Сборник драбблов

У Чимина нарциссическое расстройство личности, он пытается выставить себя тем, кем не является, чтобы завоевать всеобщие любовь и восхищение. У него вся квартира уходовой и декоративной косметикой забита, шкафы ломятся от новых брендовых вещей, а от украшений скоро полки все валиться начнут. Он от зеркал зависим, ему каждую минуту необходимо проверять, достаточно ли хорошо он выглядит, боится показаться неопрятным и неухоженным. Тебе так тяжело видеть всё это, ты его из этого состояния уже несколько лет вытащить пытаешься, потому что любишь, а он так поглощён самим собой, что ничего вокруг не видит. Самая главная проблема даже не в том, что он из кожи вон лезет ради чужого восхищения, нет, к этому ты привыкла, но то, что прячется за этим идеальным образом на самом деле — вот, что тебя волнует. У него депрессия затяжная и иногда биполярное расстройство напоминает, он попыток суицида предпринял уже столько, что ты со счёта сбилась. Ты каждый день боишься, что тебе придётся снова скорую вызывать, сдирать с себя футболку и зажимать порезы на запястьях или лезть пальцами прямо Паку в глотку и рвоту вызывать, лишь бы вычистить его желудок от кучи несовместимых друг с другом таблеток, запитых алкоголем. Чимин днём улыбается ярко, ослепляя своим светом всех, кого встречает на пути, а ночью в рыданиях содрогается, звонит тебе и умоляет приехать. Ты приезжаешь спустя десять минут, в охапку парня сгребаешь и обхватываешь всеми конечностями, лезешь пальцами в его всё ещё мокрые после душа волосы и поёшь его самую любимую песню тихим голосом на ушко. Он носом в твою шею утыкается и целует благодарно в ключицу, а ты вновь о психиатре разговор заводишь, потому что боишься однажды не оказаться вовремя рядом. Тебе даже думать не хочется об этом, поэтому ты даже переехала к нему максимально близко, проводишь с ним всё время, которое можешь ему уделить, но этого мало слишком, а ему становится всё хуже и хуже. Пак руками тебе под блузку лезет и лапает нагло, а ты его за лицо руками хватаешь и смотришь в глаза, остановиться просишь, как бы ни хотела продолжения, ты понимаешь — он этого не хочет на самом деле, лишь успокоить себя пытается, а после будет жалеть. — Давай, ты ведь хочешь меня, — парень скалится безумно, на пол тебя валит и припадает снова к шее, мокро причмокивая губами. Ты понимаешь, что у него приступ очередной, что все эти самоуверенность и тщеславие — лишь защитный механизм, поэтому сдаёшься и позволяешь ему пар выпустить, используя твоё тело. Тебя раздевают нетерпеливо, прелюдии тебе удовольствия не приносят никакого, лишь отвращение к самой себе, к своей слабости, а жалость к Чимину душит тебя так, что ком в горле вместе со слезами стоит, рыдать хочется вместе с ним и сдохнуть. Парень входит без подготовки, туго и с болью, потому что сухо, но ему наплевать, он глубже член вгоняет, игнорируя твоё шипение, двигаться принимается, смачивая постепенно член в том небольшом количестве смазки, что у тебя есть внутри. Ты терпишь стойко, глаза закрываешь и смотреть не хочешь на его лицо, потому что уверена, что он улыбается по-дикому и жутко. Пак спустя пару минут замирает и начинает дрожать от накативших рыданий, он слёзы на твой живот роняет и обмякает, обнимает тебя и прощения просит, повторяет бесконечно, как устал и как умереть хочет, а ты его по волосам гладишь и шепчешь на ушко, что всё хорошо. — Если ты хочешь, мы можем продолжить, — ты его лицо ладонью приподнимаешь и вытираешь ему слёзы, ноги раздвигаешь чуть шире и улыбаешься ласково. Ему твоя поддержка сейчас важна, как никогда, и ты на всё готова, чтобы помочь. — Не волнуйся. Парень думает несколько секунд, а затем полувялым членом вновь глубже проникает, возобновляет движения и хватает тебя за ягодицы, опускаясь губами на твою грудь. Он по имени тебя зовёт и безостановочно прощения просит, а ты чувствуешь, как его орган твердеет внутри, и тихо стонешь, потому что теперь Чимин точно осознаёт, что делает, и вряд ли потом оттолкнёт. Он ласкает тебя везде, куда может дотянуться, двигается рвано и сбито, а ты бёдрами подмахиваешь и помогаешь ему кончить. Он целует и обнимает благодарно, ему стыдно перед тобой настолько сильно, что хочет тебе память стереть, лишь бы ты забыла о его существовании, но одновременно с этим и от себя тебя отпустить не может, потому что знает, что без тебя пропадёт. — Сходи ко врачу вместе со мной, — ты на него смотришь слегка мутными глазами и молчишь, обдумывая сказанное, — пожалуйста, — Пак касается пальцами твоей щёки и смотрит побито, — я не справлюсь один. — Конечно, — ты его за шею к себе притягиваешь, обнимаешь крепко и целуешь в плечо. — Я больше никогда не оставлю тебя одного.