Разорванные небеса

      Сегодня в Королевском дворце было неспокойно. Завоевание Хелдирна стало важным моментом в этой войне, и потому Рейла распорядилась о том, чтобы сегодня вечером устроили во дворце устроили праздник. Она хотела показать всем триумф — свой триумф — и пожелала не скупиться. Организация вечера легла на плечи Церен, которая справилась отлично, несмотря на то, что все это ей совсем не нравилось. Пышный банкет был организован по всем традициям Удракийской Империи, и вот уже вечером, после захода солнца, все подданные собрались в просторном банкетном зале в сопровождении мрачной торжественной музыки.       — Ты славно потрудилась, — хмыкнула Рейла, оценочным взглядом оглядывая помещение. Она занимала самое высокое и почетное место в центре стола; слева от нее сидела Церен, а справа пустовало место Каллана. — Да, вкус у тебя есть…       — Благодарю, — скромно отозвалась Церен и посмотрела перед собой вперед. Все приятные слова Рейлы были ложью: по отношению к ней и Каллану так точно. Игнорировать их по этой причине, конечно же, не стоило, но и строить из себя глупую идиотку, которая будет кивать и улыбаться, Церен также не хотела.       Ей было неприятно здесь находиться. Раньше она всегда любила подобные мероприятия. Да что там: Церен всегда была словно центром всего вечера. Приходила ярко, вычурно одетая и допоздна танцевала и общалась с придворными. Ее звонкий смех эхом отдавался в залах Императорского дворца, а эпатажные наряды притягивали к себе все взгляды. Но чем взрослее становилась Церен, тем меньше был ее запал и желание участвовать в банкетах. За этими праздниками редко крылось что-то хорошее: в основном причина всегда была в очередной военной победе.       Вот и сейчас Церен сидела тихо: за прошедшую часть вечера она так и не встала со своего места и только обменялась парой приветствий с пришедшими военачальниками. Она смотрела на их ликующие ухмылки, слушала музыку, гул голосов и редкие смешки, и внутри все сжималось. Так не должно быть. Церен хотела изменить это, но страх был куда сильнее. Сила, статусы и власть — это основа удракийского менталитета.       Если ты проявишь излишнее милосердие — ты проявишь слабость, а слабости не должно существовать в Империи.       Если только она посмеет оспорить эти догмы… страшно представить, что с ней сделает отец. Каллан уже оступился однажды и был изгнан. Азгар не пощадил даже наследника престола — так что уж говорить о ней?       Церен вздохнула и перевела взгляд на Рейлу. Она уверенно раскинулась на стуле, положив руки на подлокотники и вздернув подбородок, и с удовлетворением и властностью смотрела перед собой, словно бы все — даже эти люди — были ее собственностью.       — Странно, что Каллан не пришел, — с долей насмешки протянула Рейла, когда почувствовала на себе взгляд сестры. Та рефлекторно тут же его отвела. — Неужели не хочет разделить с нами триумф? Удракийская Империя одержала еще одну победу, а он отсиживается в своей комнате, словно обиженный ребенок, — она картинно фыркнула и закатила глаза.       — Ты одержала победу, — Церен отозвалась слишком резко, словно с упреком. Рейла ничего не ответила — лишь многозначительно дернула уголком рта и потянулась за вином.       Безусловно, она предпочла бы видеть Каллана здесь, но только затем, чтобы поглумиться над ним и продемонстрировать свое превосходство. Церен прекрасно понимала все, что происходит в их семье, пусть зачастую и предпочитала оставаться в стороне и не усугублять конфликт. Каллан и Рейла с самого детства во всем соперничали: даже из-за игрушек готовы были подраться. Он был наследным принцем по рождению, а она могла претендовать на звание наследной принцессы по своим выдающимся способностям. Церен же была сторонним зрителем этой игры, потому как никому не было до нее дело. Но даже это давалось с трудом: выросшая в атмосфере отчуждения, в самом эпицентре бури, она чувствовала себя чужой в своей родной семье.       — Внимание, внимание! — внезапно раздался звонкий голос Мерены и тут же заставил всех затихнуть. — Ее Высочество принцесса Рейла! — она объявила о тосте и склонила голову, когда та встала, подняв бокал.       — Сегодня, — Рейла заговорила громко, торжественно и уверенно, — мы собрались здесь, чтобы отпраздновать взятие Хелдирна, которое еще на один шаг приблизило нас к победе. Хотя, конечно, в отличии от завоевания всей Немекроны, это сравнительно небольшое достижение… — как бы между прочим произнесла она и, выдержав небольшую паузу, продолжила: — Завоевание этой примитивной планеты принесет небывалый успех всей Удракийской Империи. Мы ни за что не можем ее упустить.       