***
После полудня Каспер и его «команда» все-таки покинули Гарнизон. Перед этим с ними в дорогу также упорно напрашивался Нейтан, но ввиду того, что грузовик-вездеход, ими взятый, был ограничен по размеру, кого попало брать не стали. Всего поехало пятеро человек: Сесилия Маркес, Леона, двое механиков-космодромовцев и, конечно же, сам Каспер. Майор устроилась за рулем, рядом с ней на переднем сидении устроился Каспер; а позади Леона вместе с вышеупомянутыми механиками — черноволосыми братьями-близнецами (кажется, звали их Оливер и Юрген). С помощью них, эльфов-гидрокинетиков с голубыми метками на щеках, и получить кристалл должно быть легче. И пока эти трое ворковали между собой, Каспер не упустил возможности, припоминая то, с каким скепсисом и недоверием Сесилия отнеслась к его задумке на одном из собраний, в мельчайших подробностях разжевать и разложить по полочкам для него суть сего проекта. Котоликая старалась слушать его предельно внимательно, пусть даже многое из того, что говорил Каспер, явно казалось ей набором слов на каком-то чужеродном языке — до того растерянным было ее лицо. —…и, таким образом, мы получим величайшее достижение техники, — подвел Каспер, щелкнув пальцами. Сесилия нахмурилась и протянула с неизменным скепсисом: — А если не получим? А если этот ваш корабль вообще взлетит на воздух при первом же испытании? — Да почему ты такая пессимистичная? — возмущенно воскликнул Каспер, закинув ногу за ногу. — Я не пессимистичная, просто трезво смотрю на мир, — парировала Сесилия. — Мы ведь можем и не дожить до того момента, пока этот корабль будет достроен. — Зато потомки скажут «спасибо», — вмешалась Леона, втиснув голову между двумя сиденьями. — А с такими рассуждениями, дорогая моя, можно вечно сидеть на мягком месте и только сетовать на жизнь. — А я разве только что «сетовала на жизнь»? Просто не нравится мне это… долгосрочное планирование, — она фыркнула, нервно дернув хвостом. — И эти ваши странные идеи… слишком уж они абстрактные и фантастические. — Ну, не всем это дано… — Леона лишь пожала плечами. — Мы вот с Каспером, мозговитые, креативные люди… С одного края, между прочим! А ты, видимо, другой закалки. Южанка ведь, да? — Ага, — буркнула Сесилия. — А ты как это узнала? — Глаз-алмаз: вижу, кто из какой дырени вылез, — саламандрианка усмехнулась. — А если серьезно, акцент у тебя типично южный. — Ага, глаз-алмаз, — фыркнула та. — Скорее уж ухо зверское. — И то верно, — хмыкнула Леона. — Знаешь, подруга, до меня такие слухи про тебя доходили… говорят, ты в бою кому-то глотку перегрызла. Но я так и не поняла, образно это, или буквально? — Буквально, буквально, — Сесилия самодовольно ухмыльнулась, сверкнув аквамариновыми глазами, а Леона удивленно вскинула брови, поддавшись чуть вперед. Котоликая определенно сумела заинтриговать ее и потому, прочистив горло и постучав пальцами по рулю, дабы выдержать театральную паузу, продолжила: — Когда этот рогатый подонок сцепился со мной, я со всей дури врезала ему по башке — а он, тварь живучая, и не шелохнулся. Наоборот, разозлился, набросился на меня, душить начал… Ну, я не растерялась, дала ему по яйцам и вцепилась в горло. Даже не знаю, как мне такое в голову взбрело, — призналась она, пожав плечами, — но… зато я спаслась. — Охренеть, — выругалась Леона, не скрывая шока и изумления. С несколько секунд она смотрела на Маркес, как зачарованная, мысленно вырисовывая эту живописную боевую картинку. Наверное, зрелище это было не из приятнейших… И потому Локхарт поспешно отмахнулась от еще не проработанных фантазий и произнесла, шумно выдохнув: — Ладно, признаю, ты крутая… хоть и довольно глупая. — И не страшно тебе говорить такое мне? — Сесилия язвительно усмехнулась. Ее слова вполне могли бы сойти за угрозу, но выглядела она совсем уж беззлобно. — А теперь, — котоликая вмиг посерьезнела и, заправив за ухо выбившуюся из пышного хвоста прядь пшеничных волос, проговорила: — просьба не отвлекать меня от дороги. Леона вновь окинула ее удивленно-восхищенным взглядом, задумчиво закусила губу, склонилась к Касперу и тихо прошептала: — Почему ты никогда не говорил, что Гарнизон полон таких эксцентричных особ?***
