***
— Вы звали меня? Кармен появилась на пороге лаборатории Каспера почти сразу после того, как тот, ворвавшись в коридор, подловил проходящего мимо солдата и потребовал позвать королеву «по экстренному вопросу». И прежде, чем Каспер пустился в возбужденный, увлеченный рассказ о своем феноменальном открытии, солдат, закивав головой, поспешно удалился. В тусклом свете безоконной лаборатории, который создавало лишь свечение от кристалла под стеклянным куполом и многочисленных мониторов, Кармен казалась прекрасной агатовой статуей, и Каспер не смог сдержать довольной улыбки, когда, обернувшись, застал ее в дверном проеме. Что ж, право слово, эта девушка, вылепленная из мрамора и обсидиана, смогла по-настоящему его зацепить. Да, она не такая, как Нора и все остальные, как и сказал Нейтан, — необыкновенная, не вписывающаяся в привычные шаблоны, и этим по-своему притягательная. — Да, Ваше Величество, — Каспер тут же оказался рядом с ней и, мягко коснувшись ее спины, подтолкнул по направлению к огромному монитору на стене, где была изображена усеянная множеством пестрых точек и стрелок карта Немекроны. — Я наконец-то смог найти ключ к нашей победе. Кармен скептически нахмурилась, остановилась перед картой, сложив руки, а Каспер, схватив длинную металлическую указку, принялся водить ею по карте и рассказывать: — Итак, на Немекроне есть несколько точек с наиболее высокой радиоактивностью. Одна из них находится в Пепельной пустоши, и это, как мы уже знаем, так называемое «Сердце Немекроны». Другие три находятся в различных точках океана и имеют излучение значительно слабейшее, из-за чего тут же выпадают из моей логической цепочки. Итак, остается лишь одно место — Крайние Земли. Самое таинственное и опасное место на земле, откуда не возвращался никто, кто когда-либо туда отправлялся… — нагнетающе-мистически протянул Каспер. Кармен лишь снисходительно повела бровью, не проронив ни слова, и продолжила терпеливо его слушать. — В общем-то, тому есть логическое объяснение. Те, кто туда отправляются, просто не могут, в случае чего, подать сигнал о помощи, а про то, что с ними там происходит, никто тоже не может узнать — а все потому, что уровень излучения там только высок, что перебивает любую связь. А особенно учитывая то, что технологии Немекроны такие отсталые по сравнению в удракийскими… — недовольно фыркнул Каспер. — В общем-то, объяснение этому странному явлению есть только одно, — он отложил в сторону указку и с видом истинного знатока заключил: — Методом исключения и элементарной логики я пришел к выводу, что именно там, на крайних землях, и находится Каллипан. Лицо Кармен вытянулось в немом изумлении. С минуту королева стояла, растерянная, практически не моргая, и Каспер готов был поклясться: он еще никогда не видел столько эмоций на ее непроницаемом хладнокровном лице. Удивление, негодование, скепсис, задумчивость и, наконец принятие — все это практически мгновенно мелькало в ее чертах, пока она, наконец, не проговорила, скрестив руки на груди: — Вы в этом уверены? — Совершенно точно — нет. Ничего нельзя утверждать на все сто, пока мы не видели всего собственными глазами, — уклончиво протараторил он, — однако, чисто логически, только это место и остается. Нигде больше на Немекроне нет такого высокого уровня излучения, как на Крайних землях. — Тогда… — Кармен вновь нахмурилась и задумчиво закусила губу. — Ох… — она тяжело вздохнула и посмотрела на него пылающим, довольным, благодарным — и как никогда теплым, вплоть до того, что у Каспера пробежались мурашки по коже. — Вы понимаете, какое великое открытие вы совершили? — она изумленно выдохнула, прошлась к карте, остановилась прямо рядом с Каспером и, взглянув на него, протянула: — Вы сделали, то что пока не удалось сделать даже Империи… Вы обошли их — мы обошли их, нашли