Подработка

Далее в главе будут присутствовать названия сладостей, я не ставила над ними *, т.к. слишком большое загромождение. Но пояснение внизу дала. У всех Хэллоуин и ужасы, а у меня немного милостей. Как всегда, признательна за исправленные ошибки. Тсуна на цыпочках прошмыгнула в ванну, чтобы помыть руки. Звук льющейся воды неплохо сбивал с непрошенных мыслей, но вечно намыливать ладошки было нельзя, поэтому, когда девушка закрыла кран, ей снова стало как-то не по себе. Аккуратно выглянув из-за двери, она посмотрела на потолок, одними губами произнесла молитву и вышла на кухню, где допивал свой утренний чай Хибари. Мужчина стойко делал вид, что всё в порядке, но в каждом его движении читалось желание свернуть чью-то тоненькую шейку. И так повторялось уже несколько дней. Рыбный шельф уже давно выветрился, и, казалось бы, не было причин Тсуне становиться особо верующей, а Хибари скачивать справочники по расчленению, но жизнь была бы скучна, если бы не подбрасывала новые, различные заподлянки, одна из которых произошла через день-два после событий «Рыбного вопроса». В то утро стояла тёплая погода, снег почти окончательно растаял, прячась в тени домов маленькими белыми кучками, которые язык не поворачивался назвать сугробами. За окном мирно проезжали машины, умиротворяя оркестром мурчащих моторов, солнце пузатилось на кристально чистом небе, создавая впечатление лета. От погожего денька даже Кота снизошёл до открытого окна в своей комнате (под защитой толстого свитера незатейливой вязки), через которое, под присмотром няни, он с завистью в глазах наблюдал, как мамы и нянечки гуляли с детьми. Было настолько хорошо, что Тсуна сразу почувствовала подвох и была на стороже. Условившись, что через час, когда Савада закончит все дела, они тоже покинут квартиру, девушка отвлекла мальчика телевизором, а сама занялась расфасовкой доставленной еды, чтобы была видимость домашней стряпни. Маленький секрет, который хранили Кота и Тсуна, так как девушка после рыбы зареклась что-либо делать в этом доме, кроме как чая, бутербродов и хлопьев, а Кёя не слишком жаловал местные кафе и рестораны, чтобы позволять сыну питаться их едой каждый день, хотя после нескольких проб Кота к ней очень даже проникся. В общем, союз был идеален и мог быть разрушен только невыгодным предательством одной из сторон или же допущенной оплошностью, которую Тсуна сводила к минимуму, выбрасывая мусор несколько раз на дню. Да, Хибари стал что-то подозревать, заметив, как быстро кончаются пакеты, но пока молчал, пытаясь разгадать причину. Спустя какое-то время, забавные передачи и мультики сменились новостями, от чего Кота, с характерным «Бе», удалился к себе в комнату начать постепенно собираться к встрече со своими «р-лабами». Тсуна, которая к тому моменту уже всё закончила, лишь пожала плечами, посмотрела на телефон: не пришло ли ей сообщение от Реборна по поводу её работы, которую она успела сдать срок в срок, - и, не увидев никаких оповещений, плюхнулась на диван, внимать то, что творится в мире. Диктор, мужчина средних лет, переходил с экономических новостей на политику, коротко упомянул криминальные новости, сославшись на вечерний выпуск, и в завершение перешёл, с явным недовольством на лице, будто это не в его компетенции, к любимой теме всех домашних курочек и молодых девушек – сплетни и последние события из жизни великих людей и звёзд. Кое-как диктор осветил скандальную историю между одной актрисой и писателем, быстро пробормотал что-то, касающееся непрезентабельных фото корейской модели, с гневом отозвался о разладе в семье режиссёра драматических фильмов, и, с нескрываемым облегчением, перешёл к концу эфира новостей: - В завершении нашего часа интересная новость для… - Тсуна, я готов, - в позе морской звезды предстал в коридоре Кота, забавно пыхтя под слоем одежды. - О, - девушка выключила телевизор и, встав с дивана, подошла к мальчику, - тебе не кажется, что ты немного… Перестарался? Кота осмотрел себя, как мог, даже попытался оглянуться, но толщина одежды не дала ему совершить этот манёвр. - Может, немного, - сдался мальчик и, развернувшись, направился назад в комнату, на ходу снимая первый слой утепления. Тсуна лишь с улыбкой покачала головой и прошла следом за Хибари-младшим, чтобы на этот раз проконтролировать того. Минус три кофты, и можно было смело выходить на улицу. Удовлетворённо кивнув, девушка дала добро ребёнку продолжать собираться и вместе с ним вышла в коридор. Уже