***
В этот прекрасный, во всех смыслах, вечер, многие радовались простым вещам, кто-то походу в театр, кто-то такой удачной случайной встрече, кто-то победе на соревнованиях, кто-то был просто счастлив вернуться домой, но для некоторых был ещё один маленький повод для радости. Круглосуточный травмпункт при шестой горбольнице на Новых Черёмушках был для многих спасением, в том числе и для Филатова, который так некстати попал в аварию. На первый взгляд всё было не критично, тем более, рядом с ним была Меркулова, а об этом он и мечтать не мог. Поэтому, за такой подарок судьбы можно было бы подписаться на такую авантюру ещё раз, и ещё. Да, определённо, перебегать дорогу на красный (почти жёлтый) было глупо, но ещё глупее было бы упустить Тамару из виду снова, не после стольких месяцев его отчаянных скитаний по Москве в поисках девушки, повстречавшейся под жарким солнцем давним летом 87-го. Кто бы там что не говорил, но боль чувствовалась гораздо меньше, когда она держала его за руку крепкой хваткой или аккуратно поглаживала его ладонь, чтобы хоть как-то отвлечь от происходящего. Ведь то, что творилось сегодня на смене в травмпункте, в мирной жизни называлось аншлагом. Как назло, кто-то из врачей праздновал сегодня день рождения, поэтому практически вся смена устроила сабантуй, пока на приёмном покое за них всех отдувалась молоденькая медсестра и горе фельдшер-практикант, у которого не было ещё и года стажа, а люди, которым слишком важна была первая помощь, всё поступали и поступали. — Валер, ты как себя чувствуешь? — тихонько спросила девушка, снимая с себя шапку-ушанку, которая дико мешала в помещении. — На удивление, лучше, чем казалось бы. Том, апельсинку почистишь? — чтобы хоть как-то отвлечься и отвлечь обеспокоенную белокурую девушку с пронзительными карими, он улыбается, кивая на авоську, которая лежала рядом. — Конечно. — Я сегодня мастера спорта взял, представляешь? — Молодец! А ещё на капоте москвича прокатился, я видела. — Это всё херня, главное, я тебя нашёл, — Тома, хоть и была девушкой не из робкого десятка, но ей было вдвойне приятно слышать, так что она даже смутилась. Очистив заморский фрукт от оранжевой кожуры, она отломила несколько долек, угощая парня. Как бы они не хорохорились, общая атмосфера угнетала, а запах спирта и различных медикаментов вгонял в депрессию. Кафельный пол, на стенах трещины, тусклый, мигающий свет, пьяненький фельдшер и медсестра — вот, собственно и всё. Из смотровой пару минут назад на костылях вышел мужчина, которому сегодня не повезло поскользнуться у остановки, перелом лодыжки. Следующий на очереди Филатов. — Марина, Марина! — кричал фельдшер в соседнюю смотровую, отвлекая девушку от только что поступившего больного с ножевым ранением. Всё-таки, опыта у девушки было чуть больше, чем у горе-врача, поэтому он посчитал правильным дёргать её в такой ответственный момент. Валера напрягся, ему совсем не нравилось то, в каком направлении развиваются события этого вечера, не по душе ему были врачи и больницы ещё с детства, но поделать тоже ничего не мог, не в том положении сейчас. — Аркаш, ну чего ты ноешь, у меня тут ножевое, или ты решил предложить мне поменяться? — выглянув из смотровой, девушка нахмурилась, поправляя халатик. — Не, тут это, в общем, с ключицей у парня херня какая-то, то ли ушиб, то ли перелом, чё делать-то? — Сделай снимок, может, прояснится. — Плёнка закончилась, будет только завтра, — шепнул он ей на ухо чуть слышно, чтобы не пугать и без того напуганных больных. — Ну тогда не стой, как истукан, накладывай парнишке гипс, уколи его, чтоб до утра хватило и направление на рентген черкани, а там уже утром с ним кто-то да разберётся. — Гипс? — Гипс, Аркаша, гипс, ты же умеешь накладывать? — Умею, — робко ответил парень, оглядываясь на спортивного телосложения Филатова, который недобро поглядывал на горе врача. — Иди с Богом, Аркаша! — направив фельдшера на путь истинный, девушка закрыла за собой дверь, скрываясь в недрах второй смотровой, оказывая помощь парню с ножевым. После часа ожидания, и общего совещания с медсестрой, фельдшер всё же принял решение перестраховаться и наложить гипс, хуже точно не будет. На удобства ему было глубоко плевать, главное оказать первую помощь, ну и чтобы никто не умер у него на смене. — Том, может, попробуем ещё раз, оставишь свой номер? — В двух экземплярах, чтоб наверняка. Пока пьяненький Аркаша накладывал гипс, девушка аккуратным почерком выводила цифры на бумажках, методично черканув ещё и адрес, по которому она теперь