***
Айзелла примчалась в императорские покои сразу после того, как слуга, посланный Мереной, донес до нее все ужасающих новости. Первая — немекронская королева добралась и завладела Каллипаном. Вторая — Императрица Рейла упала без сознания посреди коридора и теперь находилась в не самом здоровом состоянии. Что из случившегося было худшим злом, Айзелла сказать не могла. Одно было очевидно: над ними нависла большая беда; однако даже так она не собиралась поддаваться всеобщей панике, которая начала медленно распространяться среди стен дворца, ведь обладала достаточной выдержкой и здравым смыслом. К тому моменту, как Айзелла пришла, в покоях уже собрались Мерена и придворный доктор. Пока первая держалась в стороне, скрестив руки на груди, беспокойно притопывая ногой и витая где-то в своих мыслях, последний крутился вокруг Императрицы, помечая что-то в планшете. Айзелла шумно выдохнула и переместила взгляд вниз, на кровать, где и лежала сама Рейла: неподвижно, безмолвно. Она собрала руки за спину и медленно, почти крадясь, подошла к доктору, попутно оглядывая Императрицу, которая и в самом деле выглядела очень нездорово: ее кожа посветлела, покрылась блеском от пота, а грудь еле-еле вздымалась, что говорило о слабом дыхании. — Что с Ее Величеством? — спросила Айзелла, остановившись в двух шагах от доктора. — О, звезды!.. — доктор испуганно вздрогнул от неожиданности и резко развернулся, тяжело вздохнув. — Честно, госпожа Айзелла, я пока не знаю… — Как это не знаешь? Симптомы-то хоть какие? — У Ее Величества очень подскочило давление. Я уже вколол ей препарат, который должен опустить его, однако что стало причиной обморока я пока не могу сказать. Нужно взять анализ крови, чтобы что-то понять, а также подождать, пока Ее Величество придут в себя — мало ли, может у нее и до этого было недомогание. Хотя… — доктор, который до этого тараторил на одной дыхании, очевидно задавленный директивным тоном Айзеллы, вдруг резко остановился, потупив взгляд. Кажется, что-то было не так. — Что «хотя»? — требовательно выплюнула Айзелла. — Простите, но я не уверен, когда Ее Величество очнутся, — сдавленно промолвил доктор в ответ. — Ее состояние… Очень тяжелое. И я не смогу ей помочь, пока не разберусь, в чем дело. — Ну, так разбирайся! Айзелла и без того была на пике напряжения и с трудом сдерживала себя от всплеска эмоций, но мямлящий доктор со своим скулежом все-таки довел ее до гнева. Она стиснула зубы и зашипела, метнувшись к окну и вцепившись пальцами в подоконник. Каллипан был найден, Императрица заболела и была далека от выздоровления, Империю разрывали на куски мятежи, которые после таких новостей точно разойдутся пуще прежнего… А решать все это придется именно ей одной. Айзелла прекрасно знала, как это работает: в отсутствие правителя и его полноправных дееспособных наследников, власть над государством переходила главе Совета. Только вот в таких обстоятельствах перспектива регентства ее совсем не радовала. Но ее желания совсем не важны. У Айзеллы есть обязательства, и ей нужно выполнить их исправно и добросовестно. Эмоции в таком деле — не помощник. Она шумно выдохнула, взывая к самообладанию, и повернулась к доктору, который уже занялся тем, что собирал у Рейлы кровь из вены. — Никто не должен знать, что с Императрицей, — строго опустила Айзелла. — Понятное дело, слухов не избежать, так что… Говорите всем, что у нее обычная простуда. Правда ни в коем случае не должна просочиться за пределы дворца. — Как прикажете, — доктор кивнул, опуская наполненный кровью шприц в предназначенный для этого стерильный кейс. — А теперь идите и займитесь делом. Я хочу услышать заключение как можно скорее. Доктор направился к дверям, однако те распахнулись прежде, чем он дошел; и на пороге показалась растерянная, взволнованная и порядком