Улетели листья с тополей — Повторилась в мире неизбежность… Не жалей ты листья, не жалей, А жалей любовь мою и нежность!
Приглушенный бубнёж радио, крепкий сладкий чай, вместо привычного кофе, излюбленная сигарета красно-белых и утренние нежности на кухне. Вот таким было утро уходящего лето: беззаботным, уютным, домашним. Вроде и оглянуться не успели, а тёплые деньки уже закончились. Время так скоротечно, что не пощадило даже влюбленных. Девушка во всю хозяйничала на кухне, постоянно одёргивая задирающийся свитер, надетый на голое тело и напевала знакомые мотивы приевшейся песни, в попытках соорудить незамысловатый завтрак из оставшихся продуктов. Он же не изменял привычкам, пил кофе и курил прямо на кухне, как настоящий аристократ, аккуратно оттопыривая мизинец. И всё же, после знакомства этим летом со всей четой Холмогоровых, Гера начала замечать, что такое кровные узы и какова сила русских пословиц. В их случае, яблоко от яблони падало не то, чтобы недалеко, оно падало чуть-ли не друг на друга. Сходство, которое было скорее не внешнее, а внутреннее, так и пёрло со всех сторон. «И всё же, хорошее лето получилось, насыщенное, яркое!» — Хорошая моя, мы есть сегодня будем или как? Я, вообще-то, голодный! — возмутился Космос, туша окурок в пепельнице, тут же дёргая девушку за край свитера, пытаясь притянуть к себе. — Вообще-то, если бы кто-то не переводил будильник каждые десять минут и выпустил меня из своей железной хватки сразу, завтрак был бы уже давно готов, а так, молодой человек, претензии на ноль, да? — возразила она, пригрозив деревянной лопаткой, пока переворачивала омлет. Сложно было представить, что эти двое отметили совсем недавно год отношений и до сих пор продолжают любить друг друга, не за что-то, а несмотря ни на что. Конечно, судить объективно по прошествии года было сложно, что это такое, первая и последняя любовь, или юношеская шалость, которая затягивает всё дальше и дальше. То, что это так просто их не отпустит, они знали наверняка, теперь оставалось разобраться, смогут ли они и дальше взращивать то самое, хрупкое и нежное чувство вместе или нет, покажет время, а вот завтрак сам себя не приготовит и не съест. — Подумаешь, ты ещё скажи, что тебе не понравилось? — Врать не буду, понравилось, Космос! А ещё, ты знаешь, что мне понравилось, — она заулыбалась, мечтательно протянув последние слова и чмокнула его в скулу, пока он продолжал ей мешать, хозяйничая тонкими, длинными, холодными пальцами под свитером, дразня. — И за что ты мне такая красивая досталась? — Ну, не знаю, не знаю, — кокетливо ответила Гера, ставя две тарелки с пышущим омлетом на стол. — Градова, я не понял, это что, провокация? — она рассмеялась и щёлкнула его по носу. — Думаешь? — Уверен! Хрен с ним, с Пчёлой, думаю этот жучара полосатый подождёт, не обломится, — Холмогоров подхватил её на руки и уже собирался снова тащить Градову в своё логово, из которого не выпускал всю прошедшую ночь, пока она не застучала ему ладошками по спине, прикусив губу. Металлический привкус крови остался на губах. — Бля, какого хрена, Герк? — Прости солнце, давай не сейчас, я уже спешу, да и Пчёла опять бурчать будет, какой он вечно пунктуальный, ждёт всех всегда, а мы кролики, которые никак не натрахаются, — кареглазая говорила это с таким серьёзным лицом, что Космос не удержался и рассмеялся, да так, что слёзы выступили из глаз. — Это ты так переживаешь, чтобы о нас Пчёла плохо не подумал, или что? Эх, Герка! А она, забавная такая, вместо того, чтобы позавтракать убежала собираться. Вот так всегда, а ведь всё так хорошо начиналось, вот тебе и утро понедельника. Как-то так повелось, что у 66% человечества самый нелюбимый день недели — понедельник. Конечно, многим было всё равно на эти дни недели, ведь проще не предавать этому значение, какие там любимые дни, а какие нет, какие везучие, а какие нет. Обычный понедельник никогда не был поводом для попойки, но никак не для самопровозглашенных бригадиров, ведь каждое тридцать первое августа, вне зависимости от дня недели они собирались у Космоса Юрьевича и делились впечатлениями о прошедшем лете, подводя своеобразные итоги. И если раньше эти