2 года назад
Заламывая пальцы рук, я с глубоким вздохом запрокидываю голову, упираясь макушкой в стену. Один-единственный выходной, который я планировала провести с тётушкой, незаметно перерос в семь грёбаных дней с самой отвратительной компанией. За это время гормон злости и агрессии, а именно кортизол, разросся в моей крови до невозможных размеров. И всё из-за Нильсена… Быстро справившись с утренней рутиной, я собираю волосы в высокий хвостик и влезаю в серый спортивный костюм — решаю не выдумывать ничего необычного с одеждой, потому как особых причин на это не было. Затем спускаюсь вниз и, отвлёкшись на пожелавшего мне доброго утра Освальда, что приподнял свою шляпку, со всей имеющейся грацией влетаю в чью-то крепкую грудь. По запаху бесящего меня одеколона узнаю свою жертву и в ту же секунду поднимаю свой убийственный взгляд — как и мне, Александру требуется максимум усилий, чтобы при виде разговаривающих неподалёку Фредерика и Чарльза не вступить в очередную «схватку». Держи себя в руках, Агата!.. Молча разбрёдшись с ним в разные стороны, я прохожу на кухню, где, готовя себе завтрак под успокаивающую музыку, параллельно раздумываю об одном из наших «тёплых» с Нильсеном разговоров, что всё не прекращает прокручиваться в моей в голове: «Я всё равно не задержусь здесь, Ал…» «Ты так уверена в этом?» «Абсолютно…» «И что, неужели нет причины, по которой ты бы задержалась здесь, Харрис?» Эта хищная ухмылка до сих пор стоит перед глазами. А самое ужасное то, что он оказался прав: причина-таки нашлась. И не только потому, что мне с кузенами нужно было дождаться юристов — я просто-напросто не смогла отказать Аннет, буквально вынудившей меня погостить у неё под предлогом того, что мы так давно не виделись из-за моей учёбы. Я была бы не против, даже не сомневаясь, осталась бы, если бы не одно «но»: маячащий перед глазами павлин с дымчато-голубыми глазами, которому так и хотелось вырывать все перья из хвоста… Всю эту неделю мы, не переставая, бросались подкалывающими остротами. Рациональная часть меня понимала, почему я не могу сдержаться при виде него. Мало того, что в день нашего первого личного знакомства, он нахамил мне, так ещё спустя, по меньшей мере, четыре недели — понятия не имею, что он забыл в Лондоне — чуть не убил меня! «На войне все средства хороши, Харрис…» Конечно, за что боролась, на то и напоролась. Харрисам трудно промолчать, когда их междустрочно берут на слабо. Для Алекса это, по-видимому, стало козырем против меня. Мысленно выругавшись, при этом проклиная Нильсена за его самодовольные улыбочки, я шиплю и обхватываю обожженный палец губами. Затем, чертыхаясь, подхожу к холодильнику в поисках излюбленного мной йогурта и… с ужасом нахожу ненавистные мне ананасы, которые едва ли скрываются за двумя гранатами! Отлично, просто отлично. Даже не стоит говорить мне, чьё это добро…Обжились, понимаете ли, как у себя дома!..
Потянув носом приятный запах своего завтрака, я прохожу в столовую. В какой-то степени весёлое настроение и улыбка, до этого тянущаяся на губах, исчезают, и я стискиваю зубы при виде сидевшего за столом парня, что рылся в своём телефоне, потягивая кофе. Я сажусь напротив него, собрав всю свою силу воли и уравновешенность, весь свой внутренний покой, которому позавидует панда из мультика. Гордо держа лицо, изображая при этом полное безразличие, словно бы за столом никого, кроме меня, не было. Оторвавшись от новостей либо соцсетей — уж не знаю, что он там так увлечённо просматривает, — юноша искоса поглядывает на меня, прожигая взглядом. Следом он вздыхает, качая головой, и, опустив кружку на стол, поворачивается ко мне вполоборота: — Агата… Пережёвывая поздний завтрак, направляю свой взор куда-то вперёд, в невидимую точку перед собой, но точно не на собеседника. — Я понимаю, у тебя есть причина злиться на меня, но, поверь мне, меньше всего мне хочется быть с тобой в плохих отношениях. Сердце вдруг ёкает, и я медлю, не успев отпить йогурт. Наконец смотрю на молодого человека. Он улыбается мне краешком губ, а в его взгляде я вижу отражение чистой правды. Даже не знаю, почему так уверена в этом. — Мне искренне жаль за тот случай в клубе, и я чувствую