Очень скоро они миновали Берредон; и чем дальше ехали, тем холоднее становилось. Минерийские хребты находились далеко на юге, в субарктическом поясе, где даже самым жарким летним днем полоса на термометре выше десяти градусов не поднималась — а уж сейчас, июньским вечером, было совсем холодно. Каспер, всю жизнь проживший в Пепельной пустоши и никогда не видавший таких холодов, сдался самым первым: надел охровую куртку с мехами, укутался в бордовый шарф, обул зимние ботинки (сменную одежду предусмотрительно взяли с собой), поджал колени к груди и так и сидел, с ужасом представляя, как выйдет из машины посреди промерзлых гор. Остальные, впрочем, тоже были не в восторге; и только Сесилия держалась предельно терпеливо и спокойно, словно вовсе и не замечала наплывшей в салон машины прохлады. — Когда мы уже приедем?! — нетерпеливо протараторил Каспер, посильнее затягивая веревки капюшона. — Еще сорок минут, — цокнула Сесилия, всматриваясь вдаль. Снаружи уже совсем стемнело. — А побыстрее никак нельзя? — Нельзя. — Куда мы вообще едем-то, я что-то так и не поняла, — недовольно протянула Леона, закинув ногу за ногу. — По-моему, уже слишком поздно, чтобы идти камни копать… — Только не говорите, что мы будем спать в машине! — взмолился Каспер. — Хватит ныть, — шикнула Сесилия. — Мы едем в деревню, к моему деду. Переночуем там, с утра заберем этот ваш «корень», — она закатила глаза, — и поедем обратно. — Чудесно, — отозвалась Леона. — Надеюсь, твой дядя нас хорошенько накормит. А то ведь кто-то, — она покосилась на одного из братьев-близнецов, — решил меня голодом заморить — сэндвич какой-то зажмотил! — саламандрианка укоризненно нахмурилась и скривила губы. — А я что? — возмутился тот. — Я бы и сам не наелся! Знала бы ты, Леона, насколько ты прожорливая… — Не переводи на меня стрелки, Марко. Все равно это тебя не сделает менее жадиной.***
Уже совсем скоро горная деревня выглянула из-за высоких елей и сосен яркими ночными огнями. Выглядела она не так уж внушительно и впечатляюще: это, скорее, была не деревня, а просто какое-то местечко: слишком уж маленькой она казалась с высоты холма, на который уползала дорога. Невысокие дома, большинство из которых частные коттеджи, скучковавшиеся вплотную друг с другом, и два завода, расположенных по противоположные концы поселения — и ничего более примечательного и внушительного здесь не было, не считая, конечно же, высоких темных, покрытым снегом и льдом хребтов, нависнувших позади. Проехав дорожный знак, знаменующий название деревни (Харрина), Сесилия чуть приободрилась, да и остальным стало полегче. Приехали через минут примерно десять. Дом деда Сесилии находился у самого подножья гор, огибаемый широкой протоптанной дорожкой, ведущей вверх, и представлял собой одноэтажную, довольно скромную на вид деревянно-каменную постройку с пирамидообразной черепичной крышей. На просторном дворе было еще две кирпичных пристройки, служивших, вероятно, гаражом и сараем, и покрытая инеем маленькая беседка. Дед Сесилии, котоликий старик с собранными в маленький смешной хвостик седыми волосами, одетый в одни только мешковатые спортивные штаны, растянутую синюю футболку и темные меховые тапочки, да с серым пуховым платком на плечах, уже к тому моменту, как они прибыли, ждал их возле калитки. Сесилия выпрыгнула из грузовика первой, а следом за ней вышли и остальные; только Каспер до последнего упирался, но все-таки пересилил себя и вылез из машины, попутно бормоча что-то про «безумного старика». — Сисси! — только увидев внучку, он тут же бросился к ней с радостной, теплой, приветственной улыбкой. — Сколько лет, сколько зим… Ну-ка, дай-ка я тебя обниму! — он резко подскочил к ней и со всей силой, какая была в его старческом теле, сжал девушку — Сесилия аж покраснела, стиснув зубы от давящего чувство. — Я тебя тоже очень рада видеть… — процедила она сквозь зубы, — но может быть ты перестанешь душить меня? — Эх, — старик вздохнул, отпустил ее и укоризненно покачал головой, — все-таки, в армии сейчас совсем не учат выносливости… Но зато ты подросла — ай, как подросла! Ну, а вы, — он отошел от Сисси и окинул изучающим взглядом всех остальных, приняв позу руки-в-боки, — кто такие? — Меня зовут Каспер, — прочистив