«И повёл я войско пустынею, и окропили песок мы кровью своей, и измученно падали наземь...» (Писание Бафомета 11: 1-3)
— Это невозможно, — пальцами отстукивает мелодичный ритм демон, к которому привела меня Мими. Она притащила меня прямиком в Ад! Чёрт, я в Аду… где, по словам Мими, преподаёт Геральд. И вот я переминаюсь с ноги на ногу и с неприкрытым удовольствием осматриваю довольно высокого, статного мужчину. Скользит по нам своим глубоким и успокаивающим взглядом, да низким и размеренным голосом отвечает на нервные предположения демоницы. И даже огромные угольные крылья, неподвижно расположившиеся за спиной, не выдают и капельки раздражения. Геральд кажется воплощением огромного самообладания и удивительного терпения. — Но Вы же сами видели метку! Это проклятая метка, — не унимается подруга. — Не говори глупостей, Мими. Просто кто-то подшутил над новенькой, что-то вроде некого посвящения. Я не знаю, как вы там встречаете новых учеников. Но я уверен, что это чья-то шутка, не более, — неторопливая речь демона льётся, словно чарующая мелодия. — Но, а если нет? — терпению моей демоницы явно приходит конец, и она повышает голос, недовольно отстукивая тонким каблуком по каменному полу. — Ади и Сэми нашли её в бессознательном состоянии, одну, с этой меткой, которая даже не болит, хоть это и ожог! Если бы это действительно была чья-то глупая шутка, то Вики бы чувствовала хотя бы какую-то боль, оставленную демоном. — Мими, ты прекрасно знаешь историю. Бафомета заточили в темницу, где несколько тысячелетий он испытывал муки Вельзевула, после чего был убит Буером, Бельфегором и Агаресом. — Но ведь всё это произошло очень давно, никто этого не застал! — Кроме Сатаны и князей. Всё, Мими, успокойся. Мими обречённо выдыхает и пожимает плечами, капитулируя перед непреклонным преподавателем. Слегка поворачивает голову в мою сторону, ожидая каких-то ответных слов, но я молча поджимаю губы, не сводя взгляда с мужчины. — И да, старайтесь молчать об этом. Не хватает, чтобы по школе ходили эти нелепые слухи. Вики, можешь идти. А ты, Мими, останься. — Подожди меня у выхода, — едва заметно улыбается, прикрывая за мной дверь. Ступаю тёмными коридорами, насилу освещаемые искрящей лавой, сочащейся сквозь трещины в стене. Откуда-то из-под земли, разносятся жалобные крики и стоны мучений. Грешники, молящие о помиловании. Но Преисподняя не знает пощады. — Да вы поглядите, кто это тут, — бархатный голос с такой знакомой хрипотцой выбивает из собственных мыслей. — Не ожидала тебя увидеть, — оборачиваюсь лицом к Люциферу, стараясь держаться как можно уверенней. — Не ври самой себе, Непризнанная. Это моя территория. Наконец-то созрела? — Что? Люцифер мягко подходит, от чего я непроизвольно пячусь назад и утыкаюсь в раскалённую стену, тем самым загоняя себя в западню. Пухлые губы легонько касаются моей шеи, и тело сразу же отзывается на этот жест табуном мурашек, бегущих вдоль позвоночника. Властно кладёт руку на моё бедро и сверкает огоньком в глазах, в которых, кажется, заключены мириады языков пламени. И огонь этот пленит. А я, будучи зачарованной, не могу отвести от него взгляд и оттолкнуть от себя, словно моё тело взбунтовалось против меня же. Люцифер проводит по моим приоткрытым губам большим пальцем свободной руки, и дыхание окончательно сбивается. Сердце предательски ускоряет ритм, и, мне кажется, звук этот заглушает все крики Преисподней. Склоняется ближе, опаляя горячим дыханием мои губы, и сжимает бедро, от чего с моих уст срывается невольный стон. Люцифер на это лишь довольно ухмыляется и резко отстраняется, скрываясь в сумраке коридора. С непонимающим взглядом всё также продолжаю всматриваться в другой конец коридора, да прикрываю раскрасневшиеся щёки. Но его нет, и лишь в воздухе витает