ключ к победе и прекращению войны, и все благодаря вам. — На пару мгновений Каспер смог даже уловить мимолетную довольную улыбку, проскользнувшую на лице королевы, — и это была отрада лучше всяких слов. — Наверное, — Кармен невольно нахмурилась, едва заметно смутившись под его пристальным изумленным взглядом, — я должна сказать вам «спасибо»?.. — Всегда пожалуйста, Ваше Величество, — легко обронил в ответ Каспер, хотя, право слово, собственный ответ показался ему донельзя глупым. Кармен странно помрачнела и тихо добавила: — Поиск Каллипана был делом всей жизни моей сестры и… — она запнулась, раздраженно сморщившись, — Каллана… И раз уж я смогла его продолжить, — решительно подвела королева, — я сделаю все для того, чтобы это пошло на пользу моему дому. Не повторю ее ошибок. Иногда Касперу казалось, что Кармен чересчур многословна в его присутствии. Она словно… приоткрывалась и оттаивала. А Каспер лишь в очередной раз убеждался, что она — первая девушка, что его превосходит. Она многое пережила, многое знает и многим обладает — Кармен куда лучше, чем он сам; она выше него. О что уж говорить обо всех остальных, кто был до нее: да о той же Норе… Угораздило же воспылать страстью к такой удивительной, в чем-то совершенно неповторимой девушке! Полминуты тяжелого тягучего молчания. Каспер слышал лишь ее тихое, размеренное дыхание, сливающееся с гудением машин, и невольно засмотрелся на ее изящный, точеный профиль. Наверное, он таращился слишком уж явно и непозволительно долго — королева вскоре обернулась на него и, столкнувшись с ним взглядом, обомлела от неожиданности. Ее темные, обычно чуть прикрытые, выражающие всеобщую снисходительность ко всему, что творилось вокруг, глаза расширились, пухлые губы чуть колыхнулись (Каспер не удержался и впился в них взглядом), а затем она, отвернувшись и вновь вцепившись глазами в карту, бросила, вскинув бровь: — Как проходит строительство корабля? — Вполне успешно, — с нотками огорчения отозвался Каспер. Этот совершенно непродолжительный, но казавшийся почти что бесконечным, зрительный контакт всколыхнул что-то внутри; и по всему телу, с головы до пят, расползлось приятное обжигающее дурманящее чувство. — Кристалл подошел по размеру, остальные образцы пока не трогаем. Леона всех подгоняет, так, что управимся мы, наверное, очень быстро, — протараторил он. Сбивчивый ритм сердца был настолько громким, что перебивал его собственный голос. «О, твою ж мать, да что же это такое…» — Приятно слышать, — сухо отозвалась Кармен, нервно перебирая пальцы рук. Голос королевы был подобен среди долгожданному треску молнии в пасмурный день. — А… — глядя на нее, он с каждой секундой, словно напившись вишневого эля, пьянел, — если не секрет… что Вы будете делать с одним кораблем? Ну, знаете, единственным на всю планету… — Что за глупый вопрос? — Кармен вяло усмехнулась; Касперу захотелось ударить себя по лбу. Находиться в молчании он не мог, просто отпустить ее и не поглазеть еще пару лишних мгновений — тоже: вот и молол чепуху, что задержать ее, но лишь выставлял себя каким-то дурачком. — Кажется, мы это уже обсуждали. — Да-да, верно, — буркнул Каспер, прочистив горло. — Просто я… — Что «просто»? Кармен, острожев, резко развернулась к нему и посмотрела прямо в глаза пронзительным, хищным взглядом. Тот аж обомлел, не зная, куда себя деть, что сказать, и как хоть пальцем пошевелить — она находилась столь опасно близко… Сумасшествие, настоящее сумасшествие! Чем дольше он смотрел на эту притягательную девушку, тем сильнее застилала глаза пелена вожделения. И конечно же, его полуопьяненного плавающего состояния проницательная, смышленая королева не заметить не могла. — У вас точно все в порядке? — добавила она, с театральным негодованием, точно издевалась над ним. — О, — Каспер расплылся в