Подработка

Хибари Кёя уставшим взглядом следил за минутной стрелкой круглых часов, висящих в приёмном отделении полицейского управления Намимори. Его держали здесь уже долгое время, но вызывали от силы пару раз: дать краткие показания, чтобы было от чего отталкиваться при расследовании; заполнить бумаги. Кёя прекрасно понимал, что сейчас никто и ничего делать толком не будет. Время неуклонно ползло к двенадцати ночи, а убийство его жены, пусть даже немного дерзкое, не имело тот уровень важности, при котором сотрудники полиции забывают про сон и отдых. Поэтому в основном его держали здесь чисто для галочки и с минимальной надеждой, что он коварный муж-убийца со слабыми нервами, который так устанет, что потеряет бдительность и ляпнет, если не чистосердечное, то что-то близко похожее на него. Но это даже было больше издержкой практики, нежели планом действий детектива, который, как догадывался Кёя, сам нервно елозит по стулу, дожидаясь подходящего момента, чтобы отпустить своего первого подозреваемого и уйти домой. Хибари прикрыл глаза. Мужа подозревают в первую очередь. Это не только привычный ход в фильмах, но и вполне логичная позиция: кто, как не самый близкий человек может знать все твои бесячие стороны и точить на тебя зуб? Поводом для убийства может быть всё, что угодно: ревность, измена, наследство, случайность в порыве гнева или желание избавиться от обременительного брака. Кёя нервно усмехнулся. Он сам за несколько часов до звонка Мукуро думал о том, что одним из вариантов избавиться от оков брака могла бы быть смерть Нацуко. Разве это уже не будет подтверждением позиции полиции? Будет. Пускай детектив Кавадзуки об этом и не знает. Хотя ему достаточно знать, что они муж и жена, чтобы иметь уже одну версию для проверки. А то, что Хибари не особо скрывал их «тёплые» отношения, лишь сильнее обязало мужчину проработать этот вариант. Кёя мог бы корить себя за честность в этом вопросе. Возможно, скажи он, что Нацуко редко бывала дома, но общаются они хорошо, то его бы давно бы уже отпустили, назначив время на (Хибари посмотрел на часы – ещё двенадцати не было) завтра. Но это лишняя ложь, которая даст лишь несколько дополнительных часов отдыха и кипу проблем в духе но все говорят, что вы недолюбливали свою жену и тяготились браком и утаиваете ли вы что-нибудь ещё?. Ненужный геморрой. Кёя предпочёл потратить своё время и повтыкать в стену, дожидаясь, пока его отпустят, нежели потом объяснять, почему он не сказал всё сразу прямо. Да, его будут тщательно проверять (что было бы в любом случае), но это его особо не волновало. Скрывать ему было нечего, разве только то, что он крепко стукнулся головой и забыл, как напал на Нацуко. - Хибари-сан? – за минувшие несколько часов Кёя научился безошибочно отличать голос детектива. - Да? Кавадзуки, заметно помятый и уставший, стоял у поворота в один из многочисленных коридоров и всем своим видом показывал занятость, из-за которой он не в силах сделать лишние шаги в сторону Хибари. - На сегодня всё, вы можете идти, - Кёя сдержался, чтобы не усмехнуться: детектив вёл себя так, как он и думал, - завтра будьте здесь в обговоренное время. - Хорошо, - Хибари поднялся и почувствовал, как его тело болит, - до завтра. Детектив Кавадзуки, надо было отдать ему должное, при всём желании метнуться в свой кабинет, схватить плащ и уехать домой, проводил Кёю взглядом до самых закрытых дверей, прежде чем развернуться и скрыться в коридоре. На улице продолжал лить ливень, было холодно, и поднялся ветер, заставляя капли ударяться о поверхности с большей силой и ненавистью. Хибари проклял себя за отсутствие зонта. Зажав ворот пальто, чтобы вода не попала хотя бы за шиворот, он почти вприпрыжку добрался до машины. Внутри было прохладно, сухо и неудобно. Больше из-за мокрой одежды, сковывающей тело. Мужчина передёрнулся и завёл машину, но ехать не спешил. Сейчас, когда вокруг не было людей в форме, и пик стресса прошёл, он мог немного расслабиться и в одиночестве примириться со случившимся. Его жена мертва, и он, даже без страданий, был не в