необходимость извиниться, — жалостливо изогнув брови, Рэй делает очередной глоток кофе. — Честное слово, я не знал, что это ты и, главное, как Алекс узнал тебя. Если я могу что-нибудь сделать… — Избавься от компромата, — тут же подхватываю, не дав ему договорить. Блондин от неожиданности аж замер, вытаращившись на меня, держа кружку кофе у лица еще с минуту. Этим действием не вызываю со стороны возмущение, как обычно происходит с Аннет: «Агата, это ведь моветон, нельзя перебивать!» — наоборот, Линд, кажется, облегченно вздыхает, наверняка радуясь тому, что я не решаю продолжить эту бессмысленную игру в молчанку, а после опрокидывается на спинку стула: — Я-то избавился, но проблема в другом: есть копии… и они у Алекса. — Зачем ему это? — спрашиваю я, на что парень пожимает плечами. — Кто знает, что творится у него в голове? — уголок его губ ползёт вверх, когда он смотрит мне за спину и резко поднимается на ноги, со скрипом отодвинув стул. Вздрогнув от этого звука, я резко поворачиваю голову — поразившись тому, как не свернула себе шею, — и с улыбкой смотрю на то, как Линд помогает моей сестре с тяжелой коробкой, принесённой, должно быть, с чердака. Элиза заметно краснеет, смущаясь и вместе с тем радуясь компании шведа. Боюсь об заклад, что Аннет этим довольна, ведь эти двое единственные, кто нашел общий язык… Не считая саму хозяйку дома и мистера Ларсена. Конечно, не могу сказать, что, после нашего с Линдом разговора, я стану доверять ему все тайны нашей семьи, но если сравнивать моё отношение к Рэю и Александру по шкале — уровень первого заметно превосходит последнего… Поднявшись из-за стола, я вновь бреду на кухню и там не спеша мою посуду, пританцовывая под «Imagine Dragons». Затем, когда тарелки оказываются протёрты, я открываю шкафчик, чтобы убрать посуду, и в ту же секунду ощущаю, что проехалась деревянной дверцей по чьему-то лицу. Ну, Харрис, твоей внимательности можно позавидовать… Я не решаюсь посмотреть в глаза пострадавшему от моей руки — а если быть точнее, от дверцы. Высовывая один наушник из уха, с сочувственным лицом начинаю тараторить, скрючившись, словно готовясь к ответному удару: — О, прости, извини, я случайно! Честно, мне так ж… — Прерываюсь, когда из груди вырывается облегченный вздох, а глаза поднимаются к потолку. — А-а… это ты, ну тогда всё в порядке, — я из последних сил держусь, чтобы, как злодеи в диснеевских сказках, не издать коварный смех при виде Нильсена, держащегося за нос. — Харрис, да ты с ума сошла! — жалостливо простонав, ворчит он голосом, сдавленным от зажатого носа. — Избиваешь меня среди бела дня! — А что?! — я непонимающе развожу руками. — Бог не фраер, он всё видит! Мне кажется, сломанный нос — справедливая расплата за шрам на моей руке, — на секунду поворачиваюсь и, цыкнув языком, качаю головой, — хотя нет, у тебя вон, даже кровь не идёт… — Сама виновата, — возмущается Александр, заставив меня фыркнуть и якобы согласно покивать головой. — Нечего вестись на провокации, если можно просто смириться с поражением, но нет же. Мы, Харрисы, в лепешку разобьёмся, чтобы доказать свою правоту! — он подходит ко мне, при этом пихнув боком так, что я едва пошатнулась, задыхаясь от возмущения. И всё ради чего? Конечно же, ради стакана сока… Ананасового! — Ты, кстати, давно уверовала? Насколько я помню, вы все тут агностики? — Из меня такой же агностик, как из тебя хороший водитель — наполовину! — язвительно улыбнувшись, прищуриваюсь. В какой-то момент мои брови смещаются к переносице, и я облокачиваюсь бедром на кухонную тумбу, сложив руки на груди: — И вообще, ты какого чёрта подкрадываешься?! Убить меня решил, да? Как-то слишком громко сглотнув, будто подавившись, Александр отнимает стакан от своих губ и, проведя по ним языком, направляет на меня взгляд настолько тяжелый, что я невольно отстраняюсь на пару дюймов и, хмурясь, обвожу глазами кухню — ищи какое-нибудь средство самообороны, Агата, на крайний случай! Даже Рэй сказал, что никому не известно, что творится в голове этого человека!.. Швед оставляет свой недопитый сок на тумбе и, повернувшись ко мне, склоняет голову набок: — Разве я похож на идиота? Зачем мне это? Я уже было открываю