Подработка

В субботнее утро улицы были непривычно пусты. Машины не освещали фарами серый асфальт, попутно гудя и выпуская облака горячих выхлопов, не было толпы у каждого светофора, что лениво и монотонно отсчитывал время движения. Солнце отказывалось подниматься в этот час, и фонари вдоль тёмных улиц окрашивали землю, заборы и промёрзшие растения тёплым искусственным светом. Редкие прохожие кутались в тёплые шарфы, прятали руки, облачённые в перчатки, в карманы и невольно сжимались, словно высохшие стручки. Октябрь подходил к своему завершению, слишком быстро сжимая Намимори в ледяных силках, а неподготовленные люди беззвучно проклинали аномальные холода. Тсуна медленно брела в сторону дома Хибари. Не то чтобы у неё было в запасе много времени, просто тело отказывалось двигаться быстрее. Клубы тёплого дыхания выбивались из-за складок шарфа, кончики ушей, давно покрасневшие, неприятно кололи, а мысль вытащить руки из карманов, чтобы посмотреть, не опоздала ли Савада, казалась неприемлемой. А ведь ещё не зима. Девушка сопливо втянула воздух, продолжая идти. Ещё вчера её зимнее пальто отбивалось от нападок моли в шкафу, а уже сегодня Тсуна отказывалась выходить на улицу без него. Слишком резкое, нелогичное похолодание. Аналогию между температурой и добродушием Хибари после вчерашнего девушка старалась не проводить. Не то ощущение, что она герой какого-то дешёвого и халтурного рассказа, поселится в ней ещё глубже. Заметив знакомое, но нисколько не родное здание, Тсуна всё же пересилила себя и прибавила шагу. Сейчас её мотивировал больше не грозный Хибари, который мог вывернуть её наизнанку за опоздание, сколько желание оказаться в тёплой квартире. Или хотя бы в лифте. Потому что холод и ледяная хмурость становились невыносимыми. - А я ещё на Аляску хотела уехать, - шмыгая носом, бормотала Савада, подходя ко входу. – Хотя умереть во льдах намного приятнее, чем встретиться со взглядом Хибари-сана, после ошибочного сообщения. Тсуна быстро прошмыгнула в лифт и, нажав на кнопку нужного этажа, блаженно улыбнулась. Здесь было тепло. Тихое гудение механизмов успокаивало, а привычный запах многоэтажного дома вселял немного уверенности, которой так не хватало Саваде. Выйдя на нужном этаже и подойдя к такой холодящей в жилах кровь двери, Тсуна, невольно взглотнув, постучалась. Стук эхом пронёсся по всему коридору, печально и одиноко наполняя собой стены, давая ощутить тяжесть мрачной мысли, что сейчас в этом месте Савада совсем одна. Покрутившись на одном месте, стараясь прогнать давящее ощущение, Тсуна постучалась ещё раз, после чего за дверью, наконец, послышались ленивые шаги. Когда открылась дверь, девушка хотела дать себе пощёчину. А то и не одну. Только это, и, возможно, ещё мотивирующий пинок под зад от Реборна, могло убедить её, что заспанный Хибари в мятой домашней одежде, с растрёпанными волосами и спокойным, даже несколько равнодушным взглядом, на самом деле реален. - Д-доброе утро, - в своей привычной манере поздоровалась Тсуна. Кёя слабо кивнул, отходя в сторону, давая няне войти и закрыть дверь. Он постоял несколько секунд рядом с ней, пока Савада медленно снимала верхнюю одежду, всё ещё не веря такому нормальному началу рабочего дня, а после прошёл на кухню. Повесив пальто, девушка услышала, как начал шуметь чайник, наполняя квартиру звуками жизни. Но даже он не мог быстро прогнать запах и тепло сна, которые ощущались с первых секунд, как девушка пересекла порог. Кёя стоял, словно безмолвная статуя, прислонившись плечом к холодильнику, упорно борясь с желанием поспать ещё. На его лице не отражалось то желание избить, унизить или запугать до смерти, как это обычно бывало. Напротив, Савада могла смело сказать, что называть её «травоядной», «никчёмной» или пригрозить превратить и так нелёгкую жизнь в