К звёздам

Апрель 1988-го       Праздничное утро у Космоса Холмогорова как-то не задалось ещё с предпраздничного вечера, когда тот возвращался с Рижского и пробил колесо. Поздняя ночь, накрапывающий дождь и стечение херовых обстоятельств. По какому-то нелепому, найтупейшему случаю, домкрата в его жигулях почему-то не оказалось. То ли Пчёлкин, жучара, провтыкал его где-то в своём гараже, когда они ремонтировали машину на прошлой неделе, то ли сам Космос Юрьевич выкинул его в порыве эмоций, когда машина сорвалась с домкрата и чуть не придавила Витю. Благо, всё обошлось, но осадочек остался.       Не придумав ничего лучше, сын профессора астрофизики решил просто дотолкать машину в свой двор на Профсоюзной, благо, было недалеко. Возможно, более правильной идеей было бы бросить машину до утра в том злосчастном месте, или попытаться поймать кого-то и попросить домкрат, но искать лёгкие пути для парня было совершенно несвойственно. Поэтому, когда он вернулся домой в начале третьего утра, весь промокший, злой и сердитый, Гере оставалось только тихонько притвориться, что она уже спит и вообще, что ничего не случилось.       Так вот, после таких увлекательных ночных приключений, да ещё и в день рожденье, Космосу хотелось только одного, просто выспаться в обнимку с Градовой, чтобы она тихонько посапывала у него над ухом и аккуратненько теребила растрёпанные, слегка кудрявые волосы. Он прижимал её к кровати, наваливаясь ей на грудь всем весом и казалось, совсем не собирался вставать. Но пятничное утро первого апреля уже готовило для Холмогорова первую порцию сюрпризов и глупых шуток, ведь кроме глупого праздника, именуемого Днём Смеха, парню сегодня исполнялось ещё и девятнадцать лет. — Солнце, пусти, — бурчала девушка ему на ухо, когда ранним утром раздался дверной звонок, будоража их жителей и сознания. В какой-то момент ей даже показалось, что это всё просто сон и на самом деле им только снится. — Спи, позвонят и уйдут. — Кось! — Да бля, что за ирод к нам припёрся. — Спи, именинник, я сама открою.       Выбравшись из оков космонавта, девушка накинула на плечи халат и завязала растрёпанные русые волосы в хвост. На автомате провернув дверной замок, она даже покорила себя за то, что не посмотрела в глазок. — Доброго-бодрого, Герочка! Вы чего, спите ещё? А я звоню звоню вам! Ну, где мой именинник, дрыхнет? — за дверью показался седоватый мужчина в летах, прилично одетый и с чемоданчиком. — Ростислав Андреевич! Вот так сюрприз, вы чего не позвонили, мы бы с Космосом вас встретили. Кос! Иди сюда, Кося! — Холмоговор-старший только рассмеялся от уменьшительно-ласкательной интерпритации имени внука и чмокнул руку девушки, проявляя уважение и галантность. Нравился ему выбор Космоса, страсть как нравился, поэтому он был крайне любезен и благосклонен к будущей невестке.       Пропустив мужчину в квартиру и закрыв за ранним гостем дверь, девушка пригласила его на кухню, а сама постучала в стеклянную вставку двери, которая вела в спальню. — Кого там нелёгкая принесла, опять Пчёла притащился? — зевая, парень завернулся в одеяло и высунулся в дверной проём. — Ну чё ты встал, внучек, иди, обниматься-поздравляться будем! — Египетская сила, деда! — Она самая, Космос! — мужчина хлопнул парня по плечам и крепко заключил в объятиях, да так, что по щеках покатились слёзы, и у Ростислава Андреевича, и у Геры, а вот Кос держался стойко, но был безмерно рад. После стольких лет, мужчина впервые приехал в столицу к сыну и внуку сам. Как бы там ни было, но для Космоса это действительно был подарок судьбы, а для счастья нужно было по сути не так уж и много всего, главное чтобы близкие были рядом. — Проходите, сейчас чай пить будем, я завтрак приготовлю, — засуетилась Гера, завязывая волосы в хвост плавной, грациозной походкой проскользнув на кухню. — Смотри какая, хозяюшка, — парень подмигнул деду, наблюдая за тем, как на лице у мужчины залегает широкая, искренняя улыбка. — Молодчик, внучок, такой шедевр себе отхватил, не то, что папанька твой. Кстати, как он там, пиява его ещё не съела? — мужчина усмехнулся, пригладив растрёпанные волосы Космоса и похлопал руками по карманам серых брюк в поисках одноименных сигарет «Космос», которые он курил не так часто, но так смачно и с любовью. — А что папаня, жив-здоров, недавно вот диссертацию какую-то защитил или что-то в этом роде, я не секу, довольный теперь как слон, ему командировку в Мельбурн обещали, а пиява, та что с ней станется. Дед, пошли покурим, пока Герка там кашеварит, а? — Я не понял, ты шо, куришь? — Дед, ну ты чё!