встречи носили исключительно развлекательный характер, то последние года четыре это ещё попойка, связанная с незамысловатой датой. — Космик, я домой сегодня поеду, сколько можно у тебя торчать, нужно и отцу на глаза попадаться, — они уже собирались выходить из дома, поправляли последние штрихи перед трельяжем в прихожей, когда Градова поставила перед фактом парня. Насупленные густые брови Холмогорова свелись чуть ли не в одну сплошную монобровь от услышанного, а флакончик «Айсберга», которым он пшикался, с грохотом приземлился на трюмо. — В смысле? Мой дом это и твой дом, куда ты там ехать собралась? — выносить сор из избы было не принято, но они редко следовали каким-то нормам и правилам, поэтому разгорающийся спор перемещался вслед на ними на лестничную клетку, неосознанно посвящая всех соседей в подробности их личной жизни. — Вообще-то съезжаться мне никто не предлагал, — уколола его девушка, спускаясь по ступенькам на первый этаж, быстро семеня худыми ножками. — Чего? Это я-то тебе съезжаться не предлагал? Мать, у тебя чё, склероз? Мы же обсудили всё ещё в Питере, а теперь на те, домой она собралась! Разговор был на повышенных тонах, а от утренней нежности не осталось и следа, пока их разум затуманивало недопонимание. — Ты сам-то помнишь, как это было, а, Космос Юрьевич? Нет? Так, я напомнить могу! — карие глаза девушки прожигали его спину на одном из пролетов между этажами, пока они спускались. — «Приедем в Москву, нужно шмотки твои ко мне перевезти, жить вместе будем!», кто говорил? — Я! И чего, где я тебя наебал? Приехали — приехали, вещи забрали — забрали, жили месяц душа в душу, а теперь домой? Тебе чего, плохо со мной, Градова? Дверь подъезда они открывали уже с ноги, вываливаясь на улицу, перекидываясь громкими фразочками. — Да при чём здесь «наебал»? Не так это всё делается, Космос! — Я ещё и делаю всё не так, ахуенно! Так ты расскажи мне, чурбану неотесанному, как правильно-то, у тебя же опыта хоть жопой жуй, да? Со стороны за их перепалкой наблюдал офигевший Пчёлкин, подпирая крыло чёрных Жигулей. Действительно, заждался друга, смоля уже вторую сигарету «Самца», от которых уже в горле першило. — Всё, конечная, приплыли! Кукуха на место станет, позвони, а у меня, извините, дела! — если бы Гера не остановила этот несущийся ком претензии и обид, их перепалка вряд ли бы закончилась так быстро. Они оба были без тормозов, но никто не ожидал такого финала ссоры. Градова, вскинула руки и ушла, дефилируя худыми ногами от бедра по тротуару в сторону метро, махнув Вите рукой в знак приветствия. Холмогоров, который был злее черта на эмоциях муть не сломал ключи от машины в замке зажигания, когда они собирались ехать на Рижский, пока Пчёла не вставил свои «пять копеек». — Ты, братан, как хочешь, но я не смертник, с тобой в таком состоянии страхово в машине ехать, — он хотел было уже выйти из авто, как вдруг Космос резкими движениями застучал кулаками по рулю. Звук клаксона несколько раз оглушающе кряхтел, пока Холмогоров спускал пар. — Не ссы, поехали уже, — окурок от красно-белых полетел в окно, парень шумно выдохнул и завёл машину. — Порядок? — Витя знал, в такие моменты лучше не нарываться, но любопытство и переживание за друга брали верх. — Полный! До Рижского они доехали минут за двадцать, уже на полпути Холмогорова отпустило, и парни могли говорить о делах и не только. Сегодня им предстояло собрать дань с трёх точек и заехать на свой объект, который перепал им не так давно. Дальше сбор, встреча с Серым, а там и вечер, на который, как известно, у бригадиров уже были планы. — Ну чё, аристократы, чего не поделили с Геркой? Орали так, что вас слышал весь район. — Так хорошо утро начиналось, пока она не намылилась домой, хреново ей видите ли со мной живётся, мой дом — это не её дом, — Космос снова начинал разгораться в запале пережитых эмоций, прокручивая все недавние события. — Это она так сказала или ты так решил? — Вот это сейчас к чему вообще было? — Ты же прёшь как танк, Кос! Будь проще. — Проще меня только двери, Пчёла! — Оно и видно!***
Пусть деревья голые стоят, Не кляни ты шумные метели! Разве в этом кто-то виноват, Что с деревьев листья улетели?