сущий ад Хибари хотел в последнюю очередь. Светлая кожа в непривычном после улицы свете казалась слегка жёлтой, лицо непривычно расслаблено, глаза, которые сами по себе не могли похвастаться мультяшными размерами, были то слегка приоткрыты, то на несколько долгих секунд закрывались, а от одежды, если бы была возможность хоть на миг уткнуться в тёмную кофту, можно было почувствовать запах сна, пота и тепла. Тсуна скользнула взглядом по дивану, на котором один раз чуть было не заснула. Небольшая серая подушка была ещё примята и сохраняла еле видимые очертания головы, а тонкое гостевое одеяло медленно, но верно сползало на пол. Кёя без сомнений спал эту ночь здесь, и сон к нему пришёл не сразу. Поверить, что такой человек, как Хибари, который всегда к приходу девушки уже был собран и готов идти на работу, и явно является жаворонком, страдает извечной проблемой школьников и студентов – трудным пробуждением, было сложно. Нет, он тоже человек и имеет право не подскакивать радостно с будильником, но всё же… Не похоже было, что в духе Хибари встречать травоядных нянь вот в таком заспанном, домашнем виде. - Хибари-сан, с вами всё хорошо? Вы выглядите не слишком здоровым, - не зная, как ещё нарушить молчание, осторожно спросила Тсуна. Хотя мямлить и подбирать подходящие под настроение Кёи фразы было необязательно. Пока Савада не начнёт оскорблять его или Коту, ей ничего не грозило. - Ум, - потерев глаза и слегка взбодрившись, Хибари кивнул. – Поздно лёг. В отличие от слишком бодрого травоядного, выспаться мне не удалось, - тонко намекнув, что отсутствие сонливости у девушки его мало радует, он переместился за стол. - П-простите, - чувствуя себя виноватой, хоть и особо не было для этого повода, извинилась Тсуна. – Может, вам сделать кофе? - Нет, - обдумав предложение, помотал головой Кёя. – Лучше чай. - Хорошо, - радуясь, что молчания и неловкости больше не было, Тсуна потянулась к верхним шкафчикам. – Вам пакетированный зелёный, ужасно горький или простой чёрный заварной? - Ужасно горький? - Он такой зелёный, лепестки скрючены, и, даже если заварить минимум, схватывает язык горечью, - стоя на цыпочках и переводя взгляд с перечисленных чаёв, объясняла девушка. - Так это из-за тебя его стало в два раза меньше? - Эм… - тут уже Савада напряглась, понимая, что ошибки самого первого дня начали всплывать, - нет? – решив, что лучше соврать, пискнула Тсуна. - Оя, кто-то стал слишком храбрым, чтобы врать? – девушка не видела его лица, но она была готова поклясться, что теперь лицо Кёи скривила усмешка. – Да, его. Он бодрит лучше, чем кофе, - Хибари сжалился над няней, которая уже была готова упасть ему в ноги и оправдываться. Тсуна искоса поглядывала на Кёю, пока заваривала чай. Молодой мужчина заметно приободрился и не выглядел таким разбитым и уставшим, как несколько минут назад. Но ожидаемая доброта и спокойствие, не свойственные ему, так и не прошли. Даже напротив, Хибари позволил себе говорить так, что у девушки не дрожали колени от страха, и она даже не думала прыгать в окно. Хотя стоит признать: неизвестность её пугала намного больше. - Хибари-сан, вы уверены, что с вами всё хорошо? – ещё раз спросила Тсуна, старясь делать вид, что больше её интересует мирно зеленеющая вода, нежели реакция и ответ брюнета. - У меня жар, сыпь, которые я не замечаю? Или странно дёргаюсь? - Н-нет, что вы! - Не кричи, - махнул рукой Кёя, когда Савада невольно вскрикнула, - не все ещё проснулись. Так с чего ты взяла, что со мной что-то не так? «Не могу же я ему сказать, что он подозрительно добр и ведёт себя, как нормальный человек? После этого я точно могу, широко улыбаясь, открывать окно под весёлую музычку». - Да… Как бы это сказать… Эм, интуиция? - М-м, - Хибари задумчиво посмотрел на няню, которая старательно игнорировала его взгляд