***
— Селим! Селим вздрогнул и едва не подавился чаем, когда Ферхат внезапно ворвался в его кабинет, и метнул в сторону сослуживца недовольный взгляд, медленно отставив чашку в сторону. Ферхат был сам не свой: красный, запыхавшийся, с растрепанными, явно от ветра, волосами, и определенно чем-то взволнованный — уж больно испуганными казались его глаза, бегающие из стороны в сторону от невозможности сконцентрировать на чем-то одном. Селим непременно воспринял бы это, как дурной знак, если бы за этим человеком не водилась привычка преувеличивать многие проблемы и докапываться до самых незначительных мелочей. — Ну что у тебя? — раздражительно опустил он, утирая с губ чай, который пролился, когда он дернулся. — Тебе нужно немедленно пойти во двор, — выпалил ответ Ферхат. — Это катастрофа! — Если там опять кого-то уводят на казнь, но я лучше посижу тут. Надоедает видеть одно и то же каждый день, — саркастически отозвался Селим, хотя ситуация вовсе не располагала поводом для шуток. Вообще-то, это была страшная ситуация. Кровавые реки заполонили весь город, и пятый корпус это не обошло стороной. Ежедневно кого-нибудь арестовывали и уводили на казнь — проводить их здесь более не решались, ведь палачи и дворцовая стража опасалась, что толпа их попросту растерзает, — а градус напряжения в корпусе вместе с тем только возрастал. Селим не сомневался: от большой беды их отделял всего крохотный шаг, и когда последняя капля упадет, переполнив чашу, мятежа — настоящего мятежа, которого так опасается их безумная императрица, — будет не избежать. — Да нет же! — воспротивился Ферхат. — Тогда что еще может быть? — Просто иди туда и увидь все собственными глазами. Первой иррациональной мыслью Селима было то, что это ловушка, но он быстро отбросил эту глупую догадку в сторону, ведь прекрасно знал, что Ферхату все это нравилось не больше его, и потому он точно не пошел бы на подлое предательство, даже под угрозой смерти. Впрочем, сидеть в этом кабинете вечно, что бы там ни происходило, не получился, да и Ферхат не отстанет, пока Селим не сделает то, что он хочет, как не исчезнет и банальное человеческое любопытство. Короче, идти в любом случае придется. — Ладно, пошли, — Селим со вздохом поднялся из-за стола и направился за Ферхатом, который прямо-таки сгорал от любопытства. Еще не дойдя до арочного прохода, он услышал какой-то непонятный, а Ферхат тут же рванул вперед, бормоча что-то нечленораздельное себе под нос. Выйдя на помост, Селим увидел, как внизу, забив весь дворик до краев, скучковались солдаты, среди которых он мог узнать как своих, из шестой роты, так и тех, кто служил в других. На помосте, тем временем, помимо него и Ферхата, стояли и другие капитаны: Омаль, возглавляющий седьмую роту, встревоженно шепчущийся о чем-то с Мелек, что возглавляла десятую роту, а также Мансур, руководящий пятой, молчаливый и мрачный, как туча. Подойдя к краю помоста и опершись на перила, Селим смог лицезреть причину их «собрания»: в самом центре всей этой толпы находилась девушка, в которой он безошибочно, во многом благодаря ее прическе — волосам, собранным во множество косичек, — смог узнать Нуру, лейтенанта из второй роты, которой руководил Ферхат. Особа эта была своенравная, да и к тому же еще с кадетских лет водила дружбу с казненным Байрамом. Селим ожидал, что она выкинет что-нибудь этакое сразу после его смерти, но все эти дни, по всей видимости, ушли у нее только на то, чтобы примириться с горем. Ну, или не совсем, потому как теперь она определенно жаждала возмездия за смерть товарища — и потому, надрывая голос, яростно скандировала: — Серкан! Хасан! Сельма! Йонса! Али! Так звали тех, кого вчера императорские прихвостни увели на казнь! Наши товарищи, которых жестоко убили на за что! Сколько еще мы будем терпеть?! Неужели будем ждать, пока все мы тут не поляжем?! Кто защитит нас?! Никто! Императрица Рейла не уважает свою армию! Она насмехается над нами, издевается над нами! А помните, что велел нам лейтенант Байрам?! Не сдаваться! Не склонять головы! Защищаться!.. — Не сносить нам головы, Селим, — буркнул Ферхат, наклонившись к нему. — После такого никто не станет разбираться, кто виновен, а кто нет… Селим ничего не ответил — он только неопределенно дернул плечом и продолжил слушать речь Нуры. Командующей Эгидбы, разумеется, и на горизонте не было — еще бы. Ей проще запереться в четырех стенах и нажаловаться Айзелле, когда все поутихнет… — Довольно с нас уже! Пришло время воззвать к ответу тех, кто превратил великую армию Удракийской Империи в посмешище! Если императрица хочет крови — она получит ее! Толпа возбужденно загудела в ответ, вскидывая кулаки. Ферхат, стоящий рядом, шумно выдохнул и явно собрался что-то сказать, однако Селим тут же резко отпрянул от перил и помчался к лестнице. Его терпение точно так же окончательно лопнуло. Солдаты принялись расступаться, пока он целеустремленно двигался в сторону Нуры, грозящей с минуты на минуту положить начало восстанию. Тех, кто находился к ней ближе всего, Селиму пришлось буквально расталкивать, за что его наградили недобрыми взглядами. Сама же Нура удивленно обернулась, когда он оказался рядом, встав всего в метре напротив него, но не поскупилась на поклон, хотя в ее голосе и проскользнула плохо скрываемая агрессия: — В чем дело, капитан? — Что вы собираетесь делать? — Селим спросил прямо, сложив руки за спиной и нетерпеливо притопнув ногой. Нура презрительно прищурилась и выплюнула: — Мы отправимся во дворец и заставим императрицу вспомнить о том, что из себя представляет великая армия. И вам не удастся вам помешать! Селим поджал губы и вяло качнулся взад-вперед, в последний раз раздумывая над тем, что ему стоило предпринять в такой ситуации. Этот мятеж грозил запустить собой необратимый катастрофический процесс, однако же… Этот яростный дикий огонь, пылающий у него на сердце, было уже не остановить. — Я не стану мешать вам. И не брошу вас. Иначе как я тогда могу зваться капитаном? — чеканул Селим и тут же обнажил клинок, вскидывая его к небесам. — Мы отправимся туда вместе и призовем к ответу безумную тираншу и омерзительную Дамлу! Это