К звёздам

Иногда момент, который ты так долго ждешь, приходит в самое неподходящее время. Так же случилось и с Валерой, которого изводило ожидание новостей от Аси. Ему срывало крышу только от одной мысли, что до его заветной цели оставалось лишь несколько шагов. Месть, которая таилась на задворках души Филатова, затмевала все мысли. Как только ещё здравый смысл не покидал его обеспокоенную голову, одному Богу было известно. Прошло уже больше недели с того разговора в беседке с Львовой, а вестей по-прежнему не было. Тревожность и нервозность, которые овладели парнем вызывали много вопросов у его друзей, которые очень давно не видели такого Фила. На обеспокоенные вопросы ребят парень только отмахивался и переводил тему, а парни и вовсе думали, что это что-то из дел сердечных приключилось с Валерой, что послужило такой перемене настроения. Вот только был всё-таки ещё один человек в его жизни, которого обмануть просто не получилось. Виктория была девушкой серьёзной, решительной, но впечатлительной, как любая девушка с тонкой, девичей натурой. Раскусить Филатова ей не стоило, ровным счётом, ничего. Уж, не первый год они были знакомы, чтобы не распознать неладное. — Валера, даже не пытайся, понял! — кричала она ему из кухни его квартиры, помешивая кашу в кастрюльке. — Да что ты начинаешь, не маленький уже, хватит меня опекать! Сам опекать, кого хочешь, могу! — натягивая тёмно-синюю футболку на ходу, возмущался парень, — Надеюсь, без изюма? — кивая в сторону плиты, спросил он, но отвечать ему никто и не думал. — Это неправильно, Валер! Я прошу тебя, не лезь, уже шесть лет прошло, пожалуйста… — последняя фраза была сказана совсем тихо, Филатов знал, уходить просто так не стоит. — Вик, ну чего ты там себе напридумывала? — пытаясь, как можно легче, с улыбкой спросил он, заглядывая на кухню, застывая в проёме. Она внимательно всматривается в его карие глаза, которые смотрят прямо в душу, по-родному, прямо как Антон. Девушка мысленно одёрнула себя, ведь обещала же, что сравнивать братьев не будет, но каждый раз забывала про это обещание. — Я напридумывала? Можно подумать, это я ищу выходы на Кабана по сомнительным знакомым, да? — пауза, повисшая в воздухе, накаляла обстановку. Фил держал это всё в секрете, не посвящая даже парней в это дело, а в итоге его уделала Вика. Да как так-то, откуда утечка информации, где пробоина? Глаза парня заметались по кухне, вглядываясь то в девушку, то в привычную обстановку своей квартиры, перебирая самые разные варианты. — Врать не стану, спрашивал. Считай, имею право! — гордо заявил он, вскидывая руки на груди, взгляд машинально пал на наручные часы, видимо, пробежку придётся немного отложить, — И что же тебе ещё в уши напели, Викуш? — Что хотели, то и пели! Ты смотри, право он имеет, зачем к рэкетирам пошел? — упрёк был в каждом её слове, интонации, движении. «Чёрт, Вика, ну что же ты делаешь, зачем давишь на мою совесть? Да, бабуля воспитывала нас порядочными, совестными гражданами своей страны, но сейчас не то время, где совестным у нас везде дорога!» — Брешут, рэкетиров даже в глаза не видел, — а вот здесь даже и врать не пришлось, ведь правда же, где Аська, а где рэкетиры. В глазах девушки промелькнула доля сомнений, а у Валеры совсем крохотная частичка надежд, что она расколется. «Ну же, Ви, колись, какое трепло тебе так мягко в уши стелет» — Да как же, рэкетиров он в глаза не видел, а Пчёла у тебя кто, дух святой? — Ну, ты тут не сравнивай, да. Пчёла мне как брат — это раз, а то, что он фарцует, не делает его рэкетиром — это два! — Да чтоб пропали твои Космос, Пчёла и Белый! Они тащат тебя не по твоей дороге, Валера! — кричала изо всех сил брюнетка, устало присаживаясь на табурет, прикрывая лицо руками. Но было поздно, он уже вышел из квартиры, хлопнув дверью. Последнее слово осталось за ним, она снова не успела оставить за собой последнее право слова. «И как он это делает, уходит всегда в нужный момент, оставаясь победителем?» Тяжёлая смена, официанткой в ресторане, давала о себе знать. Глаза слипались, а ноги отказывались идти куда-то дальше дивана с тёплым одеялом. Его дивана. Уже очень давно она чувствует себя здесь, в доме Филатова, как у себя дома, в отличие от собственной квартиры в Ждановском районе, на Таганской. Родители уже несколько лет жили на даче, оставив любимой дочке квартиру и право устраивать самой свою жизнь. Как бы они не старались помочь ей оправиться после утраты любимого, всё было как об стенку горохом, а позже и вовсе отношения начали портиться на фоне непонимания и отчаяния. В конце концов, общение со старшим поколением сводилось чуть ли не к минимуму, а тоску и печаль разгонял Валера, который с каждым днём становился копией своего брата, которого так сильно не хватало Вике. Однажды, Валера её спросил: — Ви, ну разве бывает такая сильная любовь, как у тебя к Антону? Может, это уже не любовь, а просто привязанность? — Я очень надеюсь на то, что когда-то найдется человек, которого я смогу полюбить хоть на треть той любовью, которой любила Антона. — Но ты же не подпускаешь никого к себе! — запротестовал парень. — Потому что моя любовь к нему не слабеет. Смотрю на тебя, а вижу его, и сердце всё так же пропускает удары. — Так может, нам лучше исчезнуть из жизни друг друга? — серьёзно спросил Валера, готовясь просто встать и уйти, вот так вот просто. Девушка испугалась, но виду не подала. — Если ещё и ты исчезнешь из моей жизни, ну зачем мне тогда жить?