горло, представился тот. — С удовольствием пожал бы вам руку, но, боюсь, она отвалится… Это Леона, — он кивнул на саламандрианку, а затем и на эльфов-близнецов: — Оливер и Юрген. — Оливер и Юрген… — вторил ему старик, словно пробуя имена на вкус, и, нахмурившись, протараторил с некоторым требовательным возмущением: — А кто Оливер, а кто Юрген? — Сами как-нибудь разберетесь, — Каспер искренне пожал плечами (он и сам с трудом отличал их от друг друга) и, болезненно скривившись, взмолился: — А теперь пойдемте, пожалуйста, в дом… — Не закаленный ты, Каспер, не закаленный… Девушкам такие не нравятся. — Да у меня девушек было больше, чем морщин у вас лице! — Сесилия едва не подавилась от возмущения; но старик же только расхохотался. — Оно и не мудрено, — язвительно проскрипел он, — с таким-то подвешенным языком… Ладно, — он махнул рукой, — не буду вас всех мучать. Пойдемте в дом, — старик развернулся к калитке и неспешно зашагал ко входу, словно совсем не замечал мороза. — Меня, кстати, Сантос зовут… Внутри дом с запредельно низкими потолками казался еще меньше, чем был снаружи, и вместе с тем здесь было тепло и уютно; в воздухе витал запах мяса, картошки и специй. Пятеро гостей кое-как втиснулись на квадратном коврике в узком темном коридоре, раздеваясь и разуваясь, а старик Сантос в это время удалился на кухню, обещав сытный вкусный ужин. Изголодавшаяся чуть ли не до полусмерти, судя по ее пропитанным театральной драматичностью словам, Леона помчалась туда самой первой. Следом за ней шла Сисси, будучи явно не в восторге от такой гиперактивности саламандрианки, и позади плелись Каспер, Оливер и Юрген. Первым, что бросилось в глаза, стоило чуть более бдительно осмотреться в доме Сантоса, была голова горного оленя под потолком в противоположном от входа конце коридора; а также крупная звериная шкура на одной из стен и охотничье ружье, озорно выглядывающее из полутьмы комнаты напротив кухни. Кажется, именно охота была увлечением Сантоса, что для этого горно-лесистого края, впрочем, не было чем-то удивительным. Вход на кухню был огорожен шторой из бусин, висящей в дверном проеме, которая тихо бренчала при любом дуновении. В этой комнате все было по-деревенски наполнено: деревянный стол, покрытый желтой скатертью, окружали шесть стульев (хоть Сантос и явно жил здесь один, и для чего ему нужно столько свободных мест, было непонятно); холодильник, плита и гарнитура скучковались вплотную друг к другу, обставленные посудой, подставками для столовых приборов, бумажными полотенцами, сахаром, солью, специями и всякой всячиной, какую попросту было не сосчитать; а сверху, довершая тесноту помещения, нависала полка со множеством разноцветных баночек, коробочек и пакетов. Словом, можно было с уверенностью сказать, что старик был тем еще барахольщиком. Все уселись за стол, и Сантос подал тарелки с едой: запеченная телятина с картошкой под аппетитным пряным желтовато-оранжевым соусом. Его гости тут же принялись нетерпеливо, чуть ли не светясь от восхищения, уплетать блюдо. — Это очень вкусно! — похвалил один из эльфов. — А добавка будет? — Будет-будет, — усмехнулся старик и язвительно заметил: — А я как посмотрю, вас, ребята, совсем не кормят. — Гарнизон за «правильно питание», — передразнил Каспер с набитым ртом. — То есть, за невкусное. — Эх, несправедливо это, — старик вздохнул, присев за свободный стул. Сам он ужинать не собирался. — Таких смелых, отважных воинов, защитников нашей родины, можно было бы и побаловать хоть иногда. Заслужили, все-таки… А теперь расскажите-ка мне, зачем вы сюда приехали? — сказал он, нахмурившись, и потер подбородок, на котором сквозь кожу пробивалась короткая седая щетина. — Камни какие-то копать в горах будете, да? А зачем оно вам? — Мы работаем над очень важным проектом, — начала Каспер с чинным видом знатока. Сидевшая напротив него Сесилия тут же шумно вздохнула и недовольно закатила глаза. — Его суть в том, что… — Он, — котоликая кивнула на Каспера, оборвав его на полуслове с видом вселенского недовольства, — придумал строить корабли, и нам кое-чего не хватает… Ты мне все мозги уже выел этим, — буркнула она, зыркнув на Каспера. — Я просто не выдержу, если мне придется слушать все