***

      Утро в квартире на Ленинградском начиналось примерно так же, как и на Профсоюзной часом ранее. Ростислав Андреевич не смотря на все отговорки внука и просьбы остаться у него, решил откланяться после завтрака к сыну, чтобы застать его перед работой. В конце концов, ну не мог он упустить возможность подтравить Надежду с самого утра. — Ростислав Андреевич? — растрепанная молодая женщина была шокирована появлением нежданного гостя, поспешно запахнув шелковый халат. Мужчина аккуратно наклонился, здороваясь, но ручку дамы так и не поцеловал. Пропустив главного, из четы Холмогоровых, внутрь профессорской квартиры в просторной сталинке, она быстро отряхнулась, приводя себя в порядок и крикнула: — Юра! Юра, иди сюда, у нас гости! — Доброе утро Наденька, солнце уже в зените, а вы ещё спите? — пока женщина смущалась, Ростислав Андреевич уже по-хозяйски расхаживал по квартире. На пороге гостиной появился Юрий, поправляя запонки на рукавах рубашки. — Отец, во дела! — он просиял, самой широкой улыбкой и обнял родителя крепких хватом. И правда, приезд гостя был очень неожиданным и приятным. — Ну здоров, Юрик, — отец даже пустил скупую мужскую слезу, пряча её в обьятиях с сыном. И правда, они не виделись уже более года, но связь между поколениями никогда не терялась. Это старательно прививали всем членам семьи с самых ранних лет, ведь работа работой, наука наукой, а семья была самым дорогим и священным, что могло быть у них.       Даже не смотря на то, что Космос и Юрий Ростиславович не шибко жаловали новую жену Юрия, всё равно пытались сохранить крепкие семейные узы не взирая на разногласия и ссоры, которые проскакивали между ними.       В конце концов, все уже взрослые люди, каждый сам должен понимать как и с кем строить жизнь дальше. — Ты чего не позвонил, я бы тебя встретил, отгулы на работе взял. — Хрень это всё полная, вот вздумалось мне приехать, я и приехал, тем более, у внука сегодня праздник. Ты хоть не забыл, Юрик, что сыну твоему сегодня девятнадцать лет стукнуло, а?       Мужчины присели в гостиной за большой, круглый дубовый стол, где через несколько мгновений уже красовалась пепельница, сигары, дорогой коньяк из профессорской коллекции и закуска из лимона и сыра, состряпанная Наденькой на скорую руку. — А как же, забудешь такое, вот как отоспится, так и позвоню этому шалопаю, поздравлю. А там уже, как сможет, так за подарком и заедет. — И что же ты подаришь сыну, а, сынок? — Что ему ещё в этом возрасте нужно, у него и так всего с лихвой, денег дам, лишними не будут. — Ну хоть не хрень какую-то и, на том спасибо, тем более он уже не сегодня-завтра жениться надумает, ему точно не помешает.       Надежда подпирала задницей кухонные тумбы, пристально наблюдая за тем, как два родных человека сцепились языками, обсуждая День Рожденья Космоса. От сына мужа женщина и так была не шибко в восторге, но поделать ничего не могла, тут уж, либо безбедно жить и терпеть отпрыска от первого брака, либо рожать своего собственного и тогда на всех основаниях претендовать на долю профессорского капитала. — Да где ваш Космос и женитьба, вы хоть людей не смешите! Он же день через день с дружками своими на Рижском пасётся, — вырвалось у женщины, от чего она даже прикусила язык. Мужчины переглянулись между собой. Конечно, никто Америку для них не открыл, но и в разговор встревать не разрешал. Юрий оглянулся на жену, бросив раздраженное: — Пусть живёт как знает сам, он уже взрослый, должен сам понимать, что и как ему делать. — Ну вот потом не удивляйся, если он со своими дружками кого-то грохнет, тоже мне, профессорский сынок. — Наденька, вот вы тут возмущаетесь, сетуете на Космоса, он в свои девятнадцать хотя бы каким-то делом занят, а вы, у вас есть хоть какие-то цели?       Женщина притихла, гордо вскинув голову, уже собиралась уходить в свою комнату, не желаю участвовать в баталиях, пока Юрий не крикнул: — Телефон мне принеси и пойди лучше делом займись. А как воспитывать Космоса, я сам разберусь. В конце концов, скоро их Сашка Белов из армии возвращается, сами приоритеты расставят. — Ты б на Сашку так не надеялся, он такой же, как и все в их шайке-лейке. — Молчать!       В квартире повисла гробовая тишина, только звук стрелки старинных часов рассекал воздух. Мужчины опрокинули по бокальчику, обсуждая недавние события, чтобы перебить тему, которую так яростно хотела поднять Надежда, пока Ростислав Андреевич не вынес вердикт. — Ты, сынок, смотри главное, пияве своей детей не заделай, я уж лучше на правнуков от Космоса с Герой понадеюсь. А то такая заноза в заднице, как твоя зазноба тебя на старости по миру пустит. — Бать, мы уж как нибудь сами разберёмся. — Как знаешь. Ну что, телефонируй в свой НИИ, бери отгулы, завтра на рыбалку поедем, а то чё, я зря в вашу столицу тащился что ли. — Договорились.

