***
Алисса готова была поклясться, что не единожды прочесала весь путь, по которому они прошли, раз за разом нарезая круги по снегу. Пока она бродила тут и там, успело полностью стемнеть. По небу рассыпались звезды, взошла луна, но от всего этого не было никакого толку: верхушки елей и сосен успешно закрывали мерцание небесных светил своими огромными ветками-лапами. Кругом было темно, обжигающе холодно и совершенно безлюдно; только ветер тихо шуршал, колыхая ветви деревьев и мех на ее капюшоне. В такой обстановке становилось совсем не по себе, и Алисса, кроме того, боялась набрести на какого-нибудь зверя. Но страх пришлось проглотить — сейчас она должна найти Картера и Джеймса. Натянув шарф до носа, Алисса вздрогнула от прошедшего по коже мороза и включила фонарь. Посветив во все стороны, никого не обнаружила. Эти поиски начали казаться ей попросту бессмысленными, но и просто взять и уйти в лагерь, бросив их, она не могла. Алисса решила пройтись еще раз. На сто метров вперед — на двести назад. И она почти готова была сдаться, когда вдруг обнаружила следы от ботинок, свернувшие куда-то в бок. Мысль о том, чтобы бродить по лесу среди сосен, не особо прельщала, но выбора у нее не было. Собрав всю свою смелость и волю в кулак, Алисса пошла по направлению следов, шагая четко по ним. Вскоре отпечатки ботинок оборвались, сменившись достаточно подозрительными широкими разводами: как будто кто-то что-то тащил. Витте сглотнула подступивший к горлу ком нервов и зашагала дальше — так быстро, как только могла, почти срываясь на бег. Алисса вьюгой неслась среди деревьев почти полчаса, и наконец набрела на мерцающий вдалеке слабый свет. Это точно был кто-то! Витте не раздумывая метнулась на него. — КАРТЕР! — закричала она, эхом разносясь по всей округе. — КАРТЕР! Это ты?! Свет остановился и замер; Алисса подбежала поближе и едва не разрыдалась от радости. Картер, весь обсыпанный снегом, и плотно укутанный, стоял на месте, терпеливо выжидая, пока девушка окончательно не доберется до него, набросившись с крепкими удушающими объятиями. — Почему ты ушел и никому ничего не сказал?! — словно по-матерински, отчитала она, когда отпрянула от него. — А если бы с тобой что-то случилось? — Обо мне беспокоиться не надо, — скупо отозвался Картер. — А вот о нем… Он встал вполоборота и посветил фонарем на Джеймса, при виде которого Алисса впала в немой ужас. И без того бледный и черноволосый парень теперь походил на мертвеца: он был синюшным и полностью без сознания. — Что с ним такое?.. — растерянно пробормотала Алисса, прижав к груди руки в теплых перчатках. — Я нашел его таким, и теперь, вот, тащу, — вздохнув, Картер переступил через Джеймса и взял его за капюшон. — А ты мне немного мешаешь… Своеобразно отмахнувшись, Картер продолжил волочить его за капюшон, усердно перенапрягаясь и в то же время не сдвинув Джеймса ни на сантиметр. — Картер… — Алисса растерялась, наблюдая за этим ужасающим, поистине нездоровым актом упрямства. — Сколько ты уже его так тащишь?.. — Не знаю. Давно, — прошипел тот сквозь стиснутые зубы. — Может быть, тебе помочь?.. — Нет, даже не вздумай! — Картер возмутился так, словно Алисса только что непростительно его оскорбила, а не предложила помощь. Стиснув зубы и кряхтя, он продолжил тянуть Джеймса на себя, но ничего не выходило. — Я сам его…***
После случившегося, Картер очутился уже в палатке в лагере. Рядом сидела Алисса, заботливо наблюдавшая за ним все то время, пока он был без сознания, и Картер сразу же, как только очнулся, первым делом попросил ее дать чего-нибудь выпить. Витте протянула ему горячий чай, чтобы согреться, и во всех подробностях, на какие только была способна, поведала ему о случившемся в лесу. После горделивого «я сам» Картер почти мгновенно свалился с ног: то ли от переохлаждения, то ли от истощения. Алиссе, до этого немного поупрямствовашей воле старших по званию, пришлось с ними связаться. Инструктор Гриффин явился на место с несколькими кадетами в