рот, чтобы ответить на первый вопрос, но замираю, уставившись на приближающегося ко мне Нильсена, делающего последний шаг. Теперь мы стоим настолько близко друг к другу, что при дыхании наши тела соприкасаются. Сердце замирает от понимания, что я снова наедине с этим человеком в замкнутом пространстве, загнанная в тупик руками, опустившимися по бокам от моих бёдер. Мне совсем не нравится жестокость в ледяных глазах, когда его ухмылка становится шире, а ладонь медленно обхватывает шнурок на моём худи, накручивая на палец. — Невыгодно получится, Харрис — нам ведь ещё нужно обокрасть твоё семейство до последнего гроша, — сощурившись, Алекс с толикой злости повторяет мои слова, в каком-то смысле прозвучавшие в день приезда. Ну, между строк! Уже можно с возмущением в голосе кричать о том, что эта фраза вырвана из контекста?! — Сама подумай: если Аннет вдруг перепишет завещание на свою единокровную племянницу, какой мне резон убивать тебя? Я чувствую, как пульс учащается, разгоняя по жилам и без того забурлившую кровь. Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, мысленно считая до десяти. Я стараюсь не вслушиваться в размеренное дыхание, звучащее прямо над ухом, после чего, ощущая себя спокойнее и увереннее, с вызовом смотрю на Алекса, что вопросительно выгибает бровь, как мне кажется, действительно ожидая от меня ответа. — Придурок, — заношу руку, чтобы толкнуть его, но он ловит моё запястье и, пристально глядя в глаза, медленно отводит вниз. — Непослушная. Упрямая, как ребёнок, — раскалённое дыхание обжигает висок, и я стискиваю зубы от злости, сжимая в кулачок захваченную им руку. — Тебе определенно нужно преподать урок хороших манер, лилла каттен… — Боюсь, ты опоздал, — натянуто улыбаюсь и под театральное закатывание глаз шведа гордо приподнимаю подбородок. — Аннет с Фредериком преуспели, так что… — дергаю рукой, надеясь вырвать её из плотно держащих пальцев, но получается лишь со второй попытки, — я пойду, а тебе удачи с поисками дурочки, которая на всё это купится и, возможно, даже испугается тебя. Протиснувшись между Нильсеном и кухонным гарнитуром, потираю запястье в тех местах, где сжимались до этого мужские пальцы, и с судорожным вздохом выбегаю на улицу — врунишка, у самой вон, колени дрожат!..***
Хмуро отжимая тряпку, я с грохотом открываю окно в сарае садовника. Почему я здесь? А потому что, как и говорила, династии не могут поладить друг с другом, но если быть конкретнее, то младшие поколения… Всю неделю, прожитую в одном доме, каждый не мог поладить с кем-то из гостей — вольно или невольно, им приходилось отвечать, очевидно, не радуясь обвинениям в их стороны. Собственно, поэтому нам и приходилось готовить и заниматься делами по дому самостоятельно… Все члены моей семьи были на грани, чтобы рассориться не только со шведами, но и друг с другом. Например, Элиза спорила с Диланом, что предостерегал её, уверяя, мол, так быстро сближаться с ними не стоит. Судя по всему, говорил он о Рэе, который также едва сдерживался, чтобы не врезать Данте за его слишком уж раздражающую ревность. Правильно, ведь сестра вовремя бросила его, а он до сих пор не нашел в себе сил смириться, поэтому и уехал из особняка в Голливуд. Нас всех эта ситуация утомляла, хотя всем казалось, что эта сумасшедшая искра между родственниками, пускай даже не связанных кровью, давно потухла. Ну, а с кем не удалось поладить мне, думаю, и так понятно… В общем, изрядно подуставшие от наших ежедневных препирательств, Аннет с Фредериком решили провести «воспитательные работы» и на все выходные отпустить прислугу в доме. Нас же заставили заняться генеральной уборкой… Освальд, с которым я встретилась с утра — на него же и отвлеклась, когда врезалась в Нильсена, — посоветовал мне заняться сарайчиком, ведь здесь можно скрыться от посторонних глаз, да и место само по себе небольшое. Ага, место-то небольшое, а вот работы здесь предостаточно! Мне кажется, больше, чем на чердаке… Господи, Эдгар, Вы живёте в слишком творческом беспорядке!.. Разобравшись с садовым инвентарём, я вновь протираю окна, едва ли заметив на них грязь. Слишком скрупулезно ты, Агата, относишься к уборке, будто бы миссис Сильвер-Харрис