были посмертные слова Байрама — Нура вздрогнула и поджала губы, довольно покачав головой. Солдаты обнажили клинки вслед за ним и точно также вознесли их к небу — к дающим жизнь звездам. «Капитан Селим!» — заскандировали некоторые из них, в то время как другие кричали: «Долой Императрицу!» и «Казнить Дамлу!», — а кое-кто требовал и низложения Айзеллы. Селим обвел взвинченное войско пристальным взглядом и посмотрел на помост, ожидая увидеть на лицах капитанов осуждение. Однако те, все до единого: и Ферхат, и Мансур, и Омаль, и Мелек, — стояли с поднятыми клинками, готовые последовать за остальными в самое пекло. — Впере-е-ед! — прокричал Селим. — Во дворец! Войско разразилось боевым кличем и двинулось к выходу, держа наготове клинки и продолжая скандировать пожелания смерти императрице и ее проклятой фаворитке — ведь все знали о том, что эта женщина, эта ползучая змея, приложила руку к началу массовых убийств чиновников и военных. Когда солдаты вышли на улицы города, люди принялись вопить и разбегаться кто куда. В их глазах виднелся подлинный животный ужас и страх, однако Селим знал: невинным гражданским никто не посмеет причинить вреда, ведь цель у них была одна — Императорский дворец. Вскоре подоспели полицейские и городской патруль. Один из них — полный глупец, весь трясущийся от страха, — решился встать прямиком на пути тысячной армии, тянущейся далеко назад и движимой нечеловеческой яростью. — Именем закона приказываю вам остановиться! Что здесь… Прежде, чем он успел договорить, Нура, следовавшая все это время за Селимом с вырвалась вперед, одним взмахом клинка распарывая его живот. Мужчина захрипел и, истекая кровью, рухнул на землю, а Нура, тряся окровавленным клинком, закричала: — Мы сыты по горло! Никто не сможет встать у нас на пути! Стоящая перед ними кучка патрульных испуганно замерла на месте, казалось, вот-вот готовая сложить оружие и уйти с пути, но солдаты уже потянулись вслед за Нурой, жадной до крови. Не прошло и двух минут, как шесть окровавленных тел рухнуло на землю со вспоротыми животами, из которых вываливались кишки, и фонтанирующими кровью перерезанными глотками. Подобно тому, как не пощадили их товарищей, точно так же не проявят милосердия и к императорским прихвостням.***
Айзелла готова была проклинать весь мир и прежде всего — командующую Эгидбу, которая, несмотря на щедро оказанный ей шанс, не воспользовалась им и не удосужилась и пальцем пошевелить, чтобы остановить этот неконтролируемый пожар, что грозился объять собой всю столицу. В пятом корпусе вспыхнул мятеж, и Айзелла неслась, сломя голову, сквозь лабиринты коридоров. Времени было катастрофически мало, и Императрице нужно было узнать обо всем как можно скорее. Айзелла начала думать о том, что допустила большую ошибку, когда посоветовала той воздержаться от поспешных решений и оттянуть казни. Искры нужно топтать до того, как они превратятся в исполинское пламя. Следовало сразу снести головы всем — раздавить тех, кто отказался подчиниться. Жестко, радикально, но эффективно — так, как от нее требовала репутация душегубицы-хранительницы. Похоже, она начинала терять хватку, иначе не допустила бы зарождение бунта. — Мне нужно немедленно поговорить с Ее Величеством! — заявила Айзелла, находясь еще вдали от императорских покоев. Стражники, стоящие у дверей, кротко поклонились и обменялись скептическими взглядами, как бы безмолвно обсуждая, как им следует поступить, а потом один из них отозвался: — У Ее Величества сейчас госпожа Дамла. Вас не смогут принять. Придите позже. О, звезды, да что же это такое! В городе назревает восстание, а они тут ей толкуют про плотские утехи! Айзелла сжала руки в кулаки и выплюнула: — Я не могу ждать! Дело срочное, и Императрица должна узнать о нем немедленно! — Простите, генерал, но у нас приказ… — попыталась возразить ей стражница, на что Айзелла подскочила к ней и, схватив за шиворот, прорычала: — Ты что, оглохла?! Доложи обо мне Императрице немедленно! Ее терпение уже было на исходе, и все эти приказы, указы да порядки были ей совершенно не интересны. Вряд ли кто-то станет вспоминать об этом, когда мятежники вломятся во дворец и устроят здесь поножовщину. — Ну?! — Генерал Айзелла, что вы делаете? — Мерена, воплощающая собой строгость и недовольство, появилась словно из ниоткуда. Стоя в конце коридора со сложенными за спиной руками, она укоризненно смотрела на нее исподлобья даже после того, как Айзелла небрежно оттолкнула в сторону стражницу. — Вы что, не знаете, что возле императорских покоев нельзя шуметь? Вы должны уважать покой Ее Величества. — Нет, ты не понимаешь! — взвилась Айзелла, в три шага преодолев расстояние между ними и нависнув над Мереной грозной тенью. Однако ту это вовсе не впечатлило: она только снисходительно повела бровью, мол, да что ты говоришь, и недовольно поджала губы, глядя на Айзеллу снизу вверх. — Только что командующая Эгидба сообщила мне о том, что в пятом корпусе вспыхнул мятеж, — пробурчала она, понизив голос. — Тысяча солдат, жаждущих крови, направляются во дворец. Неизвестно, что у них на уме, но ничего хорошего ждать не стоит. Ее Величество должны узнать об этом как можно скорее. — О, звезды… — У Мерены едва глаза на лоб не полезли от услышанного. Она судорожно выдохнула, и ее взгляд лихорадочно забегал из стороны в сторону — еще и думала! — Быстрее, — шикнула Айзелла, — у нас мало времени. — Стража! — воскликнула Мерена, отступив в сторону, из тени Айзеллы, и те вопросительно посмотрели на нее. — Немедленно сообщите Императрице, что генерал Айзелла хочет видеть ее! Скажите, что дело срочное и касается национальной безопасности! — Но Императрица велела нам никого не впускать… — Выполняйте! Не думайте ни о чем! Ну, что стоите, быстрее! Стражник кивнул и тут же настойчиво затарабанил в двери — с той стороны послышался дозволительный, хотя и пронизанный раздражением ответ. Переступив порог покоев, он о чем-то переговорил с Императрицей и тут же вернулся назад, чтобы сообщить: — Ее Величество просила подождать пару минут. Пару минут, пару минут… Айзелла раздраженно выдохнула и скривилась. Каждая секунда была на счету. Дворцовую