качестве помощи уже через десять-двадцать минут и помог дотащить Картера и Джеймса до лагеря. И если первому достаточно было отлежаться и хорошенько согреться, то со вторым все было куда плачевнее: Джеймс получил несколько серьезных обморожений и явно не собирался приходить в себя. Прямо сейчас инструктор Гриффин боролся за его жизнь и сохранность вместе с майором Джейсоном. Картеру потребовалось несколько минут, чтобы осмыслить все происходящее. После такого «приключения» он чувствовал себя очень неважно, голова раскалывалась и кружилась, а замерзшие пальцы рук и ног почти не ощущались и не слушались. Но Джеймсу Блюхеру, должно быть, было куда хуже. Еще через несколько минут на входе в палатку объявился майор Джейсон, от статного облика которого у Картера перехватило дыхание. — Как себя чувствуешь? — с достаточно искренней — Картер не уличил в его тоне и толику притворства — обеспокоенностью спросил мужчина. — Могло бы быть и получше. — Могло бы, если бы ты сам не взвалил на себя такую ношу, — майор вздохнул и обратился к Алиссе: — Можешь выйти, пожалуйста? Алисса кивнула и, ничего не сказав, вышла из палатки. Майор проводил ее пристальным взглядом и, когда шторка дернулась, снова посмотрел на Картера. — Ты знал, что кадет Блюхер был уже мертв? Картер почувствовал, как по спине пробежали мурашки. — Я догадывался, — признался он. — Вот как, — майор Джейсон задумчиво хмыкнул. — Расскажи мне, что случилось. Где ты его нашел? — Ну, — Картер повел плечами и замялся, подбирая нужные слова, — сначала я отошел отлить. Потом, когда шел в конце, заметил, что кого-то не хватает. Джеймс все время шел сзади, а потом резко пропал, поэтому я решил вернуться и поискать его. И я нашел его… в снегу и без сознания. Мужчина слушал его предельно внимательно, периодически кивая головой в знак своей вовлеченности. — И что было потом? — Потом… Потом я решил проверить, дышит ли он вообще. Дышал он слабо. И пульс тоже был слабый… Я даже не уверен, что он вообще был, — признался Картер, сжимая в руках чашку чая. — Я долго стоял и думал, что с ним делать, и в итоге понял, что не могу бросить его там. — И вместо того, чтобы позвать кого-то, ты решил сам тащить его по жуткому морозу до потери сознания? Картеру показалось, что он уловил в тоне Нолана Джейсона нотки язвительности. Но лукавить и скрывать что-то он не стал — пожав плечами, Картер ответил: — Да. Майор Джейсон о чем-то призадумался, скрестив руки на груди и притопывая ногой; а у Картера в груди склубилось нехорошее, гнетущее чувство. — И почему ты решил так самоотверженно помочь тому, кто был уже мертв? — наконец произнес он, и этот, казалось бы, нелепый вопрос загнал Картера в тупик. Мужчина не выглядел агрессивным или настроенным негативно и так и располагал к тому, чтобы ему ответили честно. Несколько секунд Картер мялся, не зная, насколько уместными будут его слова, и, наконец, ответил: — Потому что в бездействии потом обвинили бы меня. — Но теперь-то инструктор Гриффин обвиняет тебя в том, что действий было слишком много, — саркастично заметил майор. — И что теперь? — настороженно протянул Картер. — Меня накажут? — Накажут? — майор был заметно озадачен его словами. — А за что тебя наказывать? Ты помог человеку. Да, его это не спасло, но ты хотя бы попытался. Единственное, что мне не понравилось, это твой подход ко всей этой ситуации. По-твоему, если тебя никто не собирался бы ни в чем винить, можно было просто оставить его умирать? Картер хотел ответить «нет», но что-то внутри него словно противилось. Все, что ему оставалось, это растерянно бегать глазами по палатке, пока мужчина не поймет, что этот вопрос он решительно оставил без ответа. — Вот, что я тебе скажу, — произнес майор Джейсон. — Прими это во внимание, хорошо? Картер кивнул, все еще пребывающий в замешательстве. — В твоей жизни еще будут ситуации, в которым людям придется помогать независимо от того, хочешь ты этого, или нет, — тем более раз уж ты военный. Да, мы все думаем, что живем в мирное время, и действительно: никаких войн не было уже триста лет, — но загадывать на завтра не может никто. И когда тебе придется защищать чужие жизни, помни: ты делаешь это не ради себя, а ради них. И, возможно, однажды тебе придется принести большую жертву.***
