***
Безоблачная солнечная погода — не лучшее, что может случиться, когда ты находишься на поле боя. Яркие слепящие в глаза лучи, вперемешку с густыми столбами поднявшейся пыли, сильно мешали Нейтану видеть хоть что-нибудь дальше, чем на пару метров, достаточно отчетливо, чтобы реагировать вовремя. Но это неважно. Он всегда справлялся — справится и в этот раз. Пока одна часть немекронских солдат вступили в перестрелку с удракийскими, а другая — сошлась в рукопашном один на один, Нейтан, вооружившись кинжалом, который удачно подобрал парой минут ранее на земле, отбивался от врагов, которые кружили тут и там без остановки. Удракийцы, видимо, были совсем безрассудны, если до сих пор продолжали упорствовать; либо же таким попросту был приказ Мефтуна, который так вообще, казалось, лишился рассудка — Нейтан не знал, да и ему было плевать. Так или иначе, сегодня удача не на их стороне. Он услышал, как кто-то подбежал сзади — резко обернулся, выставляя кинжал перед собой, и удачно полоснул как раз по горлу бросившейся на него с алым — то ли от крови, то ли такого цвета самим по себе — клинком. Она булькающе взвизгнула и рухнула на землю. Еще одна. Запах крови был повсюду, но Нейтан уже давно воспринимал его как что-то естественно, так что действовал сугубо рефлекторно и машинально. Сбоку что-то блеснуло — Нейтан обернулся и увидел всполохи пламени, которыми во все стороны яростно разбрасывался Кертис, пытаясь оттеснить от себя какого-то солдата. Нападавший удракиец взмахивал клинком, развеивая языки пламени, и тут же бросался вперед — Кертис отпрыгивал и снова оттеснял залпами огня. Нейтан почувствовал, что должен вмешаться. Ни секунды не думая, он метнулся, разбежавшись, прямиком на удракийца. Ударил ублюдка в бок, практически не целясь: предсказуемо, удар тоже не возымел особого эффекта. Удракиец зарычал, отшатнувшись в сторону, но, игнорируя боль и кровь, просочившуся из неглубокой, по всей видимости, раны, снова собрался с силами и занес клинок для удара — переключился на Нейтана, что и требовалось. Нейтану удалось уклониться, затем еще пару раз (благо, он был достаточно худым и быстрым для этого), и после он смог живо, так, что удракиец этого даже не заметил, метнуться за спину. Напрыгнул сзади. Удракиец тут же выронил клинок, однако равновесия не потерял: он был достаточно мускулистым и сильным, — и схватил Нейтана за ноги, пытаясь сбросить с себя. Но у того настойчивости и дикости было слишком много, чтобы просто так сдаться; так что Нейтан, перехватив кинжал поудобнее, перерезал ему горло. Удракиец — вернее, его тело — завалился назад, придавив Нейтана к земле. Тот зашипел от боли и зажмурился, когда несколько капель чужой крови попали ему на лицо. Нужно было сбросить эту тушу с себя и продолжать бой, однако, право, тело оказалось действительно тяжелым и намертво пригвоздило его к земле. — Ноги выпрями, — торопливо бросил Кертис, грубо спихивая тело удракийца с Нейтана. Вместе со звуком глухого шлепка тот ощутил и облегчение, тут же подскочив на ноги с неумолимой готовностью. Однако кое-что все же его напрягло: удракийцев вдруг стало значительно меньше, и все оставшиеся принялись разбегаться по разным сторонам, если их, конечно, не добивали по дороге. — Какого… Нейтан договорить не успел — небеса тут жа содрогнулись от протяжного гула. Этот рассекающий воздух гудящий скрежет Нейтан знал хорошо — он принадлежал аннигилятору, без которого удракийцы, само собой, обойтись не могли. — Ублюдки, — выругался он, посмотрев на небо, где уже возвышался черный угрожающий силуэт уничтожительной машины. А затем — треск. Смертоносный луч, сияющий ярче солнца, обрушился на землю. — Нужно уходить, — твердо решил Кертис и, схватив Нейтана за локоть, потянул за собой. — Быстрее, бегом! Всего в нескольких десятках метрах был подземный переход — достаточно надежное убежище, если на них, конечно, не обрушится земля. Вскоре Нейтан сам перегнал Кертиса, но все же упорно следил за тем, чтобы тот не отставал. Нельзя им разделяться, нельзя. Но луч настигал их куда быстрее, чем они бежали: Нейтан каждой клеточкой своего тела ощущал слабый жар, отдающий в спину. — К… Нейтан обернулся — и его тут же ослепило. Треск, грохот, пляшущие перед глазами огни, болезненные удары по рукам, ногам, спине — да по всему телу — и настойчивый звон в ушах. Нейтан совершенно не понял, что произошло: только то, что все его тело изнывало от пронизывающих до костей болезненных ощущений. Еще, кажется, он прокатился вниз по лестнице, если, конечно, восприятие мира его не подвело. Несколько