стражу нужно было немедленно расставить по периметру дворца, к Императрице — приставить надежную охрану, и еще кучу всего, что требовало немалого количества времени. Айзелла не находила себе места каждое мгновение, которое проходило в тягостном ожидании, и прежде всего потому, что понимала: это был ее просчет. — Насколько все серьезно? — нахмурившись, спросила Мерена. Звезды, только этой пустой болтовни еще не хватало! — Лучше не спрашивай, — буркнула в ответ Айзелла, продолжая заламывать пальцы рук. Наконец, стражник разрешил войти, и Айзелла вломилась в покои Императрицы не дожидаясь, пока тот откроет дверь; Мерена пустилась вслед за ней. Смятая постель, сидящая на ней в алом шелковом халате Дамла, с видом абсолютной незаинтересованности поедающая виноград, какая-то паршивая музыка и пропитавший воздух запах алкоголя — отвратительная обстановка, но Айзелле сейчас было совсем не до этого. Она едва не забыла поклониться — вспомнила об этом лишь тогда, когда Императрица, поправив черных халат, окинула ее таким взглядом, будто готовилась растерзать. — Что вы двое здесь устроили? — недовольно выплюнула она, глядя поочередно то на Айзеллу, то на стоящую позади нее Мерену. Кажется, слов стражника не хватило для того, чтобы заглушить ее гнев по поводу испорченного вечера. — Ваше Величество, — поспешила объясниться Айзелла, — случилось то, чего мы все так боялись. Примерно полчаса назад капитаны из пятого корпуса: Ферхат, Мансур, Селим, Омаль и Мелек — вместе со второй, пятой, шестой, седьмой и десятой ротами подняли мятеж. Покинув корпус, они вырвались в город и убили несколько десятков патрульных и полицейских, перекрыли все дороги, разгромили мини-рынок у площади Дейны и многое, многое другое… Простые гражданские в панике и не знают, что делать. А мятежники… Они движутся ко дворцу. Командующая Эгидба отправила людей, чтобы остановить их, но те присоединились к мятежникам. По мере того, как Айзелла продолжала говорить, лицо Рейлы, искаженное гневом и страхом, вытягивалось все больше и больше. Ее брови выгнулись, глаза округлились, а зрачки так сузились, что стали почти не видны, — от этого безумного, горящего ненавистью взгляда Айзелле сделалось не по себе. Дамла, сидящая на кровати, отставила в сторону тарелку с виноградом и вытянула шею, не меньше Императрицы встревоженная услышанным. На пару секунд в покоях воцарилась звенящая от напряжения в тишина, которая разбилась вдребезги, когда Рейла, взвившись, прокричала: — СТРАЖА! — Стражники тут же вломились в двери, склонив головы в молчаливом ожидании приказов, и Рейла продолжила: — Главного казначея Халита немедленно ко мне! Из-под земли его достаньте, но приведите сюда! Айзелла обернулась на Мерену, окинув ее негодующим взглядом, но та лишь пожала плечами. Сидящая на кровати Дамла напряглась пуще прежнего. — Как прикажете, — безропотно отозвалась стражница и вместе со своим сослуживцем бросилась на поиски Халита. Как только двери закрылись, Рейла тяжело выдохнула и устало потерла виски, зажмурившись. Айзелла смотрела на нее и не знала, что ей следует сделать. Что сказать, как повести себя? Более того, ей очень хотелось знать, для чего та хочет видеть Халита; но спросить об этом не решалась. Казалось, издай она хоть звук, и Императрица удушит ее собственными руками. Благо, Мерена решила спросить об этом вместо нее: — Ваше Величество, позвольте узнать, — обходительно протянула она, — для чего Вам понадобился господин Халит? — Не задавай дурацких вопросов, Мерена! — прорычала в ответ Рейла. — Выйди вон отсюда! И ты, Айзелла, тоже! Выметайтесь! Айзелла перевела взгляд в потолок и беззвучно выдохнула, мысленно взывая себя к спокойствию. А как сложно его было сохранять, когда настроение Императрицы менялось с такой-то скоростью! Ничего не ответив, она быстро поклонилась и развернулась, чтобы удалиться вместе с Мереной. Перед тем, как двери закрылись, Айзелла услышала тяжелый грохот, звон разбитого стекла и встревоженный голос Дамлы, принявшейся успокаивать Рейлу. Ей хватало и опрокинутого стола, чтобы выплеснуть гнев, но Айзелла ощущала острую необходимость размозжить чью-нибудь голову о стену. О, звезды, пошлите ей терпения! Зато Мерена, как всегда, оставалась невозмутима, словно ничего странного и вовсе не произошло. Впрочем, вряд ли вспышки гнева Императрицы, к которым она должна была привыкнуть за столько лет службы, могли беспокоить ее больше, чем вспыхнувшее восстание солдат. — Как думаешь, — протянула она, и ее голос зазвенел от напряжения, — что теперь будет? Что с нами случится, если мятежники придут сюда? — Мы встретим их с распростертыми объятиями и наколем их трупы на мечи, как на шампур, — едко выплюнула в ответ Айзелла. Только вот она не шутила: мир на ноги перевернется, если она затрепещет перед шайкой предателей. Обрушит весь мир на их головы — но не пойдет у них на поводу, поджав хвост, словно затюканная дворняга. — Не сомневаюсь, что так оно и будет, — отозвалась Мерена, кивнув. От ее волнения не осталось и следа — и правильно. Подвергать сомнение мощь и величие Империи — страшное преступление. — Однако, — продолжила она, — кое-что меня все-таки тревожит… — И что же? — Господин Халит. Неизвестно, чего Ее Величество хотят от него, но я надеюсь, что она не примет решений, которые могут повлечь за собой еще больше проблем. — Я так не думаю. Императрица должна понимать, что казнь Халита никому не пойдет на пользу. Как странно обсуждать подобное с той, кто должна преданно служить Императрице и не подвергать сомнениям ни единого ее решения, даже ни единого слова. Еще более странно то, что казнь — первое, что приходило на ум. Да что та странно — жутко. Страшно. Безумно. Не счесть, сколько голов уже слетело по приказу Рейлу, и не угадать, сколько еще полетит в будущим. Но гораздо хуже была неизвестность. Следующим в очереди на плаху мог стать кто угодно. Айзелла хоть и недолюбливала Халита, однако не желала ему подобной участи — только не сейчас. Следующие десять минут (Айзелла, томимая ожиданием, не переставала смотреть на часы, и потому точно знала, сколько прошло) они простояли молча, каждая думая о