состоянии поверить, что это произошло. Утром он ещё радовался, что она, если и приедет, то с опозданием, а теперь надо было осознать, что больше от неё не будет не то, что приездов, но даже вестей. Нацуко он не любил. Если точнее, то большую часть времени даже ненавидел. Но она была рядом семь лет, львиную долю которых носила статус жены и матери его ребёнка. Кёя привык, что она есть. Где-то далеко, но есть. И время от времени мозолит ему глаза. Не то, чтобы он будет об этом скучать. При всей трагичности ситуации Хибари не мог врать себе, что сейчас безумно страдает или, тем более, что внезапно от потери Нацуко осознал свою трепетную любовь к ней, которая скрывалась за природным сволочизмом. Нет, в этом его отношение к ней не изменилось. Просто… Раз – и всё. Её существование в его жизни закончилось. И, что больше всего сейчас корёжило Хибари, вместе с этим прекратились его обязательства: так легко и в тоже мгновение, как сердце Нацуко остановилось. Кёя постарался осмыслить давящие в груди чувства. Смесь стыда за своё отношение и…. Ему понадобилось время, чтобы подобрать подходящее слово, но всё же, не сдержав дрожь, он согласился, что это был страх. Страх за собственное облегчение. Как будто Санта получил твоё письмо и исполнил желание. Хибари просидел в машине минут десять, прежде чем успокоился и взял себя в руки – может сейчас его мысли и отношение бесчеловечно, но, по крайней мере, он не врёт самому себе и не испытывает ублюдской радости, которая могла бы пошатнуть веру в собственную нормальность. Возможно, Кёя ещё не достиг той точки понимания и принятия, чтобы удариться хоть в какой-нибудь траур. Он выехал на проезжую часть, где уже практически не было машин. Только темнота, завеса дождя и смазанные огни фонарей и редких фар. До дома Савады он ехал медленно. Больше из-за погружённости в собственные мысли, нежели из-за заботы о безопасности. Разговор сам с собой он пережил, теперь осталось поговорить с Тсуной и сыном. Хибари был уверен, что, если не Кота, то, как минимум, девушка не спит и ждёт его звонка: всё-таки, оставил он их достаточно внезапно, ничего не объясняя. А когда он придёт, придётся рассказать, что случилось. Это не то, от чего можно отмахнуться и сказать «домашние проблемы». Это мёртвая жена в его квартире. И об этом надо сообщить. Кёя остановился на светофоре и устало потёр глаза. Разговор с Тсуной не проблема. Девушка произнесёт несколько фраз, подходящих к атмосфере, предложит какую-нибудь помощь и не будет лезть под руку. С Котой всё обстояло иначе. Хибари стыдился себе признаться, но о том, как его сын относится к Нацуко, он не знал. Если раньше Кота ещё и спрашивал у него, когда вернётся мама, то сейчас практически не вспоминает её, пока она сама не приезжает. Поправив мокрый ворот, Кёя нажал на газ, когда светофор позволил двигаться дальше. Он подумал о том, что если Кота не был обременён любовью Нацуко, то сказать о её смерти будет проще, чем казалось в начале, но потом отдёрнул себя. Даже если мальчик ненавидит её, вряд ли от такой вести он засмеётся, словно выкидыш Сатаны, приговаривая Наконец-то! Наконец-то!. Хибари завернул в тихий переулок, который вёл к дому Тсуны. Из-за темноты, дождя и однотипных домов он даже проехал нужный. Чертыхнувшись, мужчина сдал назад и остановился почти у самых ворот, мысленно проклиная большое расстояние до двери. Готовый промокнуть, он вышел из машины и, позволяя дождю обрушиться на себя, направился на горящий из окон свет. Стоя под козырьком, он ждал, когда откроют дверь, и ловил себя на мысли, что сейчас это единственное место, куда он может пойти. Заметно взволнованная Тсуна открыла дверь быстро, будто дожидалась стука, сидя в коридоре. Отступив в сторону, она пропустила Кёю внутрь и, прежде чем он успел что-нибудь сказать, произнесла: - Вы совсем промокли, Хибари-сан. Кёя это и так знал. Но сидя в машине или стоя на улице это было заметно не так сильно, как в маленькой прихожей, где с него капала вода, оставляя маленькие лужицы, готовые вот-вот расползтись в одну большую. - Похоже, - он хмыкнул, снимая