***
Солнце полудня нещадно плавило асфальт, заставляя открывать все окна и двери настежь, чтобы хоть мимолётный сквозняк остужал разгорячённые тела жителей Москвы. В доме на Котельнической было не лучше, только и того, что в квартире у Градовых имелся вентилятор, который, к сожалению, был занят, глава семейства под лёгкий ветерочек работал в своём кабинете над какой-то очередной научной работой. Не факт, что это было дело первой необходимости, но Игорю Николаевичу было всё равно, он придерживался смысла старой пословицы: «Готовь сани летом, а телегу зимой», поэтому работал даже в свой отпуск. А вот Анна отсчитывала уже часы, когда же Гера, её падчерица, покинет отчий дом и отправится в город-герой Ленинград со своим кавалером, и они с Градовым смогут насладиться одиночеством и друг другом, а там уже и отпуском в Болгарии, который должен был вот-вот начаться и у работницы американского посольства в СССР. — Гер, Гера! — кричал моложавый мужчина лет сорока пяти в своём кабинете, поправляя свою тёмную, слегка взлохмаченную шевелюру. По квартире разносился едва уловимый запах сигар, вперемешку с красно-белыми «Marlboro» и цветочными нотками какого-то парфюма, которые из-за жары открывали совершенно по-другому и яблоки, много-много яблок! На кухне кипел яблочный джем или, если по-простому, повидло, которое так не давалось Анне, но угодить мужу хотелось гораздо больше, чем причитать о бесполезности данного действия. В комнате девушки играл магнитофон с последними зарубежными хитами, которые только начинали продаваться в киосках, а взвинченная темноволосая девчонка с большими кареглазыми глазами, как у Бэмби и впалыми щеками, впопыхах собирала рюкзак для поездки, складывая только самое необходимое, которое было так сложно выбрать. — Гера, иди сюда! — настойчиво позвал мужчина, заливисто заполняя баритоном стены своего кабинета. — Чего? — наконец-то девушка сделала чуть по тише и смогла расслышать просьбы. Босые ноги быстро семенили по еле прохладному полу, от чего слегка поскрипывал вечный паркет ёлочкой. Заглянув в кабинет родителя, она с нетерпением ждала, ради чего же её звал отец, отвлекая от сборов. — Ты у меня девочка взрослая, умная… — Пап! — возмутилась Гера, поправляя лямку лёгкого цветастого сарафана, которая так и норовила сползти с тонких плеч. — Вон, на тумбочке, возьми, это вам с Космосом на поездку, повеселитесь, — девушка обернулась, на антикварной мебели лежали несколько купюр, в сумме насчитывая около двухсот рублей, что было неприлично много, как для поездки на несколько дней. Под купюрами нашлись небольшие квадратики пять на пять с фирменным советским изделием №2. От такого «подарка» девушка залилась краской смущения. — Я не возьму, у меня всё есть! — Не выделывайся, Герка, все мы люди взрослые, должны понимать, что к чему идёт, — настойчивость Игоря Николаевича была понятна, он переживал за единственную дочь, которая только-только познаёт взрослую жизнь во всех её красках и аспектах. — Прошу, только не говори, что мы с тобой сейчас о сексе будем разговаривать! — из груди девушки вырвался жалобный стон, уж чего-чего, а такого она точно не ожидала. Как минимум, такие воспитательные беседы должны были проходить года, эдак, на три раньше. На кухне гремела посуда, тихонько вещало радио и кипело варенье, а в стенах кабинета нарастало дикое смущение. — Если хочешь, можем и о сексе, я всё-таки человек учёный, может чего путного и подскажу. — Па, ну вот не надо тут, не маленькая уже, сама всё знаю. — Деньги возьми, лишними не будут, а не потратишь, себе оставишь, на расходы. Кстати, ты бы матери позвонила, она волнуется. Каждый день звонит уже, тебя всё выспрашивает, — баритон переменился из более смешливого, на серьёзный, властный, заставляя проступать мурашки по коже. — Не о чём нам с ней говорить, хотела бы, уже давно повела себя как взрослый человек, а не как обычно. — Гера! — Что, Гера? Если