запыхавшаяся Дамла. Айзелла закатила глаза: только ее здесь еще не хватало. В отличии от доктора и Мерены, она не собиралась кланяться этой гадюке, пусть того и требовал титул, пожалованный Рейлой. Потаскуха остается постаскухой, как ее не обзывай. — Что с Ее Величеством? — спросила Дамла, однако ее вопрос остался без ответа. Доктор мялся, раздумывая над тем, стоит ли ему говорить; Мерена, заметно помрачневшая — еще бы, ведь ей пришлось склонить голову перед этой змеей, — молчала и искоса смотрела на Айзеллу, которая в этот момент желала лишь провалиться под землю и исчезнуть из этой комнаты. Стоило тут появиться императорской фаворитке, и атмосфера сразу изгадилась до невозможности. Хвала звездам, хоть Халит сюда не примчался. Дамлу определенно возмутило то, что ее проигнорировали, поэтому в ту же секунду она повернулась к доктору и чуть ли не прошипела, шагнув к нему на опасно близкое расстояние: — Отвечайте мне. — Ее Величество больна, госпожа, — все-таки вымолвил тот, слегка попятившись. — Ее состояние… Не самое удовлетворительное. — О, звезды… — Дамла судорожно выдохнула и метнулась к постели, опускаясь на край кровати рядом с Императрицей. Взяла ее за руку, крепко обхватив ладонями, и что-то взволнованно прошептала — Айзелла, даже стоя рядом, не смогла расслышать. Вообще, от этой картины ей было просто тошно. Дамла, эта змея, теперь вела себя, как участливая и до ужаса напуганная недугом своей любовницы бедная женщина, что, признаться, сбивало Айзеллу с толку. Неужели она, видя, что творит Рейла, и впрямь питала к ней настолько глубокие чувства? Даже тот факт, что Дамла сама и подстрекала ее к столь опрометчивым и жестоким решениям, не отменял того, что та зачастую заходила слишком далеко. С другой стороны, с ее-то титулом — риналюфе — это неудивительно. Дамла купалась в почете и наслаждалась властью, которых не заслуживала, но все это зависело исключительно лишь от Императрицы. Айзеллу позабавила бы мысль о том, что со смертью Рейлы эта тварь лишится всего, если бы только это не означало, что и она отправится следом. А поскольку наследниками Рейла так и не обзавелась, то трон спокойно могла занять принцесса-мятежница. Там уже — им всем придет конец. Нет, Императрица должна продолжать жить. Доктор ушел, а Дамла все так же продолжала сокрушаться над постелью Рейлы. Айзелла решила, что должна срочно выпроводить ее отсюда. — Госпожа, вам лучше уйти, — ей пришлось наступить себе на горло, чтобы произнести эти слова, да еще и таким вежливым тоном. — Нет! — категорически выпалила Дамла. — Я буду рядом с ней, пока она не поправится! О, звезды… Эта женщина совершенно выносима! Однако Айзелла не хотела даже пытаться с ней спорить. Еще чего: будет она еще умолять это гадюку!.. — Дело ваше, — угрюмо ретировалась она. — Просто знайте, что вы можете заразиться. — Мне все равно. Я останусь несмотря ни на что. Айзелла закатила глаза и повернулась к выходу, попутно переглянувшись с Мереной: та кивнула, давая понять, что тоже будет здесь. Она вдруг осознала, что впервые видела хранительницу покоев настолько раздосадованной и подавленной, но сошлась на том, что это не ее дело. Гораздо важнее для Айзеллы было следить за порядком во дворце и в городе и разобраться с тем, как они могли помочь Императрице.***