***

— Мне вот просто интересно, чья была идея отмечать на рыбалке? — спросил Пчёлкин, загружая свой походный рюкзак в отцовский Москвич, пока остальные трепались где-то в стороне, обсуждая все рыбные места в округе. Второе апреля казалось просто чьей-то нелепой шуткой, примерно такой же как и праздник лучшего друга.       Сказать, что Витя не любил подобный отдых, было бы через чур грубо, да и к тому же, это было не правдой, он не любил вставать в восемь утра, по темноте, особенно когда домой он вернулся только в начале третьего ночи. По его недовольной, кислой мине был сразу понятно, как он относится ко всей этой затеи, но всё своё недовольство он высказывал только Космосу, из этических соображений. — А ты как думаешь? — Дед? — чуть смутившись, предположил Витя, доставая из кармана спортивок пачку слегка примятого «Самца». Привычным жестом парень дунул на сигарету, чтобы струсить выпавший табак и просиял, как начищенный пятак. — Дед, рыболов-любитель, мать его. А ты, чё лыбу давишь, а, жук?       А вот самому Космосу не шибко нравилась идея отмечать такой великий день, день его рождения, на природе, он был бы совсем не прочь провести этот день, как и прошлый, только с Градовой и ни с кем более, насладиться присутствием друг друга, теплом, любовью и вкусным ужином, на который Холмогоров в последнее время не успевал вернуться. Но отказать деду он не мог, воспитание не то, да и к тому же, впервые за несколько лет они выберутся всей семьей куда-то без Надьки, чисто в мужской компании. — Да так, вспомнил, как мы в прошлом году именины твои справляли, — Пчёлкин рассмеялся, протягивая пачку другу, чтобы хоть как-то скрасить моменты этого не шибко радостного утра. — Ну давай, коль угощаешь. Слышишь, а Фила где? Нам вообще-то отчаливать уже пора, большая рыбка и маленькая нас ждать не будут. — Да вон он, уши греет возле бати твоего. Тео, харе там лялякать, грузись, ехать пора! Бать, давай, по коням.       Собрать три поколения Холмогоровых, два поколения Пчёлкиных и Фила было крайне неожиданны решением, но весьма правильным.       Холмогоровы, Пчёлкины, Филатовы и Беловы сдружились не сразу, но, как показывает практика, на всю жизнь. Кого-то из них свёл случай, а кого-то дети, не важно, они всё равно общались и были дружны. Именно благодаря такой крепкой дружбе все имеющиеся проблемы и невзгоды в четырёх семьях преодолевать было гораздо легче. Когда не стало Николая Белова, мужа Татьяны, они все старались помочь преодолеть горе утраты и заставить женщину жить дальше, ради сына. Чуть позже горе настигло и семью Филатовых, где был сначала развод, а затем и вовсе стремительная кончина отца семейства, старшего сына и бабушки божьего одуванчика. Не помочь Валере было бы просто кощунством, чем-то из-вон выходящим.       Мария Михайловна Пчёлкина была просто в бешенстве, когда узнала, что Алёна, мать Антона и Валеры бросила бедного мальчика сироту в спортивном интернате только потому, что её новый муж не шибко жаловал всё, что связывало его жену с прошлой жизнью. Да и к тому же, в новой семье у неё был уже новый ребёнок, маленькая Юленька, а места для Валеры так и не нашлось. Даже не смотря ни на что, парень смог вырасти добрым, справедливым и не обозлённым на жизнь.       А там и Ирину Холмогорову настигла тромбоэмболия. Они переживали и горе и радость и вот сейчас, даже когда все они уже были взрослыми, осознанными людьми, у которых дружат дети уже более десятка лет, в чисто мужском коллективе они всё же решились отдохнуть как раньше, в былые времена.