мы закончили, я пошла собираться, у нас поезд в восемь. — Матери позвони! — Угу, — только и буркнула девушка, но деньги с тумбочки прихватила, а с ними и презервативы. «А что, лишними не будут!» К семи часам должен был приехать Космос, а из дома Градовых их должна была забрать Ася, которая любезно согласилась подбросить ребят на Ленинградский так же искренне и безвозмездно, как и Валеру, провожая его ранним утром на Киевский. Именно оттуда отправлялся поезд Москва-Симферополь, увозящий боксёра на летние сборы и соревнования. Она даже пошутила про себя, может пойти в бомбилы, а что, машина имеется и стаж вождения приличный, аж целых два года. Как странно, что только спустя год Градова и Львова смогли найти общий язык и подружиться, не только считая себя знакомыми, но даже подругами. Всё-таки среди мужской компании должна же быть хоть какая-то отдушина в виде девичьего плеча, общих шуток и совета, так сказать, со стороны. Раскрывались их непростые судьбы на кухне квартиры на Профсоюзной, под бутылочку домашнего вишнёвого ликера, который передавали Львовым родители. Прыткие по нраву и гонору, девушки находили всё больше общего. Начиная от фотографии, которой Градова занималась в свободное время, частенько превращая ванную комнату в квартире Космоса Холмогорова в проявочный цех, заканчивая музыкой, парнями и разговорами о вечном. Без десяти минут семь в профессорской квартире раздалась трель телефонного звонка. Сборы были практически окончены, оставалось только подхватить туристический рюкзак, накинуть на плечи джинсовую куртку и присесть на дорожку, а там уже и Космос, вокзал, Ленинград и пять лучших дней в северной столице. Девушка выбежала впопыхах в коридор, поправляя небрежно собранные волосы в пучок, чтобы не мешались и не липли к спине в такую жару, снимает трубку. — Аськ, ты? — на автомате, не задумываясь, спрашивает Градова, машинально накручивая телефонный провод, вьющийся спиралью на палец. — Гера, доченька! Гера напряглась, знакомые нотки некогда родного голоса прошлись по всему телу, так быстро, будто арбой кто окатил. «Пришла беда, откуда не ждали. Надо же было позвонить именно сейчас!» — Ксения Анатольевна… Я спешу, у тебя что-то срочное? — как можно более холодно и равнодушно спрашивает она, даже не надеясь, что хорошее настроение к ней ещё вернётся, по крайней мере сегодня. — Вообще-то, я тебе уже больше недели названиваю, а перезвонить матери всё никак не судьба, да? — А ты уверенна, что в этом есть смысл, мама? — процедив последнее слово сквозь зубы, сразу же бросает вдогонку — По-моему, ты сама всё испортила тогда, год назад, теперь, чего ты от меня хочешь? Действительно, к чему были сейчас эти пустые разговоры, если Гунтис Винделс, коренной латыш и новый муж Ксении, затмевал не только её разум, но и прикладывал все усилия, чтобы тыкать её носом в любую оплошность Геры. Конечно, розгами девушку никто не бил, да и на горох ставить было уже поздно, но заниматься сватовством за сына какого-то влиятельного чина, начальника железной дороги Даугавпилса, это было уже слишком! Поэтому, единственный правильный выход для Геры — это сбежать весной восемьдесят шестого к отцу, в Москву на ПМЖ. — Гера, не переиначивай! Ты же упёртая, как баран, я дала возможность тебе уехать жить к отцу, но взамен я хочу общения, я хочу знать, что у тебя всё есть, что с тобой всё хорошо! — Мне не пять лет, женщина, каждый из нас давно уже живёт своей жизнью! И ты, и отец, и я, поэтому не нужно тут ля-ля, хотела бы общаться, не только бы трубки обрывала, но и приехала хотя бы раз в год, так, ради приличия! — Не хами матери! — Надо же, у меня оказывается, она есть? Неожиданно! Ладно, Ксения Анатольевна, была рада слышать, забавно поболтали, а теперь мне пора, спешу, знаете ли. — Гера! На том конце провода ещё слышалась гневная тирада, но слушать её у Градовой не было ни малейшего желания, она просто