своем, но непременно испытывая недоброе предчувствие. Наконец, стражники вернулись вместе с Халитом, вид у которого был необычайно мрачен. Приблизившись к Айзелле и Мерене, он, не тратя времени на пустые церемонии, спросил: — Как это могло случиться? — А вы удивлены? — саркастически отозвалась Айзелла. — Что еще можно было ожидать от этого змеиного гнезда смутьянов? Чуть что не по ним — и сразу бунт. — Чего хочет от меня Императрица? — проигнорировав ее ответ, произнес Халит. — Я не знаю. — О, звезды, пошлите мне терпения… — раздраженно пробурчал он и, обогнув Айзеллу, которой, как и Мерене, пришлось проследовать за ним, вошел в императорские покои. На полу лежал перевернутый стол, разметались осколки стекла, тарелки, кусочки фруктов и растекалась лужа вина. У Айзеллы внутри что-то опасливо йокнуло, однако она не придала этому значения и посмотрела на Рейлу и Дамлу, сидящих на софе в надлежащем, наконец, виде, а не в халатах. Хотя, это было весьма относительно. Императрица сидеоа в почти опустошенным бокалом вина в руках и нервно теребила ткани кафтана, в то время как ее фаворитка — образец нерушимости и безучастности — смотрела куда-то в пустоту, словно и не заметила того, как кто-то вошел. Даже сейчас умудрялась вести себя заносчиво и высокомерно. — Ваше Величество, Вы звали меня? — произнес Халит, сложив руки перед собой и глядя на нее в напряженном ожидании. Айзелле то же сделалось не по себе. Неужели, если Императрица обвинит его в случившемся, ей — о, звезды — придется защищать его?.. — Вы уже знаете о том, что случилось? — спросила Рейла, подняв на него кислый взгляд. Халит медленно покачав головой и ответил: — Да. Все каналы только об этом и трубят. Придворные в панике, и… — С придворными мы разберемся позже, — оборвала она. — Сейчас гораздо важнее остановить этих предателей до того, как они не перевернули дворец вверх дном. Насколько я знаю, вас они в прошлый раз послушали и успокоились — ненадолго, конечно, но все же… Идите к ним и в этот раз. Возьмите с собой стражу и сделайте это прямо сейчас. Убедите их вернуться в корпус и остановить это безумие. Айзелла и Мерена скептически переглянулись между собой. Звезды, да это же просто самоубийственная затея! Мятежники растерзают его в клочья, не успеет он и слова сказать. При иных обстоятельствах Айзелла непременно бы порадовалась возможности так запросто избавиться от этого змея, но сейчас им всем, независимо от личной неприязни, нужно было объединиться и раздавить эту мятежную бурю. — Будет исполнено, Ваше Величество, — смиренно ответил Халит, кивнув. Похвальная смелость. Впрочем, выбор у него был-то не велик: откажется — и будет казнен за неподчинение. Так ли страшна смерть, если неизбежна?***
Залитый алыми лучами заходящего солнца императорский дворец был уже совсем близко, и оттого войско загудело еще громче, чем прежде, преисполненное нетерпеливого, злорадного предвкушения. Отступать, когда позади остались залитые кровью улицы и бесчисленного множество убитых полицаев, этих бесчестных прислужников злобной безумицы, было нельзя. Отступать, когда столько товарищей были зверски убиты и брошены в тюрьмы без права на амнистию, было позорно. Селим вовсе не был сторонником радикальных методов, но сейчас упрямо, со всей самоотдачей защищал их и вел за собой тех, кто так жаждал справедливости. Понимал ведь: воззвать к ней мирным путем не получится — только око за око, зуб за зуб, кровь за кровь. Пусть мраморные полы и каменные стены этого проклятого дворца обагрятся ею, пусть все, кто пресмыкаются перед злодейкой, отравятся собственным ядом, пусть небеса обрушатся на них! И если же придется Селиму стать палачом безумной императрицы — его рука не дрогнет. Ворота императорского дворца неожиданно открылись; тяжелым скрип повис в воздухе тяжелым эхом. Селим по инерции сбавил скорость и нахмурился, пристально вглядываясь вдаль: оттуда вывалилась толпа дворцовых стражников, — он почти приготовился вновь обнажить клинок, испачканный слоями чужой крови, однако заметил, что те, похоже, вышли сюда не для того, чтобы оказать сопротивление. Разделившись по обе стороны от ворот, они выстроились в стройные ряды; а следом за ними вышел некто, кого Селим смог узнать только по громкому чеканному голосу. — Стойте на месте! Это был Халит. Миновав ряды стражников, он остановился чуть спереди от них, но дальше двигаться не собирался — еще бы. Впрочем, такая храбрость была даже, пожалуй, достойна уважения. Не у каждого имперца найдется столько силы духа, чтобы выйти к мятежникам с горсткой охранников, оставленных позади… Селиму тоже пришлось встать на месте. Взмахнув рукой, он как бы повелел солдатам за его спиной прекратить движение, и те недовольно загалдели. Нура, до этого остававшаяся в куче со всеми, выбежала вперед и пробурчала: — Почему мы остановились? Убьем его — и дело с концами. — Нет, — безапелляционно отрезал Селим. — Халита мы трогать не будем. Пока что, — добавил, как только Нура снова вознамерилась возразить. — Я хочу послушать, что он нам скажет. Он же не просто так вышел сюда. Девушка недовольно поджала губы и снисходительно хмыкнула. — Капитан Селим! — позвал Халит: по всей видимости, он смог узнать его даже так, издалека и в сумерках. — Я пришел, чтобы поговорить с вами! Выйдите вперед! — Это ловушка, — шикнула Нура. — Он хочет убить вас. Селим проигнорировал ее слова и пустился навстречу Халиту. Конечно, ее довод был вполне себе разумным; но разве, решившись на восстание, они не допускали возможности быть раздавленными в пух и прах? Что же может быть еще безрассуднее этого? Важнее всего — бороться за правду до последнего вздоха. Халит сделал еще несколько шагов вперед, подальше от стражи, и теперь Селим смог увидеть всю полноту его стати. Уверенно расправленные плечи, сцепленные за спиной руки, решительный, лишенный толики страха взгляд, твердая походка и, конечно, отсутствие всякого оружия — слишком самонадеянно, учитывая, что у Селима в арсенале был спрятанный в ножны клинок, ружье и несколько кинжалов, а от стражников, которые могли бы его защитить, Халита отделяло несколько метров. Селиму потребовалось бы