Пробуждение отозвалось гудящим покалыванием во всем теле и меркнущим вместе с рассеивающейся темнотой звоном в ушах. Картер смог открыть глаза не с первой попытки, а когда все же сделал это, ощутил абсолютную потерянность. Что с ним произошло? — едва он задался этим вопросом, как тут же почувствовал боль в затылке. Постепенно начала возвращаться память о случившемся. Он собирался выстрелить, но на него сбросили бомбу… Так неужели он выжил? Картер перевернулся с бока на спину — мир вокруг смазался и качнулся — и протянул грязную ладонь к небу. Да, пока он жив. Но сколько он пролежал здесь? Минуту, час, день? На полное осознание действительности у него ушло примерно несколько минут, после чего Картер наконец-то смог услышать звуки битвы, что говорило о том, что ничего еще не окончено, — и сейчас он должен был встать и довести начатое до конца. Картер перевернулся на живот и осторожно поднялся на четвереньки, несмотря на то, что почти немые ноги и руки страшно дрожали. Голова раскалывалась, картинка перед глазами плясала неясными черно-голубыми пятнами, но он упорно пытался игнорировать недомогание, за что тут же поплатился неконтролируемым рвотным позывом. Все, что смог выдать его изголодавшийся желудок, — это вязкую желчь, каплями стекающую на белый корпус пушки. Картер раскашлялся: его жутко тошнило, но рвать было нечем, — и сплюнул горькую, потянувшуюся тонкой ниточкой слюну. Но теперь ему стало легче: картинка перед глазами стала немного четче, насколько это вообще было возможно, и даже дышать, казалось, стало легче. Цепляясь руками, за что попало, Картер поднялся на дрожащих ногах и тут же навалился на руль, все еще скованный чудовищной слабостью. Боль и головокружение говорили о том, что он схлопотал себе сотрясение, но это осознание нисколько не убавило его упрямства. Самое главное сейчас — бур, стремительно ускользающий под землю. Картер сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, надеясь вернуть хотя бы толику ясности ума, и бегло осмотрел пушку. Ему удалось отвернуть ее от взрыва в самый последний момент, но это, все же, не спасло ее от повреждений: передняя часть корпуса была безжалостно разорвана и покрыта толстым слоем сажи. Картер зашипел. Использовать ее слишком рискованно; но проигнорировать последний шанс уничтожить бур — слишком бессовестно. Проигрыш будет стоить всего мира, победа — лишь его собственной жизни. Достойная жертва ради великой цели. Превозмогая себя, Картер, рукой опираясь на руль, присел на корточки к прицелу. Под ногой что-то хрустнуло: кряхтя и кривясь от напряжения, он убрал ботинок и обнаружил под ним слетевший, треснувший значок командующего, ознаменованный настурцией. Да пошло оно! — Картер небрежно пнул его ногой, и значок полетел куда-то вниз. Поправил прицел, навел на видневшуюся из-под земли кроваво-красную верхушку-кристалл, и снова метнулся к панели управления: мощность заряда была наведена до предела. Сейчас или никогда. Картер накрыл ладонью рычаг, потянул, и… ничего не произошло. Пушка не выстрелила. Он зашипел, чувствуя, как к глазам подступают слезы бессильной ярости и осознания собственного поражения, и начал нервно дергать рычаг, пока его не заклинило. Картер зарычал и ударил корпус ногой, за что поплатился новым приступом головокружения, и обессиленно упал на колени. Он не только не умрет, как герой. Он будет жить, как неудачник, который ничего так и не достиг. Весь мир словно померк, вытесненный его жгучей злобой и ненавистью — прежде всего, по отношению к самому себе. Картер зажмурился и охватил голову руками. На этот раз его никто не простит, никто не даст ему еще один шанс!.. Вибрация под ногами вырвала его из вязких мыслей и заставила