— Ваше Величество, прошу Вас, простите, простите! — служанка, с лицом красным не то от бурного потока слез, струящегося из ее глаз, не то от хлесткой пощечины, которая прилетела несколькими мгновениями ранее, изо всех сил цеплялась в кафтан Императора, ползая на коленях по полу. — Заткнись! — шикнул Азгар, наклонившись к ней, отчего та вздрогнула и вжала голову в плечи, издав истерический писк. — Разве я не говорил тебе, чтобы ты глаз не спускала с моей дочери?! Если бы она пострадала, как бы ты сейчас оправдывалась, а?! — Ваше Величество, я не хотела, правда… Знаю, виновата, недоглядела, но ведь я… — Довольно выть мне под боком! — закричал он, отпихивая служанку толчком ноги. Та завалилась на бок, в последний момент выставив руки вперед, чем уберегла свое лицо от столкновения с полом, и задрожала в истошных рыданиях. Маленькая принцесса Рейла, которая в этот момент сидела на софе, пока другая служанка, не менее напуганная всем происходящими, дрожащими руками держала фен и сушила мокрые волосы девочки. Та, в то же время, совсем не понимала, почему отец был так разгневан. Она всего-то упала в фонтан во время прогулки, но больше ничего не случилось, так за что он так срывается на служанке? Впрочем, наверное, Рейла уже успела привыкнуть к приступам ярости своего отца. Он был строг — очень строг, — и часто устраивал что-то подобное. По крайней мере, так вся прислуга ходила как по струнке и не перечила ей: принцесса знала, что, стоит ей только пожаловаться, и отец тут же выставит нерадивую девку или пустоголового паренька, которые не угодили ей, за ворота дворца. Ведь он любил ее. Правда, любил. — Ваше Величество, — в ссору, набравшись достаточной наглости, влезла третья служанка, — прошу Вас, не сердитесь. Ее Высочество здесь, с ней все хорошо, ей… — девушка тоже удостоилась пощечины: не такой сильной, как предыдущая, но все-таки, похоже, не менее болезненной, судя потому, как испуганно вытянулось ее лицо, когда она отскочила. — Ты что, страх потеряла?! — зарычал Азгар. — Я — Император! Кто ты такая, чтобы указывать мне, что делать?! — Простите, Ваше Величество… Азгар оставил ее в покое, и девушка помогла подняться другой служанке, которая до сих пор сидела на полу и скулила. Рейла, наблюдавшая за этой картиной, думала лишь о том, что ее окружали сумасшедшие да истерички. Сам Император всегда признавал, что служат в этом дворце одни полоумные. — Рейла, — он подошел к ней и присел на корточки, пристально глядя в глаза, — ты тоже хороша. Нужно быть внимательнее и осторожнее, и не лезть, куда попало. — Хорошо, — она кивнула. — Я надеюсь, ты не ударилась? — Нет. Только промокла. — Вот и славно. Азгар выпрямился и удалился из комнаты, метнув последний презрительный взгляд в сторону двух отчитанных им служанок, отчего те едва не подскочили на месте — настолько были испуганы гневом Императора.***
Принцесса Рейла всегда была достаточно любопытным ребенком, и с возрастом эта черта, как ни странно, не убавлялась в ее характере — напротив, только возрастала. Не было такого места, в которого она не проникла бы, которое не исследовала бы; не было ни одного разговора, который она не подслушала бы; и вообще — ничего, что осталось бы без ее внимания. Даже если дело касалось императорских покоев. Девочка прекрасно знала, что у отца есть любовница — госпожа Муалла, родственница одного из придворных аристократов. Рейла видела, как они обменивались взглядами на праздниках, и не раз натыкалась на них, гуляя в саду, но каждая попытка вытянуть из отца хоть какую-то информацию заканчивалась тем, что тот выдавал стандартную отговорку: они обсуждают государственные дела. Рейла знала, что дальше лезть не стоит, ведь тогда отец будет очень зол; но также она знала, что Муалла — обыкновенная пустоголовая дура, которая ничего не смыслит в политике. У них были отношения, принцесса знала это, но ей нужны были доказательства. Девочка весь вечер следила за покоями отца и все-таки дозналась, что Муалла приходит и туда. Но прежде, чем она успела разведать, что они там делают, ее нашла служанка и увела спать. Рейла, однако, не сдалась. Она знала, что взрослые, когда влюблены друг в друга, часто ночуют вместе, и подозревала, что с отцом и этой женщиной может быть так же. Встав с утра пораньше, принцесса отправилась к императорским покоям и через