылизывает, мешая слюну и теряя контроль над собственным разумом. Ты такая горячая, вкусная, податливая, а ещё счастливая, потому что добилась, наконец, желаемого. Чонгук под конец перехватывает и вторую твою ногу, стоявшую до этого на полу, и держит теперь полностью на руках твоё тело, подхватив под коленями покрепче твои ноги. Он тебя крупнее почти в два раза, ты себя в его руках ощущаешь маленькой девочкой, и даже его детское личико тебе сейчас совсем не кажется таким уж и смазливым, он брови хмурит и сексуально закусывает свою губу, пока приближает вас обоих к разрядке. Ты кончаешь за пару секунд до него, а он выскальзывает из тебя, продолжая держать тебя на руках, и пачкает спермой шкаф под твоими ягодицами. Вы целоваться продолжаете влажно, громко чмокая и изредка постанывая, пока не слышите щелчок из коридора и шуршание верхней одежды.