аромат анисового виски, шепчущий о недавнем нахождении дьявола. Спустя несколько минут в высоких потолках раздаётся звонким эхом стук каблуков, и вскоре из-за угла появляется Мими. Крепко сжатая челюсть, опущенные брови и содрогающийся уголок губ, — демоница явно чем-то недовольна. Сделав вид, словно ничего не произошло, я обеспокоено поворачиваюсь к ней. — Что-то случилось? — тихо спросила, всё ещё вглядываясь во тьму. — Геральд сказал, чтобы я перечитала старые предания и больше не несла этот «бессмысленный бред», — недовольно бурчит, складывая руки на груди. — Завтра я должна перед ним отчитаться. — Может, ты и правда ошиблись? — Даже если так, мы с этим обязательно разберёмся. Крепко обхватываю Мими в объятия и зарываюсь носом в смольных волосах, что так благоухают ароматом жасмина и гардении. — Спасибо тебе, — едва уловимо шепчу, и демоница мягко отстраняется. — Ну что, возвращаемся? Поднявшись из Ада, Мими спешно покидает меня, направляясь к компании своих знакомых друзей-демонов. Я же продолжаю думать о словах Геральда. Вдруг всё это и в правду глупости и Мими просто надумала то, чего нет? Ведь, судя по всему, этого Бафомета давным-давно уничтожили. Да и какая вероятность, что из несметного количества бессмертных, выбор Бафомета пал на обычную Непризнанную? Но тут, словно потоком ветра, мысли возвращают меня к прикосновениям Люцифера. От одного воспоминания его движений и близости наших тел, внутри растекается такое приятное тепло. Сердце начинает играть свой ритм быстрее, а на лице появляется глупая улыбка. — Эй, Непризнанная, — звучит хриплый голос Люцифера, и я передёргиваюсь от неожиданности, — всё думаешь о том, как чуть не отдалась мне в Аду? Любопытные взгляды сразу же метнулись в мою сторону, ожидая дальнейших подробностей. — Что за бред ты несёшь?! — удивлённо воскликнула, тревожно смотря в его сторону. — Ты что, забыла как приоткрывала свой ротик и постанывала от моих прикосновений? А твой взгляд, полный желания — это просто что-то с чем-то! — чеканит каждое слово слишком громко и на лице заметна довольная усмешка. Чувство злости и обиды накрывают меня и, собрав всю свою волю в кулак, я решительной походкой направляюсь к демону, натянув такую же злобную усмешку на лицо: — Что? Взгляд, полный желания? А не слишком ли ты самоуверен? Ты так много о себе думаешь, хотя на деле ты просто жалкое, ничего из себя не представляющее, самовлюбленное и никчёмное подобие своего папаши, которое старается самоутвердиться за счёт других! Резко прерываюсь, прикрываю рот ладонью. Неосознанно делаю шаг назад и испуганно смотрю на Люцифера, ожидая реакцию на столь необдуманный выпад в его сторону. И в эту секунду он стал похожим на чудовище, взлетевшее из самых недр Ада. Огненные глаза сверкают злобой, и огни сжигают всё, на что падёт его взгляд. Дьявол вмиг оказывается около меня и, крепко схватив за шею, ударяет о стену. Сильнейшая боль проходится по моему затылку, и я отчаянно вскрикиваю. — Ты, мерзкая, убогая Непризнанная, да как ты смеешь так разговаривать со мной?! Ты всего-навсего отребье, которое валяется здесь среди прочего мусора. Из моих уст вырывается лишь жалкий хрип, который пытается ухватить воздух, что так безжалостно перекрыт сильными руками Люцифера. Интуитивно цепляюсь за его запястья и силюсь вырваться из крепкой хватки, но всё тщетно. В мыслях неистово бьётся надежда, что хоть кто-то остановит его, но все только смотрят и испуганно переговариваются между собой, боясь оказаться на моём месте. — И не смей, слышишь, не смей никогда со мной так разговаривать, — шипит, разжимая руку, и я падаю на землю, жалко хватая ртом воздух. — Чего уставились?! — с презрением окидывает всех взглядом и уходит прочь. Вцепившись в колени, стараюсь успокоиться, но жгучие