дверь, идущую с коридора, проникла на балкон. Щель в шторах была слишком мала, чтобы увидеть всю картину, однако этого хватило, чтобы Рейла смогла разглядеть отца и Муаллу в его постели — абсолютно голых, — и услышать приглушенные, кряхтящие звуки. Муалла стояла на четвереньках и изгибалась, издавая что-то наподобие сдавленных криков, в то время как отец, рычащий, точно дикий зверь, стоял на коленях сзади, прислонившись к ее бедрам, и двигался то взад, то вперед, периодически хватая Муаллу за волосы. При том большая грудь этой женщины тряслась, а сама она отчаянно цеплялась руками за простынь, будто ей было невыносимо больно. Но Рейла знала, что на самом деле она наслаждалась. Ей было прекрасно известно, что они делали. И все же, прыгающая грудь Муаллы была по-своему отвратительна. Девочка отшатнулась и убежала. Она пока не решила, как ей стоило относиться к увиденному, однако точно знала, кому об этом следует рассказать. — Каллан! Ее старший брат, как и всегда, пригрелся в одном из безлюдных коридоров, увлекшись какой-то книгой о космических пиратах. Рейла находила увлечение такой литературой очень глупым для одиннадцатилетнего мальчика. Когда она появилась, он тут же отложил планшет в сторону, подняв на нее недовольный взгляд. Вечно надутый и хмурый, смотреть противно. — Я только что такое узнала… — язвительно протянула она, остановившись напротив него и скрестив руки на груди с недюжинным самодовольством. — Помнишь Муаллу? Так вот она скоро станет Императрицей! Каллан посмотрел на нее так, словно она была самой пустоголовой идиоткой на свете, и скептически опустил: — С чего ты это взяла? — С того, что я видела, как они с отцом занимались сексом! — Ты… Ты с ума сошла! — Каллан раскраснелся, словно томат, отчего Рейла не смогла сдержать насмешливой ухмылки. Ее брат был старше ее на четыре года, а вел себя, как маленький ребенок, впервые узнавший о таких вещах. — Что ты несешь?! — Я видела, — Рейла презрительно фыркнула, опершись на стену. — Она стояла на коленях, а он имел ее. — Где ты вообще набралась таких слов?! — Не твое дело. Подумай лучше о том, как будешь называть ее своей мамой! — Этого не будет! — взъелся Каллан, мгновенно подскочив на ноги. Девочка знала, что это его заденет, ведь он скучал по Аламеде… Но ей-то что? Этой женщины не стало, когда ей было всего два года. Она ничего о ней не помнила. Следовательно, покойная жена отца и матерью ей не была. — Думай, что говоришь! — Посмотрю я на тебя, когда они сыграют свадьбу, и все будут целовать ножки Ее Величеству… Каллан был осажден, и принцесса не могла не наслаждаться собственным превосходством. Она всегда умела надавить даже на него, в чем ей помогала собственная голова. Да, Рейла действительно считала себя слишком умной для своего возраста, — и отец каждый раз говорил то же самое, не скупясь на похвалу для своей любимой дочери, — и уж точно умнее многих из тех, кто ее окружал. — Принцесса Рейла, принц Каллан, наконец-то я вас нашел. Девочка перевела взгляд на возникшего словно из ниоткуда генерала Хакана и неодобрительно нахмурилась: она, вообще-то, собиралась довести Каллана до трясучки, а он заявился сюда совершенно некстати. — Что вам надо? — Рейла пренебрежительно фыркнула, отпрянув от стены. — Вам пора на урок. Девочка непременно бы потратила несколько минут на то, чтобы попрепираться с советником отца, однако Каллан уже собрался идти. Уступать ему было нельзя. Пусть не думают, что он может быть старательнее нее, любимой принцессы Императора. Закатив глаза, Рейла спешно направилась за братом, намереваясь обогнать его и прийти в класс раньше.***
