Подработка

Стая ворон, словно издеваясь, разместилась на ветке дерева неподалёку от дома Тсуны. Кладбищенское карканье было отчётливо слышно через открытую форточку и навевало чувство холода, одиночества и тлена. Хотя, что скорее всего было более реальным, эти чувства появились как раз из-за открытой форточки, через которую проникала в маленькую комнату осень. Но вставать с кровати, закрывать плотно и уже окончательно окно, тем самым вернув тепло и тишину, у девушки сил не было. Тсуна лежала поперёк кровати, согнув колени, и думала о том, что было бы неплохо перевернуться и лечь, как все нормальные люди. Но лень. Лень, она такая роковая женщина. К тому же лень была старше Савады, а девушка привыкла уважать всех, кто появился на свет хотя бы на день раньше неё. Поэтому уже неудобное положение менять никто не собирался. Это было в планах, но на очень далёкое будущее. Снизу снова был слышен голос Ламбо, что звучал поистине устрашающе на фоне вороньего карканья. Мальчик громко смеялся, носился по гостиной и, если слух не обманывал Тсуну, то пытался разбить всё, что видит его детский взор. Он был настолько шумным, что даже И-Пин не было слышно. Девушка тяжело вздохнула и уткнулась в экран телефона. Ещё полчаса, и пора готовиться ко сну. После сегодняшней нервотрёпки не очень хотелось опаздывать, пусть даже в выходной день. Тсуна недовольно поморщилась, вспоминая, как Хибари разговаривал со своей женой, а после в каком напряжённом молчании он подвозил её до дома. Было всего два раза, когда они нарушили тишину. В первый раз, когда Кёя спросил, где живёт Савада, второй – с ней попрощался Кота. Кроме этих двух моментов, внутри машины царил сдавленный, тяжёлый воздух и удушающее чувство неловкости. Хибари ничего не сказал и никак не отреагировал на то, что няня сидела на заднем сиденье вместе с мальчиком. Он просто открыл дверь, сел за руль, спросил, куда ехать, и завёл машину. Но Тсуна прекрасно понимала, что не только ей было легче от такого расположения дел, но и самому Хибари было проще в этот момент. Он видел лишь задумчивые, усталые лица в зеркале заднего вида, они не видели его эмоций, которые время от времени уродовали красивое, строгое лицо. И теперь Тсуна не представляла, как всё будет происходить завтра. Сделают вид, что ничего не было? Кота с Кёей будут молчаливы, а Нацуко останется такой же непоседливой? Или они все потеряют свой внутренний жизненный огонёк, превратившись в серые куклы? Или всё просто перевернётся вверх тормашками, как сейчас весь мир для Тсуны? Почему-то девушка склонялась именно к такому варианту. Возможно, всё из-за атмосферы, царившей в комнате. Желание закрыть форточку начинало пересиливать лень. Молча открывая различные приложения в телефоне, прерываясь на игры-убийцы времени, Тсуна обдумывала прошедший день, гадала о будущем и готовила себя к более серьёзным испытаниям. Глаза начинали намекать, что пора бы идти в душ, а там и постелька не за горами, но все мысли о сне выветрились, когда девушка стала бездумно пролистывать контакты. Взгляд наткнулся на имя преподавателя, который одним только фактом своего существования доводил девушку до икоты. В голове пронеслась мысль, что стоило бы что-нибудь написать, извиниться, что забыла принести работу, или нечто в этом духе. Возможно, после этого в понедельник Реборн меньше бы глумился над ней и унижал, аргументируя это простой фразой: «Ты должна стать сильнее, никчёмная Тсуна». Зачем ей становиться сильнее, девушка не понимала. Нет, она догадывалась, что преподаватель подразумевал социальную стойкость и мобильность, благодаря которым Савада сможет прочно занять неплохое положение в обществе. Но Реборн говорил