вздрогнуть, распахнув глаза. Пушка под ним опасно гудела и потряхивалась, с каждой секундой издавая все более чудовищные и ужасающие звуки. Проклятье! Картер вскочил на ноги, неуклюже покачиваясь, и, не раздумывая, сорвался вниз. Упал в песок, чуть ли не носом зарывшись, но тут же встал, превозмогая слабость и тошноту. Почему, если его жизнь теперь лишена всякого смысла, он все еще так стремится убежать от смерти? Куда и к кому он теперь пойдет?.. У Картера была всего доля секунды, чтобы осознать, что взрыв, распаляясь монструозным грохотом, произошел — а затем ударная волна прибила его к земле, выбивая последние силы из истощенного тела. Картер готов был поклясться: он чувствовал боль в каждой клеточке тела; но еще сильнее он ощущал усталость. Да, он устал. Устал от недосыпа и голода. Устал от круглосуточной работы. Устал от лжи и притворства. Устал всем угождать. Устал быть никем. Устал от самого себя. Картер знал, что если сейчас не поднимется и хотя бы не позовет на помощь, не подаст какой-то скудный сигнал, непременно закончит на этом же месте, в пепельных песках и с чувством непростительного поражения. Но у него не было сил ни на что: даже на то, чтобы банально разрыдаться от ощущения собственной никчемности. Это даже не жертва — это посмешище. И он поддался обволакивающему каждый квадратный сантиметр онемению и позволил унести его туда, где нет никого и ничего, помимо тьмы и безмолвия. Туда, где его больше никто не осудит.***
Несмотря на то, что Нейтану стало получше, Кертис предпочел все же остаться рядом с ним, наблюдая за ходом битвы из своеобразного укрытия, созданного обломками нескольких сбитых кораблей. Ситуация складывалась совершенно безрадостная: немекронская сторона совершенно не справлялась с удракийской, которая безжалостно брала их численным перевесом, оставляя после себя лишь груды умерщвленных тел. Кертис, нервно кусая внутреннюю сторону губы, четко понимал: в этом бою они проиграли. Бур продолжал продвигаться вглубь горной породы, в то время как со стороны батальона Картера не предпринималось никаких действий. Почему они не используют пушку, если прикатили ее на поле, и где вообще, его за ногу, командующий Карраско? Сколько Кертис не пытался с ним связаться, все было бестолку: он либо не отвечал, либо сигнал попросту не устанавливался. — Ну, что там? Кертис обернулся, дернувшись от неожиданности. Нейтан стоял у него за спиной с каской в руках и выглядел довольно-таки болезненно, все еще не до конца обсохший, бледный и потрепанный. Впрочем, Гарридо был доволен и тем, что он наконец-то нашел в себе силы подняться с земли, в которую до этого, казалось, был готов нырнуть с головой. — Сам посмотри, — сказал Кертис и качнул головой в сторону битвы. Нейтан медленно прошел вперед и, поравнявшись с Гарридо, окинул поле несколько рассеянным, но все еще наполненным усердием взглядом. — Дерьмо. — Это мягко сказано. — А что…? — Нейтан не успел закончить предложение — неожиданно раздался взрыв, а за ним — грохочущий хлопок, и Нейтану, рефлекторно зажмурившему глаза, на мгновение показалось, что земля под ногами затряслась. Пушка только нанесла первый выстрел, но, к сожалению, неудачный, вместо бура попав чуть выше по горному склону. Кертис достал бинокль и направил его на устройство. — А вот и командующий Карраско, — опустил он, как-то даже приободрившись. Нейтан вознамерился тут же отобрать у него бинокль. — Где? Дай сюда! Кертис совершенно не собирался ему противиться, но невольно одернул руку, когда раздался еще один взрыв, и пушка метнулась в сторону, чудом не попав под удар упавшей бомбы. Нейтан рефлекторно отбросил шлем куда-то назад и готов был ринуться к Картеру, когда Кертис остановил его, схватив на локоть. — Нейтан, не надо, — чеканя каждое слово, протянул Кертис. Нейтан, на удивление, прислушался и отступил назад, после чего Гарридо смог отпустить его, не опасаясь, что он снова куда-то бросится. Он так и не дал котоликому бинокль, но тот и