Как бы не пытался Витя успокоить и поддержать друга, ему самому было не легче, ведь после возвращения из Крыма их отношения со Львовой не то, чтобы закончились, они зашли в тупик беспросветного лабиринта. На базе у брата, девушка теперь появлялась гораздо реже, дома её тоже было практически не застать, но однажды, за несколько дней до сентября, Виктору всё же удалось всеми правдами и неправдами подловить белокурую занозу в заднице поздней ночью во дворе её дома, когда она возвращалась непонятно откуда. Пчёлкин, который выкурил практически всю пачку «верблюжьих» на лавке у подъезда уже собирался докурить и отчаливать к себе домой, как вдруг в темноте улицы показался знакомый силуэт. — Привет, лягушка-путешественница, — поздоровался Пчёлкин, выкидывая окурок в жестяную баночку, которая была приделана к лавке проволокой. — И Вам не хворать, молодец! Какими судьбами, в столь поздний час? — поинтересовалась Львова больше из вежливости, недели из любопытства, ведь она прекрасно знала, почему парень просиживает штаны у неё под подъездом и обрывает провода домашнего телефона звонками. — Да, как тебе сказать, тут одна девушка, которая мне сильно нравится, динамит меня уже вторую неделю, а я вот всё думаю, это я действительно такой хуевый? Или, может, сделал чего не так? Обстановка накалялась не хуже лампы, но эти двое старались по максимуму делать вид, что ничего не произошло. — А ты не думал, что просто не нравишься этой девушке? — Исключено! Когда мы трахались, она кричала моё имя так страстно и самоотверженно, не думаю, что ей не понравилось. То ли от злости, то ли от задетого эго, Пчёлкин вёл себя не самым лучшим образом. Конечно, оно и понятно, негоже барину бегать за девушкой, обычно всё происходило с точностью до наоборот. Как минимум гимнастка Наталья была этому подтверждением. — Вить, ты конечно, безусловно, офигенный парень, но отношения мне не нужны. Ни в каким проявлениях, ни секс, ни свиданки, ничего! Каждая буква, каждое слово отзывались ноющей болью в груди у обоих, словно хлыстом рассекали каждую клеточку. — Ну, кого ты пытаешься обмануть, Лёв? — натирая уставшие глаза руками, он спрыгнул со спинки лавки, пристально прожигая её серо-голубые. — Тебя, себя я уже обманула, — она смотрит куда-то в пол, топча носком туфель какой-то камешек. — Даже не думай! — Вить, ты же мне друг? Проводишь завтра? — Куда собралась? — Домой, к маме. — На долго? — Нет, — в этот момент она искренне надеялась, что её враньё не выльется ей боком, ведь никто даже не догадывался, что обратный билет в Москву она даже не планировала покупать. Некогда сильная и бойкая девушка просто сломалась под гнётом всех событий. Как бы не пытался Пчёлкин вытащить её из депрессии, всё имело кратковременный эффект, да и если быть уж совсем честными, даже такой настойчивый парень как Витя просто устал бороться. «Может, действительно, поездка домой поможет ей» И он поверил, сдался и отпустил, смиренно проводив её в Шереметьево на полуночный рейс Москва-Новосибирск. А ведь, когда-то что-то подобное уже было, вот только он тогда не провожал Львову, а встречал. Она чувствовала себя подавленной, виноватой, но всё равно поступала так, как ей велело сердце. «Сбежать под родительское крыло и ни о чём не думать» Так было гораздо лучше для всех, и для брата, которому ранее неугомонная и взбалмошная блондинка больше не будет приносить лишних забот и проблем. И для Пчёлкина, которому она так сильно нравилась, но ей было так сложно снова доверять и положиться на парня, который, к тому же, был ещё и на три года младше. Ну и, в первую очередь для неё самой, нужно учиться жить новой, самостоятельной и ни к чему не обязывающей жизнью, поэтому она и садилась в самолёт с полным сердцем надежды и трепета, что она всё сделала правильно. Так ли