Грустные люди

— Напиши, как приедешь. — Хорошо. — И как поговоришь — тоже напиши. — Обязательно. Расстаёмся в том же месте, что и встретились — у ворот её дома. От проводов я отказалась сама — вижу, что она нервничает, и внимание лишнее тоже привлекать не хочется. Пока я не сделаю то, что должна, нужно быть осторожными — просто на всякий случай. Она переминается с ноги на ногу и почти не смотрит в глаза — не любит прощаться, никогда не любила. Я привыкла и почти не обижалась, когда утром после очередной встречи — из тех, что обычно происходили в полумраке на гостиничных простынях — не обнаруживала даже самой маленькой записки. Даже запах, казалось, моментально выветривался, стоило ей раствориться за дверью. Но теперь все иначе. Она обречена остаться, потому что не может по-другому, и эта обречённость давит на нас обеих. Ей плохо, потому что она не привыкла смиренно ждать, как бы ни хотела, и мне плохо тоже — я чувствую себя родителем, который только-только приручил брошенного ребенка, а теперь вынужден переехать на другой конец страны, и чёрт знает, когда и в каком качестве случится возвращение. Два дня назад, ёрзая на её бедрах, я сулила ей всё золото мира — и была полностью уверена в том, что так настойчиво обещаю. Я чувствовала себя не просто способной принимать решения — всемогущей, и казалось, что нет ничего проще, чем вершить чужие судьбы. Но в действительности — нет ничего сложнее. Коротко целуемся на прощание, и отпечаток этого прикосновения всю дорогу горит на моих губах. Кажется, что я везу домой на коже что-то тайное, запрещённое, постыдное, то, что не должна была делать — и всё-таки сделала. Сама не понимаю, почему меня гложет именно это, но желание стереть с губ вкус её поцелуя, чтобы не возвращаться запятнанной, крепнет с каждой секундой, приближающей меня к Питеру. Она не знает, какой я трус. Никто не знает. Все больное и сложное я всегда делаю чужими руками. Со стороны я кажусь терпеливой и всепрощающей, и людям кажется, что моё спокойствие — результат внутренней силы, хотя на самом деле — слабости. Я буду до последнего делать вид, что всё хорошо, только бы не рвать самой. Её это всегда раздражало. И драки, запои и другие женщины случались именно поэтому — она всеми доступными способами пыталась перекроить мир под себя. Всегда до краёв наполненная жгучей энергией, живущая нараспашку, она просто не верила, что можно чувствовать иначе. И когда ей не удавалось научить другого играть по своим правилам — она уходила. Впрочем, она уходила и от тех, у кого получилось подстроиться. Непохожие её раздражали, а похожие — заставляли скучать. Наверное, я соответствовала её идеалам только в самом начале. Когда молодость бурлила, и любовь казалась вечной, и песни пелись во всё горло, и мне почти не было страшно. Но с каждым её поцелуем, подаренным кому-то другому, смелости оставалось всё меньше, и я не придумала ничего лучше, чем замолчать совсем — казалось, что так, не высказывая претензий и не сводя счёты, я смогу её удержать. Если не моей, то хотя бы со мной. Всеми правдами и неправдами я хотела удержать её — и только это имело значение. А потом я всё забыла. Забыла, как жить, не оглядываясь, не пытаясь угодить — всему миру сразу и каждому человеку в отдельности. Забыла, чего хочу на самом деле. Забыла, что когда-то была другой. Но виню в этом не её — себя. Потому что она всегда жила так, как считает правильным, а я сделала выбор. Я твердо понимаю, что меня — ту, из девяностых — уже не вернуть. Даже если я побреюсь налысо, начну пить дешёвое пиво литрами и отправлюсь с ней на великах в Выборг, по пути сворачивая в придорожную лесополосу, чтобы потрахаться у любой подходящей берёзки. Не тот возраст, не тот статус, слишком большой багаж, всё слишком. Но я могу попробовать начать заново, без вранья и замалчивания, не сомневаясь ни в ней, ни в себе, и даже если не сложится — всё равно не сомневаясь. Но для этого мне снова придётся сделать выбор. Мне безумно хочется, чтобы дома никого не было, но дверь распахивается ещё до того, как я подхожу к ней. — Привет, — лёгкий поцелуй в щеку, — как отработала? Все хорошо? Проглатываю удивление — я же действительно говорила, что остаюсь на съёмки. Киваю в ответ — чтобы ни грамма стыда не просочилось в звук. — А у меня такая задница на работе, ты не представляешь! Сегодня кое-как раскидала дела, чтобы тебя встретить, а до этого три дня сидела до ночи. Новая фирма прислала первую партию, а она такая хреновая, а люди ждут, целыми днями скандал на скандале, причём достаётся от всех — и от клиентов, и от начальства, я даже успокоительные вчера купила. Как же хорошо, что ты приехала, мама же ещё, а я ни черта не успеваю... — Держись, — улыбаюсь как можно бодрее, а внутри всё сжимается, — все хорошо будет. — Поешь? — Я отдохну лучше, можно? В кабинете. Дашь мне час? А потом поедим. — Тебе разве откажешь, — ворчит скорее для проформы, но я вижу, как она мне рада. И понимаю, что не могу с ней так поступить — по крайней мере, сейчас. Мою руки, быстро разбираю рюкзак, переодеваюсь в домашнее и ухожу в кабинет — скорее написать, доложить, обнять душой, пока её не украли дела. "Я приехала!) Дома никого нет, поэтому пока не поговорила" Отправляю — и чувствую, как вспыхивают щеки: опять вру. Но ведь она не узнает? "хорошо. держи в курсе" "Спасибо тебе за эти дни!) Я так тебя люблю!)" "И хочу. Уже соскучилась))" "впервые