жила. Теперь им ничто не должно было помешать встретиться, раз судьба их снова свела лицом к лицу, как когда-то в поезде Москва—Симферополь. Заполнив все необходимые бумажки и получив направление на рентген, парочка уже собиралась расходиться, пока не завязался спор, кто кого и как будет провожать до дома. Валера настаивал на том, чтобы проводить девушку домой, ну или хотя бы до метро, Тома спорила с ним, ведь ей не хотелось гонять человека понапрасну, особенно после аварии, поэтому в провожатые набивалась она, пока из второй смотровой не вышла обеспокоенная девушка в растрёпанной дублёнке, а на руках её были пятна крови. Ей было достаточно только обернуться, чтобы Фил узнал в ней свою старую знакомую, Наташу Розанову. — Наташа? — Фил, — она чуть дёрнулась, а затем спокойно выдохнула, приобняв парня. Они не были в близких отношениях, скорее были просто приятелями, гуляли несколько раз, жили по соседству. Да, Валере было стыдно, что тогда, в далёком 86-м он втянул такую спокойную, маленькую и хрупкую девушку в компанию, а она взяла и попалась в пчелиный омут с головой, откуда не было выхода. Он бы и рад был помочь ей выбраться, вот только против воли это было практически невозможно. Вот и сейчас, когда Витя сошёлся с Асей, Наташа снова отошла на второй план. — Что случилось? — обеспокоенно спросил он, оглядывая её руки. — Всё нормально, просто знакомому помогала. А ты какими судьбами здесь? — она кивнула на гипс, который фиксировал руку и почти всю грудную клетку. — Да так, случайное стечение обстоятельств, — Валера не стал рассусоливать о случившемся, но и представить Меркулову он тоже не успел, Наташа преставилась первой: — Наташа, — она чуть было не протянула руку, но быстро опомнилась, одёргивая окровавленную ладошку, — Прости, нет, мне правда приятно познакомиться, просто не хочу тебя запачкать. — Тома, — девушки мило улыбнулись друг другу, понимающе кивая. — Фил, так тебя можно поздравить? Ты всё-таки отыскал свою Герду? — парень кивнул, расплываясь в улыбке. Он и сам до конца не понял, как сильно ему сегодня подфартило, дважды! — А ты всё так же ждёшь своего Кая? — не подумав, спросил парень, замечая, как улыбка с её лица медленно сползает, а зелёные глаза меркнут. Или это просто свет в коридоре так падает? Но, тем не менее, мимолётную мимику никто никуда не денет, эмоции выдают человека с потрохами. — Ты же знаешь… как он там? — Розанова мысленно пнула сама себя под дых, так, что даже дыхание чуть перехватило. Не нужно было спрашивать о нём вообще ничего, он шёл своей дорогой, пора бы и ей уже научиться шагать по жизни дальше, без него. — Живёт и здравствует, что ему будет, он же жук! — И правда, жук… Валер, ты привет ему передай, а сам выздоравливай. Том, было приятно познакомиться, желаю вам не терять друг друга больше. Я пойду, а то меня, наверное, ждут, — она тараторила чуть сбивчиво, аккуратно смахнув пробившуюся слезинку со щеки и скрылась за дверью смотровой, где медсестричка с фельдшером подшофе зашивали Пригожина.В нашем мире судьбосплетений не счесть — Мир тесен! Правда в этом точно есть.
— Пойдём, Томка, провожу тебя! — Это кто кого ещё провожать должен, раненый? — запротестовала девушка, надевая на голову свою забавную шапку. — Вот именно, кто кого? Том, на свидание со мной пойдёшь? Завтра! — Завтра? Хочешь, на рентген с тобой могу сходить? — улыбка не сходила с её лица, а шоколадные глаза, как «Мишки на Севере» западали в самое сердце, раз и навсегда, как в детстве. Шоколадные в шоколаде, с вафлями. — Да, на звёзды пойдем смотреть! Если хочешь, можем ещё и на кости мои переломанные посмотреть, — он поднялся с каталки, в попытках накинуть вязанный свитер, но если бы не Тома, так бы он и сидел с голым торсом в гипсе посреди коридора. А если бы не встретил её, то всё было бы иначе, встретился бы с Косом на «Университете», заехали бы в «Видак», обсудили Новый год, который они решили праздновать в Воскресенске на профессорских дачах, а потом бы поехал домой, в пустую квартиру на Профсоюзной. «Черт, меня ж Космос на «Университете» ждёт. Или, может, спустя два часа уже не ждёт? Нужно ему обязательно позвонить!» — Серьёзно? Это в планетарий, что ли? — Ага, а потом ещё и в первую городскую, на экскурсию, а ты против? — Конечно же нет, сто лет там не была.***