сам, кажется, совершенно забыл про него, нервно наблюдая за всем и так, издали. Сам же Кертис, глядя на пушку, смог четко различить лежащего на корпусе без сознания Карраско. «Твою ж мать!» — выругаться так и норовило, но он сдержался, продолжая наблюдать за командующим со стиснутым от напряжения зубами. Если он сейчас не очнется и никто за ним не придет — он попросту умрет. Кертис, раз он все видел, мог бы метнуться туда, но был слишком далеко, чтобы, добежав через все поле, самому в итоге остаться живым. Инстинкт самосохранения диктовал оставаться на месте. Через пару минут, проведенных в томительном ожидании хоть чего-нибудь, командующий наконец подал признаки жизни. Было видно, что он ослаб, но все же нашел в себе силы подняться, чтобы попытаться выстрелить еще хоть раз. Кертис убрал бинокль от лица и посмотрел на пушку вдалеке с небывалой надеждой. Еще чуть-чуть — может быть, у них получится в последний момент зацепиться за призрак ускользающей победы? Но ничего не происходило. Даже воинственный гул и треск, казалось, затих. А затем — взрыв потряс собой все вокруг, поднимая ветер, который легкими отголосками донесся даже до них. Кертис зажмурился и непроизвольно закрылся руками, когда удар заревел. — Картер! Если бы Гарридо в последний момент не опомнился, Нейтан давным-давно сбежал бы; но Кертис спохватился, как только различил его отчаянный крик, нагнав его в несколько шагов и схватив под руки, пытаясь удержать на месте, что было не так просто, учитывая то, что Нейтан все-таки был чуть выше его и, несмотря на свою зрительную худобу, оказался сильным и, к тому же, исполински упрямым. — Нейтан… — Отпусти меня! — Нейтан дернулся, отчаянно стараясь вырваться из схватки Кертиса, но тот стиснул пальцы слишком сильно, чтобы ему удалось это так легко. — Да отстань ты от меня, мать твою! — Нейтан! Кертис зашипел и силой прижал его спиной к себе, удерживая еще крепче, чем раньше. Он был уверен, что со стороны выглядело это просто смехотворно, но почти суицидальная настойчивость Нейтана сейчас совсем не располагала к тому, чтобы забавляться. Происходящее было слишком серьезно. — Нейтан, хватит лезть на рожон! У тебя вообще есть хоть какой-нибудь инстинкт самосохранения?! Нейтан в последний раз зашипел то ли от злости, то ли от бессилия, и все-таки сдался под напором Кертиса. — Но… — только и смог выдавить он. — Картер же… — Послушай, — произнес Кертис, наклонившись прямо к уху Нейтана, рассчитывая таким образом обратить к своим словам больше внимания. — Сейчас самое главное — это выжить самим. Ты понимаешь, что здесь слишком опасно? Пока ты добежишь до туда, сам дух испустишь. Разберешься с этим потом, когда все успокоится. — А если с ним что-то случилось?! — возмутился Нейтан, снова дернувшись в попытке вырваться. — Да хватит уже! — Кертис предупредительно сжал его покрепче и в придачу навалился сверху, понимая, что вот-вот все же сдаст позиции. — Нейтан, подумай о себе и о своей гребаной заднице! Нам не нужны лишние жертвы! Нейтан, очевидно, по-прежнему не собирался сдаваться, но знакомый гул, сотрясший небо, заставил его мгновенно отбросить в сторону все своим намерения. — Это… —…Аннигилятор, — Кертис закончил за него. Рассчитывая на остатки адекватности Нейтана, он отпустил его — и тот действительно больше не пытался сбежать. Вместо этого, он сам предложил отступление. — Пошли, — сказал Нейтан, махнув рукой, — нам нужно где-то спрятаться.***
До того, как аннигилятор поднялся в голубое небо, удракийские войска начали незаметно отступать. Немекронские же солдаты оказались настолько уставшими, изнеможденными и побитыми, что у многих из них не хватило сил на то, чтобы попросту попытаться найти спасение. Все, что им оставалось, это смиренно предаться смерти в лице губительного аннигиляционного луча, поблескивающего алым, — своеобразного символа победы Удракийской Империи и сокрушительного поражения Немекроны. Сегодня они потеряли намного больше, чем могли себе представить.***