слёзы обиды удержать невозможно. Перед глазами мельтешат силуэты, но никто и не подойдёт, никто не предложит свою помощь. Люцифер прав. Я всего лишь мусор, случайно попавший в мир высокомерия и горделивости. Но разве это даёт им право так обходиться со мной? Почему из всего количества Непризнанных, демоны выбрали для своих насмешек именно меня? Чем я заслужила такое обращение? Тем, что я ступаю аллеями, которыми ступают они? Тем, что я сижу в аудиториях за одним столом с ними? Тем, что я с ними дышу одним воздухом? Но разве я просила об этом? — Он козёл, не обращай на него внимание, — Энди неуверенно взял мои ладони, заставляя поднять свой взгляд. — Просто старайся не попадаться у него на пути. Потуплено смотрю на него, не в силах даже сказать что-то. Лишь хлопаю ресницами и киваю головой. Энди собирается что-то добавить, но его прерывает крик из сада Адама и Евы. Протянутая рука помогает мне встать, и мы направляемся на звук. Вокруг чего-то уже собралось столпотворение, и повсюду слышится неразборчивый гомон. Энди старается протиснуться вперёд, а я остаюсь стоять поодаль, понимая, что сквозь эту толпу сейчас точно не пробраться. — Хвала Шепфе, я уже испугалась за тебя, — возбуждённо хватает меня за руку Мими и затаскивает вглубь толпы, расталкивая всех локтями. Крепко сплетаю наши пальцы и вслушиваюсь в царящий вокруг шёпот: — Сигил Бафомета. — Нет, это невозможно. — Это его метка! — Неужели он вернулся? Мими настойчиво прорывается вперёд и, наконец, мы оказываемся в центре событий. Моему взору предстала выжженная трава с мелькающими языками пламени, которая образовала такой же знак, что появился у меня вчера. Невольно сжимаю руку Мими и чувствую то же от неё. Мне становится страшно. Действительно страшно. Страшно от того, что даже могущественные демоны стоят и перепугано смотрят на эту метку, что я каким-то образом связана с этим, сама того не подозревая, ведь я тоже стала помеченной. — Что здесь происходит? — раздаётся грозный голос Фенцио. — Разойтись немедленно! Мужчина подходит к центру столпотворения, распихивая перешёптывающихся учеников, которые не спешат расходиться. Оторопев от увиденного, он с безумным взглядом осматривает каждого, в попытках найти виноватого. Сквозь толпу вижу Дино, направляющегося к отцу, параллельно выискивая кого-то в толпе. Поворачиваюсь к Мими и крепче сжимаю её ладонь, пока она эмоционально делится своими переживаниями с Сэми. Сквозь неумолчный гул доносятся крики Фенцио, заставляющего всех разойтись. Вновь поднимаю глаза и сталкиваюсь взглядом с Дино, который одними губами шепчет мне: «Уходите». Схватив покрепче подругу, веду её в комнату, оставляя всё за спиной. — А я говорила! Говорила! — буквально кричит Мими, заваривая чай. — Это не просто шутка, чёрт, не просто шутка! Но как же! Это ведь невозможно! — раздражённо передразнивает Геральда. Я сидела на своей кровати, уставившись в одну точку на полу, совершенно не имея сил что-либо ответить. Да и что можно сказать, когда ты и сама ни черта не понимаешь? К горлу подступает тошнотворный ком, и я отчаянно сжимаю покрывало, царапая кожу даже сквозь плотную ткань. — Нет, они не смогут это скрывать, просто не смогут, — ставит чашку на прикроватный столик, и я тянусь дрожащей рукой, напрасно пытаясь унять волнение. — Да, я знаю, нужно спуститься домой и узнать у отца. К слову, Абигор, отец Мими, — один из могущественных князей Ада, правящий шестьюдесятью легионами демонов. Мими однажды рассказывала, что её отец обладает силой, позволяющей видеть исход любой войны, и это часто играло на руку Сатане. Каждая битва была изменена таким образом, что воины Преисподней ни разу не выходили из неё проигравшими. В частности, благодаря этому легионы Сатаны непобедимы. Всякое упоминание Мими об