это. — Корабли, значит… — задумчиво протянул он. — И что за корабли? — Боевые, — Сисси явно предпочитала отвечать за других. — Чтобы победить удракийцев. — Ух, надо же… — старик изумился. — Ну, тогда, что же я могу сказать вам… Желаю удачи. Старайтесь и работайте, потому что от вас, молодые люди — хочется вам того, или нет, — зависит судьба всего мира. — То-то ли нам не знать, какие мы важные, — хмыкнула Сесилия, наколов на вилку кусочек мяса. Остаток ужина прошел в чисто непринужденных, отвлеченных беседах. Вечер, проведенный в доме Сантоса Маркеса, стал неплохой возможностью отвлечься от тягот войны и расслабиться хоть ненадолго. На ночь старик постелил гостям в гостинной, утром вновь накормил сытным, вкуснейшим завтраком и затем, в двух словах объяснив горный маршрут, проводил в дорогу. К полудню нужный образец кристалла, а вместе с ним еще три про запас, был добыт (Каспер просто не мог упустить подвернувшегося удачного шанса, пусть Оливер и Юрген, на чьи плечи и лег тяжелый вес «корней», явно были не в восторге), и чуть ближе к вечеру гарнизонцы выдвинулись в обратный путь, получив от Сантоса гостинец в виде здоровенного закопченного куска баранины. Только вот, было одно «но»… С земель, что севернее, около Берредона, начали доходить весьма тревожные слухи об удракийском вторжении…***
— …Вражеские войска идут по городу, а люди в ужасе и панике мечутся, кто куда… Суматоха, настоящая суматоха! — с театральным ужасом вещала сладкоголосая девушка про радио. Леона нервно закусила губу и пробормотала, нависнув над сиденьем Сесилии: — Как думаете, это правда? — Правда, — угрюмо процедила в ответ котоликая. — Зачем об этом врать? Дикторша так и продолжала в красках, с просто фантастическими и даже, казалось, невозможными подробностями расписывать обстановку в Берредоне, используя все существующие эпитеты и яркие, колкие фразы. Сидящей за рулем Сисси, у которой это радио бурчало прямо под носом, стало мерзко от говора ведущей: с таким уж энтузиазмом и красноречием она описывала ужасы войны… Словно смаковала — ну, конечно же, ведь этой девушке — южанке — еще просто не довелось познать весь этот кошмар, не довелось прочувствовать всю боль и ужас на собственной шкуре. — Ах, и где же наши бравые солдаты, когда они так нужны?! — Выключи это сейчас же, — раздражительно выпалила Сисси, впившись когтями в руль. — Я больше не могу слушать эту писклявую идиотку. Каспер тяжело вздохнул и молча выключил радио, устало откинувшись на спинку кресла. Наверное, для проносящихся мимо машин они были сродни безумцам, ведь пока все в бегстве мчались с севера на юг, они, напротив, направлялись в самое пекло. Обстановка в салоне с каждым мгновением все больше пропитывалась угрюмой липкой тяжестью молчания. Новости, еще днем казавшиеся обыкновенными параноидальными домыслами, каких с начала удракийского вторжения породилось бесчисленное множество (вплоть до того, что удракийцы — посланники богов, спустившиеся на землю, чтобы покарать отвернувшуюся столетия назад от религии Немекрону), оказались правдивы. Удракийцы и впрямь выступили с юга. Но тогда… Раздался пронзительный, содрогающий небеса грохот: знакомый, пробирающий до костей, нагоняющий страх леденее, чем Минерийские хребты. Аннигилятор. Сесилия рефлекторно посильнее надавила на педаль газа, разгоняясь. Грохот становился все отчетливее и тяжелее, пока над ними и вовсе не нависла крупная темная тень. Только бы пронесло, только бы пронесло… Аннигилятор провисел над ними всего пару секунд, а затем вдруг свистнул и резко двинулся дальше, в сторону города, который угловатыми очертаниями вырисовывался вдалеке. Каспер, сомкнув губы и выпучив глаза от напряжения, проводил его пристальным изумленным взглядом, весь побледневший. За пределами Гарнизона, в обыкновенном грузовике, где было только лишь одно единственное ружье (его полагалось иметь во всех машинах военных), уже не чувствуешь себя таким храбрым и неуязвимым… Наверное, впервые Каспер ощутил дыхание смерти так близко. Ведь они, вполне вероятно, могли бы уже превратиться в горсть пепла, и спасла их разве что банальная удачливость. Аннигилятор на мгновение завис над городом, а затем резко взметнулся вверх, рассекая воздух. Раздался