положила трубку. Неприятный осадок от разговора разносился по телу со скоростью света, зато можно было выдохнуть со спокойной душой. Она выполнила просьбу отца, поговорила с матерью. Внезапно, осев на пуфик в прихожей, по щеке даже пробежалась слезинка, но сознание даже не дрогнуло. «Охуенно поговорили, ничего не скажешь!» За дверью послышалась возня, а следом и гулкий звонок, оповещая всех присутствующих о прибывших гостях. На часах без пяти минут семь, скоро нужно выходить. Наспех вытерев слёзы и шумно шмыгнув носом, Гера напряженно поглядела в глазок, чтобы убедиться, кто пришёл. Убедившись, что это действительно Холмогоров стоит за дверью, она быстро провернула ключи в замочной скважине и впустила парня в квартиру. — Космос! — девушка резво кинулась на шею, прижимаясь к крепкой груди брюнета. — Герка, ты чего? У тебя сердце так колотится, будто за тобой маньяк гнался, что случилось? — Сейчас, ещё секунду, — она не выпускала его из объятий, вдыхая такой родной запах Айсберга и вечных, терпких красно-белых. Выбравшись из крепкой хватки парня, вернулась в комнату, подхватив собранный туристический рюкзак коричневого цвета, чем-то походивший на джинсу и попрощавшись с отцом, быстро спустились вниз к подъезду. — Ты объяснишь мне, что, блять, случилось? — встревожился Кос, подхватив девушку за локоть, перехватывая второй рукой рюкзак. — Потом… всё потом! Пошли, покурим, пока Аська не приехала. Вечерние облака, что несутся непонятно откуда и неведомо куда, создавали иллюзию, будто и их самих вот вот унесёт куда-то на край света, ну или хотя бы в Ленинград, в который они держали путь. — Ты же знаешь, со мной эти фокусы не канают, так что жди, я из тебя всю душу в поезде вытрясу, кареглазка! — Боюсь-боюсь, Космос Юрьевич!***
Число «13» несчастливое. Об этом твердили очень часто, втемяшивая в головы людям какой-то сакральный смысл этих цифр. Гера Градова не верила в Бога, и уж тем более не верила в мистику. А всё потому, что её угораздило родится в ту самую «пятницу тринадцатого» и эти цифры больше никогда не отпускали её. Даже сейчас, казалось бы, когда никто не делал это преднамеренно, покупая билеты в Ленинград, им выпал тринадцатый вагон с тринадцатым и пятнадцатым местом в купе. — Ба, дети мои, да вы счастливчики, такие места козырные отхватили! Герка, признавайся, ты билеты брала? — спросила Львова уже на перроне, когда провожала влюблённую парочку. До отправления оставалось пять минут, они домчали как нельзя вовремя, и кто знает, то ли это пунктуальность Аси не знает границ, то ли им действительно повезло проскочить вечерние пробки. — Не, Космос. — Да я даже не заметил, билеты как билеты, цифры как цифры! — оправдывался парень, пока до него не дошло, — Вообще-то, если бы кое-кто согласился накатить коньячка грамм двести и полететь самолётом, мы через полтора часа были бы уже где-то на Дворцовой! — Ууу, — слушать назревающий скандал у белокурой девушки не было ни сил, ни желания, а вот вмешаться или прекратить хоть как-то этот ужас было бы неплохо. Ну вот, не было печали, как теперь Холмогоров и Градова готовы были укусить друг друга по-больнее из-за какой-то фигни, лишь бы ткнуть друг другу: «кто хороший, кто плохой». Тем временем, на вокзале кипела жизнь. Поезда приходили и уходили, пассажиры ожидали своих рейсов, бабки торговали чебуреками в палатках, а фарцовщики пытались втюхать приезжим что-то за дорого. — Вообще-то, ты знаешь, что я боюсь летать и делаю это крайне редко! — заводилась Гера, стараясь сдерживать себя изо всех сил, чтобы не рассорится ещё и с Косом, за пару минут до отправления. — А я поезда не люблю, в них уснуть невозможно и ноги на койке не помещаются, особенно на дальних расстояниях, ебануться можно, и что теперь? Мы всё равно едем поездом! — Ты хочешь, чтобы мы вообще никуда не поехали? — тон, который мог значить только одно, они сейчас прошлись по грани между