отце пронизано гордостью и любовью, и не было и раза, чтоб в этих словах звучало хвастовство или желание показаться выше кого-либо. Вот и сейчас она задумчиво перебирает пряди волос, попутно придумывая план дальнейших действий, а я гляжу на неё и до сих пор не могу понять, как у могущественного демона, стоящего подле Сатаны, родилась такая добрая и отзывчивая дочь. Мими так и продолжала лепетать про проклятия, метки, пока мы с ней пили чай, но тут нас прервал стук в дверь. Незнакомый мне ангел сообщил, что нас ожидают в кабинете Фенцио. Озадаченно плетёмся тёмными коридорами, освещаемые одной луной. Внутренности внутри меня сплетаются в узел от осознания причины вызова нас к преподавателю. Собрав всю свою волю в кулак, я трясущейся рукой стучу в дубовую дверь. — Да, войдите, — раздаётся за дверью. Сделав несколько глубоких вдохов, заходим в кабинет. Неуверенно ступая по серому мрамору, осматриваю большое помещение с огромными стеллажами у стены, полностью забитые книгами, какими-то кубками, камнями и ещё кучей разной всячины. С другой стороны висит огромная картина «Страшного суда», написанного Микеланджело, у окна расположен стол, за которым сидит Фенцио, а рядом, облокотившись о подоконник, стоит Геральд. — Добрый вечер, — здороваюсь, не отрывая взгляда от искусно сделанных мазков. — Добрый, — голос Фенцио звучит так, словно это раскат грома, а не ангельская мелодия. Геральд лишь приветственно улыбается, и я вновь про себя отмечаю, что в этом мире некоторые демоны гораздо приятней, нежели ангелы. — Полагаю, Вы понимаете для чего мы Вас позвали? — Да! Чтобы поговорить о метке Бафомета! — голос Мими звучит уверенно, в то время как я чувствую, что все мои жилки напряглись. — Да, Вы правы. Что Вам о ней известно? — Ничего, только то, что рассказал Геральд, — тихо отвечаю, переводя свой взгляд на мужчину. — И всё? — выгибает бровь, с подозрением поглядывая на демоницу. — Существует легенда, что перед тем, как Бельфегор вонзил своё копьё в сердце Бафомета, тот поклялся, что однажды он вернётся и знаком тому станет его сигил. И тогда ночь перемешается с днём и воцарится хаос, потому что он собирается уничтожить всё, — спокойный голос Геральда прервал ангела. — И, к нашему удивлению, эта метка появилась на Вас. Вы позволите? — подходит ко мне, спрашивая разрешения поднять волосы, чтоб осмотреть метку вместе с Фенцио. — Угу, — согласно киваю, а внутри всё замирает от страха. Горячие пальцы демона аккуратно приподнимают мои волосы и оголяют шею, Фенцио подходит ближе, и они внимательно всматриваются в метку, что выжжена на шее. Она представляла собой перевернутую пентаграмму, в которой размещалась голова козла. Вокруг кольца пентаграммы у каждого луча были вписаны символы, которые, как мне объяснила Мими, обозначали имя Левиафана. Этот ожог был сделан настолько аккуратно и точно, что, несмотря на незначительные размеры, было видно каждую деталь, каждый символ метки. Фенцио аккуратно касается пентаграммы и резко одёргивает руку, словно обжигаясь огнём. — Ты что-то чувствуешь? — в его глуховатом баритоне отчётливо слышится волнение. — Нет, — едва шепчу, заламывая пальцы. — Боль, тепло? — отрицательно трясу головой, борясь с внутренней дрожью. Наконец, вдоволь изучив мою шею, мужчины отошли от меня в раздумьях. Всегда спокойные глаза Геральда выражали озадаченность, а его коллега лишь спешно достал блокнот и что-то записал. — Ну, метка действительно выполнена очень искусно, не упущено ни единой детали, — демон облокачивается о стол и устало потирает переносицу. — Но в том, что это настоящий сигил — у меня всё же имеются некие сомнения. — В любом случае, Вам следует молчать об этом, чтобы не вносить смуту между учениками. — Ага, а вы вообще что-то собираетесь делать? — Мими