— Скукотища… — Рейла несдержанно фыркнула, пока небрежно выводила краской мазки по бумаге. Хира, их учительница, находящаяся на пороге почтенного возраста, опустила на нее строгий взгляд и произнесла: — Не стоит жаловаться, Ваше Высочество. Образование — Ваш главный приоритет. — А что мне дадут эти каракули? — съязвила в ответ девочка. — Я от них умнее не буду. — Умный человек должен быть разносторонне развит. А теперь, прошу, не отвлекайтесь. Я оценю Вашу работу к концу занятия. Рейлу ужасно раздражала эта старая ворчунья, но поделать с этим она ничего не могла. Сколько она уже жаловалась на нее отцу, и все бестолку. Тот только и делал, что говорил о том, какая госпожа Хира «умная женщина» и какой она «талантливый педагог». Что-то девочка не замечала ее таланта. Каждое занятие с ней происходило до одури скучно. Пока Каллан изучал историю Удракийской Империи, она сидела в другом конце класса и занималась какими-то глупыми вещами вроде рисования или решения каких-нибудь дурацких ребусов. Хира говорила, что это нужно для развития творческого и еще какого-то там мышления, но Рейла в упор отвергала такую мысль. Все это казалось девочке бесполезным. Если она принцесса, то должна изучать историю, политологию, экономику и военную науку, а не тратить время на какую-то ерунду. — Ваше Высочество, — Хира обратилась на сей раз к Каллану, — вернемся к нашему вопросу. Что помогло Императрице Дейне завоевать Моундан? Мальчик задумался и даже, казалось, заметно растерялся: это не укрылось от глаз Рейлы, ведь она неукоснительно следила за ним все это время и внимательно слушала все, о чем они говорили. Просто это и в самом деле было интереснее какого-то глупого рисования. — Давайте, Ваше Высочество, подумайте. Пока Каллан изо всех сил напрягал свои извилины, в класс успел прийти Азгар. Завидев его, Хира тут же прервалась для того, чтобы поклониться и поприветствовать: — Ваше Величество. — Не отвлекайтесь, продолжайте, — Император повелительно махнул рукой. — Я пришел посмотреть, чем заняты мои наследники. — Папа, смотри! — Рейла, еще секунду назад ненавидящая все это, теперь гордо подняла лист бумаги, демонстрируя отцу свое неумелое художество. — Я нарисовала тебя! Азгар подошел к ней и придирчиво осмотрел рисунок, после чего заключил: — Хорошо. Очень хорошо. Он остановился рядом с ней, сложив руки за спиной, и стал наблюдать за Калланом; а девочка в это время снова взялась за карандаши и принялась аккуратно, тщательно выводить линии. Отец должен быть видеть, что она упорна во всем, за что бы не взялась. — Ну, Ваше Высочество? — требовательно протянула Хира, глядя на Каллана. — Я жду. — А вы… — мальчик заметно разнервничался, когда пришел Император, и Рейла не смогла сдержать улыбки. — Вы можете повторить вопрос? — Да, конечно. Что помогло Императрице Дейне завоевать Моундан? Но Каллан все так же молчал, не в силах подобрать ответ. Рейла украдкой взглянула на Азгара: тот заметно помрачнел, неудовлетворенный молчанием сына. Разумеется, глуповатый брат принцессы не мог знать столь элементарных вещей. Зато она на прошлом занятии хорошо запомнила правильный ответ на этот вопрос, ведь всегда откладывала в памяти все, о чем говорила Хира. — Это потому, — вмешалась Рейла, крутя в руке кисточку, — что в тот день была сильная гроза и шел дождь. Рухашар был очень слабым по развитию, и их корабли не выдерживали полета в грозовых облаках. Поэтому Флот Дейны заманил их туда. Корабли Рухашара были полностью уничтожены, а пехоту разбомбили. Она говорила, а Каллан весь остолбенел от напряжения и не решался поднять головы. Хира, нисколько не ожидавшая, что принцесса решит выпалить ответ без спросу, теперь смотрела на нее с изумлением и замешательством. — Все правильно, Ваше Высочество, — протянула учительница, нервно почесав щеку. — Но откуда Вы все это знаете? — Просто знаю, — Рейла беспечно пожала плечами и продолжила рисовать, как ни в чем не бывало. — Она большая молодец, — похвалил Азгар. Девочка самодовольно ухмыльнулась. — Достойная дочь своего отца. Ну, а ты, Каллан? — его голос тут же окрасился раздражением. — Не стыдно тебе не знать того, что знает даже твоя семилетняя сестра? — Я просто забыл… — буркнул мальчик, все так же не поднимая головы. — Хочешь сказать, ты совсем беспамятный? — пренебрежительно фыркнул тот. — Так дело не пойдет. Возьмись, наконец, за голову. Бери пример со своей сестры. Она-то никогда меня не подводит.***