встречаю такую ненасытную девицу!" "шесть раз за вчера. шесть! четыре до прихода детей и два на ночь! с тобой никакого здоровья не хватит" Чувствую, как по низу живота моментально проходит судорога — и вытекает изнутри липкой влагой. На автомате проникаю свободной рукой под бельё, чтобы успокоить, зафиксировать, остановить, но ещё больше распаляюсь от этого прикосновения. А почему бы и нет? "У тебя богатырское здоровье!) А у меня вторая молодость!)))" "вечная" "Есть время? Поговоришь ещё со мной?" "да" "Расскажи, что тебе больше всего нравится со мной делать" "быть" "Я о другом)" "ну раз о другом" "могу рассказать самый яркий эпизод" "Давай! Я вся в предвкушении!))" "сними мне видео как ты вся в предвкушении" "Сначала рассказ!" "апрель 2015 года. у тебя тогда был концерт в питере. а у меня как раз окно между двумя городами. и я тоже случайно оказалась там. в то время часто приезжала. помнишь мою квартиру? " "забыла кто конкретно но кто-то из общих друзей прислал мне пару твоих фотографий из разряда: зря не пошла. короткое чёрное кожаное платье с молнией на спине и чёрные колготки. и я моментально сошла с ума. поняла что если не получу то не прощу себе" "выяснила что после выступления вы планируете собраться компанией в каком-то ресторане. и приехала без приглашения. слава богу что ты была без" "ты очень удивилась когда меня увидела. а я не могла думать разговаривать поздравлять поднимать бокалы — ничего не могла. пристала к официанту с просьбой дать ключи от любой закрывающейся комнаты. как сейчас помню заплатила 10 тысяч рублей" "позвала отойти на минутку а по факту просто запихнула тебя в подсобку. там еще стоял такой длинный узкий стол. и ты сразу все поняла тогда. а я как сейчас помню на ощупь это чёртово платье" Фокусироваться на буквах становится все сложнее — телефон зажат в левой, потому что я не планирую отвечать, а пальцы правой размеренно погружаются внутрь. Хочется больше длины, объема, движения — хочется, чтобы во мне была она, единственная, способная снять этот зуд ненадолго, собрать с пульсирующих стенок, оставляя пустой и наполненной одновременно. "мне почему-то всегда нравится когда на тебе остаётся одежда. чтобы юбка собиралась на бедрах складками. чтобы грудь торчала из рубашки. тогда было именно так. я начала ласкать тебя прямо через колготки а другой рукой расстегивала молнию на спине. затем посадила на стол спустила платье на живот и задрала на бедрах. колготки конечно пришлось стащить но они так и остались висеть на одной ноге." "есть в этом что-то запретное. когда вы оба голые на шелковых простынях это совершенно чёткий статус. а брать тебя полуобнажённую на столе в подсобке это как сумасшедшее приключение. и ты как будто не ты а развязная девица которая даёт первому встречному даже не утруждаясь раздеться. и я не я а какой-нибудь казанова который готов оприходовать все что движется. " "мне кажется я никогда тебя так не брала. на задворках сознания проскальзывала мысль что тебе может быть больно но ты тут же ее отметала бесконечным умоляющим "трахай меня". и это было просто невероятно. ощущения как будто ширнулась. я ни до ни после тебя не испытывала во время секса состояний близких к наркотическому блаженству. а с тобой очень часто. до сих пор испытываю" "так что ни черта я не избавилась от зависимостей. от главной не избавилась" Всё, что она пишет, почти не задерживается в голове — сразу спускается к низу живота, бьётся о стенки влагалища, растекается смазкой по бёдрам. Чувствую, как телефон начинает выскальзывать, и перекладываю его в руке, оставляя мокрый отпечаток на экране. "что ещё ты хочешь услышать? я люблю тебя. чёрт знает что там про родство душ но именно в такие моменты я чётко понимаю что люблю тебя. я смотрю на тебя и вижу самую красивую женщину в мире которой хочется бесконечно обладать. кажется что если я хотя бы ненадолго выпущу тебя из рук меня вышвырнут из списка избранных. я до краёв заполнена нежностью к тебе но в постели включается какой-то звериный инстинкт который говорит: сейчас же заяви свои права пока она ещё здесь. но я знаю что тебе это в кайф. знать кому ты принадлежишь. и принадлежать" "ты мне до сих пор нравишься если понимаешь о чем я. запах вкус осязание — всё. грудь упругая и сладкая которую я готова катать на языке вечность. раненый живот который стал даже сексуальнее чем в молодости — есть в твоих шрамах что-то бросающее вызов и заставляющее трепетать. бедра сжимая которые мне хочется плакать от невыносимого удовольствия. и конечно я просто обожаю тебя там. если бы мир можно было поставить на паузу в конкретной секунде я бы выбрала ту где ты истекаешь влагой в мой рот сидя на моём лице. потому что это самый лучший вид самый приятный запах и самый нереальный вкус" Тело вздрагивает в последний раз, и буквы, которые прыгали перед глазами последние 10 минут, наконец приобретают чёткость. "ты сама знаешь как много людей побывало у меня в постели. женщины мужчины а иногда женщины и мужчины одновременно. порой я жалею что так разменивалась. но чаще нет. потому что так стало ещё понятнее что ты лучше всех. не существует человека который настолько бы со мной совпадал. и каждый раз был как первый и одновременно как последний. мне кажется что вселенная замирает когда ты в моих руках. и именно поэтому ты не стареешь. а я стремлюсь за тобой" "я приеду завтра. не трогай себя. дождись" "Поздно!)"