это, покажет время. — Как прилетишь, позвони мне, иначе придётся хватать первый попавшийся билет и лететь к тебе! — до начала регистрации оставалось ещё пятнадцать минут, девушка переминалась с ноги на ногу, нервничая, но в глаза старалась не смотреть, как тогда, когда сказала, что уезжает. Стыдно, да и, она понимала, если будет пялиться в его омуты, пропадёт, передумает, останется и снова всё будет переворачиваться с ног на голову. — Хорошо, Витя Пчёлкин, будет сделано, — она всё-таки подняла глаза на него и внезапно ужаснулась. «Неужели, неужели он догадался, что я не вернусь? Да не, бред, вещей я брала не много, об этом никто не знает, даже Герка на правах подруги, про Серёжу я вообще молчу… Нееет!» — Надумаешь вернуться, позвони, встречу в любо время дня и ночи. — Не стоит. — Даже не надейся меня задеть, у тебя это не получится, красивая, — он даже как-то воспрял духом, словно придумал какую-то авантюру и быстро сгрёб девушку в охапку, обнимая, а затем и целуя в светловолосую макушку. Его олимпийка практически сразу пропитается её духами, а слёзы, прыснувшие из глаз Аси оставят несколько капель на серой кофте. Они прощались не долго, чтобы не теребить души друг другу, поэтому, как только она прошла регистрацию бежала что есть мочи по аэропорту, чтобы скрыться в каких-то закромах до посадки. Нет, за ней никто не гнался, она просто убегала от себя.***
Осень — единственное время года, которое учит. И это не всегда про школу, средне специальные или высшие заведения, это о жизни. Вот и эта осень преподала каждому из бригадиров немало важный урок.Что имеем — не храним, потерявши — плачем.
Как бы забавно это не звучало, но довольно известная фразочка хорошо интерпретировалась к каждому из троих парней, присутствующих в квартире на Профсоюзной. Космоса печалил их разлад с Герой, который объективно случился на пустом месте. Плюс к этому всему добавляем рабочие вопросы и делим на отцовскую позицию. Витя заливал своё горе беленькой, ведь где это было видано, чтобы Виктора Пчёлкина так нагло бросала дама сердца, да ещё и улетала в другой город. Не нужны ей оказались его чувства. А раз Львова не оценила, не страшно, другим только зелёный свет дай и всё будет шоколадно. К парням со своей печалью присоединился и Валера. Счастье, которое блеснуло в начале августа в Крыму, у него на горизонте, кануло в лету. Никто и подумать не мог, что бумага такой не надёжный источник информации. Номер и адрес оставленный Томой Меркуловой наспех на клочке бумаги за пару минут до отправления поезда, безжалостно промок и поплыл, оставляя синие следы где раньше красовались каллиграфичные буквы. — Фил, вот скажи, в чем счастье? — разговор, который завязался в начале второго ночи на пьяную голову был слегка бессмысленный, но как им казалось, очень важный. — Да хуй его, бабки? Слава? Чемпионские титулы? Херь! Любовь, семья, вот где счастье, — отпивая темное не фильтрованное из стеклянной бутылки. — Философы, харе разглагольствовать, Фила, ты лучше скажи нам, что ты хочешь в подарок на своё праздник жизни? — Космос решил задать довольно правильный вопрос, ведь через неделю у их дорогого друга и большого брата День Рожденье. К вопросу о подарках парни, не смотря на ограниченный бюджет всегда старались дарить только нужные подарки. Этот год не стал исключением. Поэтому, когда Валера недолго думая попросил парней найти номер телефона и адрес той самой, которая покорила его сердце, парни даже не шибко то и удивились. Найти в многомиллионном городе Тамару Меркулову было гораздо реальнее, чем звезду с неба достать или в космос полететь, поэтому отказать другу в такой мелочи просто не могли. — Спасибо, братья, правда, не забуду! — язык заплетался, а дружеские объятья крепли, пока их идиллию не нарушил телефонный звонок. Космос бежал к