минут через шесть они были во дворе дома, где все дети тут же стеклись к ним, только завидев приближение своего «хозяина» или, как пыталась после объяснить мамочкам Тсуна с активным поддакиванием других нянечек, к своему очень хорошему другу. Правда, с каждым часом это становилось всё труднее делать. Кота узурпировал самый лучший участок площадки, назвался «цар-р-р-лём» и начал собирать дань со своих подданных в виде игрушек и клёвых штук, найденных на улице. И, в принципе, всё шло хорошо, пока мальчик не отдал приказ есть песок особо голодным подданным, из-за чего Тсуне пришлось в спешке сворачивать эту игру под недовольное ворчание свергнутого царя и ретироваться подальше, пока мамочки не догадались, что только что чуть не произошло. Оставшиеся нянечки махали им вслед, продолжая гадать, кому именно продала душу Савада за нормальное общение с этим ребёнком, одну из нянь которого до сих пор, по сплетням, не нашли. Активные угрозы пожаловаться отцу на такую жизненную несправедливость были тут же прекращены, как только со стороны Тсуны последовало дипломатическое предложение замять этот вопрос чем-то вкусным из магазина традиционных сладостей. Оскорблённой стороне это предложение показалось уместным, и большую часть пути они прошли спокойно. Кота, как и его отец, не был любителем сладкого. Когда другие дети пищали от восторга при виде карамельки, которую мама достала из сумки, он лишь морщился, от чего напоминал маленького старика. Но, когда в один из дней Тсуна принесла небольшую коробочку с хигаси*, Кота познал, что значит пить чай с чем-то вкусненьким. Пусть они и не следовали традициям, и чай был обыкновенным пакетированным**.Сами хигаси он оценил где-то на четвёрку, но после одобрения традиционных сладостей, время от времени Тсуна приносила другие виды вагаси***. Поэтому, когда они зашли в лавку-кафе, Кота практически прилип к витрине, с восторгом разглядывая цветное великолепие. Как одна большая радуга вагаси были выставлены на прилавке, поражая своим разнообразием и искусной красотой, от которой захватывало дух, а на языке уже начинала чувствоваться слюна даже у человека, который ни разу их не пробовал или, попробовав, не оценил вкуса, - настолько они были прекрасны. Множество весенних цветов плавно сменялись пузатыми шариками различного окраса. Традиционное направление было смешано с желанием порадовать клиентов, от чего помимо стандартных весенних форм были и забавные дайфуку в виде рожиц с ягодами, крупные ботамочи, безумно милые анмидзю с различными шариками-украшениями внутри, как дуновение минувшей зимы ещё красовались маленькие хигаси, моти в виде овощей и фруктов и много другое. И всё это блестело, словно лакированные фигурки, что сразу и не подумаешь, что они почти все безумно мягкие и их можно есть. Практически пустив слюну, Кота всё же взял себя в руки и, как истинный Хибари, стал с непринуждённым видом показывать пальчиком то, что он выбрал, будто совсем равнодушен к вагаси. Тсуна подхватила его настрой и, как идеальная няня для сына семьи Хибари, стала согласно кивать на каждую выбранную сладость, попутно доставая кошелёк и деньги. Продавец тактично делал вид, что это не нисколечки не выглядит забавным, а его кашель – это отголоски простуды, а не смеха. В итоге было решено взять четыре дайфуку, несколько моти в виде тыковки и яблока, три сакурамоти и одно большое подогретое тайяки специально для поднятия духа потерявшего трон царя. Не желая расставаться со своим сокровищем, Кота уверенно нёс пакет с вагаси, пока желание что-нибудь попробовать не взяло верх над кровью Хибари, от чего остаток пути сладости несла Тсуна, пока мальчик с набитыми щеками пережёвывал ещё тёплое тайяки. - Ну, как? Вкусно? - Уфу, - довольно кивнул Кота, - фудешь? И даже если бы Тсуна была не голодна, от этого милого выражения лица хотелось сделать всё, что угодно, лишь бы разделить с мальчиком его радость. Она улыбнулась и, притормозив у края тротуара, чтобы не мешать другим, с кивком наклонилась к протянутой рыбке, откусывая небольшой кусочек. Под глухой смех Коты она почувствовала, как по подбородку стекает паста, которую тут же принялась быстро поддерживать рукой, чтобы не капнуло на пальто. - Неуклюфая Тфуна, - улыбаясь с набитыми щеками, пытался произнести связную фразу Кота. - Пуфлофёкий хофмяк, - с той же интонацией парировала девушка, вытирая подбородок и думая, как убрать с рук пасту. - Вы бы ещё оба себе лица измазали и так прошлись по улице.