будет проходить и проверять уровень чистоты, от которого зависит казнят ли тебя или помилуют… Пыхтя и натирая стекло, я прикусываю щёку изнутри и вдруг замечаю перед собой фигуру, переодевшуюся в спортивные штаны, белую футболку — очевидно, одежда, в которой не жалко извозиться. Я со злым прищуром смотрю на Нильсена, что, стоя ко мне спиной, как ни в чем не бывало поливает цветы тётушки. Чтоб тебя горячей водой окатило… И тут мой взгляд цепляется за переключатель недалеко, который регулирует напор воды, а рядом с ним — рычажок. А вот у меня прямо под ногами едва слышно шумит шланг… Завидев это, коварная улыбка тянется на моих губах. Не уверена в том, что горячий, но душ ты точно примешь… Стараясь не шуметь, я прохожу вдоль стеночки и, не долго думая, дёргаю рычаг вниз. Стоит ли описывать победное чувство, распирающее меня изнутри, когда вода в тот же миг переходит в стоящий подле шведа разбрызгиватель-дождеватель, окативший его сильнейшим напором с ног до головы? Но, ладно уж, скрывать не стану — видеть этот донельзя яростный взгляд Александра впервые было так приятно. Оперившись локтем в подлокотник, я подпираю подбородок ладонью и, без страха встретив взгляд ледяных глаз, качаю головой, мол, ай-ай-ай, вы только поглядите экая оказия! На что Нильсен кривит губы, беззвучно произнеся: «Тебе конец, Харрис»… Ой, как нам страшно! Нет, на самом деле, плевать… Уже через пятнадцать минут закончив с работой в сарайчике, я в последний раз оцениваю проделанную уборку: в принципе, неплохо — можно считать, что заслужила какой-нибудь освежающий коктейль. Затем разворачиваюсь, чтобы выйти на улицу, но замираю в дверном проёме, когда передо мной вырастает поджарая ста восьмидесятисантиметровая фигура. Скользнув глазами от треугольника мышц над поясом чёрных штанов по косым мышцам пресса и сильным рукам, где под кожей выпирали тёмные полосы вен, я наконец встречаюсь с дымчато-голубыми глазами, так пристально смотрящими на меня. — Чего ты встал посередине дороги? — выгнув бровь, возмущаюсь я. — И на кой чёрт разделся? Решил всё-таки отбить Элизу у своего друга? Что, неужели он когда-то хотел отбить у тебя девушку за твои идиотские подколы?! — проговариваю с эмоциями, достойными какого-нибудь лондонского театра… Но, спрашивается, зачем вам театр, если можно посетить особняк Харрисов?! — О, видишь ли, ваша система полива решила устроить мне внеплановый душ, — с натянутой улыбкой проговаривает Алекс под моё показательное закатывание глаз. — Кажется, она немного барахлит? Может, есть смысл заняться этим недоразумением? — Оу, обязательно! Как только Освальд вернётся, сразу ему сообщу — он свяжется с нужными людьми, — на выдохе произношу я, из-под ресниц глядя на Алекса. — А теперь отойди, я устала и хочу пить. — Так что ж ты сразу-то не сказала?! Не успеваю сообразить, как он подхватывает меня и закидывает на плечо. Я ёрзаю, дёргая ногами в попытке вырваться, но мужчина не слушает, будучи непреклонным, продолжая идти в неизвестную сторону под аккомпанемент моего не то смеха, не то крика. — Алекс! Хватит, ты меня уронишь! — Всё возможно, — злорадно посмеиваясь над моими возгласами, подтверждает молодой человек. — Так, да? — фыркаю, неожиданно для самой себя смирившись. — А что, если я сейчас упаду?! Вот сломаю шею, и будешь лечить меня! — заявив это, подпираю голову рукой. Для полной картины не хватает только идущего рядом ослика, и получился бы отрывок из «Шрэка». Нужно только поговорить о Драконихе и возможных детках, в принципе невозможных по законам природы… С ухмылкой раздумывая над этим, я в ту же секунду с ужасом понимаю, что мы приближаемся к бассейну. Надо будет поинтересоваться у Аннет, когда это она успела установить здесь грёбанный аквапарк… — Алекс… — я осторожно похлопываю его по плечу. — М-может, договоримся? — Ну как же?! — смеётся он, невысоко подбрасывая меня, чтобы следом ухватить покрепче. — Ты ведь хотела попить? Ну вот, напьёшься, прямо как я! — Нет-нет-нет! Подожди! Стой! Послушай! Очевидно, череда моей мольбы самым жалостливым голосом была услышана: Нильсен опускает меня на землю, с выгнутой бровью окидывая взглядом с ног до головы. Я понимаю, что стою на самом краю