возмущённо разводит руками, и я лишь удивляюсь её стойкости. — Это уже не ваши проблемы. Ваше дело — молчать! — цедит сквозь зубы Фенцио, вальяжно облокачиваясь о спинку кресла. — Надеюсь, вы меня поняли! — Да, сэр, — согласно киваю, едва понимая всё происходящее. — Тогда свободны! И, Виктория, — едва касаюсь ручки двери, как слова ангела заставляют меня замедлить, — если произошедшее сегодня — дело ваших рук... или Вы каким-то образом замешаны в этом, в следующий раз мы будем говорить совсем иначе, — возмутительно фыркаю и выхожу за демоницей. Молча возвращаемся пустыми коридорами школы, витая каждая в своей голове. Мими эхом отстукивает каблуками, со злобой сжимая кулаки, а я едва перебираю ногами, путая очертания в мокрых глазах. Я всегда считала, что моя человеческая жизнь была слишком скучна. Пока все путешествовали и развлекались летними ночами, я едва давала себе перерыв на отдых, работая в небольшом кафе. И вот, оказавшись с обратной стороны живого мира, я успела найти себе уйму неприятностей в виде сына Сатаны, унижающего меня при первой же возможности, и клейма давно убитого монстра. А ведь прошло всего лишь несколько дней. — Нет, ну это что-то совсем немыслимое! — не выдерживает Мими и останавливается на полпути. — Мало того, что держать всё в секрете, так тебя ещё и обвинили в попытках создать беспорядки! Нет, с этим нужно что-то делать, это нельзя просто так отпустить. — Мими, прошу, не говори никому, даже Ади с Сэми, пожалуйста, — и одинокая слеза соскальзывает с уголка глаза, — на меня и так смотрят как на отброса, я не хочу новых проблем. Демоница кладёт руку на моё плечо и нежно стирает мокрый след, уверенно глядя мне в глаза. — Всё останется между нами. Самое главное, постарайся не волноваться. Я понимаю, что ты напугана, но нельзя в такой ситуации давать волю чувствам.***
Мими уже крепко спит, уткнувшись в свою подушку. Я же который час лежу в кровати, тупо пялясь в потолок и думая об этом проклятии и о словах преподавателей. Морфей этой ночью явно не планировал забирать меня в своё царство. Ворочаясь еще минут десять, я всё же решаю выйти в сад. Может, свежий воздух поможет моим мыслям занять свои положенные полочки. Накинув кофту, спускаюсь тёмными лестницами в сад. Вдохнув свежий воздух, который словно освежающий глоток, возвращающий меня в реальность после суматохи этого нескончаемого дня, я продолжаю ступать оголёнными стопами по свежей, слегка холодной траве. Вокруг никого нет, лишь слегка уловимый спев сверчков разгоняет тишину. Присаживаюсь на лавочке у статуи Мадонны Брюгге и, подняв свои глаза к небу, начинаю рассматривать звёзды, которые я так любила, будучи живой, и которые стали свидетелями моей смерти. Они кажутся чуть ближе, но всё так же остаются недосягаемыми. — Кассиопея, — звучит тихий хрипловатый голос. — А? — опускаю глаза на подходящего Люцифера. — Созвездие Кассиопеи, ты на него смотрела, — и он присел рядом. — Не думала, что ты силен в астрономии. Мне показалось, твои силы направлены только на унижение меня, — съязвила я, поднимая глаза обратно на созвездие. — Кассиопея была женой царя Кефея, самой прекрасной женщиной того времени,— облокачивается о спинку скамьи и откидывает голову на искусно выкованные прутья. — И вот однажды, прогуливаясь по берегу, она вновь начала хвастаться своей красотой перед Нереидами, дочерьми Посейдона. Кассиопея наговорила колкостей в их адрес, на что нимфы пожаловались отцу, и он послал на царство Кефея потоп и страшнейшего чудища морского. Столько невинных душ было потеряно в пучине небытия, пока не стало известно, что для спасения необходимо отдать их дочь Андромеду в жертву, — пальцем тянется к небу и указывает на соседнее созвездие. — И вот бедную девушку приковали к скалам, дабы морская тварь