Все вдруг затихли: слова принцессы вызвали всеобщее удивление и растерянность. «О чем она говорит?» — словно бы спрашивали присутствующие своим молчанием.       — Века назад Альтор Миротворец упустил оружие сокрушительной мощи — Каллипан. И вот, мы нашли его… здесь, на этой примитивной планете, — последнюю фразу Рейла произнесла с какой-то ироничной насмешкой; а вместе с тем десятки военачальников, собравшихся в зале, негодовали. Теория, к которой никто никогда не относился серьезно, теперь звучала из уст принцессы. Рейла недовольно нахмурилась, когда не заметила энтузиазма на лицах гостей. Неужели они и ее вдруг посчитали сумасшедшей? Снисходительно вздохнув, она продолжила: — Я знаю, что вы думаете… думаете, что это мифы, сказки. Но поверьте мне на слово: я сама видела результаты исследований, видела, что скрыто на этой планете. Мы непременно получим Каллипан, и тогда Удракийская Империя станет непобедимой. Нам под силу будет покорить любую планету, любой народ, и мы сможем распространять наше могущество на многие и многие световые годы. Никто не сможет нам противостоять, — четко, с мрачной уверенностью и воодушевлением, протянула Рейла, расплывшись в ухмылке. — Власть Империи нависнет над всей Вселенной, — она подняла бокал и затем тут же опустошила его до дна. Следом раздались одобрительные, громкие хлопки удракийцев. Люди верили Рейле, они любили ее, они боялись ее, и потому неукоснительно поддерживали все, что она говорила и делала.       Церен не разделяла общего энтузиазма. Напротив, ей вдруг стало страшно и тяжело, по спине пробежались мурашки. Многие века удракийцы успешно порабощали иноземные миры и народы, а с Каллипаном, если он действительно есть — а он несомненно есть, раз уж даже Рейла поверила в его существование, — они так и вовсе будут несокрушимы. Слова Рейлы при таком раскладе имели огромный риск осуществиться наяву. Только вот в реальности все будет не так легко и прозаично. Последствия будут катастрофическими. Погибнут миры и люди, прольется кровь.       Все это зашло слишком далеко.       Церен поспешно опустошила бокал, морщась от кислого вкуса, и, выдохнув, произнесла:       — Я все-таки схожу к Каллану. Узнаю, как он.       Рейла лишь вяло кивнула в ответ, словно ее это совершенно не интересовало. Церен вышла из-за стола, поманила за собой служанку, Натту. Натта была полукровкой, по рождению удракийкой лишь наполовину. Ее рога были совсем маленькими и представляли собой скорее небольшие бугорки, а сзади был чешуйчатый хвост, напоминающий хвост рептилии. Она поспешно последовала за Церен, которая, спрятав руки в струящемся подоле платья, слишком стремительно покинула банкетный зал.

***

      — Подожди меня здесь, — Церен мягко взмахнула рукой, остановившись перед дверями покоев Каллана, и Натта послушно кивнула, сделав шаг в сторону. Принцесса поджала губы и медленно раскрыла двери, взволнованно вглядываясь в темноту комнаты, которую рассеивал лишь свет фонарей с улицы. — Каллан? — с нотками беспокойства произнесла она, вошла внутрь и закрыла двери.       Он и не шелохнулся, когда она зашла, и все так же продолжил стоять к ней спиной, скрестив руки на груди и задумчиво вглядевшись в дальние очертания городских зданий. Церен замерла на том же месте, где и стояла, и нахмурилась. Каллан, вероятно, был не рад ее визиту. Он никогда ее не жаловал.       — Зачем ты пришла сюда? — угрюмо процедил он спустя какое-то время, подтверждая своими словами ее мысли.       — Ты не пришел на праздник, — протянула Церен, — и я подумала, что…       — Что? — раздраженно выпалил Каллан, слишком резко развернувшись к ней — так, что принцесса невольно вздрогнула. Она не видела его лица в темноте, но готова была поклясться: его глаза сейчас горели от гнева. Каждой клеточкой своего тела Церен чувствовала этот прожигающий взгляд, и от этого ей становилось некомфортно. — Что ты подумала?! — Церен набрала воздух в грудь и готова уже была что-то ответить, однако Каллан продолжил говорить, уже спокойнее, но не менее мрачно: — С чего мне вообще туда идти? Это праздник Рейлы — не мой и не твой. Ты бы тоже не высовывалась. Она тешит свое самолюбие. Не к чему поддержать этот идиотский спектакль.       