Грустные люди

доброе утро страна! финишная 2019. взлетная 2020. сбрасывайте балласт. летите налегке. новая любовь всегда приходит неожиданно но это происходит только тогда когда ты чист и готов к ней. в этот раз она обрушилась на меня изумрудной волной. встреча. двое. сон. сигнал. ночь и новая песня которую я скоро напишу. Сворачиваю страницу и не могу сдержать смущенной девчоночьей улыбки – только расстались, а она – снова о нас. Ужасно хотелось полететь с ней, с ними, но почему-то стало страшно – до Нового года ещё куча дел, разве я могу так беспечно на всё забить? Можешь, конечно, можешь, отвечаю сама себе, но почему-то только сейчас, когда мы – точки на карте – с каждой секундой всё упрямее расходимся в разные стороны. Но я не стану ничего менять. Может, оно и к лучшему – если делать паузы, мы точно не сможем надоесть друг другу. Уже подъезжая на такси к дому, понимаю, как сильно соскучилась по этому месту. Разве я смогу жить где-то ещё, пусть и с ней, если всего два дня – и уже начинаю тосковать? Дом встречает неожиданным солнцем, ласковой чистотой деревянных полов, запахом кофе и чего-то жареного – наверное, недавно готовили – и таким осязаемым уютом, что приходится даже остановиться на секунду, чтобы справиться с внезапно накатившим счастьем. Как же я хочу перевезти их сюда, и окончательно состариться здесь вместе, и чтобы этот дом стал для неё таким же якорем, каким стал для меня. Раздеваюсь, умываюсь, по пути из ванной тыкаю в кнопки кофемашины – и внезапно осознаю, что нас в доме уже двое. На улице была, что ли? – Привет, – улыбаюсь не глядя, но мне не отвечают, и приходится обернуться – и уткнуться в усталое, серое, несчастное лицо. – Все нормально? Случилось что?! – Да на работе дурдом, – отвечает так же тускло, как выглядит, – нет смысла подробно рассказывать, ты все равно не поймёшь. Свет... — Что? – Можно тебя попросить? Хмурюсь: – Смотря о чем. – Поехали со мной за город? На сутки буквально. Я тут классный дом отдыха присмотрела, там спа, массаж, ты любишь такое. И ехать недалеко, минут 40. Мне просто жизненно необходимо сменить обстановку, а одна я там грузиться буду. – Ты же понимаешь, – неуверенно, – что я не могу? – Что не можешь? Поддержать близкого человека? – Если Динка узнает... – Если она тебя бросит за то, что ты куда-то с кем-то поехала, говно это, а не отношения. – Не куда-то и не с кем-то, сама же понимаешь! – Да уж, – дёргает уголком рта, – быстро ты меня в утиль отправила. Даже такую простую просьбу... а, нахер. Только ради тебя люди могут бросать все дела и ехать в любую дыру, а твоя роза цвела только для Дайаны фром Бостон. – Ладно! Ладно, – чувствую, как от стыда краснеют щеки. – Ты права. Поехали. Сейчас? – Лучше сейчас, чего ждать. Говорю же, тут близко. Киваю, уже мысленно прикидывая – что взять с собой? И нужно ли что-то брать? Халат наверняка выдадут, а поспать я могу и голышом. Хотя нет, уже не могу. Да, чистую майку нужно взять обязательно. Поднимаюсь наверх, в спальню, бездумно бросаю в рюкзак первые попавшиеся вещи – белье, зарядку, таблетки, если прихватит, походный набор орехов из гастрольного чемодана. Чувствую, как всё внутри бунтует против этой поездки, но если я откажусь – буду чувствовать себя ещё хуже. Господи, дура, что может случиться?! Уже в машине, когда дом остаётся далеко позади, понимаю – что. Телефон. Остался сиротливо валяться на обеденном столе, забытый хозяйкой. Единственная ниточка – через половину земного шара – от меня к ней. – Нам надо вернуться, – стараюсь говорить как можно увереннее, чтобы не думала спорить. – Зачем?! – Я телефон забыла. – Слушай, ну что там такого важного? По маме если что меня наберут, Ленка тоже сообразит, где искать. На остальных тебе похеру, так ведь? А, – усмехается, – поняла, за ненаглядную волнуешься. Так она все равно вне зоны доступа, нет? – Откуда знаешь? – В Инстаграме видела. – Подписана что ли? – фыркаю. – Упаси Бог, в рекомендациях всплывает. Слишком много, – язвительно, – точек пересечения. – Слушай, я всё равно… – Всё нормально будет. Ну мы уже почти приехали, Свет! Если что, с моего напишешь. – Смерти моей хочешь, да, – улыбаюсь в ответ и