***
Кертиса разбудил резкий удушающий запах нашатырного спирта, от которого он тут же закашлялся и поспешил отпихнуть руку, державшую эту дрянь у его лица. Ощущение собственного тела начало постепенно возвращаться к нему с каждой секундой, и когда он наконец полностью открыл глаза, перед ним вырисовалась светлая комната медпункта, лицо бородатого медбрата-саламандрианца и — Нейтан, стоящий позади него с обеспокоенным и одновременно нетерпеливым видом. — Кертис! Как оказалось, он был еще не готов к тому, чтобы услышать какие-либо звуки. В голове все перемешалось. Его мутило где-то с часов шести, потом он отошел в туалет, где у него пошла кровь из носа, а потом… Стоп. Кертис вздохнул, попутно приводя мысли в порядок, а затем приподнялся, принимая сидячее положение. — Что происходит? И как я здесь оказался? — было всего два вопроса, которые его волновали. Кертис нахмурился и поднял растерянный взгляд на Нейтана, который, кажется, понимал куда больше, чем он сам: ему, нервно размахивающему хвостом, так и не терпелось ответить; и он только собрался что-то сказать, когда инициативу перехватил медбрат, спросив изумленно: — А вы не помните? Вас в полуобморочном состоянии привел сюда ваш ассистент. — Кертис отрицательно покачал головой. Все, что у него осталось в голове после уборной, — это глухая темнота. — Как-то это нехорошо. У вас очень высокое давление и высокая температура. Это даже хуже, чем провалы в памяти: у него никогда не было проблем со здоровьем, так с какой стати им появиться сейчас? — Из-за чего это? — он решил не ходить вокруг да около и спросить прямо, после чего медбрат заметно напрягся и принялся расчесывать пальцами бороду. Кертис отмахнулся от нового приступа головокружения и снова посмотрел на Нейтана: тот молчал, глядя на медбрата. Он тоже ждал ответа. — Я мог бы сказать, — наконец заговорил он, — что такое случается из-за переутомления, но не стану врать. Вы далеко не первый, кого сегодня доставили в лазарет с недомоганием. За последний час как минимум сорок человек обратились к нам с жалобами. У кого-то давление, у кого-то жар, кого-то рвет — в общем, прямо эпидемия какая-то. У вашего ассистента, к слову, давление тоже низковато… Я думал о том, что все могли отравиться в столовой, но, только вот, многим докторам тоже плохо. Я и сам, простите уж за откровенность, только с туалета смог слезть. А ведь медперсонал не питается в столовой Гарнизона. — То есть, у нас началась эпидемия? — Нет, командующий, не думаю. У некоторых людей взяли анализ крови, но никаких вирусов там не нашли. Уровень лейкоцитов также у всех в норме. Были двое с легкой простудой, конечно, но это не причина коллективной болезни. Короче говоря, — медбрат вздохнул, пожимая плечами, — доктора в тупике. Сейчас мы занимаемся сбором информации и надеемся, что что-нибудь прояснится, но а пока я советовал бы вам лечь и не суетиться, если не хотите получить гипертонический криз. Кертису ничего не оставалось, кроме как последовать его указаниям и смиренно опуститься на кушетку. Впрочем, что-либо делать и о чем-либо думать у него и сил как таковых не было. У него просто раскалывалась голова и звенело в ушах, а вдобавок ко всему возникла еще и тошнота. Отвратительное состояние. — У вас не найдется ведра? Просто, на всякий случай… — Сейчас принесу, — хмуро отозвался медбрат, после чего, сказав Нейтану следить за ним, поспешно удалился. Едва только саламандрианец скрылся в коридоре, и тот тут же метнулся к Кертису, присел на корточки и — замер, напряженно вцепившись в край кушетки и пристально, не мигая, глядя ему в лицо. — Тебе плохо? — Уж точно лучше, чем тебе, — с налетом недовольства колко парировал Нейтан, удерживая баланс. — Когда я увидел тебя на полу, в крови, я… — Это уже неважно, — Кертис не дал ему договорить. Он прекрасно понимал, что тот, конечно же, нашел сотню поводов для волнения, накрутил себя, принялся суетиться… Но так быть не должно. Кертис хотел бы просто хоть раз увидеть на его лице спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, и никаких тревог. — Я ведь жив. Нейтан готовился возразить, однако в тот же момент из колонок, закрепленных под потолком, раздался омерзительный скрипучий звон, словно кто-то поскреб по пенопласту, и они оба поморщились, вжимая головы в плечи в попытках отогнать этот гадкий звук. Затем он стих, сменившись суетливым шорохом, сквозь который послышались неразборчивые ругательства, и, наконец, этот неуклюжий некто прокашлялся, после чего заговорил: — Важное объявление… — Услышать голос Каспера из динамиков было совсем неожиданно. Кертис нахмурился, закатывая глаза, и перевел взгляд на Нейтана, который впал в самое настоящее замешательство, замерев и вцепившись когтями в мягкую поверхность койки. — Было, э, замечено сильное изменение радиационного фона. Для общей безопасности следует не выходить на улицу и, если вам плохо, обратиться к доктору. Подробности происходящего выясняются. Всем спасибо за внимание. Вышло как-то совсем уж нелепо и нескладно; но, впрочем, Кертис предпочел проигнорировать полное отсутствие у Каспера ораторских навыков. Куда важнее была информация, которая он сообщил, — это все объясняло: вот, почему всем резко стало плохо. Но все же, с чего вдруг такое? Все факты говорили об одном: что-то происходит — что-то, о чем верхушка командования либо умалчивает, либо и вовсе не знает. Он снова посмотрел на Нейтана: тот о чем-то всерьез задумался, прижав уши и устремив напряженный взгляд в пол; а потом вдруг поднялся, выпрямляясь, и протараторил: — Ты не против немного побыть один? — Да, но… — Кертис опешил — Нейтан явно что-то задумал. Однако тот не дал ему договорить: — Хорошо. У меня появилось важное дело, но ты не волнуйся, я туда, и мигом обратно. — Я не… И вот опять, Нейтан, поспешно скрывшись в дверном проеме, не дал ему закончить.***
С каждым сделанным шагом он чувствовал, как от болезненно-гневливого волнения леденеет его нутро, как сердце до неуместно колотится, то предательски замирает, как по коже расползаются мурашки. Тяжелые удары ботинок отдаются в ушах набатом, словно сквозь толщу воды, и с каждой секундой момент, столь ужасающий момент, приближается все более стремительно. Острые когти впиваются в кожу ладоней, сжатых в кулак, но боли нет. Есть лишь внутренний сардонический смех — злорадная ирония над самим собой. Нейтан точно сошел с ума, раз решился на такое. Когда Каспер объявил на весь Гарнизон, что весь этот переполох вызван «изменением радиационного фона», у него кровь в жилах застыла. Да, во всех этих научных штуках он мало что смыслил; и все же, он точно знал, что все, что касается радиации, связано с Каллипаном; а все, что касается Каллипана, непременно сулит собой что-нибудь плохое — и это даже очень мягкое слово. Катастрофическое — так, наверное, будет правильным. Нейтан ничего в этом не смыслил, и ощущение собственной бесполезности вспыхнуло с новой силой, потому как вся эта ситуация просто выводила его из себя. Он должен сделать хоть что-нибудь — непременно должен. Вот только что? Махать кулаками и выбивать дерьмо из всяких ситуацией — единственный его талант. Но сидеть сложа руки Нейтан тоже не мог. И плевать ему было на себя: он-то переживет. Если же нет — неважно, ведь вряд ли после его что-то будет волновать. Но уж точно он не выдержит, если что-нибудь случится с Кертисом. Был лишь один вариант, и лишь один человек, который мог ему помочь. Каспер. Каспер, чьего лица он не хотел видеть, Каспер, чьего голоса он не хотел слышать… Но только не сейчас, когда на кону стояло слишком многое, и когда его гордость была совсем неуместна. Вдох-выдох. Нейтан поджимает губы и открывает двери, ведущие в лабораторию. Его встречает знакомый-позабытый душный запах лапши быстрого приготовления и сигар, тоскливый полумрак и страшный беспорядок, царящий в каждом уголке комнаты. — Леона, не сейчас! — знакомый-позабытый голос. Нейтан, сдавленно сглотнув, переступил порог, сунув руки в карманы, и двери