Когда аннигилятор поднялся в небо и обрушил на землю свой сжигающе-испепеляющий смертоносный луч, Алиссе, изнеможденной, покрытой пылью, сажей и чужой кровью, пришлось из последних сил обратиться в бегство. Унести ноги ей помогло лишь чудо. Аннигилятор обратил в пепел все, что осталось от войск Немекроны, в считанные минуты, оставив на выжженной земле одни только руины. Алиссе, бежавшей из последних сил, какие остались в ее теле, пришлось зажав рот прятаться среди оставшихся обломков, пока несколько кораблей опустились на землю и около орудовали на ней, подбирая своих раненых солдат и забирая в плен выживших врагов. А потом, когда прошел час — а может и все два, и три, и невесть сколько, — и все наконец успокоилось, Алиссе, дрожащей от мысли о том, что с помощью какого-то настоящего чуда — не иначе — ей удалось пережить эту бойню, пришлось выйти из укрытия и, окинув потерянным взглядом опустевшее поле, броситься туда, где еще не столь давно они потерпели чудовищное поражение. Ей нужно было немедленно найти Картера и просто увидеть его живым. Она знала: он не мог, не мог! Он всегда выходил сухим даже из самых глубоких и мутных вод — пусть и гробовая тишина, повисшая в вязком от жары воздухе, твердила об обратном. Алисса песчаной вьюгой неслась сквозь пепельную равнину. Кругом не было никого: только останки костей, отрубленные конечности и бесчисленный град обломков камня и металла. Земля окрасилась черно-красными пятнами, среди которых не было ни единой живой души. Алисса резко остановилась и замерла, как вкопанная, когда увидела на земле знакомый ей значок с изображением настурции. Картер. Он был здесь. — Ка-а-арте-е-ер! — Витте закричала так громко, как только могла, несмотря на то, что горло жгло и саднило от сильной жажды. — Ка-а-арте-е-ер! Она готова была кричать еще и еще, пока полностью не сорвала бы голос — и даже тогда Алисса непременно бы открыла в себе второе дыхание. Но на ее крик никто не отзывался, и без того слабая надежда начала меркнуть окончательно. Нет, он не мог погибнуть, не мог! Алисса почувствовала, как ее затрясло. — Алисса! Витте обернулась. К ней стремительно, почти спотыкаясь на собственных ногах, бежал Нейтан, следом за которым едва поспевал Кертис. — Нейтан?.. Добежав, он чуть не упал, весь раскрасневшийся и запыхавшийся, и ухватился за ее плечо, чтобы удержать равновесие. — Алисса… — пробормотал Нейтан, превозмогая одышку. — Где… Ты видела… — Где Картер? Когда он поднял на нее ошеломленный взгляд, они оба поняли все без слов. Алисса вздрогнула и издала судорожный вдох-хныканье. — Нет… — пробормотала она — голос дрожал — и закачала головой, словно это могло переиначить реальность. — Он же не… Нет, он не мог! Нейтан не стал ничего отрицать и тешить себя надеждой — он понял и принял все сразу, стоило Алиссе произнести эти слова. Его взгляд сделался отсутствующим и стеклянным, и Нейтан бессильно упал на колени, медленно опустив глаза вниз. Брошенный значок командующего, который он увидел, стал спусковым крючком. Нейтан зарычал, схватил его в кулак, прокалывая сбитыми острыми углами кожу на ладонях, и швырнул вперед, словно именно он был причиной смерти Картера. Последним, что Алисса слышала, было то, как он в гневе припал головой к земле, сквозь слезы, медленно перерастающие в настоящую истерику, — акт боли, ярости и отчаяния, — покрывая Удракийскую Империю всеми возможными оскорблениями и проклятиями, — а затем весь мир для нее словно перестал существовать. Внутри нее клубился страшный шторм. Алисса хотела кричать, рвать и метать, но у нее выходило лишь безмолвно глотать слезы и всхлипы. Она не видела, как к ним пришел Кертис, и не слышала, как он пытался то ли разобраться в том, что случилось (хотя он сам мог обо всем догадаться), то ли успокоить их обоих. Сейчас Алисса мысленно вторила всем проклятиям и оскорблениям Нейтана и клялась самой себе отомстить, борясь с чувством первородного негодования. Почему Империя раз за разом отбирает все, что ей дорого?