ухмылке, — все просто великолепно. В его «послужном списке» Кармен стала новым и, казалось, невыполнимым пунктом — так, вернее, должно ему казаться. Куда ведь какому-то мозговитому выскочке из Пепельной пустоши до самой правительницы Немекроны?.. Впрочем, этот «мозговитый выскочка» всегда был до безобразия упрям и амбициозен. Чего хотел, то, рано или поздно, получал. Каспер — тело всколыхнулось раньше, чем он успел подумать — мягко, но достаточно смело и уверено коснулся ее щеки — кожа точно мрамор: бледная, гладкая и холодная, в контраст его горячей ладони, — и лицо Кармен вытянулось в немом изумлении. Каспер встал еще ближе, нежно притянул ее к себе и, прикрыв глаза и одновременно отбросив все сомнения в последнее мгновение, медленно, впитывая вишневый вкус пухлых губ, поцеловал. В полутьме и кромешной тишине он мог чувствовать, как ее сердце — так иронично — бьется все чаще и чаще, сливаясь в мелодичный ритм с ударами его собственного. Кармен шумно выдохнула, обжигая его лицо резким порывом воздуха, но ни разу не воспротивилась и не отпрянула. Лишь когда Каспер отстранился и приоткрыл глаза, глядя на нее — раскрасневшуюся, — она растерянно выдохнула и просияла. — Вы хоть понимаете, — протянула она, глотая слова от возбужденного волнения, — что творите? — Абсолютно, — Каспер усмехнулся. — В этом ведь вся и прелесть… — Совсем не боитесь последствий? — с вызовом отозвалась королева; а ее в ее глазах-углях заплясали огни азарта. — Откровенно говоря, мне плевать. — О, я заметила, — снисходительно уколола Кармен. — На все вам плевать… И каково же это: жить с таким равнодушием ко всему на свете? — Вы спрашиваете из зависти, или из любопытства? Она не отступила от него ни на йоту, и холод ее тела, переплетаясь с жаром его, создавал невообразимое головокружительное торнадо. — По двум причинам сразу, — лукаво призналась Кармен. От нее он ни ожидал ни внезапного подобия (причем очень даже правдоподобного) флирта, ни того, что случилось дальше… Ее рука мимолетно скользнула куда-то в сторону, коснулась заветной красной кнопки на панели управления, и замок на двери щелкнул. Каспер усмехнулся (подумав, что их замыслы очень удачно совпали) и вопросительно вскинул бровь. — Думаете, я слепа? — фыркнула Кармен, которой хватило одного недоумевающего взгляда с его стороны, чтобы вытащить из него вопрос, который Каспер так и не смог задать. — Трудно было этого не заметить… Ведете ведь себя, как полный придурок, — она наградила его едкой ухмылкой — право слово, столь же мощное, яростное пламя в ее глазах он видел лишь в злополучный день победоносной битвы. Кармен чуть заметно трусило, ее руки, в какой-то момент скользнувшие по шее Каспера, становились все холоднее и холоднее, а внутри него разгорался настоящий пожар. Нет ничего слаще, чем обретать то, к чему так сильно влечет. Каспер опередил все ее намерения, какими бы они ни были, вновь впившись в ее губы, страстно, жадно и грубо. Кармен целовалась несколько неуклюже, что впрочем, нисколько Каспера не отталкивало: был в этом свой шарм. Единственное, что поразило ее, это внезапный порыв, вспыхнувший в девушке. Рассудительная, холодная и неприступная — а вдруг поддалась такому дикому, бездумному импульсу… Время текло слишком быстро или же слишком медленно? Неважно, впрочем. Не сейчас уж точно — и пусть только Картер или Нейтан посмеет сюда заявиться… Каспер снял водолазку, обнажая худощавый подтянутый торс; его пальцы поползли по пуговицам черной рубашки Кармен, приоткрывая изящный маленький бюст с россыпью мелких шоколадных родинок. Он осторожно коснулся губами ее ледяной тонкой шеи, вынудив девушку томно вздохнуть, и принялся нерасторопно и жадно покрывать ее поцелуями, приперев Кармен к серой стене. Почему же она позволила ему сделать это? Даже открывшись и обнажившись, оставила кучу вопросов… А впрочем, плевать — над причинами королевского безрассудства он подумает чуть позже. А пока будет сполна им наслаждаться.***