закрылись вслед за ним. — Это не Леона. Замешательство его было неописуемым. Каспер так и замер с отверткой в руках, подняв на него голубые глаза, округлившиеся, полные растерянности и ошеломления, стеклянные и непроницаемые, так и кричащие: «Какого?!» Он готовно приоткрыл рот, решительно набрал воздух, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить из себя и звука. Захлопал вместо этого глазами, будто не мог поверить в то, кто именно стоял перед ним сейчас. Ступор, изумление, граничащее с шоком, даже смущение — пестрая палитра чувств расцвела на его каменном, бледном лице, отливающим холодом в голубом сиянии мониторов, единственных источников света в этом темном, замкнутом помещении. Это молчание выводило Нейтана из себя. — Ты язык проглотил? Каспер смотрел на него все так же и не произносил ни слова. А ведь он, кажется, совсем не изменился… Даже после бесконечных попыток стереть его лицо из своего разума, Нейтан по-прежнему мог его узнать. Но только вот сейчас, оказавшись с ним с глазу на глаз, он понял, что не чувствует ничего. Трепет, привязанность, боль, разочарование, обида, гнев, презрение — все мертво. В сердце пустота. И голубые глаза больше не кажутся океанами. — Зачем ты пришел? — Каспер промолвил медленно, беспокойно поправляя очки, и поспешил присесть на кресло. Он мог пытаться внушить, будто уверен в своих словах, жестах и поведении кому угодно, но только не Нейтану. Он-то видел, как Каспера переполняет волнение. А он — не чувствовал ничего, и впервые вместе с этим ощущал легкую, почти неосязаемую радость. Не свобода ли это? И все же, думать надо не о том. — Объясни мне, что происходит. — В каком смысле? — Ты дурак? — Нейтан ощетинился, неодобрительно нахмурившись. — Ты знаешь, о чем я говорю. Что с этим твоим радиационным фоном? — А, ты об этом… Ситуация не самая лучшая, знаешь ли… — Мать твою, да прекрати ты уже мямлить и просто скажи мне, что происходит. Каспер издал тяжелый вздох, нервно потирая переносицу, а Нейтану… Ему хотелось его прибить за то, что он настолько нерасторопный. Ну неужели он не может понять, насколько это важно?! — Мне запретили об этом рассказывать, но тебе я скажу, — произнес Каспер, снимая очки и откладывая их в сторону. — Дозиметры засекли высокий скачок уровня радиации в Мертвом море и в некоторых участках Закатного океана — короче, вокруг Крайних земель. Очевидно, это вызвано активностью Каллипана, но прежде подобного никогда не случалось. Сам по себе он не может так бушевать, что значит только одно: это стороннее вмешательство. Нейтан почувствовал, как у него прошелся мороз по коже. И он, и Каспер — оба прекрасно понимали, что за именно «стороннее вмешательство» стояло за происходящим. — Удракийцы. — Вероятно, — Каспер кивнул. Совсем неутешительно. — Маршал уже знает об этом? Королева? Кто-нибудь? — Все обо всем знают. Но вот что делать, пока непонятно. Кармен в смятении. Нейтану так и хотелось съязвить, мол, так иди и утешь ее, как ты умеешь, но он прекрасно понимал, что это сейчас было бы совершенно неуместно — да и вообще, это просто глупо. К чему эти колкости, если на самом деле ему глубоко безразлично? Наверное, это его мозг таким образом пытается отвлечь самого себя от тревожных мыслей, липких, как ликер, что связаны с состоянием Кертиса и осознанием последствий, которые могут быть у всего этого. Нет-нет, он не готов пережить такое вновь. — Это из-за этого всем так плохо? — Конечно, из-за этого. Как известно, радионуклиды имеются в крови у каждого. Мы привыкли к ним за столько времени, и поэтому они не опасны, но когда их становится больше приемлемого уровня, это начинает негативно сказываться на здоровье. Если так будет продолжаться, есть вероятность, что некоторые… «Умрут». Он точно хотел сказать именно это, но Нейтан не хотел бы услышать. — Я понял, понял, — отмахнулся он. — Поменьше слов. Что мы можем с этим сделать? — Отфильтровать воздух и сложить все радионуклиды в жестяную коробочку… Шучу, — Каспер стушевался и