всего несколько секунд, чтобы лишить его жизни, и те ничего не успели бы сделать. Что же это — глупость или расчетливая хитрость? — Признаться, от вас, — подчеркнул Халит, — я такого не ожидал. Вы всегда были тише воды ниже травы, а теперь… — он вздохнул и демонстративно оглядел тысячное войско за его спиной. — Что же случилось, капитан? — Мое терпение подошло к концу, — выплюнул в ответ Селим. — Как и терпение всех, кто пришел сюда вместе со мной. — Понятно. И что вам от нас нужно? — Справедливости. Пусть императрица и ее фаворитка ответят за все. — Фаворитка? — удивленно переспросил Халит. — А в чем же она виновата? — Все знают, что она поддержала указ о массовых убийствах. Эта женщина виновна в смерти наших товарищей ничуть не меньше императрицы. Отдайте ее нам. Пусть ее постигнет та же участь. Халит патетично покачал головой и притопнул ногой. Он не торопился с раздумьями, но вот толпа за спиной Селима больше ждать не могла. «Убьем его!» — крикнул кто-то. Селим обернулся, устремив укоризненный взгляд в Нуру, и та нехотя была вынуждена обратиться к солдатам, чтобы попросить их потерпеть еще немного. — Господин Халит, скажите честно, — Селим не смог удержаться от язвительного комментария, — вы — самоубийца? Тот пресно рассмеялся в ответ. — Ну что вы, капитан… Просто я вас совсем не боюсь. — А стоило бы, — недвусмысленно парировал тот. — При всем моем уважении к вам, вы все-таки член Совета и главный казначей Империи. Знаете, что мои люди могут сделать с вами? — Вполне себе могу представить, — покачав головой, снисходительно опустил Халит. Это что же он — насмехался над ними, издевался? Селим недовольно нахмурился, глядя на него исподлобья. Звезды, да что же творится в голове у этого человека, чем только думает, когда ведет себя подобным образом на глаза у тысячи людей, жаждущих его крови? Неужели и впрямь не боялся? Бессмертным, что-ли, себя возомнил? Вразумительного объяснения его поступкам попросту не было — ровно до той секунды, когда он, бросив опасливый взгляд на дворцовых стражников, словно именно они представляли собой наибольшую угрозу, произнес: — Но я вам не враг. Поверьте, капитан. — Неужели? — ядовито процедил в ответ Селим. — А не вы-ли встали на защиту Айзеллы, когда та угрожала и оскорбляла нас? Не вы-ли распинались о том, что императрица убьет нас всех, если мы не склоним головы? — Не все, что говорят люди, следует воспринимать буквально. Зрите глубже. — Перестаньте издеваться. К чему эта демагогия? Что вы от нас хотите? — Что ж, хорошо… Могу я быть откровенен с вами, капитан? Вы готовы пообещать, что никому не выдадите мой секрет? Все это выглядело, как блеф и дешевые уловки. Наверняка он просто тянул время, в то время как сюда уже направлялась орава, прислуживающая императрице, чтобы уничтожить их всех. И все же… Что-то в словах, в голове, во взгляде этого человека было не так. Что-то, что заставляло Селима сомневаться в собственных домыслах и пойти ему навстречу. И он кивнул. Пусть говорит — жизнь этого человека все равно находится в его руках. — Я полностью поддерживаю вас, капитан Селим, — заявил Халит. — Вас и ваших людей. Мое презрение к Рейле ничуть не меньше вашего. Ее правление — грязное пятно на страницах истории Великой Удракийской Империи. Еще никогда у нас не было более отвратительного монарха, чем сейчас. Я желаю ее падения и готов сделать для этого все — в пределах разумного, конечно же. Понимаете ли, капитан… Некоторые события заставили меня усомниться в том, что нам стоит поступать так опрометчиво. Вспомните генерала Хакана: сколько лет этот человек служил этому великому государству? Его любили и уважали все: простой народ, аристократия, покойные Императоры… Это был великий человек. Но конец у него — печальный. Рейла не остановится ни перед чем, потому что она слишком любит свою власть. Вы можете разгромить здесь все, но пока она держится на троне слишком крепко, чтобы просто так отдать его. К тому же, с ней всегда будет заодно генерал Айзелла, а армия в большинстве своем, как известно, уважает и почитает ее. — И что вы предлагаете? — прорычал Селим. — Опустить руки и терпеть это дальше? Ждать мы больше не будем. Сегодня императрица поплатится за пролитую кровь, за бесконечные унижения. Великая армия Империи не потерпит к себе такого отношения с чьей бы то ни было стороны, пусть даже это будет вся правящая династия! — Предположим, сегодня вам удастся взять дворец и избавиться от нее… А дальше-то что? Кого вы посадите на трон вместо Рейлы? — Согласно обычаю, трон перейдет в руки наследной принцессы Церен. Ее Высочество милосердна и будет справедлива ко всем. Халит сардонически усмехнулся и покачал головой, словно Селим сказал самую большую глупость на свете. Что ж, может, полагать, будто принцесса с готовностью примет к себе тех, кто еще недавно, пребывая в глубочайшем заблуждении, служил ее сестре-сопернице, и было слишком наивно. Но Селим не сомневался: стоит им показать, что они готовы верно служить ей взамен на достойное отношение, и она согласится. Для опальной принцессы, желающей захватить трон, любая поддержка должна быть на вес золота. — Ну, — опустил Халит, вскинув брови, — как знаете. Я сказал все, что думаю, а как поступать — решать уже вам. Хотя, конечно, без реальной, сильной поддержки за спиной ваш план, скорее всего, обречен на неудачу, и это факт. Теперь позвольте вернуться мне во дворец, а потом делайте все, что вздумается. До встречи, капитан Селим, — он дернул уголком рта и, развернувшись, направился в сторону дворца. Стражники, однако, не последовали за ним: остались снаружи и, когда ворота громко хлопнули, приготовились к атаке. Стало быть, без лишней крови сегодня и впрямь не обойтись.***