стационарному телефону так, будто бы там сейчас будут вещать о втором пришествии, в надежде услышать голос Градовой или ещё что, но сюрприз оказался тоже не менее приятным. На том конце провода, поздней ночью сидел рядовой Белов, которому удалось дозвониться друзьям. — Здорово, Космосила! — радостный вопль слегка оглушал, но был как бальзам на душу, традиция не умирает, несмотря на то, что один из бригады на другом конце страны, оббивает сапогами плац учебной части. — Саня! — Это чё, Белый там на проводе? Саня! — Пчёлкин пытался вырвать аппарат у друга, чтобы успеть перекинуться парой фраз с другом. В этот момент парню даже стало немного стыдно, что письмо другу он написал всего лишь раз, поэтому обязательно нужно исправлять ситуацию. — Мой народ! Рад слышать вас, Фил с вами? Привет, Фила! Я ненадолго, парни, у меня от силы минут пять. — Да здесь я, здесь. Как ты там, как служба? Тяжко? — За домом соскучился страшно, за мамой, за вами, за Ленкой моей. Каждый день дни считаю до дембеля. Я чего звоню, собственно, нас скоро из учебки забрасывать будут, так что возможно вестей от меня будет не так много. Но, я всегда мысленно с вами! — А мы с тобой, Санчо! Мы тут посылку тебе собрали, завтра с Пчёлой поедем отправим, ты скажи, может тебе нужно чего? — на удивление, самой трезвой головой вечера оказался Космос, поэтому парни только сидели рядом, слушали и по очереди вырывали трубку друг у друга. — Парни, не в службу, а в дружбу, прошу, к матушке загляните, скажите что звонил. Уже поздно, она по любому спит. Ленку как увидите, скажите, что письмо от неё жду. Витя сидел тише воды, ниже травы, помешивая окурком жижу от квашенных помидоров в тарелке, банку которых удалось умыкнуть из отцовского гаража. Вообще, мамкин рассол — это то что нужно на утро после попойки, об этом знали все и каждый. — Сделаем, Сань, не ссы! — икая, бубнел Витя, отобрав у Холмогорова телефон, да так, что даже подзатыльники не помогали утихомирить поддатого друга. — Всё парни, бывайте, конец связи, всех обнял крепко, сильно не буяньте! — как только парни хотели попрощаться или что-то возразить на том конце провода послышались короткие гудки. Верная тройка переглянулась, пожимая плечами. — Подождите, я не понял, а как это Саня нам в начале третьего ночи звонил? Там разве так можно? — логическая цепочка, которая не складывалась в голове у Пчёлкина откровенно не давала ему покоя, но остальных этот вопрос волновал мало, созвонились, услышались и на том спасибо. — Хочешь, перезвони, узнай, можно так или нельзя, — на этой фразе Валеры парни почему-то рассмеялись и решили перекурить. Тем временем в свои права планомерно вступала осень, переворачивая календарь на первое сентября. Уже через несколько часов школьники и студенты будут просыпаться, с тоской переводя будильник каждый раз, собираться и идти в свою альма-матер за новыми знаниями. Туда могли бы идти и ребята, но они выбрали совсем другой путь.***
Всё должно быть планомерно, как эдакий закон равновесия в действии. Вот и сейчас, лето закончилось, как и тёплые деньки, осень во всю вступала в свои права. Такое чувство, что за ночь с 31-го на 1-е всё кардинально изменилось, от отношений до погоды. Поэтому, когда этим пасмурным утром открылись двери на не застеклённый балкон на Котельнической набережной, чтобы сверится с погодой, Гера поёжилась от пробравшего до костей холода. Вот тебе и День знаний, когда на пары идти совсем нет никакого желания. Ещё год назад она летела в МГУ на крыльях любви, ведь её там ждал Космос, а сейчас… Как бы прискорбно это не звучало, но на пары идти не хотелось вдвойне ещё и потому, что там она никому не нужна, её никто не ждёт кроме истории КПСС и сопромата. Поджигая папиросу, стоя на балконе, девушка все глаза проглядела в поисках черных «Жигулей» под