съела её и отступила, но, к счастью для Андромеды, Персей, сам того не желая, спас её, когда убил чудище, — Люцифер усмехается, сгоняя мелкую мошку, усевшуюся ему на подбородок. — Ну, и тогда Посейдон решил, что карой для Кассиопеи станет превращение её в созвездие, где она будет вечно кружить в небесной корзине, потеряв свой облик. Но вот только он не знал, что от этого она станет ещё прекрасней. Великая царица, чарующая своей красотой все живые миры уже который век. Разве не сделал ли Посейдон Кассиопеи самый потрясающий подарок? Восторженно вслушиваюсь в историю и наблюдаю за созвездием, представляя, как царица сидит и созерцает за нами с небесного трона. Ветер обдувает кожу ночной прохладой, и я ощущаю горячее дыхание около своей шеи. Поворачиваюсь к Люциферу и встречаю этот взгляд, который постоянно пугал меня и был наполнен тщеславием и отвращением, но сейчас в нём читается что-то другое, что-то, чего я не могу понять. Горячей ладонью обхватывает мой подбородок, буквально обжигая промёрзшую кожу своим жаром. Да, он поистине настоящий дьявол. Вглядывается в мои глаза, высматривает что-то, известное только ему одному. А я и пошевелиться боюсь, затаив дыхание не отвожу взора от рубиновых очей, что так ярко горят в сумраке ночи. Скользит языком по этим дьявольски манящим губам и улыбается, кивая своим мыслям. Прикрываю глаза, в надежде прогнать этот стягивающий спазм, расплывающийся в низу живота, и чувствую, как влажные губы накрывают мои. И в этом поцелуе нет той неприязни, которой он так показательно плевал в меня, впервые Люцифер был нежен со мной. Пухлыми губами касается моих, засасывает каждый миллиметр искусанной кожи, он словно пробует меня на вкус. Что же ты делаешь, Люцифер? Что ведёт тобой? Его язык властно проникает в мой рот и он решительно притягивает к себе, обнимая второй рукой за талию и прижимая к себе. Моё тело словно сходит с ума. Я чувствую, как весь тот жар, исходящий от Люцифера, проникает в меня, расходится по моему телу, не пропуская не единой клеточки. Поток мурашек покрывает кожу, и мне кажется, что ещё немного, и я точно не выдержу. Люцифер медленно отстраняется от меня, облизывает свои губы и смотрит в мои глаза всё тем же взглядом, который я так и не смогла прочитать. — Что… — едва слышно начинаю, но его палец прикрывает мои губы и, слегка улыбнувшись, Люцифер поднимается и скрывается за ветвистыми деревьями. Чего же ты хочешь? Проснувшись около десяти утра, я поняла, что Мими уже улетела домой, на выходные. Встав и направившись в ванну, я всё думала о вчерашней ситуации с Люцифером. Она каким-то неведомым мне образом прогнала все рассуждения о проклятии и заняла главенствующее место в иерархии моих мыслей. Быстро одевшись, направилась в библиотеку, в надежде хоть что-то узнать о Бафомете. Идя по школьным коридорам, я наткнулась на Дино, который о чём-то спорил с Фенцио. Он лишь приветственно мне кивнул и продолжил свой разговор. Зайдя в библиотеку, я пыталась обдумать то, что же мне нужно и как это может называться. Решив, что в секции Легенд точно что-то будет, я уверенным шагом направилась туда. Прошло около двух часов моих поисков, но никаких, даже мимолётных упоминаний о Бафомете не обнаружила. Решив, что возможно я найду какие-то упоминания в книгах, освещающие великие войны, продолжила поиски там. Но и там пусто. Бафомета будто бы намеренно стёрли. Расстроившись, выхожу в школьный коридор, как вдруг вижу Ади, спускающегося по лестнице. Демон замечает меня и, приветственно улыбаясь, подходит: — Привет, Вики. Как твои дела? — Да так, — неуверенно пожимаю плечами. — А ты чего не дома? Я думала, что все улетели на выходные. — Да нет, есть кое-какие дела, — хитро улыбается, сверкая зелёными глазами. — А ты что забыла в библиотеке среди