***

— Ну, за разум! — короткий, но не менее значимый тост прозвучал из уст Павла Викторовича, который был далеко не первый, рыба клевала, но никому до неё не было никакого дела, ведь на рыбалке главное это не рыбалка, главное — атмосфера. — В смысле? — В смысле, да здравствует разум, да згинет маразм! — пояснил Ростислав Андреевич, опрокинув стопку, закусывая солёным огурцом из запасов Марии Михайловны, которая весь день и полночи готовилась, чтобы проводить своих мужчин на рыбалку, в отличии от Надежды, которой было глубоко наплевать, ведь готовка это совсем не её конёк. Парни рассмеялись, смешливо переглядываясь друг с другом как мальчишки. В последнее время они не так часто бывали с семьёй, а на подобной рыбалке были и вовсе наверное лет так пять назад, когда были ещё совсем юными и не окрепшими. — Знаешь, что мне нравится в тебе, Викторыч? — начал Ростислав Андреевич, прикуривая сигарету. — Чего? — Это твои емкие и содержательные тосты!       Волна смеха снова прокатилась по берегу, на котором расположилась компания поколений. — Это есть такое, ведь тост на рыбалке должен быть кратким, иначе времени на отдых совсем не останется. Ну чё, парни, вы хоть полюбуйтесь, какая красота вокруг! А то кроме Москвы своей вообще ни хрена не видите.

Белый снег, серый лед, на растрескавшейся земле. Одеялом лоскутным на ней – город в дорожной петле.

      Валера решил всё же несколько раз забросить удочку с берега, пока Космос травил всем какие-то смешные байки. Пчёлкин-младший вроде и был в строю, но мысли его витали где-то совсем не здесь. Его звезда по имени Солнце теребила ему душу и делила её на два, терзая совесть и чувства, которые жили за масками надменности, безразличия и меркантильности. Это было совсем не о нём, не о настоящем Вите Пчёлкине. Что, разумеется не осталось незамеченным от зоркого глаза Фила, который уже не одну собаку съел за годы дружбы бригадиров.

А над городом – желтый дым, городу две тысячи лет, Прожитых под светом Звезды по имени Солнце…

— Пчёлки, ты чего такой смурной, случилось что? — забрасывая леску в воду, поинтересовался аккуратно друг, пока тот смолил «Самца» рядом на кладке, кутаясь в старый охотничий бушлат, чтоб не замёрзнуть. Хоть на дворе и был апрель, теплом он пока ещё совсем не радовал, тем более у воды. — Да, там… — Витя лишь зажмурился, отмахнувшись.

Через два на ней цветы и трава, через три она снова жива И согрета лучами Звезды по имени Солнце…

— Колись уже давай, что у вас там с Аськой? Я же вижу, что ты от неё прячешься, от этого и мучаешься, нафига? — вполне кратко и ёмко, всё в стиле рыбалки спрашивал друг, поглядывая, не клюёт ли рыба на хлебный мякиш. — Чё-то как-то сложно всё оказалось, Тео, да и прячусь я не от Аськи, а скорее от самого себя. — Не понял, а ну-ка, давай, разьясняй! — Да чё разьяснять, люблю я её…

И мы знаем, что так было всегда, что Судьбою больше любим, Кто живет по законам другим и кому умирать молодым. Он не помнит слово “да” и слово “нет”, он не помнит ни чинов, ни имен.

— Жить не могу, да? — в шутку бросил он, отпивая из стеклянной бутылки «Жигулёвское». Филатов сам того не подозревая, вызвался растрясти друга на откровенный разговор, подрабатывая советчиком и спасательной жилеткой в одном лице. Смотреть на мучения друга было уже невозможно, поэтому он решил действовать и вскрыть душевные раны Пчёлкина по-живому, в надежде, что после душевного разговора друг наконец-то поймёт, чего ему надобно от жизни, помимо разных купюр и номиналов. — А вот хрен знает, как показала практика, могу, особенно когда Наташка рядом. Но и не думать о Лёвке вообще не получается. — Ты, друг мой, зажрался! За одной бегаешь, в любви признаешься, а другой пользуешься, что тебя вообще не красит как человека. Ты же знаешь, Натаха классная девчонка, у неё же ещё вся жизнь впереди. Она же как нежный цветочек, растёт, благоухает, пытается привлечь твоё внимание, а ты просто трахаешь её. Будь мужиком, расставь все точки над «І». Тем более, если Аська — любовь всей твоей жизни, не духарись, действуй! Она же из Нововсиба не просто так вернулась, а ты что? Проучить её решил и теперь сам бегаешь от неё?       Пчёла задумался о всё выше сказанном, приподнимая одинокий камушек на кладке, запуская его по глади воды. «Всё просто, нужно становиться взрослым, делать выбор! Зарабатывать бабло к девятнадцати годам научился, а вот любить по-ходу, нет…» — Ну вот, всю рыбу распугал!