почему-то успокаиваюсь: перелёт и правда долгий, а после наверняка будет пить или спать. Сколько раз уже проходили! А когда она напишет, я уже вернусь. Дом отдыха влюбляет с первого взгляда: сосновый лес, белоснежная тишина вокруг, а в номере – так много света и воздуха, что все прошлые сомнения – ехать сюда или нет – сразу же кажутся несусветной глупостью. Пожалуй, только в таких местах и можно по-настоящему отдохнуть. – Кровать одна, но огромная, между нами ещё метр будет. Нормально тебе или узнать, есть ли ещё варианты? – Нормально, – пожимаю плечами, уже совсем успокоившись – ну не будет же она меня насиловать, смешно даже! Почти сразу спускаемся вниз, в сауну, затем идём на массаж – после вчерашнего марафона болит все тело, и прикосновения сильных рук к мгновенно загудевшим мышцам приятны как никогда. Краем глаза замечаю, как она – с соседнего стола – косится на отметины на моем теле, которые даже для меня стали неожиданностью – засосы на шее, синяки – от пальцев – на бёдрах, укус на ягодице – и слышу лёгкий смешок. И чёрт знает, чего в нём больше – зависти, осуждения или горечи. А я в ответ – победоносно улыбаюсь: да, мне единственной так повезло. После массажа становится настолько лениво, что хватает сил только завернуться в толстый белый халат, доползти до номера и прямо в таком виде рухнуть на кровать. Рука привычно шарит вокруг в поисках телефона– по покрывалу, по тумбочке рядом – а вдруг от неё что-то пришло? И сама же осекаюсь: ты же забыла его, дура, мучайся теперь в наказание. Выпить, что ли? А завтра проснёмся – и сразу поедем. – Нальёшь вина? – Его сначала надо заказать, – смеётся. – Сейчас всё будет. Уходит – и почти сразу же возвращается с двумя бутылками в руках – «ну, про запас», бормочет в ответ на мой вопросительный взгляд. И сердце как-то нехорошо замирает – а вдруг лишнее? – но тут же возвращается к обычному ритму, когда перед носом появляется протянутый бокал. У меня отдых, в конце концов. Мы пьём одну за другой, и когда первая бутылка подходит к концу – напряжение покидает меня окончательно. Да что такого случится! Даже если не отвечу – ну поволнуется, подождёт, потом обрадуется, когда наконец напишу – первый раз, что ли! А здесь и сейчас, в номере с желтой лампой и большим панорамным окном, мне тоже хорошо: в венах горячо плещется вино, женщина напротив кажется другом, и мы, наверное, впервые за долгое время говорим откровенно – как будто осознали наконец собственную близость, в которой нет места обидам и ревности. – Что, веселая ночка была? Ты вся погрызанная, – пьяно хихикает, в очередной раз наполняя бокалы. – Ты ничего не понимаешь, это страсть! – Куда мне! – разводит руками. – Я думала, ты только в миссионерской позе умеешь. – Это мне что сейчас, чувствовать себя виноватой?! Типа недодала?! – смеюсь, отхлёбывая, и случайно заливаю подбородок. – А, забей, – протягивает руку и вытирает пальцами капли с моей кожи. – Хорошо, что ты счастлива, главное – не пропадай из моей жизни. – Спасибо, – говорю максимально серьёзно, но мы почему-то снова начинаем хохотать. Мир перед глазами гаснет неожиданно, как будто кто-то нажал кнопку, и я не замечаю, как засыпаю – помню только, как за секунду до из моей руки заботливо вынимают бокал. Я не знаю, сколько проходит времени, но возвращение в реальность оказывается приятным: тёплые руки оглаживают бока, пробираются под халат, слегка давят на живот, затем, скользнув вверх, сжимают грудь и выкручивают соски. Возбуждение колом встаёт внутри, но туман в голове не даёт продраться ни одной адекватной мысли – почему Динка здесь, как она попала сюда, за тысячи километров, и вообще, где мы? Плевать, просто возьми меня, возьми, как умеешь – глубоко и жадно, обездвижь и присвой, подчини и размажь, хочу, хочу как можно скорее! Но как только рука – почему-то не та, другая, незнакомая, мягкая, а не шершавая – пытается скользнуть под край моего белья, я неожиданно все понимаю. – Какого хера?! Оттолкнуть, вскочить, запахнуться, нажать на выключатель на стене, посмотреть в глаза – мы же договаривались, блять! – и медленно, сипло выдохнуть с облегчением: ничего не успело произойти. – Я еду домой. Сейчас.