***

Кёя уныло брёл по коридору университета, держа пачку документов, которые нужно было отнести в деканат. На носу двадцатое марта, а значит, скоро выпуск и официальные каникулы у курсов младше. Мысленно Хибари поставил себе галочку не забыть про выпускную церемонию, но было больше это из-за нежелания туда идти, нежели от того, что он мог забыть. Просто постоянное напоминание хорошо настраивало Кёю делать то, что он не очень хотел. Хотя сейчас выпускная церемония – это сущая мелочь. Пару дней назад его курс сдал экзамены для окончания университета и поступления на работу, что было самым сложным и стрессовым моментом. Хибари, пусть он был одним из лучших студентов, приходилось много времени проводить за юридической литературой и экзаменационными вопросами прошлого года, что заметно подкосило его на тот период, ограничив жизнь лишь учёбой, едой и парой фраз перед сном с Котой да Савадой, когда та уходила. В очередной раз поймав себя на мысли, что вспоминает няню сына, он одёрнул себя и вернулся к основным проблемам. Сейчас наступило время затишья, когда выпускники сдали экзамены, а приём на работу в места, куда они хотят, официально не начался. У Хибари он начнётся как раз в начале весенних каникул, с двадцать шестого. К этому дню ему надо будет подать резюме и ждать ответ, почти две недели. Кёя не сомневался, что ответ будет положительный, что его пригласят на собеседование, и что он его пройдёт. Он готовился к этому дню почти с самого детства, поэтому шанс минимальный… Но всё же Хибари ловил себя на мысли, что что-то его беспокоит. Какое-то непонятное чувство тревоги и волнения, и он боялся, что это из-за неуверенности. Неуверенности в том, его ли это вообще путь. Его отец посвятил себя закону, так же как и остальные члены семьи Хибари. При желании избивать всех и вся в детстве и подростковые годы, они всегда чётко следовали правилам и были на стороне порядка, что во времена школы выливалось в жестокие побоища с нарушителями, но с годами усмирялось. И Кёя, после поступления в университет, стал ловить себя на мысли, а не пошёл ли он по стопам отца только из-за того, что просто так было принято в семье? Никто и никогда не заикался о том, что можно выбрать другое направление. Но в тоже время он понимал, на него никто не давил и не заставлял выбирать юридический. От этого ему становилось ещё больше некомфортно. Ведь тогда получается, что он просто поплыл по течению, и даже не потрудился поразмыслить над тем, чего хочет в жизни. Прабабушка была судьёй, дед адвокатом, отец – глава отделения токийской полиции. Даже родственники его матери, с которыми он остался жить после перевода отца, были частью этой системы. Зачем вообще отклоняться с намеченного курса? Пользуясь пустотой коридора, Кёя шлёпнул себя по лбу документами. - Все эти внутренние разборки скоро доведут меня, - тихо пробормотал он, убирая бумаги с лица. – Получается – и хорошо, - повторил он для себя заученную фразу и немного успокоился. После того, как он вышел из деканата, он посмотрел на время. Хибари освободился намного раньше, чем планировал. - Она, наверное, будет счастлива. Если бы не выходящий из деканата преподаватель, Кёя ударил бы себя по щеке. Частые мысли о травоядной няне порядком его достали. Ещё больший ребёнок, чем его сын, она легко вошла в быт их маленькой семьи, которая по факту ограничивалась мальчиком и отцом. И эта обыденность, такая естественность его напрягала. По правилам он должен был в первую неделю спустить её с лестницы или торжественно снять со стены тонфа и показать всю суровость семьи Хибари. Но вместо этого прошло уже