Халит не успел переступить порог дворца, а уже услышал не то разгневанный, не то взволнованный голос зовущей его Рейхан. Дворцовая стража пыталась остановить ее, велела вернуться в покои и не высовывать носа оттуда, но едва ли это могло сломить упрямство этой женщины, питающей особую любовь к неуместному драматизму. Прикрикнув на них, мол, вы не имеете права указывать мне, и растолкав в стороны двоих, которые попытались преградить ей путь физически, Рейхан подбежала к Халиту и выпалила в сердцах: — Ты сумасшедший! Зачем ты пошел туда?! Халит вздохнул и молча прошел вперед, минуя Рейхан, которая паниковала так, словно это ее заставили выйти навстречу целой армии, и озадаченную стражу, поспешившую разойтись по сторонам и занять свои прежние позиции. Рейхан определенно не понравилось, то что ее игнорировали, и потому она, яростно взмахнув широкими рукавами кафтана, увязалась вслед за ним, затребовав: — Ответь мне! Халит! Они что, язык тебе отрезали?! Когда они завернули за угол, Халит уже не смог себя сдерживать. Ему пришлось взять Рейхан за локоть и хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувства, пока она окончательно не потеряла самообладание. — Успокойся, — шикнул он, пока та таращилась на него, как на полоумного. — Я же не умер. Чего ты вопишь? — Потому что я не понимаю, как ты можешь быть таким безрассудным! — Ну, кому-то же приходится, — едко парировал Халит, понизив голос. — У всех остальных-то в этом дворце кишка тонка. Те, кто больше всех кичатся своей властью и положением, сейчас забились в покоях и трясутся от страха. — У них просто есть голова на плечах, — раздраженно заметила Рейхан. — А у тебя, по всей видимости, — нет! Ты всегда говоришь, что осторожен, что знаешь, как поступать, но я вижу, что… — Рейхан, — отрезал Халит, наклонившись к ней и пронзительно посмотрев ей прямо в глаза. От такого напора Рейхан заметно стушевалась и тут же прекратила свою нравоучительную тираду, поджав губы, хотя менее злой и угрюмой от этого не стала. — От твоего крика сейчас весь дворец на голову перевернется. Успокойся. — Я не могу быть спокойна, когда ты находишься на грани смерти. Звезды, эта женщина просто неумолима! Халит вздохнул, развел плечи и сделал шаг назад: ее гиперболизированное беспокойство ощущалось почти физически и словно душило. И как только такая нервная особа, как Рейхан, вообще выдерживает находиться во дворце, в этом змеином гнезде, полном разврата, смуты и сплетен? — Ладно, — она выдохнула и перевела тему: — Что они сказали тебе? Что им нужно от нас? — Конкретно от нас — ничего. Просто они очень разгневаны жесткостью нашей великолепной императрицы и мечтают повидаться с ее очаровательной фавориткой. — Зачем? — Чтобы убить ее. Глаза Рейхан округлились в изумлении и некоем подобии ужаса: не то, чтобы она жаловала Дамлу — звезды, ее ненавидел весь двор — и переживала о ее участи; скорее, была удивлена требованиями восставших. — А чего еще ты ожидала? — саркастически опустил Халит. — Все окружение Рейлы виновато в случившемся. Если так случится, что мятежники смогут попасть во дворец, им придется несладко. — Но а ты? — лихорадочно выпалила Рейхан. — Что будет с тобой, ты не подумал? Ты ведь заведуешь казной и состоишь в Совете. — Лично я не вижу никаких причин для беспокойства. Они могут разобрать этот дворец по камушкам, но на меня не упадет и пылинка. Она дернул бровями и окинула его неодобрительным взглядом. Самоуверенность Халита могла показаться безрассудной со стороны, но у него на это были достаточно весомые причины. У Халита был четко структурированный план и еще несколько вариантов развития событий в запасе, и он не сомневался, что один из них непременно сработает. Халит сделал все для того, чтобы дать огню восстания разгореться. Затем он дал понять мятежникам, что находится на их стороне. Конечно, им потребуется некоторое время, чтобы осознать и принять это, но Халит готов подождать — в таком деле нельзя принимать поспешные решения и делать необдуманные ходы. Теперь было два варианта развития событий: мятеж либо обернется падением Рейлы, либо поражением его зачинщиков — но не окончательным, вовсе нет. При удачном раскладе им удастся довести переворот до конца и посадить на трон принцессу Церен — это ясно. В случае же провала им придется выбирать одно из двух: смириться и повиноваться императрице, которую они так ненавидят, либо же восстановить силы, подняться и нанести новый удар. Халит не сомневался: те, кто этой ночью жаждут растерзать Рейлу голыми руками, следующим утром никто не согласятся склонить перед ней головы. А значит, выбор у них останется один — продолжать борьбу. Мобилизоваться в мгновение ока они не смогут, но и здесь оставаться — тоже, ведь Рейла сразу попытается всех казнить. А значит, им придется прибегнуть к совету Халита и просить поддержки у принцессы Церен. Во всем этом калейдоскопе событий Халит, так или иначе, будет как сторонником восстания, так и не вызывающим никаких подозрений членом Совета. Если бы только его покойный троюродный дядя Гёк был столь же осторожен и расчетлив, ему вместе с остальными господами давно удалось бы свергнуть эту безумную диктаторшу. — Обсудим это позже, — сказал Халит, похлопав хмурую Рейхан по плечу. — Сейчас мне нужно спешить. Она собиралась возмутиться, но он к тому моменту уже развернулся и ушел. Предстояло встретиться с императрицей и доложить ей о том, что мятежники оказались не так уж и сговорчивы, как она ожидала. Судя по тому, что за все то время, что он добирался до императорских покоев, ему никто так и не встретился на пути, стража и прислуга уже занялась тем, чтобы разогнать взволнованную знать. По крайней мере, теперь Халиту не придется слушать все эти до одури раздражающие возгласы-возмущения и параноидальный бред. Когда он вернулся, Айзелла, Мерена и мозолящая глаз Дамла все еще находились в покоях императрицы. Опрокинутый стол, осколки стекла и разлитое вино — результат вспышки гнева неуравновешенной Рейлы — уже успели убрать, оставив такую чистоту, словно ничего и не произошло, хоть витающее в воздухе напряжение и не давало забыть об этом, как и просочившийся во все щели запах алкоголя. — Ну, что? — Рейла подскочила с софы сразу же, как Халит вошел. — Что они сказали? Халит заметил, как ее пальцы нервно теребили складки кафтана, и к собственному удивлению осознал, что это был первый раз, когда Рейла столь открыто показывала свой страх. Разумеется, она боялась. Человек, обладающей такой большой властью, всегда будет жить со страхом потерять ее, упасть и быть втоптанным в грязь. Сегодня