секунд (а может, и минут?) он так и пролежал на спине, не двигаясь, и только потом нашел в себе силы хотя бы на то, чтобы открыть глаза. Перед глазами стоял полумрак и серый потолок подземного перехода. Все, правда, плыло, но это не повод усмиряться. Глубоко вдохнув, Нейтан медленно приподнялся, принимая сидячее положение, и сдавленно зашипел, ощущая болезненное жжение в области правой ноги. Поморщился, наклонившись, чтобы посмотреть. Кусок штанины был безжалостно выдран, а кожа вдоль голени обдерлась и покрылась каплями крови. Не критично — значит, совершенно неважно. Нужно только переждать, когда боль станет достаточно незаметной. Нейтан, глотая ругательства и пошатываясь, поднялся на ноги, опираясь руками на ступени, и проковылял к перилам. Сцепившись в них рукой, он принялся медленно взбираться по лестнице: ему срочно нужно было вернуться на поверхность, к Кертису, и убедиться, что тот не пострадал. Но вход был завален огромными кусками бетона, сдвинуть которые, как бы он не хотел, ни за что не получилось бы. Нейтан звучно выругался и, облокотившись на перила, перемещая таким образом вес на здоровую ногу, потянулся к рации. — Кертис! — требовательно, не в силах совладать с собственными эмоциями, грозящими перерасти в самую настоящую панику, требовательно выпалил он. — Кертис, прием! Эй! Но ответом ему было лишь мрачное шипение помехов. Похоже, его рация вышла из строя. — Сука! — рыкнул Нейтан, несдержанно впечатав кулак в стену. Но этого было мало — его всего колотило, и потребовалось еще несколько ударов, чтобы выпустить пар. Костяшки пальцев уже жгло, но ему было наплевать. Нейтан, продолжая держаться за перила, поспешно спустился вниз по лестнице. Сейчас ему оставалось разве что пройти по переходу и выбраться на соседнюю улицу — только так он сможет найти Кертиса.***
Солдаты Империи, находившееся на земле, единогласно и до ужаса громко закричали, когда сбитый аннигилятор рухнул прямо посреди улицы, навалившись прямиком на часть их товарищей, оставив от них только кровавое пятно на груду переломанных костей. В лихорадочной панике они принялись разыскивать виновника случившегося, и застыли, как остолбеневшие, когда сквозь густые облака прорвалась по меньшей мере сотня кораблей самых разных цветов, заслонив собой солнечный свет, точно натянутое полотно. Во главе их был красно-белый крейсер, принадлежавший удракийской принцессе Церен. Кретон она не видела очень давно: с тех пор, как добровольно сдалась в плен королеве Кармен, больше сюда не возвращалась. Много воды утекло с тех пор; но если осенью двести шестьдесят седьмого, следуя немекронскому календарю, она пришла сюда, как сестра предателя и захватчика, но теперь она явилась сюда, как спасительница и освободительница. Церен знала, что просто обязана выполнить обещание, которое дала королеве Кармен. — Рассредоточиться по позициям! — чеканно скомандовала принцесса, восседая в кресле-троне — она вовсе не нуждалась в такой показательной роскоши, но дизайнеры корабля слишком полюбили эту идею, чтобы противиться из энтузиазму — на капитанском мостике. Их четко выверенный план был совсем несложным, однако — по крайней мере, так подразумевалось — эффективным. Церен привела вместе с собой войска Ордена и оппозиции, возглавляемые командующим Селимом, войска Рейениса и Аурийского королевства, командование над которыми принадлежало генералам Джинсу и Риоте, и войска Марруна, вести в бой которых вызвался сам Канги, удостоившийся чести быть избранным вождем своего народа и обладающий упрямством слишком неумолимым, чтобы прозябать где-то вдали, пока его люди сражаются здесь с «заклятыми врагами Марруна». Все они должны были разойтись по разным позициям, согласованным с королевой Кармен и маршалом Кито. При таком наплыве противоборствующей силы, у людей Мефтуна просто не было шансов выстоять. — Командующий Селим, вы со своими людьми направитесь в центр, — повторила Церен. — Господин Канги, Вы — на запад. Генерал Рансу, генерал Риота, на вас северо-восточная область. Те приняли приказы-напоминания, и корабль Церен, опустившийся вниз лишь для того, чтобы она смогла оценить обстановку, спрятался под невидимым барьером, вновь прячась в облаках. Ее дело не так уж велико: отдавать команды и поддерживать боевой дух собственных людей — просто ничто по сравнению с жертвами, которые сейчас приносят тысячи других людей. И все же, именно в ней они разглядели символ надежды; за ней пошли; и Церен, право, гордилась тем, какую силу обрела. Впервые она не бездействовала, не глотала злость на царящую кругом несправедливость — сейчас, наконец, она могла повлиять хоть на что-то, могла действовать и защищать невинные жизни от чужого жестокого гнета. Сегодня Немекрона отвоюет свою свободу — сомнений быть не могло. Завтра солнце взойдет на мирное небо; и наступят светлые дни.***