пальто. Девушка забрала тяжёлую, промокшую одежду, и выглянула на улицу, чтобы сжать влагу с рукавов и низа пальто, прежде чем унести в одну из комнат. - Проходите на кухню, - прежде чем скрыться с глаз, успела добавить Тсуна. Хибари сменил обувь на гостевые тапочки и, отряхнув голову, прошёл на кухню, где, так же как и в гостиной, никого не было. Опустившись на стул, он прислушался: кроме приглушённого шебуршания девушки, часов и глухого дождя, ничего не было слышно. Время перевалило за двенадцать, и Кёя решил, что Нана и Фуута легли спать. - Возьмите, Хибари-сан, - Тсуна появилась тихо с полотенцем в руках. - Спасибо, - сухая ткань легла сразу на голову, спасая от лишней воды в волосах. - Я поставлю чай, - слишком участливо, словно она уже знала о случившемся, произнесла девушка, включая чайник. – От такой погоды заболеть можно. Кёя согласно промычал, прежде чем стянуть полотенце. Волосы были взъерошены, но чувствовал себя мужчина лучше. Он проследил за тем, как Савада достала кружки, прежде чем спросить: - Все спят? - Мама да, а Фуута остался у И-Пин. Её родители устроили марафон по семейным фильмам, так он и втянулся, - девушка улыбнулась, вспомнив, как об этом рассказывала Нана. – Кота наверху, - на удивлённый взгляд Хибари она пояснила, - он ещё не спит. Я предлагала ему лечь, но он захотел дождаться вас. Правда, я попросила его подождать, пока вы не позовёте. Кёя кивнул. Ему нравилось это понимание, которое держалось на какой-то магической интуиции и женской чуткости. В обычные дни они затмевались страхом, неуклюжестью и характером истинной Савады, при которых тяжело поверить, что, без лишних слов, девушка могла уловить общее настроение и догадаться, как стоит поступить. Иногда можно было против своей воли сравнить её с экстрасенсом. Правда, как только всё возвращалось на круги своя, это сравнение и непередаваемое чувство нереальности забывались от повседневного вида неловкой девушки, боящейся сурового взгляда и соседской собаки. - Мне позвать его? – она поставила кружки на стол. - Нет, - Хибари придвинул кружку ближе к себе, - пока не надо. - Случилось что-то плохое? – сев напротив, решилась спросить Тсуна. – Вы изменились после звонка. Кёя сцепил руки на кружке, согревая теплом налитого чая. Он подумал о том, как вообще можно сказать, что твоя жена мертва? Хотя для этого на языке вертелось несколько вариантов. Куда сложнее было с тем, чтобы сказать, что твою жену убили. Особенно за кружкой чая, под звуки блядского дождя и девушке, которая официально даже другом не значится, но из-за которой он утром прикидывал способы прекращения брака, одним из которых была больше в шутку придуманная смерть. Кёя посмотрел на Тсуну. Нет никакого нормального начала. - Нацуко мертва. Это раздалось слишком отчётливо в окружавшей их тишине. Савада внимательно смотрела в уставшие глаза Хибари, пытаясь найти в них смешинки чёрного юмора. Он молчал, и его глаза тоже. - Несчастный случай? – продолжить разговор оказалось легче, чем ей показалось вначале. - Её убили, - Кёя спокойно вздохнул и сделал глоток: горло пересохло. - На лайнере? – девушка говорила так, словно спрашивала подробности новостей, которые не успела прочесть утром в газете, и от этого она почувствовала лёгкую тошноту: тело осознавало смысл сказанного быстрее, чем разум. - Дома. У меня дома, пока я был на работе, ты на учёбе, а Кота в садике. - Вы так спокойно говорите об этом. - Ты тоже, - она поджала губы, а Хибари подумал о том, что реагируют они одинаково. – У нас не слишком тёплые были отношения, чтобы убиваться горем, - он всё же решил объяснить, - просто…. Это так странно. Сначала обсуждать что-то будничное в машине, а через секунду получить звонок, в котором тебя просят приехать домой, так как соседка увидела открытую дверь и тело в коридоре, которое оказывается твоей женой. Я потрясён, но не разбит. Поэтому и спокоен. - Понимаю, - Тсуна согласно кивнула; Кёя знал, что она действительно понимает, так как находится сейчас в том же состоянии: новость её ошарашила, но она не была привязана к Нацуко, чтобы