И способен дотянуться до звезд, не считая, что это сон, И упасть, опаленным Звездой по имени Солнце…

      Чуть поодаль, на поляне, мужчины уже слегка подвыпив и расслабившись решили спустить резиновую лодку на воду и попробовать закинуть удочки с центра водоёма. Ростислав Андреевич то и дело, что кричал на Космоса, припоминая египетскую силу, как только тот тупил и задевал дорогущую финскую лодку ветками деревьев, Павел Викторович уже готовил снасти и блесна, чтобы ничего не забыть, а на небе потихоньку сгущались тучи, которые радовали Пчёлу, ведь рыбалка обещала быть не долгой, совсем скоро должен пойти дождь.

***

— Не понял, Кос, ты чего тут гасишься, а где Пчелиная морда? — прячась под дождевиком из какого-то брезента спросил Фил, струшивая капли непогоды перед тем как сесть в черные косовские жигули.       Холмогоров сидел за рулём, мечтательно покуривая в малюсенькую щёлочку в окне, чтобы вода не попадала в салон, пока на улице бушевал страшный ливень. В голове у него всплывали воспоминания двухгодичной давности, когда они праздновали Первомай 86-го, Градову и ту самую весну, которая повлияла на него.       Они не виделись меньше суток, а он уже скучал по девушке, с которой они были последнее время чуть ли двадцать четыре часа в сутки по семь дней в неделю.       Мужчины постарше расположились в доме у Царёвых, выкладывая нарезки на тарелки и разливая алкоголь по рюмкам, так как пережидать непогоду на природе было не самым лучшим решением, да и к тому же они всё равно были под Воскресенском, а продолжение рыбалки было просто не избежать.       Фирменная уха от Ростислава Андреевича, которую он обещал приготовить в течении часа, грела мысли и желудок. — Да вон он, сидит, водку трескает, — устало заявил Космос, затем две головы синхронно обернулись назад, наблюдая как промокший белобрысый парень пил «Столичную» прям из горла, не закусывая. Такое случалось не часто, это могло означать только одно, решение Пчелиных проблем уже где-то близко, теперь осталось просто смириться со своим решением. — Эу, Пчёлкин! Ты что, совсем рамсы попутал? Затихарился, жук, и сидишь, квасишь, и не стыдно тебе? — пытаясь посрамить парня, Фил капал ему на мозги, пока дождь лил как из ведра. — Фила, так бы и сказал, шо тоже хочешь, я оставлю, — икнув, парень окосевшим взглядом оглядел машину друга в поисках хоть какой-то закуски. — Какого хера ты бухаешь? — Не, ну ты брат вообще загнул, у тебя же праздник, вот я и праздную. — Да что вы говорите, серьёзно? — Абсолютно! — Слышишь, Кос, зря мы его на рыбалку взяли, весь праздник поломает. — Зануды. — Это всё херня, жук, ты нам лучше во чё скажи, как у вас там с Аськой? — Космос был не шибко в курсе о переживаниях друга, ему скорее было больше известно о переживаниях Аси, о которых с ним поделилась Градова, по доброте душевной, или под пытками, история умалчивала.       Фил, не долго думая, пыхнул друга локтем в живот, давая понять, что лучше эту щепетильную тему не тормошить. Парни многозначно переглянулись, пока Кос в своей излюбленной манере не начал тихо жестикулировать, предъявляя другу мол: «Ну и какого ты молчал? Какого хрена он тут сопли на кулак наматывает?»       Фил лишь открестился, мол: «А я знаю, чего он там надумал? Побухает и перестанет, успокойся!» — Видишь? — пьяный парень окинул себя небрежным взглядом, а затем опрокинул бутылку, сделав парочку глотков морщась, — Всё примерно так же, но ничего, вернёмся в Москву, решать что-то будем. — Ну вот и славно, а теперь, господа-товарищи, пойдёмте в дом, там дед ухи наварил уже наверное, сейчас тебя чуть попустит, братан, и жизнь наладится.       Хорошо, что есть время, расстояние и трудности. Порой, именно они дают понять кто любит, кто дружит, а кто не так уж и нужен.