***

Раннее июльское утро, залитое солнечными лучами, свежестью и водой, стекавшей из клумб у подъездов, где росли петуньи и вербены. На часах было около семи утра, кто-то уже просыпался, собираясь на работу, кто-то шел на пробежку, выгуливать собаку, или гладить рубашки на грядущее совещание, кто варил кашу, или жарил омлет, а может и вовсе, кто-то гулял всю ночь до упаду и теперь только возвращался домой. Асю Львову, девушку-сову, в такую рань могло поднять только дело, которое не терпело отлагательств. Облечённая в джинсовый сарафан на яркую футболку, девушка сидела на лавке беседки, закинув ногу на ногу, раскинув руки на бортик. Глаза скрывались под солнцезащитными очками известной иностранной марки, а душу грела добытая информация. Как бы там не было, помочь такому доброму и радушному человеку, как Фил, было не в тягость. В тягость было только не ложиться спать, чтобы застать его рано утром на пробежке, без свидетелей. Поглядывая на маленькие наручные часы, в голове у девушки промелькнула мысль о том, что как никогда пунктуальный Валера, сегодня почему-то опаздывал. Или, может, это она поздно приехала? «Да нет, фигня, просто нужно подождать. Может, в лифте застрял? Хотя, какой лифт, он же спортсмен, они обычно лифтом не пользуются.» Как только глупые мысли развеялись, на горизонте прямо напротив беседки показалась бегущая фигура боксёра. «Ну точно олимпиец! Нужно узнать, не хочет ли Валера в олимпийский резерв пробиться, может Серёжа помог бы другу сестрёнки?» — Доброе утро, спортсмен! — позвала его девушка, привлекая к себе внимание, слегка помахав рукой. — Аська, вот уж точно, неожиданная встреча, — бодро ответил парень, улыбаясь. Облегченный вздох вырвался из груди, когда он сел напротив девушки, смахивая со лба капельки пота тыльной стороной ладони. — Я думала, ты сегодня уже не побежишь, чего так долго? — отвлекаясь от главной цели её визита, поинтересовалась она. — Да так, обменивался с утра разногласиями, задержался, — Филатов уже весь извёлся от нетерпения, но показывать это на всеобщее обозрение не стал, неприлично. — В общем, Фил, я рассказываю, а ты слушай. Максим Кабанов, он же Кабан. Родился в 1963 году в Перми, в семье военного офицера и медсестры. Переезжали они часто из-за службы отца, в 1978-м осели в Москве. Учился в сто сороковой школе, ходил в секцию бокса. Общительный, компанейский, лидер по своей природе. Был у него друг, сокурсник, Антон Филатов, не разлей вода, пока они как-то чего-то не поделили, поссорились, а через пару дней Филатов умер от ножевого, не приходя в сознание. Нападавших не нашли. В 1982-м году закончил ИНФИЗ, занимался помимо бокса стрельбой, смешанными единоборствами, отслужил в пограничных войсках и 1985-м примкнул к бойцам Вагита, метит в основу, подаёт великие надежды. Кстати, параллельно пробует себя в бизнесе, у него есть точка ремонта обуви рядом с Рижским. Родители недавно вернулись в Пермь, надолго ли, пока не известно. Кабана в городе сейчас нет, говорят, уехал погостить на малую родину. Фил сидел, слушал, и даже слова сказать не мог, будто паралич охватил его разом, дав смачный удар под дых. Захотелось откашляться, поглубже вдохнуть такой спасительный воздух.