её окнами но, когда так ничего и не обнаружила, поняла, что живём мы не в сказке и даже не около того, а Космос, как бы он её не любил, тоже гордый, да ещё и к тому же с похмелья. Вряд ли бы совесть позволила ему променять выдуманный праздник на девушку и прийти под окна, прощения просить, мириться. В тот момент такая злость охватила Градову, что лучше было ей и вовсе не попадаться на пути. Поэтому собравшись как на парад, облачившись в светло голубые джинсы бананы и бежевый гольф, девушка накинула через плечо кожаную сумку коричневой расцветки и тканевые кеды, которые могли бы промокнуть до нитки, если сегодня всё же хлынет дождь, но это Геру волновало мало. В конце концов, не сахарная, не растает. — Какие люди и без охраны, мать честная! — первая фраза, которая прокатилась по холлу экономического факультета, звучавшая из уст Серёги Яковлева. Как всегда, высок, галантен, элегантен, балабол. Времена идут, а Серёжа не меняется. — И тебе привет, Яковлев! Неужели тебя не отчислили? — удивленно спросила девушка, когда к её ногам скатился на перилле парень, широко улыбаясь, он аккуратно взял её ручку и поцеловал. «Эх, Яковлев, Космоса на тебя нет!» — Не дождёшься, королева, не дождёшься, Машка за меня так хлопотала, что я ей теперь по гробовую доску должен! Пока они шли к нужной аудитории, где должна была проходить первая пара в этом учебном году, на их пути встречались тысяча и одна группка, которые шушукались, обсуждая всё вокруг начиная от погоды и заканчивая вечеринкой, которая должна быть сегодня в общаге. — Бедная Гончаренко, это же надо в такого разгильдяя втрескаться! — Ага, а сама то, Градова? Или скажешь, что вы с Холмогоровым больше не водитесь вместе? Если нет, так я это, будь готов — всегда готов, а, а? Девушка рассмеялась, наблюдая за попытками парня то ли подкатить, то ли посмеяться. — Не знаю, но на всякий случай, Серёж, с выводами лучше не спеши! — Намёк ясен, значит сегодня, ты приходить к нам в общагу, на вечеринку, да? — Да, — ответила кареглазая, надеясь, что она всё же не пожалеет о том, что согласилась на уговоры парня. Ученик, который учится без желания, — это птица без крыльев.Примерно так себя чувствовала Гера все три пары, не зная куда же себя приткнуть и даже не представляя, о чём же можно ещё думать, кроме как о её Космическом чудовище, которое, скорее всего отсыпалось где-то в квартире на Профсоюзной, ну или как вариант, пытался создавать видимость работы на Рижском, мучаясь от похмелья и головной боли. Но, как это не странно, она не угадала ни один из вариантов, ведь, всё это время долговязый парень восседал в своих чёрных Жигулях под нужным корпусов МГУ, дожидаясь свою главную женщину, попутно кемаря одним глазом, ведь, ночка получилась и правда бессонная, вместо того, чтобы отоспаться, братва снова рвалась в бой, и в первую очередь на любовном фронте. На горизонте парня, в без двадцати час дня, замаячили фигуры бывших одногруппников, а среди них и девушки. Руки машинально сжимались на руле до белых костяшек, как только Градова с Яковлевым решили подойти всё ближе и ближе. В щёлку открытого окна доносились обрывки фраз, которые заставляли закипать воспалённый мозг Холмогорова. — … Жду в восемь у входа… А она такая «Да пошёл ты», ну я и пошёл. — Ахахахах...... Правда? — Я вам не помешал? — грозная фигура возникла как гром среди ясного неба, нависая чёрной тучей над крылом автомобиля, опираясь.***