же этот страх был как никогда близок к тому, чтобы воплотиться в реальность. Халит злорадствовал, но, разумеется, не показывал это. — Ничего такого, что бы могло Вас порадовать, — пресно парировал он и, конечно же, съюлил: — Они не собираются уходить, пока не получат, цитирую, справедливости и милосердия. — Милосердия? — переспросила Рейла, патетично вскинув брови. Халит кивнул, и она презрительно расхохоталась. Совершенно точно: была не в себе. — О каком милосердии они говорят? — выплюнула она, и ее снисходительно-увеселительный настрой вмиг сменился праведным гневом. Рейла смотрела на него так, будто знала, что это он виноват во всем случившемся. — Разве они не знают, чем карается государственная измена?! — прогрохотала она и неожиданно выпалила: — Стража! Стража явилась в покои по первому зову, готовая исполнять приказы. Халит посмотрел на них из-за спины, затем перевел настороженный взгляд на Рейлу, которая вся чуть-ли не тряслась от гнева. Звезды, что на сей раз пришло в голову к этой женщине? Ничего хорошего явно ожидать не стоило. — Капитана Серхата ко мне, немедленно! Стража удалилась, чтобы исполнить приказ, и Халит мысленно поблагодарил Вселенную за то, что остался жив. Казалось, еще секунда, и Рейла отдаст приказ арестовать и казнить его, пусть ни о чем и не догадывалась — будто ей нужны на это весомые причины! — Мерена, — продолжала тем временем она, — сейчас же распорядись о том, чтобы всю придворную знать перевели в убежище. — Будет исполнено, Ваше Величество, — хранительница покоев кивнула и, отвесив поклон, удалилась. Как только двери за ней закрылись, Рейла издала тяжелый вздох и схватилась за переносицу, принявшись очерчивать круги по комнате, пока Дамла следила за ней обеспокоенным взглядом, будто чего-то выжидала, а Айзелла угрюмо смотрела в окно, наверняка размышляя, как ей выкрутиться из ситуации, которую она, как генерал и глава Совета, должна была предотвратить. Халиту на секунду подумалось, что он мог бы решить все гораздо быстрее. Сейчас он остался здесь, в покоях императрицы, всего в двух шагах от нее. Он мог бы спокойно взять нож, лежащий в тарелке с фруктами, и перерезать ей горло, если бы только здесь не было Айзеллы. С Дамлой он бы, конечно, справился. Вряд ли эта миниатюрная худая женщина сможет ему противостоять… Не прошло и двух минут, как двери покоев снова открылись. На пороге показался Серхат. Уполномоченный Рейлой капитан дворцовой стражи представлял собой мужчину средних лет с широким лицом, напоминающим больше морду какой-нибудь рептилии (забавно, как все в этом дворце походили на змей: кто-то внешностью, а кто-то — характером). У него были маленькие раскосые глаза, которые разделял широкий приплюснутый нос, маленькие рога, больше напоминающие еловые шишки, и густая курчавая шевелюра, собранная в неаккуратный лохматый пучок. — Ваше Величество, — произнес мужчина, поклонившись, — Вы вызывали меня? — Да, капитан Серхат, вызывала, — сердито проговорила Рейла, сложив руки за спиной. — За стенами дворца стоит армия мятежников, угрожает моей жизни, моей власти и при этом смеет диктовать мне условия, требуя того, чего не заслуживает. Пришло время поставить их на место. — Только прикажите, и я сделаю все, что потребуется. — Разумеется, вы сделаете, — фыркнула она и презрительно прищурилась. — Отправьте туда всех свободных людей. Велите им не жалеть никого и убивать каждого, кто посмеет оказать хоть малейшее сопротивление! Остальные пусть остаются на своих постах и следят за порядком во дворце. Не исключено, что и среди нас могут быть предатели. — Будет исполнено. Серхат поклонился и удалился, а Рейла так и осталась стоять, прожигая мрачным взглядом деревянные двери, готовая испепелить их только так. Халит думал. Численное соотношение дворцовой стражи и мятежников, которых привел за собой Селим, было примерно одинаковым, как и степень военной подготовке. При открытом столкновении шансы на победу у них были практически равноценны. Однако, не стоило забывать и о человеческом факторе: кто знает, куда заведет людей Селима горящая в их сердцах ярость и насколько хватит дворцовым стражникам преданности, основанной исключительно на страхе перед тираншей? — Знаешь, Айзелла, — неожиданно произнесла Рейла, повернувшись к ней, и женщина ощутимо напряглась, когда в нее вцепился грозный взгляд зеленых глаз, — зря я тогда послушала тебя… Мне следовало казнить их всех. Сразу же. Это из-за тебя, — Рейла зашипела, точно змея, и медленной походкой направилась в сторону Айзеллы, которая вся остолбенела, — и из-за твоих бестолковых советов мы оказались в таком положении. — Я осознаю свою вину, Ваше Величество, — сдавленно отозвалась Айзелла, когда Рейла оказалась всего в шаге от нее, — и прошу Вас милостиво простить меня. — Простить? — чванливо обронила Рейла, выгнув бровь. — О чем ты говоришь, Айзелла? За такое я и тебя казнить должна! Или ты думаешь, что ты неприкосновенна из-за своей должности? Знай свое место, и всегда помни о том, как закончилась жизнь твоего предшественника, генерала Хакана. Малейшая оплошность — и ты отправишься вслед за ним. Халит поджал губы и отвел взгляд в сторону, пытаясь справиться как с нарастающим злорадством, так и с необъяснимой неловкостью. Он ожидал чего угодно, но никак не того, что Рейла станет в его присутствии отчитывать свою правую руку, второго по значимости и влиянию человека в государстве, словно озорного ребенка. Во всей этой суматохе Халит почти забыл про Дамлу, которая за все это время ни слова не проронила: только настороженно наблюдала со стороны. Что же затеяла эта змея, почему молчит? Халиту казалось, что поведение и мотивы это женщины весьма примитивны, однако после того, что она сказала ему в коридоре у кабинета Рейлы, в тот самый день, когда та даровала ему место в Совете, он уже ни в чем не был уверен. Дамла предостерегала его, словно ее искренне заботила его участь, а Халит так и не понял, что чего она это сделала. Неужели хотела обзавестись хоть каким-нибудь союзником при дворе, который ненавидел ее? А может, догадалась, чего он на самом деле добивается? Но даже если и так, то для чего ей — любимой фаворитке императрицы — возиться с ним, сторонником злейшего врага Рейлы? Слишком много вопросов — и ни единого ответа. — Пошла вон, — шикнула Рейла, махнув рукой, и, в конце концов, оставила Айзеллу. Женщина поклонилась и мгновенно ретировалась, да так, что только пятки сверкали. — И ты, Халит, иди. Проследи за тем, чтобы во дворце все было спокойно. Халит поклонился и вышел. Ночь предстояла длинная, однако следующий день — он не сомневался — принесет необратимые перемены.***