Один из немногих видеосалонов, который открылся на пересечении Юго-Западного и Каширки, под руководством, именуемым «крышей» от Серого, был салон «Видак», где благополучно трудились Ася с Герой и парочка неразлучников в лице Серёги Яковлева и Машки, которая так неохотно, но всё же ввязалась в это дело. Всё-таки деньги были нужны всем, а честная работа в салоне была не самым плохим вариантом заработка для студента, особенно для Яковлева, который всегда являлся двигателем прогресса и не любил напрягаться. Их всех связывало что-то общее, и это была не Градова, это — идея! Львов тоже периодически помогал сестрице, отбивая её бизнес от нападок их чинной и доблестной милиции, которой так хотелось поживиться прибылью. За несколько месяцев существования «Видака» их несколько раз уже навещали с обысками, которые действительно производились весьма оригинальным способом. Обычно все телепередачи на советском телевидении заканчивались в полночь и с наступлением глубокой ночи милиция начинала объезд, и выслеживала окна, в которых мелькал свет от телевизоров, проекторов. Конечно, при малейшем в стуке в дверь объединённых квартир на Нахимовском проспекте, что служили помещением для видеосалона, контролёры могли быстро вытащить из магнитофона кассету и спрятать её, поэтому сотрудники милиции чаще всего поступали следующим образом: поднимались на необходимый этаж, выключали в щитке электричество и стучали в квартиру. При выключенном свете кассету в большинстве случаев вытащить было невозможно, милиция застигала зрителей на горячем. Любители «ночного» кино попадали под статью 228 Уголовного кодекса, в которой за изготовление, распространение, демонстрацию и хранение фильмов порнографического содержания предусматривалось лишение свободы до 3 лет или исправительные работы на тот же срок. Поэтому, когда Яковлев притащил в салон парочку интересных кассет заграничного происхождения пикантного характера, Гера сразу же конфисковала их, чтобы не накликать лишний раз беду. Но, как потом оказалось, кассеты они с Космосом всё же посмотрели, правда, без лишних глаз. Приобретение видеомагнитофона могло сравниться даже с покупкой не телевизора, а машины, потому как в газетах встречались объявления об обмене автомобиля на видеомагнитофон. Стоил «Электроника ВМ-12» 1200 рублей и его появление в квартире становилось значимым событием не только для ребят, но и для многих избранных, которым был открыт доступ к видеосалону. Так же, как и при появлении первых телевизоров, на видео-просмотры собирались зрители от мала до велика. Несмотря на высокую цену, «ВМ-12» сразу же стала дефицитным товаром. Аппараты поставлялись в крупные города ограниченными партиями, за ними выстраивались длинные очереди, для льготников в некоторых городах даже вводили предварительную запись — желающие оставляли в магазине открытку с обратным адресом, которую магазин заверял штампом. Немногочисленные обладатели видеомагнитофонов сразу же поднялись над массами, стали на один уровень с «нужными» людьми, поэтому делишки Львовой и Градовой теперь были не менее значимыми в сравнении бригадирных. Каждый сам протаптывал себе дорожку в бизнес, не без помощи друг друга, конечно же. Вот и сегодня, Сергей и Вера снизошли до них, чтобы помочь подготовить всё к открытию нового киносезона, к которому они так долго готовились. — Прикиньте, а ведь когда я первый раз в 84-м году увидел видеомагнитофон в гостях, даже и подумать не мог, что через несколько лет у меня будет свой видеосалон, — рассуждал Серёга, намывая лакированные паркетные полы в большом зале, который был рассчитан аж на 20 человек. Вокруг стояли в несколько рядов приличные стулья из дуба, укрытые бархатом. В двух залах, которые были поменьше, стояли более комфортабельные кресла. — Яковлев, тебе что, кассета с «Рембо» в голову ударила, какой «свой видеосалон»? — пиная друга в бок, переспросила Гера, а ребята, которые наблюдали за этим цирком, посмеивались, не отвлекаясь от дел. — Пфф, а разница? Это ж я так, образно, — мечтательно протянул парень, продолжая, — Герка, представь, это же из области фантастики было! Я помню, как мы с отцом специально ездили к его друзьям, «на фильмы». А в 85-м году у моего одноклассника появился «Panasonic», отец его служил майором милиции ОБХСС. — Весёлые истории, пара-па-па-пам! — подтрунивая над Серёгой, пропела Ася, аккуратно вешая плотные, бордовые шторы, вдевая их на колечки карниза. Не самая лучшая работёнка, а что поделать. — Лучше б ты историю права так хорошо запоминал, Серёж! — сетовала Машка, помогая Асе со шторами, пока та скакала с одной табуретки на другую. И пусть Яковлева частенько подтрунивали, на нём всё равно лежала ответственная работа, помимо контролёрства он раз в две недели гонял на Дмитровку или в Лефортово, чтобы купить новых кассет. 