счастливым будущем и возможным расставанием, внезапно замаячившим на горизонте. — Так, брек, валите уже в эту огромную гусеницу, которая домчит вас до Ленинграда и не ссорьтесь, это всё ни к чему. Ждём вас через пять дней отдохнувшими и похорошевшими, чао-какао! — белокурая забавно улыбаясь, подтолкнула их к вагону, чмокнула в щеки и помахав рукой, удалилась. Устраивать шоу на перроне они не решились, но укусить друг друга — укусили. Люди, как на всех вокзалах союза, торопились… Вокзалы… Есть ли на земле ещё такие места, где совершалось бы столько человеческих драм, сколько их ежедневно, ежечасно совершается на вокзалах?! Вокзалы — немые свидетели пылких чувств, возвращения… Или наоборот, прощаний без возможности вернуться. Клятвы, данные от души с посылами в чьи-то души — в тот момент искренних, но со временем забытых, заглушенных расстоянием. Утраченная вера в то, что было незыблемо. Или счастье, после встреч от долгой разлуки, это всё окружало здесь и сейчас. Добравшись до таксофонов, неподалёку от касс междугороднего назначения, Львова бросила несколько монеток и наспех набрала давно знакомый номер, то ли от скуки, то ли от внезапно нахлынувшего желания, пока на том конце провода не послышалось недовольное: — Алло. — Здравствуйте, а Витю к телефону можно? — теребя шнур от телефонной трубки, девушка притопывала ногой по гранитному полу, словно пыталась размазать незамысловатые узоры камня своими белыми кроссовками. — Львова, ты чего, не узнала? Надо же, богатым буду. Чего стряслось? — уже более живо и весело спросил парень, приободрившись. — Ну ты и язва, Пчёлкин! Ты в курсе, что я жду тебя посниматься и выпить пару бутылочек вина? — предложение прозвучало прямо, в лоб, без прекрас, что очень подкупало парня. Да и новенький плёночный «Зенит» хотелось опробовать уже сегодня, а составить компанию в этом нелёгком деле мог только он. Брата просить Асе не хотелось, тем более, что его личная жизнь наконец-то постепенно налаживалась, после долгого разрыва с его зазнобой. Теперь Сергей всё реже ночевал дома, отдавая предпочтение ночным прогулкам с Верой, а то и ночевкам у неё. — Ммм за что же мне такое счастье? Вот только, сниматься, это не мой род деятельности, Аська, а каких-то подстилок с Рижского. Но, если ты настаиваешь, то для тебя я могу сделать исключение! — прилизанно-мурчащий голос парня в конце озарился заливистым смехом, от чего девушка тоже не сдержалась, рассмеялась, представляя Витю Пчёлкина в образе шлюхи. — Дурак, я о другом, фотоаппарат хочу опробовать, а ты… Не хочешь помочь, как и скажи, а то ведёшь себя, как фраер! — люди, которые ошивались где-то неподалёку, поглядывая на Львову, которая всё так же накручивала на тонкие длинные пальцы шнур. Чтобы договорить, пришлось вкинуть в автомат ещё одну монетку, продлевая время. — Да не кипятись ты раньше времени, красивая, если эта девушка — ты, считай, я уже выехал, вот только, в чём подвох? — Пить — пьём, только в приделах разумного, понял? Ручонки свои не распускаем, иначе сам знаешь, что будет. — Да ладно тебе, всё будет тип-топ! Тем более, ты же меня будешь снимать, а не я тебя, — рассмеялся на том конце провода Пчёлкин от своей же шутки, после чего добавил, — Через полчаса я у тебя. — Витя! Погоди ты, я ещё не дома, с Ленинградского тебе звоню. Давай лучше через час. — Надо же, как тебе припёрло, что ты вызвонила меня прямо с вокзала. Она не обиделась, только недовольно хмыкнула, сделав себе в очередной раз зарубку, что стоило бы перед тем, как звонить Пчёлкину триста раз обдумать этот внезапный порыв, прежде чем хватать телефон и нарываться на колкости медового жука, который с такими шуточками так и норовил превратиться в навозного. — Если что-то не нравится, не держу, и вообще, ты же сам предлагал, а теперь что, сливаешься? — Это когда такое было, Аська? — Когда у меня кое-кто булки с маком уплетал, забыл? — Всё, не грузи, вылетаю. Дурацкая