несколько месяцев, на полке стоит подарок от неё Коте, сам мальчик безумно изменился, и Кёя ловил себя на мысли, что не он один. На примере жены и сокурсниц, он утвердился в мысли, что вся женская половина – это сборище тупых, эмоциональных курочек или расчетливых стерв, которых стоит сажать по всем правилам закона. Оглянувшись по сторонам, и удовлетворённо отметив, что теперь коридор снова пуст, он дал себе маленькую вольность, шёпотом заговорив для себя: - Женщины глупы? Савада тоже глупая. Тут не поспоришь. Они эмоциональные? О, это хороший экземпляр, - довольно кивнул Кёя, вспоминая страх и ужас на лице девушки. – Как ни крути, это идеальный пример первой группы тупых и эмоциональных… Уф, - он остановился и закрыл глаза. – Почему она перестала меня бесить? При всём совпадении, он не мог приравнять её к той группе девушек и женщин, которых привык кратко называть курицами. Тупыми, травоядными курицами. И это его беспокоило ещё больше, чем выбранный путь. - Хибари-сан? Кёя вздрогнул, но быстро собрался. Из-за коридора вышел Кусакабе, держа в руках такие же бумаги, что и Хибари ранее. - Идёшь в деканат? – кивнув ему в знак приветствия, спросил Кёя. - А, да. Всё хорошо? – обеспокоено спросил Кусакабе, - я слышал… - Нет, всё в порядке, - быстро отрезал Кёя. – Просто задумался над одной проблемой. Его друг недоверчиво кивнул, принимая ответ, но всё же сохраняя сомнения. - Тебя подождать? – перевёл тему Хибари. - Нет, не стоит, - тот мотнул головой. – У меня ещё встреча с… - Тогда ладно, - Кёя не стал слушать дальше и, махнув рукой, быстро прошёл мимо друга. Невежливо, но Хибари поспешил покинуть неприятное ему место. Позже он извинится за этот поступок. Может быть. Выйдя на улицу, он добрался до машины, бросая приветствия знакомым лицам, но не отдавая себе отчета, кто это был. Сев за руль, он немного успокоился и позволил себе выдохнуть. Хорошо, что в коридоре попался именно Кусакабе. Простое рассуждение вслух могло… Хибари зло цокнул и заставил себя признаться, что ни к чему бы это не привело, даже если бы это услышал и его злейший враг. Просто ему стало слишком неловко, чтобы оставаться и вести непринуждённый разговор. А чувство неловкости для него непривычно. Даже когда он, говоря простыми словами, подкатил к Нацуко и переспал с ней, его ни разу не посещало это чувство, как сейчас настигло его в коридоре. Посидев немного и приведя мысли в порядок, он завёл мотор и выехал с парковки. Обычно дорога его успокаивала, и сейчас Кёя надеялся, что и в этот раз она его не подведёт, в чём, собственно, он угадал. Выбрав более длинный путь, он потратил лишние полчаса, но зато почти вернулся в своё обычное состояние. По радио играли иностранные песни, пробок в этот час не было, и погода стояла слишком хорошая, чтобы не успокоиться. Он почти добрался до дома, когда, проезжая вдоль магазинов, лавок и мелких кафешек, но заметил знакомую копну пышных волос среди немногочисленных прохожих. Шумно втянув воздух, он быстро справился с вновь возникшим волнением и чуть сбавил скорость, приблизившись к тротуару, чтобы окликнуть Тсуну и сына, который шёл рядом с ней и что-то жевал. На его счастье, они остановились, и, поравнявшись с ними, он опустил окно, собираясь было окликнуть, как вдруг слова застряли в горле. Кота с набитыми щеками протянул девушке тайяки, пасты в котором было так много, что даже от маленького укуса, она упала на подбородок и грозилась капнуть на одежду. А они от этого только посмеялись, не обращая внимания на взгляды проходящих людей. И это всё было… Слишком непривычным. Как будто кадр не из мира, в котором он