выходного дня? — Да не важно, я всё равно ничего не нашла, — безразлично отмахиваюсь, стараясь выглядеть естественно. — В этой библиотеке находятся не все книги, — заговорщически улыбается, облокачиваясь о дверной косяк. — Что? О чём ты? — Некоторые находятся только в библиотеке Ада, — и улыбка пропадает с его лица. — Некоторые истины нужно старательно оберегать от ангелочков. — М-м-м, — стараюсь понять, что же мне делать, — слуша-а-й, Ади, а помоги мне с одним делом? — Если хочешь поразвлечься сегодня ночью, то только втроем с Сэми, — смеётся, разводя руками. — Ну, а если серьёзно, то что? — Мне нужно попасть в библиотеку Ада. Как это сделать? — Ты уверена? — хмурит брови и делает шаг ко мне. — Да, — чётко отвечаю, понимая, что это может быть мой единственный шанс узнать что-то о том, что все так скрывают. — Ну, я могу помочь тебе спуститься, конечно, если ты и вправду так хочешь. — Пожалуйста, мне очень надо. — Хорошо, — слегка приобнимая, подталкивает меня идти с ним. Молча подходим к расщелине, ведущей в Преисподнюю, и я чувствую, как каждая жилка моего тела напряглась. Прошлый спуск с Мими оказался слишком впечатлительным для меня. Вокруг торчали острия скал, о которые с лёгкостью можно разбиться, стекающая лава обжигала горло, из-за чего дышать становилось тяжело. Это было страшно. Действительно страшно. Но без этого я ничего не узнаю. Стою пару минут и старательно вглядываюсь в искрящие выступы скал, борясь с желанием сорваться и убежать подальше. Внутри разыгрывается нешуточная борьба, между страхом и любопытством, и демон тактично ждёт моего решения, толкая камушки носком чёрных туфель. Глубоко выдыхаю и оборачиваюсь к Ади, крепко обнимаю за плечи и прячу лицо в его груди. Демон заботливо прижимает к себе и срывается в пропасть, стремительно летя в недра Ада. Искрящий пепел обжигает мою кожу, но я лишь сильнее зажмуриваюсь и прячусь в крепкой хватке друга. Ветер утихает, и я ощущаю твердь под своими ногами, потираю слезящиеся глаза и отстраняюсь от Ади. Демон берёт меня за руку и ведёт неведомыми лабиринтами, пока мы не упёрлись в огромные дубовые двери. Аккуратно отворяет их, и пропускает меня вперёд. Захожу внутрь и даже рот открывают от величия подземной библиотеки, которой ангельская даже в подмётки не годится. Несчётное количество стеллажей протягивается на десятки метров вверх. Каждая полка заполнена книгами, которые освещаются светом нескольких прекрасных готических люстр, спускающихся откуда-то сверху. — Что ты ищешь? — проходит вперёд и потирает нос от запаха лигнина, исходящего от пожелтевших пергаментов. — О Бафомете, — едва слышно проговариваю, касаясь корешков древнейших рукописей. — Понял, — словно не удивляясь моим поискам, Ади уводит меня вглубь. Ступаем меж пыльных стеллажей, в которых бережно сложены книги, свитки, манускрипты, и я никак не могу осознать, что всё это бережно хранилось здесь, в недрах земли. Тысячелетиями спрятано от взора остальных и ждёт своего часа. Танцующее пламя свечей разыгрывает своё представление, и вокруг мелькают едва уловимые тени пылинок, придавая этому месту еще большей загадочности. Гравированные переплёты сверкают во вспыхивающем свете, листы книг шуршат при дуновениях сквозняка — кажется, здесь сосредоточена душа Преисподней. Ади останавливается у одного из стеллажей, задумчиво осмотрев полки, резко подлетает вверх и начинает перебирать древнейшие рукописи. А я лишь молча наблюдаю за ним, запрокинув голову и чихая от пыли, оседавшей на меня. — Вот, это должно быть оно, — бережно кладёт книгу на стол, — бери её и возвращаемся. Тебе нельзя здесь так долго находиться, — с этими словами он повёл меня обратно. Вернувшись в комнату, аккуратно кладу книгу на кровать, вспоминая слова Ади, что эти книги в единственных