С самого вечера — то есть, с того момента, как Императрице вдруг стало плохо, — Дамла провела у нее покоях и не отходила от кровати ни на шаг. Отказалась от ужина, не взяла в рот ни капли воды; но, в конце концов, уснула в кресле. Мерена, которая все это время тоже была тут и следила за ними обеими, до сих поражалась, насколько императорская фаворитка была предана Ее Величеству. Ее верность и ее беспокойство были так велики, что Мерена, право, усомнилась в их искренности. Что уж таить: никому из приближенных к Императрице Рейле лиц она не доверяла. Ни Дамле, ни Халиту. Айзеллу она-то смогла за столько времени принять, да и женщина не раз доказывала, насколько предана Ее Величеству. Бывало, конечно, Императрица злилась на Айзеллу, а в последнее время это происходило даже чаще, чем та того заслуживала, но все-таки из раза в раз убеждалась, что она ей не враг. Можно было бы сказать, что по-другому быть и не может, ведь Айзелла — глава Совета; да только вот история с предателем-Хаканом и его сообщниками показала, что подлецы и заговорщики порой находятся ближе, чем кажется. Наверное, из-за этого Мерена была так недоброжелательно, пусть и совсем не показывала этого, настроена по отношению к Дамле. Она хорошо знала, что об этой женщине говорят при дворе: что она безмозглая потаскуха, дешевка и не заслуживает всех этих почестей, — да только вот Мерена была знакома с ней получше других. Дамла — особа вовсе не глупая. Даже, стоит сказать, очень хитрая, если уж добилась того, чтобы Императрица ради нее ввела новый титул — риналюфе. Еще оказалось, что она хорошо разбирается в искусстве, неплохо подкована в политике и умеет много чего еще: всех талантов этой женщины сходу и не назовешь. Для танцовщицы с планеты Инджитав Дамла была слишком умна. Однако же, Императрица явно питала к ней особые чувства. Право слово, Мерена еще никогда не видела, чтобы она была кем-то настолько увлечена. Рейла все-таки непостоянный человек. Злые языки говорили, что она «слаба на передок», но Мерена считала просто немыслимым и совершенно оскорбительным подобным образом отзываться об Императрице. Но все-таки, она действительно была ветряной: меняла любовников как перчатки и о былых и не вспоминала. Настоящее чудо, что Дамла продержалась здесь так долго и возвысилась так высоко. Но таково было желание Ее Величества, и Мерена не могла его отвергать. Где Рейла — там и она. Мерена всегда была предана Императрице: с самого начала службы, когда та была еще принцессой, и по сей день. Даже будучи хранительницей императорских покоев — занимая самую высокую должность во дворце, — она навсегда останется всего лишь служанкой, самоотверженно исполняющей любой приказ, любую просьбу Ее Величества. В императорский дворец Мерена попала в три года, оставшись круглой сиротой после того, как ее отец, лейтенант Батур, погиб на войне, а мать, Роша, служившая военной медсестрой, пропала без вести — скорее всего, тоже умерла. Прибирать ко двору детей погибших военных, которые числились в корпусах Кальпары, было обычной практикой в правящей династии. Дворец для сирот становился домом, а служение его обитателям — делом жизни. Мерена тоже не была исключением. Будучи ребенком, она, как и остальные, помогала взрослой прислуге, а когда вошла в подростковый возраст и стала, соответственно, более-менее самостоятельной, лично начала выполнять