и делала вид, что ищет кружку. От тяжёлого вздоха девушка вздрогнула и опасливо обернулась. Кёя встал из-за стола и, потирая шею, направился к дивану. Одеяло окончательно упало на пол, подушка уже не хранила очертания головы, а ночное тепло тела осталось лишь в воспоминаниях. Хибари небрежно закинул одеяло на диван, даже не думая аккуратно его сложить, и прошёлся рукой под подушкой, словно в поисках. Вернулся он с небольшой баночкой, которую поставил на тумбу рядом с Савадой. Тёмно-синяя этикетка сухо сообщала, что внутри лежат белые таблетки успокоительного. - На одну таблетку больше нормы, и я покладистое травоядное, - спокойно сообщил Кёя, садясь за стол. – Не трать время и радуйся. Я принял несколько часов назад, так что… - он бросил взгляд на простые круглые часы в гостиной, - …где-то час-полтора у тебя ещё есть. А потом я припомню всё, что ты сказала и спросила. Тсуна взглотнула. Быстро пытаясь вспомнить, что она могла наговорить за такое короткое время, из-за чего ей пора спешно покидать эту квартиру и ехать в аэропорт, девушка пришла к выводу, что пока ничего страшного ляпнуть и спросить не успела. Во всяком случае, за попытку соврать про чай и вопросы о самочувствии её бить будут не так сильно и извращённо, как если бы она спросила про… В принципе, про что угодно. С Хибари Кёей нельзя быть точно уверенной, что именно пробудит в нём жажду крови одной травоядной. - Испугалась? «Да, да! Боже, да! Я теперь даже про погоду спросить боюсь!» - кричало сознание девушки, но в ответ она лишь сдержано мотнула головой. - Врёшь, - спокойно произнёс Кёя. – Но было бы странно даже для тебя упасть мне в ноги и дрожащим голосом признаваться в том, что бояться ты стала меня сильнее обычного. Или же наоборот, сказать, что в тебе проснулось пламя бесстрашия. Второй вариант был бы печальнее первого, но не такой унизительный. - Хибари-сан, а когда проснётся Кота и Нацуко-сан? – спешно перевела тему девушка, понимая, что подобный разговор приведёт к чему-то пугающему, нежели стыд и обида, которые всегда возникают, когда кто-то вслух продумывает варианты её поведения. - Кота, - Кёя слабо ухмыльнулся и сделал вид, что такая резкая перемена темы осталась ему незамеченной, - просыпается до десяти. Когда конкретно - нельзя сказать, если самому не разбудить. А эта… - в голосе брюнета были слышны явные нотки ненависти и презрения, - даже не знаю. После той дозы снотворного в чае, не удивлюсь, если она вообще не проснётся. - Х-хибари-сан! – с ужасом посмотрела на него Тсуна, но он лишь поморщился и вновь махнул рукой. - С ней всё в порядке. Если бы я хотел её убить… Если бы я решился её убить, - к страху девушки исправился Кёя, - то сейчас ты бы не чай заваривала, а помогала мне избавиться от тела. Но снотворное я ей дал. Ужасно бесила. Тсуна ничего не ответила. Кружка чая с глухим стуком была поставлена перед брюнетом, а сама девушка прислонилась к тумбе, так и не сев за стол. Сидеть напротив и сталкиваться взглядом она не хотела. А просто сесть рядом… Слишком близко. Неуютно. Хотя Хибари и уют – вещи плохо совместимые. Нависшую тишину нарушил жалобный стон желудка. Савада резко прижала руку, словно это могло стереть из памяти Хибари этот звук. Лицо покрылось красными пятнами стыда, а в груди будто невидимая рука всё сжала в один миг. Стыдливо подняв взгляд, Тсуна посмотрела на Кёю, но тот даже не шелохнулся, продолжая задумчиво держать кружку на уровне глаз. - За пользование холодильником зарплату не уменьшу. Девушка кивнула и пристыженно подошла к холодильнику, будто совершила нечто ужасное. Достав несколько продуктов, дрожащими руками она начала свои попытки сделать из съедобного нечто так же съедобное, только в другой форме и в другом количестве. Если бы рядом не сидел Хибари, то всё бы происходило с меньшим