допустить хотя бы одну слезу. – Нацуко-сан, - девушка немного изменила тему и запнулась, когда произнесла имя покойной, - Нацуко-сан вернулась домой раньше? - Похоже, - Хибари понял, о чём конкретно пыталась спросить Тсуна. – По новостям говорили, что лайнер из-за погоды ещё несколько дней не прибудет в порт. Её не должно было быть дома. Детектив должен утром связаться с капитаном и другими организаторами круиза, чтобы узнать, почему она оказалась в Намимори вчера днём. Савада кивнула. Это, и правда, было странно. Но рассуждать о причинах она могла часами, так и не придя к правильному варианту. Девушка отодвинула кружку, к которой так и не притронулась: - Вам нужна помощь? Кёя перевёл взгляд с отражения лампы в чае на Тсуну, без слов спрашивая С чем?. - Сказать об этом Коте. - А, - он посмотрел на потолок, мысленно представляя, как его сын сидит на втором этаже, дожидаясь, когда отец соизволит его забрать домой, - нет, - Хибари знал, что откажется, - я сам. - Хорошо, - она легко улыбнулась, приободряя. – Вы останетесь сегодня у нас? – и прежде чем Кёя успел что-либо спросить, добавила, - уже поздно и, - Тсуна постаралась пересилить себя, - вы сказали, что…. Это произошло у вас дома. Я не знаток, но по фильмам…. Хибари понял. Ему с Котой сейчас, и правда, некуда было идти. Разве что снимать номер в гостинице. Его квартира – место преступления, куда его не пустят в ближайшее время. Возможно, разрешат забрать одежду и некоторые вещи, но не более. К тому же, было действительно поздно, чтобы по дождю перевозить сына из одного места в другое для короткой ночёвки. - Если не обременим, - он произнёс это так, словно ему не составит труда тут же сесть в машину, если девушка скажет, что спальных мест нет. - Я постелю в гостиной, - Тсуна встала из-за стола, - Кота может лечь с вами или в комнате Фууты. - Спасибо. Хибари встал тоже, чтобы освободить девушку: неловко уходить за простынями, когда за столом сидит новоиспечённый вдовец. Тсуна указала на лестницу и ушла искать бельё только после того, как мужчина поднялся наверх. Он легко нашёл нужную комнату – единственная дверь, откуда через щель пробивался свет. Хибари глубоко вздохнул и, мягко толкнув её, вошёл внутрь. Множество книг на полках, заставленный канцелярией стол и лёгкий беспорядок сразу говорили, что это комната Тсуны. Но было просто и мило. Кёя раньше не задумывался, как может выглядеть комната Савады. На полу, прислонившись спиной к кровати, сидел Кота. Он был в детсадовской форме и до прихода отца лениво листал предоставленную Тсуной мангу, попутно клюя носом. - Что читаешь? – опускаясь рядом с сыном, спросил Кёя. - Дораэмона, - он показал обложку с синим котом. – Хотя я видел эту серию. - О. Не сильно отличается? - Нет, - Кота замотал головой, немного взбодрившись. – Пап, - он посмотрел на Кёю, придвинувшись ближе и позволив отцу его обнять, - что-то случилось? - Ну, как сказать, - он пытался подобрать максимально мягкие слова или придумать ту идеальную ложь, которую спокойно примет ребёнок, и осознает правду взрослый. – Звонила твоя мама, сказала, что не приедет. - Она часто не приезжает. - Да, - Хибари прикрыл глаза и стал перебирать волосы сына. – Но на этот раз её долго не будет. - Дольше обычного? – мальчик слегка задрал голову. - Намного. - Год? - Дольше, - Кёя переместил руку с волос на плечо Коты, прижав к себе крепче. - Два? – немного подумав, предположил мальчик. - Ещё дольше. На это Кота не ответил. Он сидел, пригревшись в объятиях отца, и смотрел в стену, считая, что может быть дольше двух лет. Хибари часто говорил ему, что мама не придёт домой, как обещала. И всё время ему казалось, что это из-за того, что у него есть няни – чужие женщины, заменяющие мать и не дающие ей приехать. Но даже если он их прогонял, она не стучалась тут же в дверь, а подолгу ещё не давала о себе знать. Самое долгое – год без единого появления. Тогда Коте показалось, что прошла целая вечность. Два года – это две вечности. Что может быть дольше этого? - Мама больше не придёт? Хибари вздрогнул. - Нет, сынок, больше нет.