какие-либо поручения. В целом работа слуг была довольно заурядна: уборка, стирка, помощь на кухне, а может и вовсе приготовление еды, если на то имелся талант, то принеси, это подай — ничего из ряда вон выходящего. Однако когда Мерене исполнилось шестнадцать, ее приставили во служение принцессе Рейле, бывшей на год старше ее. Ее Высочество была весьма, так сказать, капризна и довольно неумеренна в своих постоянных капризах. Многие слуги попадали в немилость, но Мерена — никогда. То ли природа наградила ее таким удивительным даром, то ли постоянное соседство с другими склочливыми служанками, но, во всяком случае, ей всегда удавалось угадывать настроение принцессы. В конце концов, они неплохо ужились, и Мерена четко знала: она не намерена покидать эту должность. Слугам, вхожим в свиту членов правящей династии, всегда платили больше, да и относились к ним, стоило отметить, с некоторым уважением, почетом и даже трепетом. Оставаться в таком положении было попросту выгодно, и Мерена подмасливалась к принцессе Рейле всеми возможными способами, раз за разом завоевывая все больше симпатии и расположения. Ради этого она выучилась играть на различных музыкальных инструментах: чтобы хоть как-то развлекать Ее Высочество, которая до одури ненавидела скуку. Впрочем, не только безукоризненным исполнением всевозможных прихотей она заслужила благосклонность дочери Императора, но и умением хранить тайны. Мерена знала, что по ночам принцесса тайком проводит к себе парней и девушек; а та знала, что она знает. Но ни разу Мерена не выдала этой тайны, никому. И другим сплетничать не позволяла — любой слух пресекала на корню. В конце концов, принцесса Рейла лично отметила ее преданность и попросила ее помощи в одном «маленьком, но немаловажном деле» — даже спустя десять лет Мерена дословно помнила, что она сказала в тот день. Тогда у покойного Императора появилась очередная любовница, Бейда, дочь какого-то капитана, если она правильно помнила, и эта женщина очень не нравилась принцессе: слишком сильно она сблизилась с ее отцом, чтобы не представлять угрозы. Дело заключалось в том, чтобы убрать ее. Об убийстве речи, конечно, и не шло, ведь то была коренная аристократка, но Рейла придумала другой способ: эту женщину нужно было опозорить перед всеми, чтобы Император, оберегающий свою репутацию, как зеницу ока, сам прогнал ее прочь, и осуществить это предстояло на грядущем празднике по случаю дня рождения принцессы Церен. Ничего замысловатого в этом не было: Мерена должна была разносить закуски для гостей, а затем подкинуть в бокал рвотную таблетку. Так она и сделала: и уже через десять минут Бейда, не успевшая выбежать из банкетного зала, вырвала на глазах у сотен глаз, а уже на следующий день Император, как и предполагалось, прогнал ее от себя, обозвав «ходячим позором» — это Мерена тоже подслушала, о чем донесла принцессе, не забыв усмехнуться. Рейла, похоже, оценила ее злорадство, не говоря уже о предприимчивости и исполнительности, и с тех пор, мало-помалу, Мерена приблизилась к ней достаточно, чтобы стать любимицей принцессы. Люди говорили, что она верна Рейле из-за страха. Но Мерена никогда не боялась ее. Долгое время она попросту не давала Императрице поводов для недовольства, а затем, когда совершала какие-то оплошности, получала достаточно снисхождения и понимания. Мерена была всем сердцем предана Ее Величеству; а та, в свою очередь, только лишь ее верность и ценила. Не было такого человека, который мог бы заменить ей Мерену. Как и у Мерены не было иной госпожи. Мерена могла быть не согласна с какими-то поступками и решениями Императрицы — признаться, в последнее время это несогласие возникало в ней слишком часто, — но никогда не говорила об этом. Даже думать старалась как можно меньше. Если уж она зарекомендовала себя, как