страхом, но, к сожалению, выгнать хозяина квартиры из кухни было слишком безумной идеей, которая побоялась даже на миг задержаться в голове девушки. - А как здоровье Коты? – предприняла попытку отвлечься и успокоиться девушка. - Было больно переодеваться, и перед сном нога ныла, но в целом неплохо. Пару дней посидит дома, пройдёт всё быстро. - Ну, Кота и так не любит выходить из дома. Ему только в радость, что есть повод сидеть в тепле. - Я ему уже об этом сказал, и по реакции понял, что настроение заметно улучшилось, - немного отпив чая, слабо улыбаясь, произнёс Кёя. – Хотя он снова расстроился, когда понял, что со змеем ему не поиграть. До сих пор не пойму, зачем ты забрала с собой этот мусор? - Эм… Я говорила, что Кота к нему тянулся и… Я подумала, что он будет рад, когда его увидит… Ну, просто… У меня трое детей дома и они… - О, ты многодетная мать? - Н-нет! – от сказанного девушка подпрыгнула и невольно подняла голос, но быстро сжалась и притихла под суровым взглядом Хибари. – Младшие братья и соседская девочка. Они несколько раз находили старые игрушки, забытые на детских площадках, и приносили домой. Мама их мыла, если была необходимость, то чинила. Они были как новые. А дети с радостью играли. - Х-м, надеюсь, я уволю тебя прежде, чем одна из комнат заполнится уличными находками, - слишком спокойно произнёс Кёя, отчего няня заметно напряглась, но отвечать и продолжать разговор она не стала. Достаточно долго Тсуна была предоставлена самой себе, пока, наконец, не до конца отошедший от успокоительного, Хибари не смог выносить зверской нарезки овощей. Он спокойно сидел, время от времени поглядывая на девушку, которая неуклюже нарезала вымытые овощи. Похожая на семилетнего ребёнка в теле взрослого, со своими попытками скрыть волнение и вести себя так, словно она в родном доме под присмотром матери, Савада выглядела комично и в некоторой степени мило. Если бы успокоительное не переставало действовать, и привычная нелюбовь ко всем дрожащим травоядным не стала возвращаться, он бы мог хотя бы себе признаться в том, Тсуна, и правда, выглядела милой. Но «если» - это просто хорошее слово, которое к данному моменту не подходило. Поэтому, когда морковь стала каким-то неведанным образом вместо круглой формы приобретать квадратную, а самый горький остаток чая давно остыл, Хибари встал из-за стола и, несколько грубо подвинув Саваду, забрал нож и доску с несчастной морковью. - Травоядное, которое жестоко со своей едой. Впервые вижу, - красиво нарезая остатки овоща, произнёс Кёя. – Что ты хотела сделать? - П-просто потушить. И рис сварить, - краснея из-за своей ненужности, стыдливо выдавила из себя Тсуна. - Нижний шкафчик рядом с холодильником, там рис. Рисоварка сломалась, купить новую не успел, поэтому кастрюля в шкафу рядом, - не отвлекаясь от овощей, раздавал указание Хибари. Савада, вначале нерешительно, но после с привычным рвением, покладисто выполняла каждое задание брюнета. Поставить воду для риса, посолить, закинуть саму крупу, между помешиванием чистить овощи, подлить масло или воду и т.д. Хибари же, делая основную работу, время от времени направлял Тсуну и исправлял её косяки. И по мере движения стрелок часов, делал он это с меньшим дружелюбием. К чести Савады стоит отметить, что перемену в настроении она заметила легко и к концу приготовления уже сидела за столом тихо, словно бестелесный призрак. От еды шёл пар и приятный запах пряности, который уже давно покинул кухню и стал проникать в щели между закрытых дверей, пытаясь разбудить спящих. Приятное тепло от готовки теперь неприятно душило, навевая непривычно приятные воспоминания об уличной прохладе, а часы, словно равнодушный наблюдатель, отсчитывали последние минуты действия маленьких белых таблеток. Время спокойного, травоядного Хибари подошло к концу.