100 рублей за одну было дикой обдираловкой, но они в неделю зарабатывали в десять, а иногда и в двадцать раз больше, так что это считалось копейками. — Вот когда нужно будет, тогда и выучу, и вообще, может, ещё годок-другой и эти ваши университеты по одному месту пойдут! Вон, Космос бросил ещё на первом курсе и ничего, живёт же человек. — Ты на Космоса не ровняйся, Серёга, это я тебе как человек без вышки говорю, у каждого свой путь, — Львов, который до этого предпочитал не встревать в разговор, всё же вмешался и сделал это как нельзя точнее и правильнее. — Серёнь, хорош умничать, иди, переодевайся, мы с тобой сегодня в театр идём, — Вера, девушка-легкость, аккуратно прижалась к нему, намекая, что им пора отчаливать. — Ого, что я слышу, моего братца затащили в театр! — удивлённо, и даже комично разглагольствовала Ася, — Вер, открой секрет, как? Может, мне и Пчёлу удастся затащить? — Я тебе потом расскажу, — девушки подмигнули друг другу, хихикая. Запретный плод сладок, даже если червив. Едва в СССР разрешили бизнес, а вокруг видеосалонов закрутились серьёзные деньги, зрители будто с цепи сорвались. Обожали всё подряд, не делая разницы между высоким и низким, — лишь бы кино «оттуда». Дух нелегальности украшал что угодно — куда там «Алёшкиной любви» до «Греческой смоковницы», а «Калине красной» до «Красной жары»! — Да пойдём, красивый, красивый! — цокая язычком, Светлова аккуратно, с трепетом поправила воротник белой рубашки у Сергея, который мялся у дверей подсобки. — Блин, Верунь, ну чё это за цвет у него такой? — дергая за полы тёмно-зелёного пиджака, он поморщился, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не снять его с себя, — Ты его что, в зелёнке варила? — Чего? В какой зелёнке, не выдумывай, Серёж, это последний писк моды! Или ты в спортивках хотел в театр заявиться, да ещё и в своей кожанке? — причитала Вера, поправляя свою причёску, мальвину, которая выглядела уже празднично с её вьющимися тёмно-русыми волосами. — Я в театр вообще не хотел. — Ой, всё, не гунди, а то как дед старый, ей-Богу! — Слушай, ну давай чего-нибудь другое, а? Может, не пойдём в этот театр, вот чего ты хочешь? — не то, чтобы Сергею не нравилось театральное искусство, просто он видел культурный отдых несколько иначе, в отличие от Веры, которая выросла в достаточно интеллектуальной, творческой семье. Мать девушки была артисткой МХАТа, а отец учителем русского языка и литературы. Тут уж, как говорится, сам Бог велел быть просветлённым человеком. — М… детей?! — вполне серьёзно отвечает она, наблюдая за его реакцией. Он улыбается, так быстро и широко, что она даже не замечает, как исказилось его лицо. — Театр так театр, пойдём. Сегодня у вашей маменьки премьера, что-ли? — Подожди, ты имеешь что-то против детей? — переведя всё в шутку, она засмеялась, ткнув его локтём в живот. Конечно, ей неприятно было это слушать, но узнать причину такой переменчивости ей хотелось больше, чем ругаться. Да и Сергей реагировал на это всё легче. — Вер, ну как я могу иметь что-то против тебя? Нет, конечно, просто, сейчас не самое безопасное время, я не хочу ставить свою семью под удар. Давай мы вернёмся к этому разговору чуть позже, хорошо? — он говорил максимально мягко, с улыбкой, чтобы не оттолкнуть, не напугать её. — Хорошо, — она отвечает легко, пусть немного озадаченно, но вполне уверенно. Аккуратно целует его в щёку в знак поддержки. Ведь главное — найти компромисс? Казалось бы, сегодня прямой опасности нет и быть не может, а завтра его могут грохнуть где-то на стрелке и всё, он больше ничем и никогда не сможет помочь своей семье, друзьям, близким — да чё уж там, себе он тоже больше не поможет. — Светлячок, я кошелёк где-то в подсобке посеял, — он делает это специально, заметив в двух метрах от них сестру, которая за ними наблюдала из своего укрытия, но когда поняла, что попалась, бежать уже было некуда, её рассекретили. — Я сейчас посмотрю, а ты только попробуй сменить пиджак на свою кожанку! — пригрозила девушка, усмехнувшись и скрылась за одной из дверей видеосалона. — Подслушивать нехорошо, Лёва, — преодолев расстояние между ними в пару шагов, она с интересом рассматривала брата. Короткая стрижка, широкий лоб, светло-русые волосы, как и у неё, и пронзительные, зелёные глаза, обрамлённые длинными ресницами. Они были такие разные, но такие похожие друг на друга. — Какой ты у меня красивый, Серёнька! Я уже и не помню, когда видела тебя в последний раз в пиджаке, тебе очень идёт зелёный. — Хорош мне тут