живёт. Быстро и не глядя, ущипнув себя, он сбросил наваждение и попробовал вернуть голосу уверенность: - Вы бы ещё оба себе лица измазали и так прошлись по улице, - и всё равно слышалась хрипотца, которую скрыли звуки улицы. - О, Хибари-сан?! – Тсуна распахнула от удивления глаза, но хорошее настроение и улыбка не сходили с её лица. - Плифет, пап, - почти прожевав, поздоровался Кота. - Не говори с полным ртом, - тут же вошёл в привычный режим Кёя. – Вы домой? - Да, решили только заскочить за вагаси, - Савада подняла при этом пакет и пошуршала им, показывая добычу. - Садитесь, - не оценил покупку Хибари. Тсуна открыла дверь, так как руки у Коты были заняты и немного заляпаны в пасте, подождала, когда мальчик придвинется к окну, и села следом. Хибари порылся в бардачке и протянул Саваде пачку влажных салфеток. - Спасибо. Вы сегодня рано, - когда машина тронулась, произнесла девушка, вытирая лицо. - Да, - Хибари скосил взгляд на зеркало заднего вида, - дел оказалось меньше, чем я думал. - О, это ведь хорошо, - Савада неуверенно сжала пакет, но постаралась говорить спокойно: она всеми силами ловила это нормальное общение, которого не было в первое время, когда она устроилась на работу. - Да, - так же односложно ответил Кёя, но, спустя минуту добавил, - можно будет уйти пораньше. Остановившись на светофоре, почти возле дома, он неотрывно следил за Тсуной, пытаясь выловить на её лице ту самую эмоцию облегчения и радости сокращённому дню, которая помогла бы вновь вернуть прежнее к ней отношение. Но с каждой секундой он всё сильнее сжимал руль, не видя даже намёка на нечто похожее, а лишь напротив, явный признак смятения и недовольства. - Я… - Кёя вздрогнул, когда она заговорила, - если вы не против, я бы хотела побыть ещё немного у вас. Светофор загорелся синим****, и Хибари нажал на газ. - М? – он постарался не выдать дрожь в голосе, которая накатила с этим ответом. - Ну… Мы купили вагаси и собирались выпить чай, да и скоро Дораэмон начнётся… - с каждым словом Тсуна чувствовала, что вкусности и мультфильм – не самые веские причины оставаться няне в доме, куда уже вернулся отец, который может спокойно последить за сыном. - Оплата почасовая и… - О, я прекрасно понимаю, - тут же выпалила Тсуна, под удивлённый взгляд Коты, который уже перешёл к хвосту своей рыбы. – Просто… Ну, мне нравится сидеть с Котой после чая и смотреть… - Дораэмона? – Кёя призвал все свои силы, чтобы сдержать смешок. - Эм… Да… - тут же Тсуна потеряла всю свою уверенность. - Сефоня ва… - Не говори с полным ртом. Я же учил тебя, что когда едят, не разговаривают, - тут же осёк его Хибари. Кота покорно прожевал тайяки и, присмирев, продолжил уже не так радостно и оживлённо: - Сегодня важная серия. - И вы не можете посмотреть по отдельности? - Можем, но… - произнесли одновременно Кота с Тсуной, и замолчали, заметив это. «Нам нравится вдвоём», - мысленно закончил за них Кёя. Хибари подъехал к парковке. Поставив машину на привычное место, он открыл двери, выпуская сына и няню, оставаясь в машине на несколько секунд дольше, чем положено. Он разжал пальцы и почувствовал неприятное покалывание. Побелевшие костяшки стали приобретать нормальный цвет, а Кёя, с ужасом взирая на них, осознал, что сжал руки так сильно, когда… Когда понял, что за долгие годы нервотрёпки, ему впервые практически прямо сказали, что кому-то нравится сидеть с его сыном просто так. Он быстро пошевелил пальцами и вышел из машины к дожидающимся его Тсуне и Коте. Видя неуверенность на их лицах, он переборол себя и самым будничным тоном произнёс: - Ничего не имею против чая и Дораэмона.