Не работаешь — жить не на что. Работаешь — жить некогда. Именно по такому принципу последние полгода жила Ленка Елисеева. Но, чем дольше она батрачила, тем больше она осознавала, что девочка-Леночка не хочет зарабатывать на жизнь, она хочет жить. Но ещё больше она хочет жить под крылом любимого человека, вдали от всех обременяющих забот. Гениальность может оказаться лишь мимолетным шансом. Только работа и воля могут дать ей жизнь и обратить ее в славу. Открыв бутылку заграничного портвейна, девушка достала несколько листов бумаги, ручку, конверт и духи, которые когда-то подарил ей Белов на Восьмое Марта. щедро забрызгав листочек, она потрясла его в воздухе, чтобы немного развеять парфюм, подкурила сигарету и прикрыла дверь на кухню, которая особенно сильно ассоциировалась у неё с Сашкой. А ведь ещё полтора года назад она здесь жарила для него блины, а он чинил розетки. На глазах навернулись слёзы, то ли от воспоминаний, то ли от едкого дыма. Скорее всего, это последнее письмо, написанное Белову на той самой кухне. Да и вообще, последние дни, которые доживали здесь Елисеевы. Теперь их новый дом был где-то на окраине Люберец. Даже работа манекенщицей и по две работы матери и отчима не спасали ситуацию. Зато, в Люберцах они могли позволить себе разъехаться по разным квартирам. Возможно, то и к лучшему, теперь каждый будет сам за себя, но это уже другая история, много личного на бумагу переносить не стоит, это всё сегодняшние проблемы, а Белову они были не к чему. Осень — это сезон проверки на наличие долгов перед прошлым… Но Елисеева не любила оставаться в долгу, поэтому решила расквитаться с долгами постепенно. Проверив, пишет ли ручка, она аккуратным, мелким почерком начала выводить каждую буковку:Привет, дорогой мой Санечка! Я очень соскучилась и давно задумала написать тебе письмо. Каждый день думаю о тебе. И даже собираясь писать, всё не знала, как правильно выразить свои мысли и чувства. Ведь столько разных вещей теперь на душе. Прости, что пишу тебе не так часто, как хотелось бы, частенько приходиться работать в две смены, но я не жалуюсь, ты не подумай. Расскажи, как идёт служба? Я понимаю, что тебе приходится трудно, но мне интересно всё, ведь я жду тебя. И буду ждать столько, сколько нужно. Угадай, чем я сейчас занимаюсь? Конечно, вариантов много, но всё же, когда мне плохо, спасают только наши с тобой фотографии, которые пересматриваю. Интересно, как ты выглядишь в военной форме? Очень хотелось бы увидеть. Жаль, что я не могу приехать к тебе хоть на денёчек, обнять, вдохнуть твой запах и поплакать у тебя на плече. Знаю, ты бы не одобрил, ведь для тебя, я всегда сильная Ленка, которую ничего не сломит. Не сломит! Сейчас время смутное, надо не только о себе думать, но и маме помогать, работы сейчас много, а денег мало. Но цель оправдывает средства, я готова работать день и ночь по семь дней в неделю, лишь бы приехать к тебе хоть на чуть чуть. Мне Татьяна Николаевна сказала, как до тебя добраться, так что разберусь. Ведь так хочется тебя поцеловать! Я помню наши поцелуи и объятия, мне их очень не хватает. Ты мне снишься. Часто. Вчера мы гуляли с тобой во сне по Ленинским горам, всё так же весело, пьяно и задорно, как тогда, когда были твои проводы. Я так расстроилась, когда проснулась и поняла, что это был просто сон. После этого стала думать о тебе ещё больше, и решила написать письмо, чтобы рассказать обо всём этом. Да, передо мной только небольшой лист бумаги и маленький конверт. И я даже не знаю, как смогу поместить сюда все свои мысли и чувства. Ты самый лучший. Я люблю тебя так, на сколько это вообще возможно и буду ждать тебя столько, сколько смогу продержаться. Очень хочу приехать к тебе, и чтобы тебя отпустили в увольнение. Было бы здорово, если бы это получилось на мой День Рождения, чтобы мы смогли встретить его вместе. Но даже если так не получится, я всё равно буду думать только о тебе в этот день. Даже гостей собирать не хочется, и отмечать никуда не пойду. С тобой бы пошла с радостью, куда угодно! Надеюсь, что время нашей разлуки пролетит быстро, и мы снова будем вместе. Очень жду тебя, любимый, считаю дни до твоего приезда, твоя Ленка!