экземплярах и они должны сохраниться. Усаживаюсь поудобней, перекладываю на колени и начинаю осматривать её. Коричневый, слегка потёртый переплет с золотыми вставками по уголкам книги, которые словно защищают её от многовекового использования. Начинаю листать страницы, в надежде найти что-то, способное пролить свет на эту тайну, но книга полна описаний разнообразных монстров, изгнанных демонов, страшных мук и прочего. И не одного упоминания о Бафомете. Пока я не перевернула последний лист. На пожелтевшем пергаменте изображен демон, сидящий в турецкой позе. На руках выбиты чернеющие метки, и только приглядевшись, я смогла разобрать слова: solve и coagula. Ужасающая козлиная голова, огромные рога, над которыми горит пламя и глаза, сверкающие янтарным огнём. Крылья у него совсем не такие, как у остальных демонов. Они выглядят несуразно: маленькие, едва заметные из-за широкой спины, но каждое перо заканчивается сверкающим остриём. Осмотрев картину и нервно сглотнув, приступаю к чтению: «И был Он одним из сильнейших демонов, окружающих Сатану. Его сила была ужасна. Везде, где появлялся Бафомет, разгоралось пламя, Он нёс только зло и смерть. После Его огня не оставалось ничего живого, всё превращалось в пепел, горящий ещё несколько веков. Крыльями своими способен Он разбить горы на мелкие осколки, сражающие врагов Его. Заведовал Он двадцатью легионами Дьявола, считающихся лучшими воинами во всей Преисподней, — огромные трёхглавые демоны, поедавшие плоть умерших в битве противников. И верны они были Бафомету. И Бафомет верен Сатане был. Пока не решил демон, что сила Его величественней падшего ангела, владыки своего, и что Он должен править Адом, во главе своих великих воинов. И собрал Бафомет свои легионы, и направился Он войной на Сатану. Было собрано величественное войско владыки Ада, состоящее из шестисот сорока шести легионов, во главе которых стояли Вельзевул, Аббадон, Бельфегор, Агарес, Буер, Астарот и Лувий. Семь князей повели легионы Сатаны против восстания. И началась великая битва. И длилась она несколько тысячелетий. И гремела Преисподняя, и заливалась она кровью и телами умерших. И была вокруг смерть. И был вокруг огонь. И был вокруг пепел. И ничего более. И был на рассвете нового дня разбит последний легион предателей, и взят под стражу Бафомет. Крылья Его были отрезаны мечом Сатаны и скинуты в огнище, в котором горели трупы предавших Его великих воинов, предавших Его двадцать великих легионов. Был заключен в тайной темнице Сатаны, где приказано было охранять Его Вельзевулу. Муки Бафомета под началом Вельзевула длились веками, пока не решено было уничтожить Его. И лежал Он на проклятом камне, истерзанный от мучений Вельзевула, в ожидании смерти своей, не отводя глаз от владыки Ада. Полон ненависти был взгляд тот. Пока смертельные клинки Бельфегора, Агреса и Буера не прошли насквозь чрез Его сердце. И провёл Он рукой по истекающей крови своей и прислонился к челу своему, со словами: «Да будет так. Пройдут года, века, тысячелетия и забудется имя моё. Но в миг один, когда рождён последний грех, взойдёт солнце за камень, на котором пролилась кровь моя, появится змей, который будет помнить меня и мои легионы, и змей этот разрушит святой цветок пустыни, после которого возрожусь Я, чтобы отомстить за смерть свою. И перевернутся Ад и Небеса. И прольётся кровь с неба, сжигающая всё, на что упадёт. И будет гореть огонь, который не в силах потушить никому. И будет уничтожено всё. Все семь князей уничтожены будут. И уничтожен Сатана будет Мной. И стану править Я. Стану владыкой всего. Я. И знаком к этому станет сагил Мой. Сагил Бафомета. Предзнаменующий гибель вашу. Еt tua fata erit crudelis» И был издан последний вздох Его. И был уничтожен Он. Уничтожен, но не успокоен».