принялся раскачиваться на кресле. — Я не знаю. Он не знает! Нейтан не сдержался и в сердцах пнул стол, стоящий рядом, а затем, когда Каспер заметно напрягся, уставившись на него как-то напряженно и осторожно, будто ожидал, что следующим будет он сам, шумно выдохнул, пытаясь сохранять хотя бы видимость самообладания. Однако тот смотреть не перестал. — Прекрати на меня пялиться, — раздраженно шикнул Нейтан и презрительно махнул хвостом. — Я не пялюсь на тебя, — Каспер недоуменно скривился. — Я просто смотрю в пустоту и думаю. — Смотри куда-нибудь в другую сторону! Он ничего не ответил, но взгляд все же отвел. Нейтан вздохнул и припал спиной к стене, демонстративно вздернув голову. Хоть бы Каспер уже что-нибудь надумал, чтобы ему не пришлось здесь находиться. Нужно было себя чем-то занять: мысленно посчитать до ста, например. Один… Два… Три… Четыре… Пять… Шесть… Семь… Восемь… Девять… Десять… Одиннадцать… Двенадцать… Тринадцать… Четырнадцать… Пятнадцать… Шестнадцать… Семнадцать… Восемнадцать… Девятнадцать… Двадцать… Двадцать один… Двадцать два… Двадцать три… Двадцать четыре… Двадцать пять… Двадцать шесть… Двадцать семь… Двадцать восемь… Двадцать девять… Тридцать… Надоело. Нейтан бросил скучающий взгляд на стену: по побелке змейкой поползла тонкая трещина, которая спряталась за шкафом. Поднял взгляд чуть выше, а там застыло какое-то желтое пятно. Под шкафом валяются фантики в пыли. Нейтан уже совсем забыл, как можно жить в таком беспорядке. В зубодробительно гнетущем молчании прошла целая минута; а потом Каспер, наконец, озарено протянул: — Я кое-что придумал…***
Свинцовые грозовые тучи, которые сгустились в небе, были совсем некстати, как и ливень, который беспощадно хлестал весь день, — негоже дурной погоде омрачать такой великий день. Впрочем, ничего другого ожидать и не стоило: в северном полушарии воцарилась очень, а вместе с ней пришли и первые дожди. С тех пор, как корабль Империи пришвартовался к северо-западному берегу Крайних земель, прошло два дня, которые они провели в приготовлениях к судьбоносному часу, и вот — момент пришел. Рирен остановилась у зеркала, парой легких движений собирала волосы в тугой безукоризненный пучок и глубоко вдохнула, расправляя плечи. На теле — защитный черно-красный костюм, в руках — шлем, во взгляде — непоколебимая решимость. Сегодня все изменится. Рирен покинула свою каюту и поднялась на палубу, откуда виднелся недалекий берег, а вдалеке — на безжизненной, пустой, покрытой пепельным песком и глубокими, тонкими трещинами, земле — величественно возвышалось легендарное, полумифическое творение Альтора Третьего, прозванного миротворцем. Каллипан. Монструозное нечто, длиною в сотню метров, а то и больше, черное, как бездыханные глубины космоса, вгрызающееся в небо вершиной, сверкающей, подобно звезде, даже в грозовом полумраке. Сколько бы Рирен не смотрела на него, восхищение и ужас, вселяемый этим чудовищем — пожирателем миров, клинком, рассекающим пространство, — охватывал все ее нутро каждый раз, как в первый. Бур, которым она управляла, и в сравнение не шел с этой ожившей легендой: на фоне Каллипана, который столь статно возвышался над землей с даже с расстояния в километр, он казался жалким муравьем, что бегает по земле ровно до той поры, пока чей-нибудь щелкающий каблук не размозжит его. Рирен не представляла, как с помощью своей зубочистки сможет извлечь из земли такого монстра, но предпочитала не задумываться об этом. Она справится, обязательно справится, и принесет своей родине великую победу. Так и будет, непременно, так и будет… — Капитан Рирен, — за спиной послышался голос одного из сержантов, вместе с которым — она увидела, повернувшись, — пришли и Эзор с Омаром. — Пора. Бур активирован и готов к работе. — Хорошо, — пресно отозвалась Рирен, сложив руки за спиной. — Пошлите. И пошевеливайтесь! На сей раз даже Эзор не стал огрызаться. Втроем они вошли в Бур, занимая свои позиции; Омар кратко отрапортовал об удовлетворительном состоянии всех