— Капитан Хост, маршал Кито приказал занять позиции и готовиться к атаке, — сообщил мужской голос, преисполненный стальной, но вполне себе уместной и оправданной серьезностью. Светловолосая эльфийка, на щеках которой пылали, точно сигнальные огни, красные метки, кивнула, скорее по инерции, ведь докладчик по ту сторону связи, конечно, не мог этого видеть, и отозвалась: — Понято, принято. Аксель, Белинда, Бруна, — на сей раз она обратилась уже к членам своего мини-отряда, повторяя команду, пришедшую свыше: — По позициям. — Уже?! — несколько удивленно отозвался высокий женский голос — это была Белинда. — Маршал приказывает. Давайте, не отставайте. Нужно чуть-чуть поднажать — и сможем устроить вечеринку прямо на руинах этой проклятой базы. — Ловлю на слове, — довольно вставил Аксель. — С тебя ящик «Солнечного», Микки. — А с тебя — успешное выполнение операции. — Прекрасно, договорились! Микки усмехнулась, ощутив некоторое облегчение, что ее боевые товарищи умудрялись сохранять позитивный настрой даже в такой нелегкой ситуации, и потянула за руль. Нос корабля — одного из многочисленных последователей первого экземпляра «Кармен» — наклонился вниз и прорвал облака, опускаясь поближе к удракийской базе. Благо, невидимые барьеры скрывали их от глаз врага: только маршал, королева и, конечно же, сами члены отряда Микки, знали, где они находятся, глядя на пылающие красные точки на карте. Удракийская военная база, расположившаяся на юге Кретона, обладала размерами действительно внушительными, расползаясь как минимум на пару миль влево и вправо. Крыши ее были высокими, размером с десятиэтажный дом так точно, и своей грозности она, черная, как смоль, с багровыми знаменами, не теряла, даже почти полностью опустев. Танков и кораблей в запасе осталось не так уж и много, аннигилятор — всего один. Именно они, согласно плану маршала, и были их первостепенной целью. Микки взглянула на карту: красные точки расползлись аккурат по каждой стороне базы. Значит, пора начинать. — Стреляйте по технике в первую очередь, — напомнила она, с готовностью сжимая штурвал. — Самое главное — обезоружить их. На счет раз… Два… Три! Микки одной рукой дернула за руль, второй потянула за рычаг, активирующий пушку — то же сделали и остальные, поскольку на базу тут же обрушился град испепеляющих лучей. От взрывов, прогремевших на земле, даже воздух задрожал. Танки и корабли разлетались в щепки; аннигилятор, который Микки, питая к этому виду удракийских технологий особую неприязнь — в конце концов, аннигиляторы в любом сражении всегда были той еще занозой в заднице, давая врагу незаслуженную фору, — взяла на себя, вспыхнул алым пламенем, с треском развалившись на несколько частей. Повалил густой дым. Пришлось подняться выше, чтобы тот не загораживал обзор. — Ну что? — нетерпеливо спросила она, видя по карте, что товарищеские корабли слегка отступили, а на земле — клубы дыма, языки огня и столбы пыли. — У них осталось не больше пяти танков и три корабля, — доложила Бруна. — Прекрасный результат, как мне кажется. — Да, это отлично. А добьем остальные — будет вообще просто изумительно. Но сначала нужно перестроиться. Удракийцы-то наверняка смогли засечь, из каких точек нанесли удары: нужно было лишить их возможности открыть ответный огонь. Микки дернула за штурвал, отклоняясь правее, и мельком взглянула на карту: остальные тоже переместились с прежних позиций. — Белинда, Аксель, зачистите то, что осталось, — решила Микки. — Бруна, мы с тобой ударим по башням. Нужно отрезать им связь с дворцом. — Поняла! Но едва ли они успели хотя бы подготовиться к обстрелу — на кончике антенно-образной вышке на крыше что-то блеснуло, и по воздуху распространился противный писклявый звон, от которого Микки неприязненно поморщилась, а затем, открыв глаза и обеспокоенно осмотревшись вокруг, поняла, что корабли их корабли, зависшие вокруг базы, были видны как на ладони. — Вот же дерьмо! — полурыча, выругался Аксель, как нельзя точно озвучивая те же мысли, которые сейчас возникли и у самой Микки. — Что произошло? — растерянно и определенно встревоженно буркнула Белинда. — Как они… — Да хрен их знает. Но они заглушили наши барьеры. Предлагаю обстрелять их и отступать. Микки потребовалось несколько мучительно долгих секунд, чтобы