бассейна, придерживаемая жилистыми руками за талию, которые в любой момент могут отпустить меня — чтобы моё тело грациозно полетело вниз, достаточно самым кончиком пальцы едва коснуться моего плеча. — Слушай, я правда случайно заехала тебе по носу — извини, но как бы я тебя заметила?! Возмо-ожно, я зря называла тебя свиньёй, индюком, петохуем, павлином и… много ещё как… Хотя, признай, моя злость обоснована, как и твоя — ко мне. А разбрызгиватель у нас вообще барахлит! Александр издаёт гортанный звук, похожий на согласное мычание. Он смотрит на меня с лицом умным, сосредоточенным, словно бы видел смысл во всех этих словах. — И вообще, вот не поверишь, но у меня редкая непереносимость воды! — Да ты что?! — мужчина притворно ахает, сочувственно качая головой. — Да! Я же серьезно! — в моей голове происходят столько задач по придумыванию этого неправдоподобного бреда, что, кажется, мозг вот-вот взорвётся. Но сдаваться нельзя! Нужно бороться до последнего за себя и сухость белья! — Знаешь, есть люди, для которых лучик солнечного света губителен? — Да, вроде, что-то слышал… — Вот! И мне категорически нельзя… нырять в хлорированную воду… — под конец мой голос становится менее уверенным, и я задерживаю дыхание, ожидая самого худшего. Нильсен с минуту смотрит мне в глаза, прищурив свои собственные. За эти шестьдесят секунд я уже вспомнила все потайные ходы в нашем особняке, через которые пройду и, в худшем исходе этой клоунады, придушу его подушкой. Но не успела я подумать о том, что наверняка бы вывались из стены к нему на кровать, ведь идеально мои планы никогда не срабатывают, я слышу голос Алекса: — Ладно, во-озможно, ты права, — он чуть отодвигает меня от края бассейна и, убрав руки с моей талии, указывает на свободный путь. — Для первого раза очень даже неплохо. С подозрением покосившись на него, я молча соглашаюсь, после чего иду чуть впереди, всё ещё ожидая подвоха. Нужно быть наивным дураком, имеющим крупицу надежды, чтобы поверить в иллюзию, будто Александр действительно не понял, где начинается откровенная ложь. Но, к несчастью, я одна из этих наивных дураков… — Ты веришь в эффект бумеранга, маленькая мисс Харрис? Не успев ответить, я с криком чайки, вырвавшимся из горла, лечу в бассейн. Где-то неподалёку стоит Элиза, очевидно, увидевшая всё это, которая одновременно со мной взвизгнула. Что ж, мой шведский недруг, война ещё не закончена!.. Одежда неприятно липнет к коже, заставив меня сморщиться. Вынырнув, мой убийственный взгляд летит в довольно ухмыляющегося Нильсена, что присаживается на корточки у края бассейна, сцепляя руки в замок. — Это было обязательно?! — бурчу я, тяжёло дыша, отчего мои плечи высоко вздымаются. — Я же извинилась! — М-м, прости-и, рука дрогнула, — с улыбкой в голосе проговаривает Алекс, пока я, стоя по пояс в воде, отжимаю волосы и в ту же секунду отбрасываю их назад с полнейшим отсутствием эстетки всех тех моделей из журналов. Пока я медленно ползу к лестнице, сосредоточившись на мысли, как именно отомщу этому засранцу, то не замечаю, как со спины к Нильсену подкрадывается блондин. С хитрым прищуром он расслабленно прикладывает палец к губам, подкрадываясь всё ближе, а когда Алекс замечает, очевидно, приблизившуюся тень, Линд толкает его коленом в спину. Громкий всплеск воды поднимается над бассейном, окропив меня разлетевшимися в сторону брызгами. Вновь слышится полувздох, полукрик кузины, но только теперь я уже вижу, как она закрыла рот ладошками, с изумлёнными глазами смотря на эту картину. — Надо было сказать Берну пристрелить тебя, а не того кабана! — грозно шипит Алекс, проводя рукой по намокшим волосам, убирая их с лица. — М-м, прости-и, нога дрогнула… — пожимает плечами блондин, а затем, причмокнув губами, выпрямляется и помогает мне вылезти из бассейна. Я беззвучно благодарю его, на что Рэй цыкает, махнув рукой, мол, так ему и надо. И только сейчас когда мы поворачиваемся, то видим, как на пороге дома стоят Фредерик с Аннет, всего секунду назад любезно приглашая в особняк юристов. Стоило им взглянуть на нас, нам без биноклей был виден немой укор в их глазах. Кажется, внеплановые каникулы у тётушки окажутся интереснее, чем я предполагала…