«А через пару дней Филатов умер от ножевого, не приходя в сознание» «Нападавших не нашли»

— Валер, ты слушаешь? — обеспокоенно спросила девушка, легонько коснувшись его плеча. — Да. — Вот, — Ася вложила в его руки чёрно-белый снимок, на котором были изображены четыре молодых парня, одного из них Валера очень хорошо знал, потому что был его копией, — Слева, крайний, это Кабан. — Может, ты и адрес его знаешь? — с абсолютно каменным лицом спросил он, всматриваясь в фотографию, будто пытаясь запомнить каждую деталь на фотографии. — Нет, вот чего не знаю, того не знаю. Возможно, Серый знает, но я не рискнула спрашивать, вопросы лишние возникнут. — Подумай, кто из тех, у кого ты узнавала информацию про Кабана, мог слить тебя? — вопрос был настолько неожиданным для девушки, что она даже отодвинулась, будто не веря своим ушам. — Слить? Меня? Да не, Валер, это ошибка какая-то… — Мне бы тоже хотелось, чтобы это было ошибкой. Думай, Ася, думай, кто? Обстановка накалялась, но не решала абсолютным счётом ничего. Всё, что Филатову было нужно, он узнал, но азарт, который разыгрывался с новой силой от каждого пазла, составляющего картинку, было уже не остановить. — Я не верю, в то, что говорю, но, только один человек мог это сделать, — большие зелёные глаза уставились куда-то в пол, внимательно рассматривая босоножки, которые она и так видела каждый день, — Лис. — Блять! Стенка беседки получила знатный тычок кулаком, посыпались щепки. Плюс один пазл в копилку Валерия Филатова принят.

***

Такое же, не слишком задавшееся утро, коснулось и Лену Елисееву, которая только что не нашла себя в списках поступивших. Перепроверив все возможные листочки, которые висели на доске объявлений, девушка поняла, что пролетела, как фанера над Советским Союзом. Ноги не гнулись, а сердце сжималось так сильно, что казалось, ещё немного, и она потеряет сознание прямо здесь, на ступеньках этого долбанного ГИТИСа. Вот как теперь дальше быть, что делать? Как сказать матери с отчимом о том, что она мало того, что не подавала документы ни на бухгалтерское дело, ни на долбанную воспитательницу, так ещё и в театральный, куда так мечтала попасть, её не взяли. — Ты смышлёная девочка, но я не вижу в тебе изюминки, понимаешь? Посмотрим, что с тобой можно сделать, — ответил ей куратор и решил, что такие, как Леночка, «без изюма», пусть учатся где-то в другом месте. А она не хотела в другом месте, не могла просто вот так вот взять и предать свою, пусть и детскую, но мечту. Только сейчас до неё дошло, нужно было денег предложить, что ли. А, с другой стороны, какие деньги, можно подумать, они у неё были? Несчастный стольник, который был у неё в копилке, не сделал бы погоды. Погоду сейчас делали деньги, связи и возможности, всё остальное было так, иллюзии. Девушка села прямо на гранитных ступеньках центрального входа и обхватила колени руками, выпуская все эмоции наружу. Слёзы катились рекой, капая с подбородка уверенной струйкой. «Это всё не со мной, нет! Ну, не могло мне так не свести?! Даже долбанного Космоса со своей куклой взяли в МГУ, а ты, Ленка, иди либо деткам в садике жопы подтирай, либо дворы мети, ты же без изюма! А этим профессорским деткам всё на блюде, ну ничего, жрите, не подавитесь!» Отчаяние и злорадство так и рвались наружу, вот в такие моменты обычно осознаешь, что детство кончилось, пора браться за ум и что-то делать, как-то существовать и прощаться с детскими мечтами. Ноги сами привели её под дверь квартиры Беловых, к той единственной отдушине, что у неё осталась, это её Сашка, такой понимающий, надёжный и любимый. Трель дверного звонка прокатилась по квартире, послышался шорох, шарканье тапками по такому знакомому паркету. Дверь открылась меньше, чем через минуту, на пороге стоял он, с мокрыми волосами, с которых капельками стекала вода, и станком для бритья. Девушка отвлекла его от утренних процедур. — Ленка, ты чего так рано, я же за тобой должен был зайти в час? — пропуская Елисееву в глубь квартиры, спросил Саша, чмокнув аккуратно в губы, чтобы не испачкать пеной для бритья. — Саш, трахни меня! — серьёзно сказала Лена, скидывая с его плеча маленькое полотенце, подходя ближе. Если уж терять себя, так с удовольствием и по любви.