заливать, чего ты тут пасёшься? У вас же, вроде как, работы выше крыши со студентами? — Хочу и пасусь, я начальство, мне можно, — от такого уверенного и в то же время дерзкого ответа, Сергей не сдержал лёгкого смеха. — Начальство, ой, держите меня семеро, сейчас упаду, — он упёрся плечом в стену, пряча руки в карманы тёмно-серых брюк. Коварная улыбка не сходила с лица, пока сестра сверлила его взглядом. — Ладно тебе, шутник хренов! Ты мне лучше скажи, что-то случилось? Это насчёт Лиса? — улыбка сползла так же быстро, как и появилась секундой назад. Контраст, который не мог успокоить Асю и который уже заметила Вера. Может, причина одна и та же? Но толком разобраться она не успела, потому как брат железобетонно отрезал, глядя на неё: — Не лезь в это дело, Аська. Я тебе сказал, что сам порешу эту проблему! — и, прекрасно зная, что сейчас можно напороться на тысячу и одну ответную причину, влезая в спор, добавил, — А ты, между прочим, молодец… Не ожидал даже, что ты так ответственно будешь заниматься видеосалоном, фильмы крутить, молодёжь трудоустраивать, я ж в этом вообще ни бум-бум, кроме «Хищника» со Шварценеггером и советской классики и не видел толком-то ничего, а ты молодец, звезда моя! — он потрепал её по светлым, слегка вьющимся волосам и обнял, крепко, по-братски, сунув в карман тёплой кофты на массивных пуговицах пачку денег. — Серёж, это что такое? — На развитие бизнеса, манюнь, а мы с Верой полетели, у нас театр, дальше уже со студентами крутите свои бабинки, пока! — он только успел чмокнуть её в щеку и подхватить под руку Светлову в красивом платье в мелкий цветочек, которая только хотела возмутиться по поводу утерянного кошелька, так и не найденного ею. Львов мастерски перевёл тему, ведь сегодняшний декабрьский вечер ему никто и ничто не смеет испортить: он счастлив, а моменты счастья нужно ценить.***
Космос не любил официальные мероприятия. Посиделки, по типу тех, о которых сообщил ему отец, не предвещали ничего хорошего — их старые друзья и соседи Царёвы возвращались из заграницы в очередной раз и по этому случаю наметился всеобщий сбор. И не прийти нельзя, вспоминая суровые нотки отца по телефону, и идти не охота — чего их вспоминать, старые ошибки? Для пущего спокойствия стоило бы взять с собой Герку, но она, зараза такая, пропадает в видеосалоне с Аськой, и вытурить её оттуда ну никак не получится! Сегодня уж точно… А ему позарез нужно! Закон подлости, не иначе. Поднимаясь на нужный этаж в лифте, Холмогорову взбрело остановиться ещё между этажами минут на пять, покурить. Правильно говорят, что перед смертью не надышишься, а в его случае — перед встречей из прошлого. Банального, скучного, однообразного, но и, в то же время, первого серьёзного прошлого. Про их роман с дочкой Царёвых, Ринатой, естественно, никто из взрослых не знал и не догадывался толком. Да и мимолётно всё было — пары месяцев тайных встреч хватило, чтобы убедиться, что они совершенно разные люди. И в тот момент, когда после очередной из таких Кос заикнулся, что пора завязывать, не стоило сомневаться, что Царёвская дача стала для него закрытой территорией до определённого времени отъезда хозяев, а ровесница-наследница такого же профессорского знамени — прошлым, не поддававшимся корректировкам. Неудивительно, что в итоге его пробирало неким мандражом от предстоящей встречи, которая, как оказалось, подобралась к нему значительно быстрее, чем он предполагал. — Кого я вижу! Привет, Космос, — Рината просияла улыбкой, заглядывая в глаза юношеской любви и своему первому серьёзному увлечению. В общем-то, если смотреть начистоту, она не была так уж и плоха внешне. Но даже красота не давала залога на успех в их взаимоотношениях, которые угасали ещё в подростковом возрасте. Просто поговорить было не о чем, — Какими судьбами? Дядя Юра говорил, ты съехал. Живёшь в своё удовольствие? — А то ты не знаешь, какими, — Кос пожалел, что остановился именно рядом со своим этажом. Стоило подняться выше, тогда бы не столкнулись раньше времени. Стряхнув пепел сигареты, он сделал тягу, глядя в окно, — Батя созвал. Вы ж приехали… — Ты рад этому? — Очень, — его голос был пропитан иронией, а спустя секунду Кос понял, что смысла паниковать ему и вовсе нет, — А вообще, похуй. Приехали и приехали, мне-то что? — Знаешь, я тут подумала… Кажется, нам с тобой пора отпустить прошлое. — Рад, что ты пришла к тому же выводу. Я уже давно это понял. — Правда? — Кривда. — Тогда, Кос… Обними меня, — она вдруг подошла ближе и Холмогоров глянул на неё, как на умалишённую. — Царёва, о каком таком «отпустить» ты только что вещала? Или у меня слуховые галлюцинации? Да отойди ты от меня, — он сделал шаг назад, понимая, что, за прошедшее время его знакомая явно тронулась чем-то, — Поезд уехал, слыхала? Или мой батя тебе рассказал, что я отдельно живу, но не поделился, с кем? — Да ладно тебе, Кос… Мы ж не чужие друг другу люди, — Рината закусила губу, усмехнувшись, и Кос окончательно понял, что нет. Почему? Дело даже не в том, что у него была Герка. А, пожалуй, в том, что Градова бы никогда не стала вести себя подобным образом, вешаясь на шею. Он вдруг представил, что если соседка с лёгкостью вешается сейчас на него, то сколько же парней уже «познали её» со всех нежеланных сторон? Влип, бля — проскочила мысль в голове у Коса, но сдаваться астронавт не был намерен. Ему было просто противно. — Знаешь, я думал, что Елисеева — шлюха. Ну, помнишь её? — не дождавшись даже кивка, Холмогоров продолжил, — Противно было от одного её вида. Хотелось просто стереть нахрен. Так вот она хотя бы не от лучшей жизни под ту баранку пошла, а ты… Даже хуже неё. — Холмогоров, — улыбка с лица Ринаты понемногу исчезала, а её руки медленно обвивали его за шею, хоть и не соприкасались с кожей напрямую. Кос с брезгливостью просматривал за её реакцией, выдыхая очередную порцию сизого дыма. — Я надеюсь, ты отчётливо понимаешь, какие последствия могут тебе принести сказанные мне сейчас, вот здесь, слова, — она говорила на удивление спокойно, хоть он и слышал явную обиду. — Чё, как в детстве, побежишь жаловаться бате? Валяй, только не забудь ему сообщить, скольких парней ты обслужила за рубежом. Думаю, он поймет, почему я отказываюсь от такой «принцессы». Космосу было не привыкать пороть правду с плеча, как и претерпевать недоброжелательные взгляды. Время, проведенное с Надькой под одной крышей, не прошло даром для профессорского сынка, таких пассий он научился чуять за версту. Рината в точности сходилась с мачехой в чём бы то ни было, стоило насторожиться ещё тогда, пару лет назад, когда Надька похвалила Ринату как «единственную вменяемую» среди всего круга общения пасынка. Что ж, теперь от предстоящего вечера явно не стоит ожидать ничего хорошего — и девичий взгляд, направленный ему вслед, с точностью твердит о подобных интуитивных помыслах. Отмучавшись чуть больше часа на семейной посиделке, Холмогоров начал играть роль занятого человека, которого ждали великие дела, чтобы спетлять из дома, методично намекнув отцу, что ему срочно нужно встретить Валеру после соревнований. Так как Юрий Ростиславович очень радушно относился к друзьям сына, считай, почти так же, как к своему оболтусу, он даже не серчал, когда Космос улизнул, громко хлопнув дверью профессорской квартиры. Рината же скучающе попивала вино, иногда вставляя какие-то общие фразы в разговор о Мюнхене, архитектуре и менталитете немцев. Так и закончился званый ужин, с лёгким осадком обиды и неприязни между младшим поколением двух семей. Прождав друга больше часа на «Университете», он даже несколько раз бегал к таксофону, в попытках дозвониться до Фила. Чуда не случилось, друг пропал в неизвестном направлении. С горем пополам парню удалось дозвониться даже к занятой Герке в «Видак», но она призвала его к трезвому рассудку, убедив в том, что у Валеры могли появиться неотложные дела, а позвонить и предупредить он не успел. Пока самые плохие исходы отметались методом исключения, чёрные «жигули» уже мчались к Градовой. — Доброй ночи, красивая! — удачно припарковавшись, он вылез из машины, подмечая шагавшую к нему навстречу девушку его мечты. И не нужно ему никаких царских дочек! — И Вам здравствуйте, молодой и интеллигентный, — устало буркнула девушка, целуя парня в щёку. Но, так быстро, как хотелось бы ей улизнуть не удалось, она была поймана и заключена в цепкие объятия, прямо под фонарным столбом. Это мог бы быть кадр какого-то фильма: ночь, улица, фонарь, пускается снег и влюбленная парочка растворяется в своих чувствах. — Ты что, решила обхитрить меня и заработать все миллионы мира первой? — Кос был чуть взвинчен, но ни капельки не зол. Он соскучился, возможно, даже сильнее Градовой, которой за целый день не представилось даже минутки на передышку. — Нет, Космик, как я могу зарабатывать больше своего мужчины? Я же девушка, — щёлкнув его по носу, она аккуратно поправила ворот Косовой куртки, чтобы он не замёрз. Отобрав у неё сумки и закинув их на заднее сиденье, он не спешил усаживать её в машину, будто пытался налюбоваться, насмотреться, надышаться ею за весь прошедший день. — То-то же, красивая! И вообще, хорош так впахивать, будто вы с Львовой бурлаки на Волге, нахрен! Или нам что, бабок не хватает, что ли? — раздражённые нотки в его голосе проскочили неосознанно, а улыбка с её лица медленно поползла вниз. Не так она представляла себе этот вечер пятницы, не так. Градова с недавних пор не любила спорить с Космосом, знала же, чем могут закончиться такие разговоры, поэтому всеми возможными силами пыталась удержать его пыл. — Кос, ты же знаешь, что это не из-за бабок, чего ты опять начинаешь? — ей хотелось от него тепла и поддержки, а не скандалов. — Хочу и начинаю! Может, меня не устраивает, что на семейные ужины мне приходится ходить без тебя, — гадать дальше не было смысла, вот и вскрылась причина его раздраженности, ей оставалось только понять, что же случилось на этих посиделках с Царёвыми, отчего Космоса так колбасило. И дело было даже не в Валере, который провалился сквозь землю, его мучало что-то другое. Годы отношений и жизни под одной крышей шли ей на пользу, Градова могла читать его, как открытую книгу, без напряга. — Кось, ну ты чего, чё за детский сад? Что ты мне козни строишь, вы что там с Надькой опять Юрия Ростиславовича не поделили, или имущество? — садясь на переднее сиденье, она выкрутила печку на максимум, чтобы хоть немножко согреться, дожидаясь, пока Холмогоров поправит дворники, которые успело прихватить морозом. — Лучше не говори мне об этом, и больше так не подставляй меня, поняла? Иначе я буду приходить к вам в «Видак», и буду там куковать днём и ночью! — Космосу подобное предположение казалось солью на старые раны, потому как отношения с мачехой улучшить ему точно не светит. Но и признаваться Гере в том, что так тревожило его на самом деле, он не счёл нужным. Есть ли смысл?.. — А я думала, ты скажешь о том, как сильно меня любишь? — Гера знала, когда нужно было нажать на определённые «точки», смягчая настрой заведённого Космоса, и делала это мастерски, состроив жалобное выражение лица и потянувшись к нему рукой. — Градова, я ж тебя больше жизни люблю! Не смекнула ещё, нет? — он глянул в её очи, признавая, что пропал. А Гера улыбнулась, так по-детски и нежно одновременно, — Хоть ты и та ещё заноза, но без тебя меня бы не было, красивая моя. Поймав руками её лицо, он притянул её к себе, чмокнув в нос и забывая обо всём, что его так выводило из себя, нервировало, и раздражало. «Моя Герка никогда и рядом не стояла с Ринатой, никогда. Хорошая моя, девочка моя, ночка. Точно, ночка моя! Я никогда, никогда тебя не оставлю!» — шумела мысль в голове, и Космосу было достаточно только произнесённых слов, подобных клятве. Он знал, что не нарушит своих обещаний… — И я люблю тебя, космонавт! Полетели домой, у меня для тебя кое-что есть. — Ужин? — Так вот почему ты такой дёрганный, Надька опять херни какой-то наготовила? — он только рассмеялся, выжимая сцепление «жигулей». — Давай только к Филу заскочим, а то мне что-то это не нравится, может, его в розыск уже пора подавать? — Хорошо, Космик, поехали уже куда-нибудь, я так устала, — Гере было без разницы, сколько ещё кататься по Москве. Главное — с ним, и они не в ссоре. Очередная возможная буря миновала, обходя двоих стороной.***
Приторно-жёлтый свет фонарей пробивался сквозь тёмные окна панельки на юго-западном, где царила такая долгожданная идиллия, а запах бергамотового чая вперемешку с сушками и сигаретным дымом, тянувшим в комнату с балкона, завораживал похлеще всего прочего. На стареньком кассетнике играли любимые миллионами песни, записанные где-то в подвалах, которые достались Пчёлкину за так, главное атмосфера располагающая. Наконец-то, после тяжелой трудовой недели и ему обломился лакомый кусочек в виде Асии Сергеевны, которая оставила свою работу, пришла к нему и была согласна на всё, и даже чуточку больше. — Хорошо лежим, — поглаживая гладкую девичью ножку по внутренней стороне бедра, бормочет парень, нависая над ней. — Что ты на меня так смотришь, Пчёлкин? — Ася не имела как такового обозначения подобным взглядам, пронзающим её острыми иглами по милости Вити, потому с одной стороны несколько настораживалась, а с другой улыбалась. — А ты как думаешь? Любуюсь! — он улыбается в ответ, так легко и искренне, что на лбу у него залегает несколько морщинок, а на щеках выступают ямочки, которые она рассматривает так пристально не первый месяц, деля на двоих не только кровать, но и чувства, взаимные, местами даже по-детски наивные. — Да вы романтик, Виктор Павлович! — она улыбается, трепля его золотистую, львиную шевелюру, ну и что, что она сама Львова. — Ага, а ещё гений, филантроп и немножечко бандит, — Пчёлкин не упускает случая поцеловать её в ключицу, впитывая в себя запах Львовой. Глубоко, под самую кожу… — Пчёл, ты хоть знаешь, кто такой филантроп? — ей нет смысла останавливать себя, и она отвечает ему тем же, хоть и смеётся. То ли от подобных заявлений, то ли от щекочущего чувства в ответ на ласки своего парня. — А то, я, между прочим, в школе не только фарцевал, а ещё и учился. Тем более, у меня друг из профессорской семьи, нужно соответствовать, — аккуратно, чуть надменно вещал он теперь ей прямо на ушко, прикусывая мочку уха. — Так, Виктор Павлович, в этом представлении третьего акта не будет, можешь даже не надеяться, я устала, — твёрдо заявляет она, выставляя руку вперёд, чуть отстраняясь от него. Время медленно перевалило за очередной часовой пояс, а стрелка смело шагнула к одиннадцати. Стоит отметить, что Ася совершенно не заметила этого, увлечённая куда более интересными занятиями. Один Витя Пчёлкин чего только стоил! Со своей безумной притягательностью и умением вскружить голову сладостными поцелуями и уверенными телодвижениями. — Брось, Аськ, тебе даже напрягаться не придётся, я всё сделаю сам, тебе понравится, — но Витя наседал, подобно коршуну, который и не планировал отступать. Слишком уж соскучился за минувшее время! Насытиться не мог… — Не-не-не, Пчёл, даже не стартуй, сейчас ещё полежим, и я домой поеду. Витя, так нечестно! — из последних сил она упиралась ему в грудь, пытаясь одержать победу здравым рассудком или каким-то предчувствием, обострившимся ещё с лета восемьдесят седьмого. — Не понял, какой домой, ты сегодня у меня, это даже не обсуждается! — рыжий и наглый бросил последние попытки сдерживаться, переходя в бескомпромиссное наступление. Ася только и успела подумать, что он, таки, гад. А что Пчёлкин? Тот все свои предчувствия отбросил куда подальше, а вместе с ними и здравый рассудок улетел в далёкие края от близости Львовой. В его постели. И их ничто не разделяло, а, значит, инстинкты, какими бы ни были, всплывали наружу… — Аська, расслабься, чего ты, — он беспрепятственно и безо всяких угрызений проделывал свои ухищрения, чувствуя, что ещё немного и броня падёт. Сдастся на милость великого и могущественного! — Чё ты, в первый раз, что ли? — Нет, но… А вообще, ещё как обсуждается, Вить, я не хочу, чтобы твои задавали лишние вопросы, тем более такие, на которые я сама не знаю ответы, — вполне открыто говорит она, пытаясь подняться с разложенного дивана-пианино в комнате Пчёлкина, который повидал, наверное, ещё самого Ленина, — Кстати, куда ты родителей дел, на дачу сплавил? — Предки у тётки, сказал же. С ночёвкой, — последние слова он выделил с особым значением, — Так что расслабляй булки, никто никуда не едет, а насчёт вопросов, так я не понял, на какие же из них ты сама не знаешь ответ? Ты — Асия Сергеевна Львова, так? — Так. — И ты моя девушка, да? — он дышал ей прямо в лицо, там маняще и пьяно, что она уже практически согласилась замять этот разговор и придаться утехам пятничного вечера в полной мере, без зазрений совести, но что-то её всё равно останавливало. — Допустим. — Ну и всё, базар окончен, нефиг мне тут про вопросы-ответы задвигать. — А если меня спросит твоя мама, или папа, серьёзно ли у нас, что я им скажу? Серьёзно ли у нас с тобой, Виктор Павлович? — ни с того, ни с сего спросила девушка, поправляя прядь волос, выбившуюся из пучка. — Серьёзнее дела обстоят только в цента-банке, — он навалился на неё всем весом, щекоча везде, где только удавалось. Смех и крики заливали комнату в приглушенной комнате, а музыка, которая играла до этого, стихла, требуя, чтобы слушатель перемотал кассету. Занырнули чуть поглубже, собираясь действовать решительно. Не сразу Витя почувствовал, что Аська толкнула его в плечо, а с коридора донёсся звук ключа, поворачивающегося в замочной скважине. — Ты серьёзно?.. — Ася не могла просто поверить их везению, а Витя глянул на неё и только хмыкнул. «Напророчила, бля!» — пронеслось в голове у обоих с молниеносной скоростью, пока Аська не удосужилась сообразить, что неплохо бы ей одеться. И ему, кстати, тоже! Но чуда не случилось, и дошло до них слишком поздно, что нужно предпринять какие-то действия. Вперемешку с лицом Павла Викторовича Пчёлкина, заглянувшего в комнату сына вместе с женой, в стремлении полюбопытствовать, кому принадлежат сапоги в прихожей и пальто на вешалке. Не прогадали, что называется — но и не ожидали…