верного человека, то таковой останется до конца. Никогда, ни за что, даже если окажется в камере пыток, даже если над ней нависнет ружье или же палач с клинком, — она не предаст Императрицу. Стерпит все, проглотит рвущиеся наружу возмущения, подавит в себе сомнения, но не сделает и шага в сторону. Верность не терпит ни малейших возражений и препираний. Либо ты ступаешь за человеком шаг в шаг, либо ступаешь на тропу измены и предательства. Третьего не дано. Мерена, как самая верная слуга Ее Величества, никогда об этом не забывала. И именно нужда в том, чтобы оставаться преданной, удерживала ее здесь, в этих покоях, глубокой ночью, когда весь остальной дворец не спал. Ничто, кроме Ее Величества, не важно. Дверь, ведущая в покои, скрипнула очень тихо, однако Мерена все равно встрепенулась, вцепившись пальцами в подлокотник софы. Посмотрела вперед: из-за дверей показался слуга и тихо шепнул: — Хранительница покоев, вас зовет госпожа Айзелла. Дело очень срочное. Помнится, Айзелла собиралась наведаться к доктору, который, ввиду экстренной ситуации, не покладал рук даже ночью, — значит, скорее всего, дело касалось здоровья Императрицы. Мерена тут же подскочила с софы и направилась к выходу. На душе отчего-то поселилась необъяснимая тревога.***
Айзеллу более совершенно не смущало присутствие доктора в ее кабинете. На самом-то деле, после того, что она услышала, ее вряд ли волновало хоть что-то; и потому она, вооружившись бутылкой вина, расположилась в кресле и принялась пить прямо с горла. Вообще-то, для такой ситуации ей определенно требовалось что-нибудь покрепче; да только вот кроме паршивого вина в арсенале ничего не оказалось. Доктор — разносчик отвратительный новостей — расхаживал по ее кабинету, нарезая уже, должно быть, двадцатый круг. Обычно Айзеллу очень раздражало, когда кто-то мельтешил перед глазами, и она непременно бы рявкнула на него, чтобы тот успокоился, да только вот невроз доктора — ничтожная, ничего не значащая мелочь; пылинка в масштабе целой Вселенной по сравнению в той катастрофой, которая нависла над ними. Такая проблема вполне была достойна того, чтобы посостязаться в своей чудовищности с известием о Каллипане. Наконец, спустя несколько минут после того, как Айзелла послала слугу, явилась Мерена. Хранительница покоев, обычно отличающаяся непоколебимым спокойствием и стальной невозмутимостью, отчего-то показалась ей довольно-таки взволнованной — и ее голос, слегка осевший, только подтвердил это подозрение: — В чем дело? Айзелла отставила в сторону бутылку и задумчиво постучала пальцем по горлышку. Она все пыталась собраться с мыслями, подобрать нужные слова: но почему-то не выходила. Айзелла была настолько обескуражена произошедшем, что не могла даже здраво соображать. — Скажи ей, — повелела она доктору — как удобно было сбросить на его плечи всю ответственность. — Госпожа Мерена, — тот и сам с трудом мог говорить — он-то и Айзелле еле-еле смог объяснить, в чем дело, — могу я задать вам вопрос? — Мерена кивнула, и он произнес: — Может, вы знаете, жаловалась ли Ее Величество в последнее время на здоровье? Были ли у нее какие-то боли, недомогание? — Уже довольно долго у нее бывают мигрени и спазмы в спине. Я советовала Ее Величеству обратиться к вам с этим, но она не соглашалась. А что? — Как я и думал… — мрачно буркнул доктор и на пару секунду замялся. Он был невыносимо медлителен, но ни Мерена, ни Айзелла не торопились подгонять его. Первая — потому, что пребывала в недоумении от таких вопросов, вторая — потому что уже знала, как нелегко ему говорить об этом. — У недомогания Ее Величества была серьезная причина. Я бы даже сказал — страшная… И по этой же причине она сейчас находится в таком состоянии. Дело в том, что уже долгое время Ее Величество регулярно травят ядом и наркотиками.