пронзительный треск, эхом разнесшись на многие мили вокруг, и смертоносный сверкающий луч, издалека напоминающий белоснежную ледяную молнию, обрушился вниз, поднимая облако пыли. Сесилия готова была поклясться: она услышала гул обвалившихся зданий и полные ужаса и отчаяния голоса горожан настолько отчетливо, будто сама стояла там. «Придется объезжать», — угрюмо уведомила она. Это, наверное, самое худшее, что можно сказать, когда наблюдаешь за гибелью очередного города; но тактичность и уместность всегда были слабыми местами котоликой. Свернули в лес. Судя по новостям, удракийцы двигались с северо-востока на юго-запад, и потому Сесилия, немного посовещавшись с остальными, двинулась именно на восток, решив, что безопаснее будет ехать там, где войска уже побывали, чем там, где они только должны были пройти. Гарнизонцы старались держаться подальше от поселений, ведь все-таки присутствовал риск того, что они могли наткнуться на кого-нибудь из Империи — а уж тогда проблем точно было бы не избежать. Но к счастью, проселочная дорога была чиста и безопасна, и вдобавок ее услужливо оборонительно огибали поросшие травой и высокими раскидистыми деревьями холмы. Кругом было тихо, болезненно бесшумно, мертвенно безмолвно. Ни гула машин, ни шума людской суеты. Только стрекотание сверчков и шелест деревьев, колыхаемых легким прохладным ветерком. Эта тишина была слишком тяжелой, липкой и подозрительной, а спокойствие — тяжелым и гнетущим. Никто не решался ни слова проронить: словно стоило только кому-нибудь открыть рот, и их тут же взяли бы в оцепление. Но все, кажется, обошлось. — Сейчас придется проехать через деревню, — уведомила Сисси. — А там свернем на старое шоссе и доедем до Гарнизона.По нему уже много лет никто не ездит, так что это будет безопаснее всего. — Сесилия потянула рычаг и повернула. Дорога потянулась на холм, с высоты которого открывался вид на маленькую деревеньку неподалеку, залитую медовым закатным солнцем. Котоликая ехала медленно и осторожно, предварительно потребовав, чтобы все пристально следили за тем, что происходит вокруг; но все-таки готова была в любой момент рвануть вперед — да так, что только ветер бы вслед засвистел. Странно, но вокруг не было никого и ничего: все вокруг словно замерло, сгинуло, и только хрустальная тишина продолжала звенеть в воздухе. И лишь подъехав поближе, гарнизонцы поняли: деревня не просто была пуста — она была основательно разрушена. Многие дома частично обвалились, растрескавшись, и обсыпали улицы толстым слоем пыли, которая теперь серым туманным облаком витала в воздухе. Всюду валялись обломки, кружил пепел, где-то догорали разрушенные постройки. Без всякий сомнений, здесь прошелся аннигилятор: только он мог нанести столь катастрофический урон. Чем дальше они заезжали вглубь, тем более прескверной становилась обстановка. Показались первые тела: покрытые кровью, пеплом и грязью; некоторые из них были либо лишены какой-то конечности, либо даже целой половины — а то и вовсе представляли из себя одну только уцелевшую руку в огромной горсти пепла. Каспер невольно вздрогнул, когда сквозь окно увидел окровавленное тело маленькой девочки, наколотое (должно быть, из-за ударной волны, которая и поднесла ее так высоко вверх) на штырь забора. О, если бы не был он свидетелем уличных перестрелок в Пепельной пустоши и не видел, как мозги от пронзительного удара пули растекаются по асфальту омерзительной серо-красной лужицей, его бы сейчас непременно стошнило… Но Каспер к подобному дерьму уже был устойчив. Только одно он вдруг осознал: осознал, почему он делает все это. Почему работает на Гарнизон и королеву, для чего проводит исследования, для чего строит корабли… Да, он полон любопытства и амбиций. Да, он сумасшедший гений. Но прежде всего он — человек, поневоле оказавшийся в центре шторма и ставший, кажется, одним из немногих, кто понял, как этим штормом управлять. Все его честолюбие, весь его энтузиазм — сейчас, проводя взглядом мертвое тело этого несчастного ребенка, он понимал, что по сравнению с той войной, в которую ввязан он, в которую ввязаны все, это ничто. И Каспер, как и все, здесь для того, чтобы спасти свой полуразрушенный дом — прежде всего.