привычка Вити Пчёлкина бесила очень часто многих, но избавляться от неё он даже и не думал, ведь она уже давно переросла для него не то, что в привычку, а в простую истину, которой он следовал. «Главное — вовремя остановить!» и пофиг, как её можно понимать, цель ведь одна и та же, и не важно, где эта истинна используется, хоть в телефонных разговорах, хоть в бизнесе, хоть в сексе. Единственная недоработка такой простой, но жизненной истины для Вити, так это то, что она была неприменима ко всем валютным операциям, ведь, желание иметь больше всегда пересиливало такую истину.***
Магнитофон «Весна 212» транслировал Boy George — Do You Really Want To Hurt Me, прокуренная кухня была слегка бардачной, а в тёмной ванной комнате с красным светом, слегка хмельные парень и девушка пытались приготовить фиксаж и проявитель, чтобы сделать фотографии, которые у них получились. — Пчёлкин, иди лесом! Ты мне сейчас всё испортишь! — ругалась Ася, отгоняя его руками от лотков с разными жидкостями. — Да чё тут, раз два и вот. М-да, такое что-то, херня какая-то, — аккуратно вытащив щипцами фотографию, он прикрепил её прищепкой к верёвке, задымливая ещё и ванную, только подкуренной сигаретой. — Ага, и вот, иди на кухне дыми, вредитель! Мне тоже много чего не нравится, но я в отличии от Вас, барин, молчу! Забавное занятие для начала второго ночи и минус трёхлитровый бутыль креплёного красного вина. Как это чудо пойло ещё не унесло их сознание и рассудок, было известно только одному Богу. — Давай потанцуем? — предложил он, резко обхватив девушку за талию, как только она вышла из ванной, — Польку, или может быть кадриль? — Вить, давай для начала просто потопчемся на месте, хорошо? — мелкие узоры на обоях уже уплывали, смешиваясь в одно сплошное мелкое нечто. — А что такое? — А ничего, ты меня сейчас тут утанцуешь, а мне ещё фотографии нужно развесить. Глаза потихоньку смыкались, ранний подъём утром, для того, чтобы подкинуть Филатова на вокзал давал о себе знать, ведь сознание уже выключалось, но с Пчёлкиным это было, словно играть палкой двух огней. Одна часть Аси хотела поддаться на эти уговоры совести и сыграть «в ящик», забывая обо всём и обо всех, а другая пыталась вразумить её, напоминая, что это же Витя Пчёлкин, который никогда не играет по правилам. — Да не убегут твои фотографии, Аська, а вот я могу, — буркнул Витя, а потом откуда-то из полок антресолей вытащил маску для ныряния и трубку. Где он это откопал, не знала даже хозяйка квартиры, в которой они жили уже несколько лет. — Погружаться собрался? — спросила девушка, опираясь на кресло в зале, внимательно рассматривая друга. Всё-таки до чего доводит вино и безделье. — Нет, тебя целовать, — совершенно спокойно ответил Пчёлкин и снял трубку, которую до этого так упорно мерил, но маску решил всё же оставить, для антуража. — Даже так? — удивилась она, но ей никто не ответил, закрывая рот хмельным поцелуем. На губах Вити чувствовался привкус виноградного вина, которое было уже в печенках и яблок, которые, почему-то были совсем не вкусными. — Вино в голову ударило, аквалангист? — Нет, ты. И ведь, не поспоришь же, что с того самого дня, как Витя Пчёлкин с Артурчиком Лапшиным встречали на вокзале эту юркую девицу, не было и секунды, чтобы он не думал о том, как бы заполучить её. Такую красивую, компанейскую, весёлую, улыбчивую, готовую прийти на помощь везде и всегда. Сегодня можно было бы почать ещё и беленькую, ведь для него, бывшего фарцовщика это действительно праздник, она не оттолкнула его, не двинула затрещину, не обматерила, а просто, без зазрения ответила на поцелуй, сорвавшийся с пьяных губ. Да и потом, когда он утащил её спать в одну кровать, предусмотрительно поставив ей большой графин с водой рядом на тумбочке, он ликовал. Была ли это одна из побед Вити Пчёлкина? Не факт, но в этом товарищеском матче он вышел победителем, ведь главное мечтать и верить и возможно, через год ваша мечта будет пить вино, фотографировать вас и засыпать вместе с вами в одной кровати. Надолго ли, пока вопрос открытый, но останавливаться на достигнутом никто не планировал.***