— И все-таки, — протянул Нейтан, — почему вы трое вообще решили сбежать? Молчание дезертиров его чрезмерно раздражало; а не одна попытка вывести на разговор хоть кого-нибудь успехом так и не обвенчалась. Они проходили мимо комнат, Нейтан бегло и вкратце рассказывал, что к чему, но не встречал никаких ответных вопросов. Джун иногда изумленно вздыхала (он сам не понимал, почему), а Итан и Кертис исправно молчали, изредка переглядываясь. Все это было до тошноты глупо и натянуто; и мысленно Нейтан проклинал Картера, который вдруг решил, будто может перекладывать на других все поручения маршала. Алисса возилась с Церен, а он теперь — с этими… Да что он только себе возомнил?! Нашел себе мальчика на побегушках… Впрочем, не сказать, что Нейтан был слишком уж против: всяко лучше, чем разгребать бесчисленные, до безобразия унылые отчеты. Но молчание дезертиров попросту сводило его с ума. — А ты в кабинете маршала для красоты стоял, или что? — колко бросил Кертис. — Я, по-моему, объяснил все доходчиво. — Ну да, ну да, — отмахнулся Нейтан. «Какой же он…!» — Но суть-то в другом. Рейес и Галлагер сами в свое время добровольно сдались, потому что, наверное, нашли в этом какую-то выгоду, — рассудил он и пожал плечами. Несмотря на то, что такое предательство со стороны немекронских политиков не вызывало ничего, кроме злости и негодования, Нейтан вполне себе мог представить, почему те так поступили. Амбициозные люди окружили его со всех сторон, и волей-неволей он научился понимать, как их ход мыслей и воображать, на что они готовы пойти ради своих целей. — И вам троим, наверное, тоже было бы разумнее оставаться там. Ведь все-таки, если посудить, у королевы в запасе есть только один единственный Гарнизон — и все. Только один единственный Гарнизон — неужели они проиграли?.. — И что с того? — ощетинился Кертис. — Нам теперь, что-ли, в штаны со страху навалить и в угол, как шавки, забиться? — Этого я, вообще-то, не говорил, — фыркнул Нейтан, скрестив руки на груди. — Я, наоборот, поддерживаю путь борьбы и сопротивления. Только трусы будут прогибаться под удракийцами, — презрительно заключил он. — А я уж было успел разозлиться, — в противовес своему холодному тону отпустил Кертис. — В общем-то, это верно. На такое гнусное предательство могут решиться лишь трусы, которые попросту не готовы столкнуться лицом к лицу с суровой реальностью и правдой. И это омерзительно, — брезгливо заключил он. — Люди, которые думают лишь о своей выгоде, омерзительны. Из-за таких как они все это и происходит. Интересно, с каких пор любая беседа, с кем бы то ни было, начала превращаться в обсуждение войны, мировых проблем и людской сущности? Нейтан никогда не был ни мыслителем, ни философом, всегда относился к жизни весьма просто и непосредственно, но теперь — он никогда не перестанет думать об этом — все изменилось. Мир требует от него зрелости, а он по-прежнему, признаться, чувствует себя легкомысленным дурачком, который, к тому же, чрезмерно бесполезен. Только и может, что лясы точить со всеми подряд. И то, похоже, и в этом никто более не нуждается. На глубокомысленные слова с виду категоричного Кертиса Нейтан так и не нашелся с ответом. Лишь вяло кивнул, повел плечами, обвел скучающим взглядом светлый коридор и вновь вернулся к тому, что, от нечего делать, начал разглядывать Гарридо. У него был прямоугольный, грубо очерченный подбородок, идеально прямой нос и какой-то пустой, непроницаемый, и в то же время целеустремленный, пылающий упрямством взгляд, которым он буквально прожигал, просверливал все вокруг. Наверное, шутливо подумал Нейтан, именно поэтому маршал и решил принять сторону дезертиров: точно сдался под