банально осмыслить случившееся. Все пошло не так, как они запланировали изначально, и это выбило ее из колеи. Их план должен был сработать безошибочно. Невидимые барьеры, мобильный квартет кораблей — такое маленькое количество значительно усложнило бы поиск в воздухе — и меткие удары по самым важным местам базы: казалось бы, что могло пойти не так? Но Сёнер, взявший эту базу под контроль, похоже, предусмотрел такой расклад, раз уж их барьеры теперь заглушили. В обшивке базы пушек много: так просто улизнуть от них не получится. Значит, выход был только один… — Отступаем сейчас, — твердо решила Микки. — Нужно обдумать новый план. Возражений не последовало — четверо кораблей дружно взмыли вверх, к облакам. И все же, здесь все еще не было безопасно: Микки окончательно поняла это, когда услышала рассекший воздух пронзительный свист, а затем — оглушающий грохот, и ощутила мощную встряску, которая чуть не выкинула ее из кресла: помогло только то, что она пристегнулась. — Левое крыло повреждено, — ледяной и от того только более угрожающий голос системы уведомил ее о проблеме, которая не подлежала починке и которая вполне могла привести ее к смерти. Просто ужасное развитие событий, которые начинались столь прекрасно. Микки ничего не оставалось, кроме как катапультировать. Ударив кулаком в огромную, пылающую красным кнопку на панели управления, она добилась того, что кресло вылетело из корабля. Шлем защитил ее лицо от резкого порыва ветра, который, однако, все равно отбросил ее на пару метров в сторону, прежде чем парашют наконец раскрылся. Микки, ощутив, что на смену резким хаотичным поворотам в воздухе, от которых у нее кружилась голова и замирало сердце, пришло плавное снижение, смогла, наконец, разлепить глаза. Она оказалась на высоте нескольких километров над землей — и это было совершенно ужасно. Ведь одно дело находиться за толстой оболочкой оснащенного боеприпасами корабля, и совсем другое — дрейфовать в открытом воздухе после того, как едва не умерла. Перед глазами проносились далекие верхушки небоскребов, под ногами зеленел густой лес, а Микки считала себя самым везучим человеком на свете. Она, вообще-то, любила свое дело, но не тогда, когда оно несло с собой такие вот «сюрпризы». — Капитан Хост, — настойчивый и порядком взволнованный голос маршала Кито, раздавшийся из нарукавной рации, вывел ее из недолгого оцепенения, в котором она, оказавшись посреди леса, по-прежнему крепко пристегнутая к креслу, пребывала вот уже как минуту-две, сама того не осознавая, — что у вас произошло? — Удракийцы… — начала Микки, замявшись всего на секунду, чтобы убедиться, что может говорить достаточно слаженно, чтобы не оплошать перед самим маршалом королевы. — Заглушили наши барьеры. Нам пришлось отступать. — Вы целы? — Да, — не соврала. — А остальные? Я не еще не успела с ними связаться. — Они в порядке, не беспокойтесь, — заверительно отозвался маршал. — Мистер Харвинг лично связался с каждым. Лейтенант Ли и лейтенант Моррис смогли скрыться и осели в безопасном месте. Лейтенант Родриго, правда, тоже была подбита и, похоже, сломала руку, но в целом больше не пострадала. Медики уже поспешили к ней на подмогу. — Хорошо, — Микки облегченно вздохнула. По крайней мере, никто из ее отряда сильно не пострадал. Бруне, конечно, повезло чуть меньше, и все же, она осталась жива. — Оставайтесь на месте. Я отправил за вами людей. Нам следует как можно скорее разработать новый план действий.***
Жгучая боль в ноге стала для Нейтана настолько несущественной после еще нескольких неудачных попыток связаться с Кертисом, что теперь он упорно игнорировал ее и почти бежал по подземному переходу, не сбавляя скорости. Вход, что вел на соседнюю улицу от той, где он находился буквально пару минут назад, тоже завалило — оставался только дальний, в десяти минутах ходьбы отсюда — мучительных минутах. Правда, он очень боялся. Если с Кертисом что-то случится, он… Нет, не думать. Не думать, не думать, не думать. Нейтан крутил эти два слова в своей голове, пока они попросту не потеряли смысл. Он не был готов к такому — даже представлять не хотел. Все будет хорошо, убеждал себя он, Кертис цел и невредим и наверняка ищет и его тоже. Нужно просто немного терпения… Гребаного терпения, которого Нейтану никогда не хватало! Когда вдалеке показался заветный солнечный свет, Нейтан понял, что его бессмысленному брожению по этому идиотскому подземному переходу пришел конец. Впрочем, звуки сражения, доносящиеся снаружи, — как предсказуемо! — сразу развеяли мимолетное чувство облегчение. