сегодня ты меня убьёшь

— Ты не представляешь, как я уже устал с этим кронпринцем. — обречённо произнёс Бэкхён, откидываясь на спинку стула. По другую сторону стола сидел Исин. Чжан приезжал в гости к Бёну во дворец в те дни, когда был свободен от своих обязанностей главного иностранного посла. Не сказать, что они с Бэкхёном сдружились по собственной инициативе. Скорее, их заставили сдружиться служебные обязанности. Практически первый человек при императоре и главный посол всегда сопровождали Чунмёна, и именно поэтому эти двое стали общаться, а в последующем доверять друг дружке мелкие секреты. Однако если посол был человеком не скрытным, и Бён мог читать его как открытую книгу, то Бэкхён для Исина всё ещё оставался неразгаданным. Каждый раз, когда ему казалось, что он великолепно знает мужчину, тот показывал себя совершенно с другой стороны. — Я слышал от императора, что кронпринц отказывается от еды. Они сидели на первом этаже дворца Бэкхёна. Судя по всему, он был полностью выделен для приёма гостей. В просторном зале располагался достаточно длинный стол, рассчитанный на большую группу людей. Само помещение было просторным и выглядело пустым из-за скромного убранства. Большие окна прекрасно освещали расписанные стены, а возле этих окон стояло несколько диванов, очевидно, предназначенных для гостей. И именно из-за этого зал казался пустым, но если вспомнить, что Бэкхён жил тут лишь со своей сестрой и слугами, то было понятно, почему в оформлении дворца преобладал такой минимализм. — Да. Он ничего не ест уже четвёртый день, и иногда мне кажется, что он держится на ногах, потому что питается духовно. — Бён вздохнул, подперев ладонью подбородок. — Я думал, что он поголодает дня два и успокоится, но нет ведь, этот О Сехун слишком упёртый. Мне порой кажется, что он делает это всё специально для того, чтобы умереть тут голодной смертью. — Вполне вероятно. — Чжан слегка пожал плечами. — А он не говорил, по какой причине отказывается от еды? — Всё и так понятно. Вчера он, к примеру, вообще отказался разговаривать. Сказал, что теперь будет общаться исключительно с императором, а ещё постоянно говорит, что имеет право обратиться хотя бы в посольство и написать письмо на родину, хотя, кажется, наш господин прекрасно дал ему понять, что он тут всего-то пленник, и то, что к нему так обращаются — всего-то проявление великодушия со стороны Ким Чунмёна. — Бэкхён наконец выпрямился, и, глядя на Исина, произнёс: — Не думал, что когда-нибудь скажу это вслух, но единственное, чего я сейчас хочу — чтобы кронпринца отправили обратно на родину, потому что я устал с ним возиться. — Только не вздумай говорить это императору. — Чжан слегка усмехнулся, и его уголки губ поползли вверх, а потом он огляделся, словно чего-то ожидая. Посол уже привык к тому, что каждый раз, когда он приезжал к Бэкхёну и они сидели за этим длинным столом, обсуждая какие-то проблемы, последние события и государственные дела, вторая жительница замка — сестра Бёна — спустя пол часа, а иногда и раньше, непременно тут появлялась. Девушка была всего на пару лет младшего своего брата и при этом сильно отличалась от него характером. Пожалуй единственное, что их роднило — схожие черты лица и фамилия. Не сказать, что Исин сильно сдружился с ней, но у них явно были хорошие отношения ещё с тех времён, когда она жила при дворце императора. Посол, всё время занятый государственными делами, редко разговаривал с жителями дворца, но никогда не упускал момента поговорить с прекрасной представительницей рода Бён. Однако с тех пор, как она вместе с Бэкхёном переехала сюда, они практически перестали общаться. Исин встречал её лишь когда навещал практически первого человека при императоре, и то не долго, потому что Бэкхён сразу просил её найти себе занятие и не мешать им. — А где… — посол даже не успел полностью произнести вопрос. Мужчина напротив ответил практически сразу. — Она сейчас в императорском дворце. — Странно, что я не видел её утром, раз она там. — Исин задумчиво взглянул в окно, заметив, что вторая карета, которой обычно пользовалась представительница рода, теперь не стояла во дворе. — Она уехала пару часов назад. Даже карета ещё вернуться не успела. Ты, наверное, в это время был с императором, поэтому и не увидел. — равнодушно произнёс Бён, словно это его совсем не волновало, но спустя некоторое время его лисий прищур был направлен на сидящего перед ним Чжана. Бэкхён замечал, что Исин слишком часто интересуется его сестрой. Когда они все жили в императорском дворце, он не редко ловил их за разговорами в опустевших коридорах. Посол лучезарно улыбался, а его родственница с чего-то смеялась, но стоило ему подойти, как эти двое сразу же вели себя так, словно друг друга не знают. Чжан находил повод, чтобы уйти и оставить брата и сестру наедине. Может быть, поэтому Бён и увёз сестру с собой во дворец. А может, на это были и другие причины, но в любом случае, даже если бы у посла и его родственницы были какие-то отношения, то он бы навряд ли одобрил их, потому что Исин, который по возрасту был практически ровесником Ким Чунмёна, явно был слишком стар для его молодой Бён, которой недавно исполнилось двадцать лет. — А почему это тебя так заинтересовало? — словно невзначай спросил Бэкхён, внимательно наблюдая за реакцией Исина, чем сильно смутил мужчину, потому что лисий прищур мало кто мог выдержать. — Она постоянно спускается, когда сюда приезжают гости, а в этот раз — нет. Вот я и подумал — вдруг она заболела? — Чжан старался сохранять спокойствие под пристальным взглядом сидящего напротив. — Я уже было подумал, что моя сестра себе симпатична. — Бён Бэкхён, ты хоть понимаешь, о чём говоришь? Вы происходите из знатного рода Бён, в то время как я — простой выходец из народа, которого высмотрел император. Тем более, твоя сестра слишком мала для брака со мной, разве не так? — Исин вопросительно изогнул бровь. — Я уверен, что ты уже подыскал для своей сестры молодого и родовитого жениха. — Нет. Она ещё слишком молода для такого, да и я не готов отпускать её жить к какому-то мужчине в другой замок. Мы выросли вместе, поэтому мне будет тяжело позволять ей уезжать от меня. — Но ты ведь не можешь вечно держать её рядом с собой? Даже если ты не захочешь — она однажды уедет от тебя. — Ты уверен в этом, Исин? Если тебе кажется, что ты знаешь мою сестру, то ты ошибаешься. — Бён неожиданно поднялся, упираясь ладонями в гладкую поверхность стола. Несколько секунд он смотрел на своего гостя, а потом, вздохнув, отвернулся и задвинул за собой стул. — Мне порой кажется, что я не знаю тебя. Стоит ли говорить о твоей сестре, Бэкхён? — Чжан наконец спокойно выдохнул, когда хозяин дворца отвернулся от него. — Мне уже нужно ехать к кронпринцу, да и у тебя, я уверен, много дел во дворце. Спасибо, что приехал. У меня редко бывают гости, так что ты явно скрасил будни своим появлением. — Бён не стал дожидаться ответа от своего гостя. Окликнув одного из слуг, он приказал приготовить карету. На самом деле ему мало хотелось ехать к кронпринцу. За эти три дня он понял, что их иностранный гость — просто сущий ад среди ясного дня. Кроме того, что одним своим появлением он заставил Бэкхёна идти против правил, вызывая гнев императора, так потом ещё и стал отказываться от еды, а в последующем — от разговоров. Бён никогда не видел, чтобы пленники вели себя подобным образом, да и тем более ни одному из пленённых иностранцев не предоставлялись такие условия. Наследный принц чужого государства, кажется, вовсе этого не ценил. Бэкхён совершенно не хотел ехать в поместье в лесу, но долг перед императором обязывал его, поэтому мужчина, вздохнув, направился во двор. Когда он прибыл к месту заточения наследного принца, там уже стояла одна карета, в которой, очевидно, везли обед с императорского дворца. Тем более, когда Бэкхён прищурился, он сразу увидел в окнах суетящихся слуг, которые расставляли подносы по столу. Стоило только мужчине переступить порог, как слуги остановились, а потом, словно по команде, отступили назад, к стене. — Добрый день, кронпринц. — Бэкхён натянуто улыбнулся, взглянув на сидящего на диване иностранца, однако, с его лица тут же пропала улыбка. Взгляд О Сехуна на момент его испугал. Обычно случалось обратное — лисий прищур и напор Бёна пугал его собеседников, но теперь слуга императора впервые понимал, что его пугает чужой взгляд. Кронпринц смотрел на него с нескрываемым призрением и злобой; так, словно готов был разорвать зашедшего на части. Наследный принц за четыре дня пребывания в заточении стал по большей части напоминать загнанного в угол зверя, нежели единственного человека, которому может перейти власть его государства. Казалось, что Сехун за несколько дней истощал, ведь всё это время он упорно отказывался от еды, лишь иногда просил налить ему воды из кувшина, которую слуги меняли каждое утро. Последние две ночи он даже не спал — прислуживающие ему люди с императорского дворца, спящие за стеной, просыпались от того, что в основной комнате скрипел пол, ведь кронпринц ходил от угла к углу, размышляя о чём-то своём. И из-за этих бессонных ночей у него даже начали виднеться синяки под глазами, из-за которых его взгляд становился ещё более пугающим. Бэкхён быстро взял себя в руки. Он больше не улыбался, но шагнул в комнату, не приближаясь к О, который неотрывно следил за каждым его действием. Кажется, он даже не моргал. — Вы так и не притронулись к еде? — Бён даже слегка вздохнул, скользнув взглядом по заставленному подносами столу. — А вы как думаете? Злость слышалась даже в словах иностранца. Теперь он говорил словно с издёвкой, стараясь хоть как-то задеть императорского слугу и вывести его на эмоции. Но Бён Бэкхён был удивительно спокоен, что заставляло Сехуна злиться. — Я думаю, что вам пора наконец перестать мучать самого себя и нормально поесть, если вы, конечно, собираетесь вернуться на родину живым. — Бэкхён сел на краю дивана, вздохнув. Ему казалось, что он разговаривает не с наследным принцем, а с капризным ребёнком. О Сехуна приходилось упрашивать просто поесть, при этом приводя различные аргументы. Бён Бэкхён не привык ни с кем нянчиться, обычно он действовал совершенно иначе, но в данный момент ситуация не позволяла ему применять силу. — Вы собираетесь отпустить меня домой? — кронпринц тут же оживился, резко развернувшись корпусом к сидящему на краю дивана мужчине. — Помилуйте, О Сехун, — Бэкхён, забавляясь реакции иностранца, усмехнулся, ведь он видел ту надежду, что промелькнула в карих глазах Сехуна. — Конечно же нет. Об этом бы вам сообщил сам император, но уж точно не я. Тем более, нам не пришло ни одного письма с вашей родины. Кронпринц тут же прищурился, окинув презрительным взглядом Бэкхёна. Он прекрасно видел, как тот усмехнулся, поэтому, повернувшись к переводчику, всё это время стоявшему рядом с ними, по другую сторону стола, произнёс: — Скажи, что я больше не желаю с ним разговаривать. Он может уезжать и передать императору, что я с этого момента буду разговаривать только с ним, но уж точно не с господином Бён Бэкхёном. В глазах переводчика мелькнул страх, и он перевёл взгляд на слугу Чунмёна, который заинтересовано смотрел на него, дожидаясь перевода сказанных О слов. — Кронпринц сказал, что не желает с вами разговаривать и попросил передать императору, что он теперь будет разговаривать только с ним. Бэкхён ничего не ответил. Он обернулся на кронпринца, потом перевёл взгляд на стену и вздохнул. О Сехун не представляет, по какому тонкому лезвию он ходит, и что каждый день, проведённый в этом поместье он, сам того не подозревая, балансирует на грани жизни и смерти. Но, кажется, без компромиссов тут не обойтись. И как бы Бёну не хотелось идти на поводу у капризного иностранца, ему пришлось в который раз переступать через себя. Наконец, он посмотрел на наследного принца. — Хорошо, кронпринц, предлагаю вам… — на момент он замолчал, словно обдумывая в последний раз, стоит ли ему идти на какие-то уступки, но спустя несколько секунд молчания продолжил: — Так называемую взаимную услугу. О Сехун постарался скрыть своей интерес, но если до этого он отворачивался от слуги Чунмёна, то теперь повернулся, слегка изогнув бровь. — Вы сами понимаете, что я ответственный за вас. Кроме того, что вы мучаете самого себя голодом, так ещё и подводите под монастырь меня. Ким Чунмён очень благороден и терпелив, но даже у такого человека может со временем закончиться терпение. Я не хочу из-за ваших капризов терять расположение императора, но и вас прекрасно понимаю… — Ближе к сути вашего предложения. — О тут же его перебил. Его не интересовала пустая болтовня, тем более пару минут он заявил, что вообще не желает вести беседы с Бёном, а теперь сидит и слушает его. — Хорошо. — Бэкхён кивнул. Ему тоже мало хотелось распинаться перед иностранцем, к которому он вообще не хотел ехать. — Предлагаю поступить так — вы сейчас съедаете хотя бы часть обеда, а я уговариваю императора отпустить вас в посольство, чтобы они передали вашему отцу, что вы живы. Естественно, отправитесь вы в сопровождении, тем более. Никто не отпустит вас одного. — И какова вероятность того, что Ким Чунмён согласится? — во взгляде иностранца было слишком много сомнения. Он понимал, что больше выгоды из такого компромисса извлечёт Бён, и кронпринцу явно не хотелось, чтобы тот вышел из воды сухим. — Не могу сказать с точность. Но подумайте, кронпринц — мое предложение очень выгодно для вас. Долго без еды вы не продержитесь — вас станет мучать усталость, а в конце концов вы доведёте самого себя. Кроме того, что у вас начнутся проблемы со здоровьем, вы ещё и упустите ваш шанс посетить посольство, так что вы останетесь ни с чем. Я думал, вы сможете понять, что чем больше вы идёте на уступки, тем больше дверей перед вам открывается. Если вы и дальше будете показывать характер, то император не станет этого терпеть. Я — один из самых близких к нему людей, поэтому могу позволить себе идти с вами на компромиссы и потом просить о чём-то у Ким Чунмёна, но если я сейчас попаду в немилость, то на моё место придёт кто-то другой, и будьте уверены в том, никто не будет предлагать вам какие-то выгодные предложения. Так что советую вам подумать над этим. — Бэкхён поднялся с дивана. — Я приеду вечером, когда вам привезут ужин. Слуги расскажут мне обо всём, так что если вы пойдёте на уступку, то на уступку пойду и я. Помните, что вы на данный момент пленник в чужом государстве. В Даглане все живут по другим законам. Чем меньше вы проявляете характер и размышляете логически, обдумывая свои действия, тем большего вы добьётесь. Ваши капризы лишь подведут вас, но вот логика с хитростью — нет. Надеюсь, мы с вами найдём общий язык, О Сехун. — на момент Бён остановился, внимательно глядя на сидящего иностранца, но потом развернулся и направился к двери. Как только дверь захлопнулась, кронпринц нахмурился. Он даже не сдвинулся с места, лишь смотрел на закрытую дверь и слышал, как слуги у стены о чём-то перешёптываются, но, к сожалению, не понимал, о чём именно. Хотя, на данный момент это его мало волновало. Всё, что сейчас занимало мысли Сехуна — слова Бён Бэкхёна, человека, который всю жизнь прожил в этом государстве, в котором сам О — лишь пленённый чужак, пускай и с таким внушающим титулом. Конечно, кронпринц понимал, что приближённый Чунмёна делает это, основываясь лишь на собственной выгоде, но всё же смысл в его словах определённо был. Он сам не понимал, почему в нём с каждым днём все больше разрастались антипатия по отношению к Бэкхёну. Возможно из-за того, что мужчина так внаглую над ним усмехался, а Сехун вовсе не привык к такому. Прожив всю жизнь при дворце, где кронпринца все почитали, сталкиваться с подобным было достаточно тяжело. И О понимал, что сейчас, послушав советы Бёна, он лишь облегчит жизнь императорскому слуге — Чунмён не обрушит свой гнев на приближённого. А Сехун только этого и ждал. Но всё же иностранец задумался над словами Бэкхёна. Действительно, если его сейчас уберут, то станет ли другой слуга, не столь близкий к императору, идти на какие-то уступки по отношению к нему? Навряд ли. Тем более Ким Чунмён не станет долго терпеть такое поведение Сехуна. А если он сейчас сделает вид, что смирился со своей беспомощностью и готов полностью подчиняться, то, вероятно, как сказал Бэкхён, перед ним откроются многие двери. Ему нужно всего-то на время затихнуть и расположить к себе императора и его слугу, а потом уже дело за малым. Если ему разрешат выходить на улицу, даже разрешат посетить посольство, то он быстро найдёт способ, как сбежать с Кларио. Сехун точно не знал, сколько он просидел, размышляя над словами Бёна, но от мыслей его отвлёк слуга, который уже протянул руку к подносу на столе, видимо собираясь его забрать. — Стой, — О схватил его за руку, из-за чего прислуживающий мужчина вздрогнул и испуганно взглянул на него, ведь кронпринц разговаривал с ним на незнакомом языке. — Оставь на месте. Я буду есть. Ты, — Сехун обернулся на переводчика, стоявшего у двери, а потом кивнул на слугу: — Переведи ему, что я сказал. — Кронпринц говорит, что будет есть. Не убирайте подносы.

***

Бэкхён старался не думать ни о кронпринце, ни о разговоре с ним. Этот капризный иностранец отнимал у него слишком много времени и сил, в то время как у мужчины было достаточно своих обязанностей. Бён надеялся на отдых после возвращения императора, но ситуация оказалась совершенно противоположной. Идя по коридорам императорского дворца, направляясь прямо в покои Кима, он не обращал внимания на всё, что происходит вокруг него, ровно до тех пор, пока из-за поворота не показалось несколько девушек. Бэкхён даже притормозил, но они совершенно не обращали на него внимания, пока он не схватил одну из них за руку, заставляя обернуться. — Суа. — невозможно было понять, какие эмоции сейчас переполняли Бэкхёна, ведь на его лице застыла каменная маска безразличия, но в голосе слышалась нотка раздражения. Девушка, которую он схватил на руку, взглянула на него с явно видным испугом, но потом облегчённо вздохнула, поняв, кто перед ней. — Бэкхён, ты бродишь по замку, как призрак. — недовольно произнесла она. — Здравствуйте, господин Бён. Мужчина лишь кивнул, бросив мимолётный взгляд на девушек рядом. Всё его внимание сейчас было сосредоточено лишь на той, которую он схватил за руку. — Идите, я вас догоню. Младшая Бён вздохнула, когда почувствовала, что брат ослабил хватку и отошёл в сторону, к широкому окну, освещавшему коридор. Суа, безусловно, была похожа на Бэкхёна — взглянув на них, можно было сразу определить их родство, ведь младшая представительница рода Бён обладала такой же формой лица и прищуром, как и у своего старшего брата. Разве что черты её лица были более заострёнными — у неё были видны высоко посаженные скулы и слегка заострённый нос. И, несмотря на лисий прищур, взгляд девушки не вызывал тревоги — наоборот, он был успокаивающим и рассудительным, а не вызывающим беспокойство, как у её родственника. — Долго ещё собираешься тут пробыть? — по лицу Бэкхёна нельзя было сказать, что он заинтересован в разговоре. Посторонний слушатель мог бы предположить, что приближённому к императору мужчине совершенно всё равно — в его голосе слышалось напущенное безразличие. — С наступлением темноты опасно будет ехать обратно во дворец. — Я собиралась переночевать тут. — Суа, — Бён раздражённо вздохнул. — Сколько раз с тех пор, как мы поселились во дворце, я говорил тебе, что теперь ты ночуешь только там? — Бэкхён, мне скучно сидеть там одной. Ты целыми днями занимаешься государственными делами, а когда возвращаешься во дворец, то у тебя уже нет совершенно никакого настроения разговаривать со мной, не говоря уже о прогулках по саду. А теперь, когда на твои плечи свалился ещё и кронпринц… — Тихо! — злобно прошипел мужчина, оглянувшись по сторонам. — Суа, умоляю, вообще не упоминай в своих разговорах кронпринца. Или ты уже успела рассказать это всем придворным дамам? — Для чего мне это? — младшая Бён бросила на брата удивлённый взгляд. Их разница в росте была незначительной, поэтому она могла легко посмотреть в глаза брата своими, такими же глубокими и карими, как у него. — Тем более зачем что-то скрывать? Весь императорский двор так и разрывается от новости о том, что наш император держит в плену кронпринца Круока. Ты ведь вчера вёл его по саду. Те, кто видел его, сразу же побежали рассказывать остальным. — Все знают лишь о том, что в Кларио был схвачен кронпринц, но никто не знает, что случилось с ним, когда он покинул императорский дворец. И никто и не должен знать, что мы держим его в поместье. Пускай для всех это остаётся тайной. Никто, кроме нас с тобой, Исина и императора не знает, что кронпринца держат в поместье, — Бэкхён перешёл на шёпот, хотя был уверен, что за поворотом никого нет. — Исин не станет рассказывать о таком, император — уж точно. Так что я надеюсь лишь на то, что ты не проболтаешься об этом никому, Суа. Не подводи меня под монастырь, у меня и так слишком много забот в последнее время. Не создавай для меня ещё одну проблему, пожалуйста. — Бён взглянул в окно, на пустой сад. — А теперь мне пора. И я всё ещё надеюсь, что ты вернёшься домой до наступления темноты. — Разве у меня есть выбор? Суа вздохнула, и Бэкхён готов был поклясться, что видел, как его сестра прикусила губу, опустив взгляд. — Давай не будем возвращаться к этой теме. — мужчина отвернулся, стараясь не смотреть на стоящую перед ним девушку. Младшая Бён была единственной представительницей рода, которая прожила всю жизнь рядом с ним. Сосланные родители вскоре были казнены, а все остальные представители семьи уехали за границу, боясь последствий, ведь грязная слава разлетелась по всему государству. Даже Бэкхён столкнулся с последствиями — некоторое время он всё ещё слушал мерзкие сплетни о своей семье, однако, его взлёт по карьерной лестнице сильно изменил ситуацию. И именно с тех пор Суа ощутила на себе порой переходящую все границы заботу, ведь если смотреть правде в глаза — они единственные представители рода Бён, которые не было сосланы или убиты. Бэкхён считал своим долгом оберегать младшую сестру, но как бы это абсурдно не звучало — главной опасностью для неё был он сам. Чем могущественнее становился Бён, чем больше власти ему давал император, тем больше мужчина наживал врагов. Сестра могла стать идеальной пешкой в игре за власть, поэтому Бэкхёну пришлось запрятать Суа в подаренном дворце против воли. Он запер её, как придворные дамы запирают в клетках своих волнистых попугаев и канареек. Только мужчина не учёл одной проблемы. Младшая Бён — не безвольная птица с пустым взглядом.

***

— Добрый день, император. — Бэкхён поклонился, улыбаясь стоящему перед ним мужчине. Чунмён повернулся не сразу. Некоторое время он смотрел в просторное окно, слегка прищурившись, словно кого-то высматривая. На его лбу из-за нахмуренных бровей появились морщины. Он молчал, но потом неожиданно развернулся, заставив стоящего в дверях Бёна вздрогнуть. Ким насмешливо улыбнулся. — Бэкхён? — император изогнул бровь, слегка приподняв подбородок. — Проходи. Зачем пожаловал? — Я насчёт кронпринца. — Что наш гость высказал на этот раз? Казалось, что для Чунмёна всё это было не больше, чем игрой — об этом говорила его насмешливая улыбка и заинтересованное выражение лица. Он остановился, глядя на Бэкхёна, дожидаясь, пока тот начнёт говорить. Никто не знал, какие у Кима были планы на кронпринца, и почему он вообще запер его в поместье, приставив к нему слуг и самого приближённого к нему человека. Конечно, никто не посмел интересоваться планами императора, но все строили свои предположения — кто-то говорил, что он больше никогда не отправит иностранца домой, кто-то — что Чунмён решил лишить государство единственного наследника, а кто-то выдвинул теорию о том, что их правитель высмотрел в кронпринце чужого государства достойного наследника престола, и после смерти Кима править будет пленённый иностранец. — Всё ещё отказывается от еды. — Неудивительно. — Чунмён взглянул куда-то в сторону. Создавалось ощущение, что он разговаривает с углом своей кровати. — О Сехун ещё молод. Сейчас им управляет не разум, а его эмоции. Его можно понять — он оказался в чужой стране, пленённый, запертый в поместье, без возможности связаться со своей семьёй. Мы ведь даже слугу у него забрали. Неудивительно, что он устраивает нам такие забастовки. Но скоро кронпринц поймёт, что это бесполезно, у него просто не будет другого выхода. — Что вы собрались сделать, император? — настороженно произнёс Бэкхён, вглядываясь в лицо своего господина. — Это ведь очевидно, Бён Бэкхён. Каждый день, проведённый О Сехуном тут, в Кларио — важный политический шаг, поэтому нам очень важно удерживать его тут как можно дольше. Кронпринц может стать важной пешкой в нашей игре, именно поэтому нам так важна его жизнь. — Вы убьёте его, когда разрешите все политические вопросы? — Конечно же нет. Я не вижу никакого прока от смерти молодого наследника. Престол Круока сменит ещё очень много монархов, прежде чем это государство начнёт представлять хоть какую-то опасность для нас. Да, у них достаточно выгодное положение — сейчас их монарх уверенно управляет побережьем и большей частью акватории океана, окружающей материк, но он не может умело управлять всем этим. А кронпринц поможет нам добиться некоторых соглашений. Я не хочу решать такие вопросы на поле брани, и О Сехун может стать тем самым компромиссом в решении этих вопросов. Но об этом позже, Бэкхён. Отправляйся по своим делам.

***

Сехун сидел в заранее растопленной бане. Впервые за эти дни он не чувствовал голод. Ноющее, неприятное ощущение в желудке наконец его покинуло, хотя для истощённого организма сразу два приёма пищи — в обед и вечером — оказались неожиданным сюрпризом. О прислонился к тёплой деревянной стене, запрокинув голову, рассматривая такой же деревянный потолок. Интересно — как быстро всё сгорит, если в поместье вдруг начнётся пожар? В бане было жарко — иностранец совсем недавно плеснул воды на раскалённые угли, чтобы подбавить жáру. Из-за этого его лицо блестело — влага выступала, собираясь в капли и стекая по карамельной коже. Несколько раз кронпринц вытирал лицо, но через некоторое время всё повторялось снова. Единственное место, где он мог и правда остаться один — баня, поэтому Сехун мог не выходить из неё на протяжении длительного времени, и никто из слуг не решался постучать в дверь, а уж тем более заглянуть. На небольшой лавке возле двери лежали его аккуратно сложенные вещи, в которые он должен был переодеться. На самом деле О уже давно вымылся, ему просто нужно было время, чтобы как следует всё обдумать. Через несколько минут Сехун услышал, что в комнате открылась дверь. Бён Бэкхён. Кронпринц вздохнул, и, кажется, нахмурился — между бровей залегли морщины, однако, он всё-таки поднялся, поправляя полотенце на бёдрах. Несколько дней голодовки иссушили его. О Сехун всегда отличался худобой, хотя его тело имело определённый рельеф — чётко прочерченные кубики, выступающие мышцы на руках, широкая спина; однако, наследник престола не мог набрать необходимый вес. И сейчас, взглянув на него, можно было бы с лёгкостью пересчитать рёбра и позвонки. Конечно, эту излишнюю худобу с лёгкость скрывала одежда, но факт оставался фактом — голодовка плохо отразилась на кронпринце. Когда иностранец открыл дверь, Бэкхён уже сидел на диване, глядя куда-то в стену. У него был достаточно задумчивый вид — он прищуривался, слегка закусив губу и постукивая указательным пальцем по деревянной узорной ручке дивана, однако стоило Сехуну выйти, как слуга Чунмёна подскочил с места, улыбнувшись. — Добрый вечер, кронпринц. — Добрый, Бён Бэкхён. — О кивнул. Половицы скрипели, когда наследник престола шёл к дивану, проходя мимо мужчины. Сехун всем своим видом показывал, что он ожидает совсем не этого. Его интересовали совершенно другие слова из уст Бэкхёна. Эти банальные пожелания доброго вечера ничего не значили. Лишь культурный жест. — Слуги рассказали, что вы не отказались от обеда и ужина. На сколько я понимаю, вы подумали над моими словами, О Сехун. — уголки губ мужчины изогнулись в довольной улыбке. При свете свечей можно было видеть удовлетворение даже в его глазах. — Как видите. — кронпринц слегка пожал плечами, делая вид, что его этого разговор совершено перестал волновать. Он сел на диван, повернув голову в сторону Бёна. — Так бы сразу, кронпринц. Я постараюсь уговорить императора разрешить вам посетить посольство, но, надеюсь, вы понимаете, что после этого вам снова придётся идти на уступки. — Знаете, Бён Бэкхён, — Сехун вздохнул, скептически поджав губы, глядя прямо на лицо слуги Чунмёна. — Если бы ваш монарх слышал хотя бы часть нашего разговора — он бы, вероятно, уже снёс бы вам голову и повесил бы её рядом со всеми остальными, вывешенными там, во дворце. Если бы я был на его месте, то так бы и сделал. Бэкхён на момент опешил. Он удивлённо смотрел на кронпринца, который говорил обо всем с напущенным безразличием. — О Сехун, — кажется, голос Бёна стал на несколько тонов ниже, хотя его обладатель старался сохранять спокойствие. — Думаю, вам не стоит забывать о том, что вы никогда не окажетесь на месте моего господина. А ещё вы совершенно не знаете, что именно нас с ним связывает. Я имею намного больше прав, чем любой человек с императорского двора. Так что будьте уверены — вы, проходя по императорскому двору, никогда не увидите мою голову, висящую рядом с головами изменников. За то для вас я лично могу подыскать великолепное место. Как думаете — ваше прекрасное личико долго будет оставаться таким же прекрасным? — неожиданно Бён склонился над кронпринцем, от чего сидящий на диване вздрогнул. Сехун вжался в спинку дивана, потому что от одного только взгляда Бэкхёна ему стало не по себе. Там плескалась насмешка и злоба. Одно колено мужчины упиралось в мягкую поверхность дивана, прогибаясь и практически дотрагиваясь до ноги О. В то же время слуга Чунмёна упирался в диван ладонью, а вторую протянул к лицу кронпринца. Сехун следил за его движениями, не в силах даже пошевелиться — казалось, что лисий взгляд сковал все его мышцы невидимыми цепями. Он почувствовал, как горячие пальцы коснулись его подбородка, обхватывая его и слегка приподнимая, заставляя смотреть прямо на лицо Бэкхёна. Сехун не понимал, как он в такой обстановке умудрялся слушать переводчика, которого так же сильно смутило происходящее в этой комнате. О был готов поклясться, что тут стало на пару градусов теплее, когда Бён Бэкхён перешёл на шёпот, улыбаясь: — Будет ли ваше лицо таким же красивым, когда его начнут клевать вóроны? — улыбка пропала с лица мужчины. Теперь он лишь внимательно наблюдал за эмоциями кронпринца. И он видел страх. Даже чувствовал, как напряглись мышцы лица иностранца, ведь пальцы Бёна всё ещё обхватывали подбородок запертого в поместье наследника. — Уберите руку, Бён Бэкхён. — наконец собравшись с мыслями, тихо произнёс Сехун. На момент слуга Чунмёна повернулся на стоящего возле дивана переводчика, вслушиваясь в его размеренную речь, но слыша там взволнованные нотки. — А то что? Бэкхёна начинало всё это забавлять. Он склонился ещё ниже, понимая, что кронпринцу просто некуда больше вжиматься. Бён нависает над ним, как хищник над своей жертвой, готовый в любое время сомкнуть челюсти на тонкой шее. — Говорю ещё раз — отпустите. Мужчина почувствовал, как иностранец перехватил его руку и даже на момент перестал всматриваться в глаза наследного принца, с усмешкой взглянув на чужие пальцы, обхватившие его запястье. Он вздохнул, закатив глаза, и наконец поднялся, вырвав руку из захвата. Сехун впервые за эти минуты вздохнул спокойно. — Думаю, кронпринц, вам стоит думать над тем, что вы говорите. — выпрямившись, Бэкхён бросил последний взгляд на Сехуна. — Доброй ночи, О Сехун. Как только дверь за Бёном закрылась, наследный принц тут же обернулся на слуг. Они молчали, стараясь не пересекаться с ним взглядом, а когда поняли, что иностранец смотрит прямо на них, то сразу же поспешили удалиться в выделенную им комнату. О не понимал, что вообще сейчас произошло между ним и слугой Чунмёна, но спросить, нормальным ли считается такое поведение для Бэкхёна, было не у кого. Сехун и правда забывал, что тут он всего-то пленник. Не кронпринц, до которого никто не смеет дотронуться. Нет. Они имеют право убить его, заморить голодом, прилюдно казнить. Однако, его держат в поместье, в окружении слуг. — Бён Бэкхён говорил, что мне нужно изучать ваш язык. — неожиданно заговорил иностранец, чем испугал стоящего возле дивана переводчика. — Мы можем приступить к занятиям завтра? — Конечно, кронпринц. — слуга послушно кивнул. «Это единственное, что я сейчас могу предпринять. Раз этот Бён Бэкхён говорит, что многие двери откроются передо мной, если я буду следовать их обычаям, то, вероятно, это так и есть. Я никогда не смогу сбежать отсюда, не зная их языка и не вдаваясь в местные обычаи» Это была первая ночь, когда Сехун спокойно спал, перед этим попросив затушить все свечи.

***

После того, что произошло вчера между Бэкхёном и кронпринцев, Бёну не хотелось снова ехать в поместье. Он и сам не понял, чем были вызваны его действия — злостью или желанием запугать наследного принца? Однако он был уверен, что последнее у него вышло просто идеально. Мужчина до сих пор помнил тот страх, застывший в глазах Сехуна, вжимающегося в диван. У молодого наследника не было страха в глазах, когда его поймали по среди города, даже когда Бэкхён прижал его к стене. Наверное, если бы они с О Сехуном были одни в комнате, он бы, с большей вероятностью, продолжил запугивать иностранца. Сколько таких же юнош когда-то вздрагивали из-за хищного взгляда Бэкхёна, нависающего над ними? Неизвестно. Конечно, Бён был уверен, что слуги бы всё равно ничего не рассказали. Люди со двора никогда не боялись обсуждать даже заговоры при слугах, если они, конечно, не принадлежали кому-то из господ — такие плели интриги по приказу, и ходили по дворцу, собирая сплетни. Но сейчас мужчина был абсолютно уверен в том, что все присутствовавшие в комнате будут молчать о произошедшем, а если он им пригрозит, то уж точно не расскажут ничего даже если им будут угрожать смертью. Подъезжая к поместью, Бён издалека видел карету с императорского двора, на которой пленнику каждое утро привозили завтрак. — Кронпринц не отказался от еды? — передавая поводья своей лошади одному из стражников поместья, Бэкхён остановился рядом с мужчиной, стоящим у кареты. — Нет, господин. Бэкхён довольно кивнул. Теперь у него не оставалось сомнений в том, что Сехун прислушался к его словам. — Доброе утро, кронпринц. Как только мужчина зашёл в комнату, он сразу же нахмурился. Перед ним предстала достаточно интересная картина. По небольшому столу было разложено несколько бумаг, одна из которых лежала рядом с О. Тут же стояла и чернильница, а сам наследный принц держал в руках длинное гусиное перо. — Что это? — недовольно спросил Бэкхён, приблизившись к столу, глядя на переводчика. Он даже не стал смотреть, что же пытался написать кронпринц. — И вам доброе утро, Бён Бэкхён. Голос Сехуна теперь изучал лишь спокойствие. Обернувшись, слуга Чунмёна впервые за эти дни встретился взглядом с О, которого он видел при их первой встрече, с тем самым незнакомцем из толпы, которого он рассматривал с некоторым восхищением. Лицо кронпринца снова источало лишь аристократичный холод. Брови были слегка сдвинуты к переносице, из-за чего создавалось впечатление, словно сидящий на диване хмурится. — Оставьте в покое переводчика. Я попросил его дать мне урок вашего языка. Вы ведь сами говорили, что мне придётся его изучать, поэтому я решил, что чем раньше — тем лучше. Так ведь? — слегка изогнув бровь, спросил Сехун, на время поставив гусиное перо в чернильницу. — Вы наконец изъязвили желание изучать язык нашего государства? Похвально, кронпринц. И каковы успехи? — Бэкхён снова повернулся к переводчику, дожидаясь ответа. — Мы с кронпринцем пока что только начали учить алфавит. Сейчас он практикует написание букв. — Ну тогда удачи вам, О Сехун. Всё равно вам нечем заниматься тут, в поместье, так что я думаю, что совсем скоро вы уже сможете совсем немного, но понимать нашу речь. — Знаете, Бён Бэкхён, я бы хотел, чтобы вы не забывали о вашем обещании. Пока что свою часть договора выполняю лишь я. Или вы забыли о компромиссе, на который решили пойти? Слуга Чунмёна на момент замолчал, сверху вниз глядя на кронпринца. Совсем вчера перед ним сидел запуганный юноша, не спавший и не притрагивавшийся к еде несколько дней, а сейчас — истинный аристократ с холодным взглядом и с идеальной осанкой. «С таких мужчин обычно рисуют портреты, которые украшают дворцы», — отметил про себя Бён, слегка прищурившись. Всё же несмотря на то, что кронпринц принёс в его жизнь слишком много проблем, мужчина не отрицал, что иностранец достаточно красив, не зря ведь он привлёк его внимание ещё тогда, при первой встрече. «Вероятно, О Сехун не раз разбивал сердца придворным дамам своей красотой». — Не беспокойтесь, я обо всём помню, кронпринц, и, безусловно, сделаю все, что в моих силах.

***

— Госпожа Бён? — Исин слегка притормозил, словно не поверив своим глазам. По коридору, ему на встречу, шла Суа. Он стал редко встречать её тут — ранним утром девушка обычно была во дворце у своего брата, днём гуляла с придворными дамами по саду, в то время как Чжан был занят государственными делами, а вечером, когда он возвращался обратно во дворец, она уже уезжала домой, к брату. — Доброе утро, Исин. — Суа улыбнулась, слегка приподняв подбородок, чтобы смотреть в глаза своему собеседнику. — Почему вы снова называете меня госпожой Бён? Я думала, мы с вами уже обсуждали это. — Но мы с вами сейчас во дворце. Не думаю, что кому-то нужно знать о том, что мы с вами общаемся, тем более, без всяких титулов. — Сейчас тут никого нет, Исин. — Суа успокаивающе улыбнулась, слегка дотронувшись до руки своего собеседника, из-за чего Чжан вздрогнул, опустив взгляд на тонкие пальцы девушки, касающиеся его руки. — Как поживаете, Суа? Я давно не видел вас во дворце. Вы ведь в последнее время даже не остаётесь ночевать. — Я была бы рада хоть на одну ночь остаться тут, но Бэкхён против этого. Я, честно признаться, уже соскучилась по своим старым покоям. — Бэкхён сильно за вас переживает. — Чжан улыбнулся уголками губ, глядя на девушку. Рядом с младшей Бён он всегда чувствовал спокойствие, чего нельзя было сказать о её брате. Эта изящная, хрупкая девушка одним своим видом изучала доверие — улыбаясь ему, она лишь располагала к себе главного посла. — И всё же мне очень скучно целый день сидеть одной во дворце. К нам редко кто-то приезжает, вы ведь сами знаете, Исин. — С… — в момент Чжан замолчал, глядя за спину девушки. Младшая Бён, хмуря тонкие брови, обернулась, чтобы увидеть причину беспокойства своего собеседника. По коридору шёл её брат. — Исин? Суа? — Бэкхён лишь слегка изогнул бровь, остановившись. Казалось, что всем своим видом он показывал, что ждёт объяснений от этих двоих. — Доброе утро, Бэкхён. — кивнув, произнёс посол. — Я остановился, чтобы поинтересоваться у госпожи Бён, как же она поживает. Мы редко видимся с ней, поэтому мне стало интересно, не терзают ли её какие-нибудь сомнения. — Это я задержала посла своими разговорами. Сам понимаешь, Бэкхён — ты совершено не разговариваешь со мной, когда возвращаешься во дворец, а придворные дамы любят больше говорить, чем слушать. — Мне кажется, Исину было очень интересно слушать о твоих переживаниях, Суа. — Тебе показалось. Посол уже собрался уходить. — девушка бросила взгляд на стоящего рядом с ней Чжана, словно намекая, что ему тоже нужно сделать вид, что их беседа носила простой официальный характер. — Госпожа Бён права. Мне уже нужно по делам, да и ты, Бэкхён, кажется, куда-то собирался, ведь так? — К императору. — с безразличием произнёс Бён, бросив последний взгляд на этих двоих. Но взгляд был таким выразительным, что Суа и Исин вздрогнули. Главный посол бросил последний взгляд на девушку, стоящую рядом с ним, и, развернувшись, направился вдоль по коридору, к основной части дворца. — Бэкхён… — уже было начала говорить младшая представительница Бён, но тут же осеклась, потому что её брат поднял руку, тут же заставив её замолчать. — Не нужно, Суа. У меня нет времени на это. Я ведь уже сказал, что мне нужно к императору. — Бэкхён вздохнул, глядя на сестру. Ему сейчас совершенно не хотелось разбираться в том, что происходил между послом и его родственницей, ведь на данный момент его занимали совсем другие проблемы, поэтому он просто развернулся, оставляя свою сестру в одиночестве. Мужчина слышал, как его сестра тихими шагами направилась в противоположную сторону, но он даже не обернулся — свернув за угол, Бён вышел к покоям императора. Двое стражников, стоящих у дверей, не подняли на него взгляд. Постучавшись в покои, слуга Кима зашёл внутрь. — Здравствуйте, император. — Бэкхён? Чунмён сидел за столом, внимательно читая какой-то документ. На его лице, как и всегда, была лёгкая задумчивость, но сейчас виднелось лишь удивление. — Ты на счёт кронпринца? — Да, император. У меня есть одна просьба относительно нашего пленника. Я прошу вас разрешить мне сопровождать его до посольства.