систем, и Эзор привел машину в действие. На своих паучьих ножках Бур ловко переместился в воду, расплескивая ее, и неспешно выполз на сушу, занимая более сбалансированную и удобную позицию. Хлестал ливень, и его капли набатом били о металлическую поверхность машины, заглушая собой все остальные звуки. Рирен надела на голову шлем и с тяжелым вздохом откинулась на спинку кресла. Ей не терпелось как можно скорее обхватить руками рычаги управления и высверлить это чудище из земли, а потом — вернуться на Базу, откуда она непременно направится во дворец и удостоится достойной похвалы и награды от самой губернаторши Айзеллы, доверенного лица Ее Величества. Кажется, все так легко; но сказать проще, чем сделать. Впрочем, ее это точно не могло остановить. И вот теперь Рирен сгорала от нетерпения. — Эзор, ты можешь шевелить этой махиной чуточку быстрее? — раздраженно прошипела она. — Мы в Буре, или на спине у улитки тащимся? — Помолчи хотя бы сейчас, — угрюмо парировал тот. — Если что-то пойдет не так, с тебя же спросят. — Ах, какой ты заботливый, ну просто прелесть, спасибо большое! — театрально протянула Рирен и под конец презрительно фыркнула. — Не думай, что я совсем тупая. Пошевеливайся. Это мой приказ, и ты обязан ему подчиняться. Она не любила этот грязный прием, но все же ее энтузиазм был сильнее любых принципов. Эзору ничего не оставалось, кроме как повиноваться, ведь оказываясь на заданиях, он мгновенно вспоминал о субординации, подчинении и осторожности — ну просто сама правильность воплоти! Все было бы намного проще, если бы он всегда был таким покладистым — как Омар. Итак, Бур начал продвигаться по суше быстрее, а вместе с тем начал приближаться и Каллипан, который навис над ними грозной, убийственной тенью. Рирен почувствовала, как ее бросило в пот, но списала все на волнение: как же в такой ответственный момент без этого! — Омар, — жестко обратилась она, стараясь звучать как можно более непринужденно, — что там? — Пока все в норме. — Хорошо. И вот, он совсем близко. Чудовищное творение Альтора Миротворца. Цель жизнь покойного принца-изгнанника Каллана. Ночной кошмар немекронской королевы Кармен. Заветное желание Ее Величества Императрицы Рейлы. Каллипан. Монстр, черный как ночь, заслоняющий собой остатки света и покрывающий землю мглой. Разрушитель миров. Клинок, рассекающий пространство. Как только не говорили про это легендарное оружие… И вот, он совсем близко. Ключ к могуществу Удракийской Империи, который она принесет собственными силами. Непременно, после такого сама Владычица Вселенной будет ее восхвалять… — Радиационный фон значительно повысился, — констатировал Омар. — Однако, защитный слой справляется. — Прекрасно, — Рирен почувствовала, как на ее лице расползлась кривая улыбка. — Эзор, повернись на пять градусов вправо и зафиксируй положение. Паучьи лапы впились в землю мертвой хваткой. Пора. Рирен опустила руки на рычаги управления и потянула их. Послышался треск земной коры. Каллипан ушел внутрь на глубину семь метров, как сообщалось в некоторых данных, так что работы не должно было быть много. И все же, почва тут была противная. Сухая, твердая и непокорная, как сталь. — Камеру вниз. На голографическом экране перед ней вспыхнуло изображение: в образовавшемся отверстии обнажились разноцветные кристаллы, которые легли вокруг непробиваемой броней. — Гадкие корни, — недовольно выплюнула Рирен и скомандовала. — Ноль-ноль, увеличить мощность. Раздался ужасный скрип, от которого уши трубочкой свернуться захотели. Рирен скривилась и зашипела, однако тянуть рычаги не перестала. — Не стоило этого делать, — прокомментировал Омар. — Радиационный фон теперь просто зашкаливает. Дозиметр… — Защитный слой, — она не дала ему договорить, — выдержит? — До поры, до времени… — Значит, до этого мы не сдвинемся с места. Никто — слышите, никто — даже не думайте об этом. Лучше умереть, чем уйти с поражением, это вам ясно? — Ясно, — Омар отчеканил четко и уверенно. — Победа или смерть.