Их было ровно тридцать четыре, и Нура только что убила последнего. Лежа на земле с перерезанными сухожилиями, он смог вымолвить лишь хриплое: «Прошу…» — однако к тому моменту клинок уже пронзил его грудь. Селим окинул тело убитого стражника пустым взглядом и посмотрел на Нуру: та, подняв на него глаза, кивнула, пряча в ножны окровавленных меч, без слов показывая, что готова продолжать столько, сколько потребуется. Селим, пожалуй, находил незаурядное упорство этой девушки весьма пугающим: ненависть, что движила лишь ею одной, была по силе столь же велика, сколь ненависть остальных солдат — по меньшей мере тысячи человек — вместе взятых. А ведь именно Нура сподвигла всех на этот шаг, благодаря ее душевному запалу они оказались здесь. Будь жив лейтенант Байрам, он непременно гордился бы ею. Селим не спешил прятать свой клинок. Он знал, что та горстка стражников, которая пришла сюда вместе с Халитом и стоила им трех людей, явно не будет последней — далеко не последней. Наверняка императрица уже распорядилась о том, чтобы перекинуть все силы за дворцовые ворота. Тем не менее, сколько бы их там ни было, они будут сражаться до конца. Уж лучше сложить голову в честном, доблестном бою, чем поджать хвост и пресмыкаться перед тиранами. — Что он сказал вам? — бросила Нура, направившись в сторону Селима, и уточнила, столкнувшись с его вопросительным взглядом: — Казначей. — Ты удивишься, но он сказал, что поддерживает нас. Поэтому и вышел сюда так, — Селим замялся, подбирая нужное слово, — бесстрашно. Нура желчно прыснула и покачала головой. — Ну да, как же… И вы поверили ему? — Отчасти, — признался Селим. — Никому из приближенных Рейлы нельзя верить, но ты же знаешь: во дворце, в низкой политике, они ведут свои игры — все, без исключений. Как и Халит. Если он и впрямь на одной стороне с нами, то точно очень осторожен. — А может, он просто такой же трус и подхалим, как и все, кто окружают императрицу Рейлу? — Трус и подхалим никогда бы не сказал про нее того, что сказал мне сегодня Халит. Если звезды сложатся так, что мы сможем попасть в этот дворец и сделать то, что задумали, его трогать не будем. Не сразу. Нуре это определенно не понравилось, но и спорить с Селимом она не могла: знала ведь, что это бесполезно. Пусть она и была идейным вдохновителем в этот знаменательный день, но продолжать борьбу следовало с умом и рассудительностью, которой этой темпераментной девушке не слишком-то и хватало. Селим оставил ее, чтобы пройтись вдоль выстроившихся солдат. Еще не все из тех, кто столкнулся со стражниками, вернулись на позиции, однако они должны были держаться вместе и быть наготове, чтобы сорваться в бой в любую секунду — например… Сейчас. Замок ворот пронзительно щелкнул, а затем на мгновение, мучительно медленное и одновременно молниеносное, повисла тишина. — К бою! — рявкнул Селим, вскидывая окровавленных клинок. Ворота распахнулись. Бурным потоком из них хлынуло полчище дворцовых стражников с яростными возгласами. — ВПЕРЕД! Где-то совсем рядом раздался выстрел — Селим рефлекторно вскинул руку, активируя щит; однако удара не последовало. Две противоборствующие силы слились в неистовой борьбе, и во всей этой суматохе Селиму не сразу удалось заметить белоснежные косички Нуры, распластавшиеся по земле. Отбившись от одного из дворцовых стражников, он подскочил к ней и с ужасом заметил лужу крови, растекающуюся под ней. — Нура? Еще один стражник набросился на него — Селим выставил вперед щит, отвел атаку и полоснул клинком живот, опрокидывая нападавшего на землю. — Капитан, — Нура хрипела так тихо, что Селим сначала и не понял, что она обращается к нему; однако затем присел на корточки, чтобы выслушать. Он просто не мог ее проигнорировать, зная, что это, возможно, были последние ее слова. — Байрам… Байрам хотел бы, чтобы я продолжила… — Она зашипела и вцепилась пальцами в рану в безуспешной попытке унять боль, что мешала ей говорить. — Сзади… Селим подскочил и смог вовремя увести удар напавшей на него стражницы, однако та среагировала быстро, напав с другой стороны. Селим отбился. Стражница вновь напала. Ему пришлось отскочить в сторону и зайти сзади, пронзив клинком брюшную полость. С булькающей во рту кровью стражница свалилась на колени и после грубого толчка Селима упала в сторону. Он снова метнулся к Нуре, которая к тому моменту уже успела приподняться на локоть, опершись раной на предплечье, и наклонился к ней как можно ближе. — Продолжай. — Байрам, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — хотел, чтобы кто-то продолжал это борьбу… Это сделала я. Теперь я… Я хочу… Я хочу, чтобы вы продолжали борьбу, капитан. Вы можете… обещать мне? Даже перед лицом смерти преданность и страсть Нуры не утихали, и Селим просто не мог дать ей ничего, кроме как безропотного, решительного согласия. — Обещаю тебе. Возможно ли, что он вообще останется жив до рассвета? Раньше Селим этого не знал. Но теперь просто обязан был выжить, чтобы исполнить обещание, данное ей, и чтобы сохранить ценность всех тех, кто были казнены безжалостными палачами лишь за то, что говорил правду, жаждал справедливости и думал о том, какое будущее ждет эту некогда великую Империю. — Хорошо, — Нура удовлетворенно улыбнулась и вяло кивнула. — А теперь… Убейте меня, — прохрипела она. — Дайте мне умереть быстро и… От руки того, кого я уважаю… Селим кивнул и, положив на землю меч, достал кинжал, закрепленный на поясе. Нура с готовностью прикрыла глаза и даже не вздрогнула, когда ощутила холодное касание лезвия на шее; как и не дрогнула рука Селима, когда он одним резким движением перерезал ей горло. А слезы скроет хлынувший дождь.