***

Чайник вскипел пару минут назад, и Тсуна в самом лучшем настроении наливала кипяток в кружки. Даже Кёя присоединился к пакетированной братии, отказавшись от своего заварного чая. Из-за переодевания Коты и мелкой бытовой возни, они заметно задержались, от чего начало обычного чаепития плавно перешло в чаепитие с Дораэмоном. Пока Тсуна с Котой, не видя, что уплетают, восторженными глазами следили за приключениями главных героев, Хибари делал вид, что стена ему намного интереснее того, что происходит по телевизору. Хотя, пару раз, всё же цеплялся взглядом за сюжет и с неким любопытством следил за развитием событий. После чего тут же переводил взгляд на стену. Хотя такая осторожность была лишней, так как мальчик и няня не замечали ничего вокруг, кроме телевизора. На титрах оба фаната торжественно вздохнули, почувствовав, как напряжение их оставило. Тсуна оживилась и, спросив, не закончили ли все со сладким, стала убирать вагаси. - Не ожидал, что вы балуетесь вагаси, пока меня нет, - без тени упрёка произнёс Хибари. - Хм? – Тсуна отвлеклась и повернулась к Кёе. – Вы разве не ели их? - Конечно, ел. Ещё с детства. - А, нет. Я о том, что немного вагаси я всегда оставляла в холодильнике, - Тсуна спохватилась, догадавшись, что Хибари её неправильно понял, - и я думала, что вы попробовали или хотя бы знали о них. - Нет, в холодильнике ничего не было, - Кёя не смог скрыть удивления. – Я вечером почти не ем, а утром… Они одновременно перевели взгляд на Коту, который медленно выходил из-за стола. - Кота? – позвал его отец. - Д-да? – напрягся мальчик. - Ты ничего не хочешь мне сказать? – продолжил тем же тоном Хибари. - Но Тсуна никогда не говорила, что оставляет их тебе, - понурив голову, сознался Кота. - Хи?! – тут уже напряглась сама девушка. Хибари устало покачал головой и махнул сыну, как бы говоря «Ладно, за это не ругают». Вместе с ним расслабилась и Савада, хотя поняла, что поспешила, когда услышала: - И кто его так испортил, интересно? - Барабашка, - тихо проскулила девушка. - Что? – не расслышал её Кёя. - Наверное, он всегда был таким непоседливым, - быстро протараторила няня, закрывая холодильник. - Наверное, - к её облегчению, согласился Хибари. После мультфильма начался повтор дневных новостей. Тсуна практических их не слушала, моя кружки, зато Кёя, не вставая из-за стола, внимательно следил, что говорит диктор. Правда, когда наступил момент про звёзд, он недовольно поморщился и отвлёкся. - Эм, - Тсуна вытерла руки и повернулась к Хибари, - наверное, мне пора идти. Мужчина только пожал плечами, позволяя девушке выбирать, оставаться или идти домой. Немного помешкав, Савада всё же решила вернуться домой. Не было никаких намёков на то, что Хибари был бы рад, чтобы она осталась сидеть с Котой, пока он дома. Разрешил побыть лишний час – и это большая удача. В коридоре Кёя молча стоял, дожидаясь, когда девушка соберется, краем уха слушая новости. Она накинула пальто и, припомнив насколько тепло на улице, решила его не застёгивать. -… Прибудет лайнер, на котором проводят благотворительный вечер для защиты животных, внесённых в Красную книгу, - диктор перешёл к последним новостям. - Мне завтра приходить в то же время? – спросила Тсуна, собравшись. - … На нём будет множество известных нам звёзд… - Я пока точно не знаю. Пока настраивайся прийти как обычно, если у меня не будет планов или что-то поменяется, я позвоню вечером. -… И давайте возьмём интервью у одного из организаторов этого благотворительного вечера… - Да, хорошо. - … Хибари Нацуко-сан! Хибари резко обернулся к телевизору. На экране блистала очаровательная Нацуко, рядом которой стоял один из репортёров. - Мы знаем, где вы планируете сделать несколько остановок во время вашего путешествия, но когда мы спрашиваем, где же конечная точка, все дают разные ответы. Скажите, так где же будет этот грандиозный вечер, ради которого всё и планировалось? Или это большой секрет? - О, никакого секрета нет, - со смехом ответила Нацуко. – Вы правы, мы сделаем несколько остановок, на которых соберём оставшихся желающих поучаствовать в благотворительном вечере. А после мы прибудем в Японское море, где недалеко от корейского острова Уллындо и пройдёт основное мероприятие. - И сразу вернётесь назад? - Не совсем. Как я уже сказала, мы решили провести вечер в Японском море, так как оттуда быстрее доплыть до Японии. На несколько дней мы планируем остаться там. Часть гостей захочет улететь на самолёте. Часть останется. С ними мы и вернёмся назад. - А где именно вы остановитесь? В каком порту, я имею ввиду? - В порту Намимори. Это… Хибари подошёл к столу и, взяв пульт, выключил телевизор.