Церен была обескуражена подобной реакцией. В очередной раз она убедилась: годы изгнания изменили Каллана, причем в худшую сторону. Он все больше напоминал отца, и от этого становилось страшно. Ее брат не такой, как он, и никогда таким не был. Он всего лишь… сломлен.       — Подданные, — Церен потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и подобрать нужные слова, — обеспокоены твоим отсутствием. Ты принц Удракийской Империи и ты должен присутствовать на всех подобных мероприятиях.       — Да неужели? — фыркнул Каллан и почти не рассмеялся — настолько сочилась ядом произнесенная им реплика. — Я изгнанник, Церен. Отец прогнал меня и лишил статуса наследного принца. Кому вообще есть до меня дело?       Только сейчас Церен обратила внимание на что-то, что блестело в углу. Бросила взгляд в сторону — это были осколки зеркала, которое раньше висело на стене. Каллан разбил его, сделала мгновенный вывод она.       — Каллан…       — Не притворяйся, что тебе не плевать, — тот оборвал ее на полуслове, а затем, сжав руки в кулаки, процедил: — Лучше просто убирайся. Мне твоя жалость не нужна.       — Каллан, пожалуйста, хватит, — Церен не смогла сдержать наполнивших ее глаза слез и направилась в его сторону. — Я хочу помочь тебе, правда, — она накрыла его ладони своими в заботливом жесте, и Каллан, явно не ожидавший от нее такого, вздрогнул. — Я знаю, что ты не такой, как они… Я правда беспокоюсь о тебе.       — И что с того? — но он продолжал упрямиться и отталкивать ее от себя. Выдернул свои ладони, сделал шаг назад и презрительно прищурил глаза.       Церен было невыносимо больно. Каллан был единственным в этой семье, в чьем сердце еще оставался лучик света. Он мог не идти на поводу у отца, которого он (как и она сама) так сильно ненавидел, и в его руках была возможность изменить ситуацию в лучшую сторону, но он никогда не слушал никого, кто желал ему добра. Думал, они жалеют его, насмехаются над ним.       Но Церен никогда не насмехалась. Она всегда была искренней в своих побуждениях, и он знал это, и все же продолжал вести себя так, словно она была его злейшим врагом.       Церен было невыносимо больно.       — Почему, — тихо, пытаясь скрыть дрожь в голосе, произнесла она, посмотрев на него с непониманием и горечью, — почему ты так относишься ко мне? Что я такого сделала тебе, что ты меня так ненавидишь?       — Было достаточно только того, — проговорил в ответ Каллан, не задумываясь даже ни на секунду, словно ждал этого вопроса и был готов ответить на него заранее, — что ты появилась на свет. Моя мать умерла из-за тебя.       Церен прижала ладонь ко рту и с трудом смогла подавить вырвавшийся наружу всхлип. А вместе с тем бегущие горькие слезы уже обожгли ее щеки и застелили обзор. Тема смерти императрицы Аламеды крайне редко поднималась в их семье, но каждый раз, когда это происходило, Церен чувствовала на себе полный злобы и укоризны взгляд Каллана. Всегда, одними лишь глазами, он как будто осуждал ее в каком-то страшном преступлении, и она никогда не понимала, в чем дело. Как и не понимала, почему с самого детства он относился к ней с холодностью и презрением, с какими не относилась к ней даже Рейла. Иногда в голову Церен закрадывались догадки, но она тут же отметала их в сторону, опасаясь той тяжести и тьмы, которая в них крылась.       — Ты убила ее.       Церен ничего не могла ответить. Не могла оправдаться, не могла попытаться облегчить злобу и боль Каллана — она попросту не имела права на это. Была она виновата, или нет, неважно; искупить этот грех не в ее силах.       Каллан никогда ее не простит.       — А теперь пошла вон, — вновь повторил он, шумно выдохнув. — Ну, что ты стоишь?! Убирайся! — он сорвался на крик и резко взмахнул руками, ткнув пальцем в дверь.       Церен понурила плечи и прикрыла глаза. Главное — не расплакаться в голос, только не сейчас. Нужно сохранить самообладание, подумала она, развернулась к двери и поспешно покинула покои Каллана. Свет в коридоре ударил в глаза слишком резко и сильно, отчего слезы из хлынули еще сильнее.       — Ваше Высочество, — к ней тут же подлетела взволновавшаяся Натта, — что случилось?       Церен ничего не ответила — только отмахнулась. Она прошла несколько метров, а затем, будучи не в силах больше терпеть, облокотилась о стену и расплакалась, не сдерживая ни всхлипов, не судорожных вздохов.       История ее семьи запятнана кровью, ее собственные руки запятнаны кровью.       Она должна это исправить.