этим суровым, темным взглядом. — На что ты уставился? — Кертис резко повернул голову в его сторону и вздернул бровь. Нейтан растерянно нахмурился, поджал губы (как-то неловко вышло) и, проигнорировав вопрос лиманского майора, остановился, ткнул пальцем в удачно подвернувшуюся на пути комнату и сказал: — А это подсобка. — Вау, надо же… — насмешливо отпустила Джун, расплывшись в едкой улыбке. — И что же там такого, в этой подсобке? — Если честно, я понятия не имею, — признался Нейтан, пожав плечами. Зачем он вообще решил ляпнуть такую глупость? — Ладно, пойдемте, я вам место в казармах найду… — Вообще-то, старшим офицерам положены отдельные комнаты, — укоризненно заметил Кертис, проводив его холодным, сверкающим взглядом. — Ни в какой казарме я спать не собираюсь. — Право слово, теперь он смотрел на него еще пристальнее, чем раньше, и это просто выводило Нейтана из себя. Невольно создавалось впечатление, что он уже несколько лет ходит в должниках у Кертиса, отказываясь возвращать какую-то гигантскую сумму. — С этим тоже разберемся, — отмахнулся Нейтан. — Всему свое время. До чего же, все-таки, мутный и напрягающий этот майор Гарридо из Лиманского Гарнизона… Хуже него только молчун-Итан, который так и не удосужился проронить хоть слово. Странные люди.***
Кармен стояла в метре от него, уже обувшись и натянув черную, струящуюся по самые щиколотки юбку, и теперь застегивала блузку; а Каспер так и не смог отмахнуться от жгучего ощущения ее дыхания и сладкого вкуса пухлых губ. Уже одетый, но все еще порядком растрепанный, он пристально наблюдал за каждым ее торопливым, но оттого не теряющим элегантной грации движением. Ну, загляденье, право слово… Кармен, наконец, застегнула блузку, заправила ее в юбку, разгладила складки и принялась расчесывать пальцами волосы. После того, как все закончилось, она даже не обернулась на него — словно его здесь и вовсе не было. — Ну, и что теперь, — лукаво протянул Каспер с довольной победоносной ухмылкой и плюхнулся на удачно подвернувшееся компьютерное кресло, Ваше Величество? — Ничего, — сухо отозвалась Кармен и дернула плечом, как будто это было до нельзя очевидно. — Вы будете молчать, я буду молчать — сделаем вид, что ничего не произошло; и со временем обо всем забудем, — жестко подвела она и добавила насмешливо: — Или же вы ожидаете какого-то продолжения в виде, например, бурного романа? — Ну что Вы, даже не рассчитываю, — колко парировал Каспер, закинув ногу на ногу. — Тем более… мне не привыкать. — Правда что: его жизнь, начиная лет так с четырнадцати-пятнадцати, была полна самых разных любовных похождений, и если бы он только пытался уделить должное внимание каждой своей пассии, либо же, бывало дело, бойфренду, — до конца своих дней не рассчитался бы. — В таком случае, прекрасно. Было бы некрасиво вас расстраивать. Кармен взмахнула волосами, стуча каблуками, прошла к двери, отворила ее и, по-прежнему даже взгляда на него не бросив, отчеканила, сменившись сухим, холодным, сугубо официальным тоном: — Будьте готовы рассказать о Каллипане на завтрашнем утреннем собрании. Нас теперь ждет эпоха больших перемен. — С этими словами она удалилась, тихо хлопнув дверью напоследок. Каспер еще несколько секунд таращился в сторону выхода, различая в полутьме лаборатории отголоски черно-белого силуэта королевы, прежде, чем тот окончательно размазался и растворился. Блаженная истома — осознание очередной маленькой победы — расползлась по всему телу, а вместе с ней — и едва различимое эхо странного, клубящегося в глубине души чувства. Эта девушка — гребаная королева Немекроны — открылась, обнажилась перед ним, но все равно осталась загадкой-недотрогой. Как бы то ни было, Каспер предпочел попросту от этого отмахнуться и вернуться к работе. Вместе с его новой теорией, дел теперь в разы прибавится.