— Опа-Стёпа, Пчёла! — уж что-что, а эту встречу никто себе не представлял. Когда на пороге прокуренной кухни встретились двое молодых мужчин в начале шестого утра, казалось, могла начаться третья мировая война, но это было не в их интересах, ведь в соседней комнате спала девушка, которая была очень дорога как минимум им обоим, каждому по-своему, но всё же. Сергей, который только недавно вернулся домой, оставляя постель любимой девушки пустой и холодной, чтобы привести себя в порядок перед важной встречей, переодеться и поесть даже не догадывался, кого ему придётся повстречать на пороге своей кухни. — Серый, — от неожиданности голос Вити дрогнул, откашлявшись после сна и хлебнув воды из крана, парень даже не представлял, что говорить в такой ситуации. Ведь, не каждый брат вытерпит щеголянье парня сестры, который, к слову, парнем-то даже ещё и не являлся, в трусах по своей кухне. — А-ну, а-ну, иди сюда, друг мой полосатый. И чего мы тут забыли в пять утра? Я-то думаю, кого это моя Аська к себе притащила, а это Пчелище прилетел своим жалом тут махать, да? А если так? — глаза коротко стриженного светловолосого, молодого мужчины наливались гневом, а рука под столом на автомате сняла курок с пистолета, направляя его прямо в «хозяйство» Пчёлкина, который успел присесть за стол, напротив. При этом, на поверхности стола ничего не менялось, он всё так же ел только пожаренную яичницу прямо со сковородки, не перекладывая в тарелку. — Серый, да ты не так всё понял! Я с благими намерениями пришёл, Аську из депрессухи вытаскивать нужно, она же совсем зачахла. — И ты решил её опылителем приободрить? — пытаясь мыслить здраво, Сергей старался держать себя в руках и не делать поспешных выводов, но что-то шло всё через одно место. — Нет! Нравится она мне, давно уже, тем более, мы не чужие друг другу люди, друзья… — Друзья… слово-то какое выбрал. Ну, дружите, хули, раз это у вас так называется. Ты, главное, запомни, если я узнаю, что моя Ася из-за тебя хоть слезинку уронит, яйца отстрелю! Такой промашки как с Лисом больше не случится, усвоил? — Усвоил, — громко взглотнув, Витя напряженно отодвигался назад, ища спиной какую-то спасительную опору в виде кухонного шкафа, пытаясь создать хотя бы иллюзию того, что пистолет Львова отдаляется. — Ну вот и ладненько! Ты неплохой парень, Витёк, хоть и пиздабол маленько. Друзья у тебя хорошие, правильные, не разбрасывайся такими, — парень доел свой завтрак и вытер рот кухонным полотенечком, скидывая в сковородку вилку и нож со стола. Витя понимал, что лучшего момента, чем здесь и сейчас не придумаешь, поэтому решился действовать. — Серый, я Аську к морю свожу на пару дней, — ставит скорее перед фактом, чем спрашивает разрешение. — Космос со своей умотал в северную столицу, ты с Аськой на моря собрался, а работать кто, блять, будет, Пушкин? — конец фразы получился как-то особенно громко, но потом он стих, чтобы не будить сестру. — Мы дня на три, не больше. — Ладно, валите, пока я добрый. Кстати, чё это за херня у нас в ванной? — спросил Сергей, мотнув головой в сторону нужной двери, что-то ему подсказывало, что Пчёла знает, что происходит в его доме. — Родина тебя не забудет! А, это Аська плёнку проявляла. — Пчёла, ты попутал там чего? Спать вали или домой пиздуй, аквалангист херов, — после этой фразы до парня только доходит, что маска для ныряний всё так же до сих пор надета у него на голове. — Всё, всё, иду. Аквалангист… Только спустя минут десять он понимает, что сейчас мог бы действительно утонуть в таких виражах, подкинутых судьбой. Уснуть заново получилось не скоро, но зато план, который созрел у него ещё вчера, можно было с лёгкостью воплотить уже сегодня.