это таким тоном, словно он её в супергерои готовил или намеревался сделать главой итальянской мафии. Хотя, конечно, зная его, Тсуна понимала, что скорее он отправит её в космос, чем позволит неуклюжей девушке спуститься с трапа в Италии и там отдавать приказы. Представляя в красках, как она топит не слишком тактичного преподавателя в озере на Сицилии, Тсуна быстро строчила сообщение. В красках молить прощения она не стала, ограничившись: «Доброй ночи, простите меня за сложившуюся ситуацию». Быстрым взглядом скользнув по сообщению, Савада нажала на кнопку «отправить». Откинув телефон в сторону, она сползла с постели, ударяясь с глухим стуком головой об пол. Поморщившись от неприятной боли, Тсуна встала на ноги и просеменила в ванную. Пора готовиться ко сну. Тёплая вода слегка бодрила, а сонливость отступала. Но всё же прошедший день давал о себе знать, и Савада чувствовала, что стоит ей оказаться в мягкой постели, она тут же уснёт. Накинув полотенце на плечи и держа во рту зубную щётку, девушка вернулась в комнату. Стоять у раковины и чистить зубы было неудобно, поэтому она, как обычно, села на кровать, хотя ещё на входе её внимание привлёк мигающий свет телефона: пришло сообщение. Тсуна открыла телефон. «Ты бы ещё позже написала. Радуйся, что завтра выходной». - Пф, не слишком-то вежливо, - обиженно фыркнула девушка, забыв, что во рту находится зубная щётка и паста. «Я не уследила за временем. Готова загладить свою вину при первом же удобном случае». Ответив в привычной манере преподавателю и морально настраивая себя на какую-нибудь колкую шуточку или какую-нибудь тяжелую работу, которую Реборн ей обязательно захочет дать, чтобы видеть страдания. Тсуна начала вытирать футболку от следов пасты. Да, чистоплотность у неё не в крови. Завибрировал телефон. «Хм, и как же?» «Ну, разве ваш гениальный на садизм мозг не должен был уже сгенерировать несколько вариантов моих мучений за сегодняшнюю оплошность?» - о, да, когда девушка не видит в лицо собеседника и знает, что у неё есть как минимум полчаса на то, чтобы собраться и уехать в аэропорт, она становится дерзкой. Хотя нет, это слишком громко сказано. Просто страха становится меньше, а общаться можно чуть более раскованно, чем в жизни. Но такое работает только с определённым кругом лиц. Реборн, друзья со школы – Такеши и Хаято, и в будущем Ламбо. С мамой она так переписываться не может, с И-Пин и Фуутой тоже, Кёко и Хару – подруги детства – в их числе. Хибари Кёя вне обсуждения. Если говорить прямо, то проще составить список тех, с кем Тсуна может хотя бы в сообщениях вести себя на несколько грамм наглее, свободнее, чем с другими. И для неё до сих пор остаётся загадкой, почему в этом списке присутствует Реборн. «Травоядное эволюционирует? Или страх инстинкт самосохранения притупил? Сказал же, что бить не буду, а только зарплата станет меньше. Завтра в 8:00, может, к этому времени мой «гениальный на садизм мозг» и придумает что-нибудь» - Б-было же в девять… - не до конца отходя от шока, проскулила девушка. Она, чуть ли не плача, соизволила посмотреть на имя собеседника. И слабая надежда перестала извиваться как червь в лучах пустынного солнца, поселив в груди пустоту, когда вместо имени «Реборн» было прописано «Хибари Кёя». Тихо всхлипнув, Тсуна положила телефон на кровать и ушла в ванную. Она почистила зубы, стёрла с лица следы пасты. Посмотрела на себя печальным взглядом и, набрав в лёгкие побольше воздуха, прокричала: - Ма-а-м! - Что-то случилось, Тсу-чан? – на крик дочери мгновенно подбежала к лестнице Нана, а за ней и молчаливые дети, не привыкшие к такому поведению девушки. - Доставай чемодан. Я внезапно захотела переехать на Аляску.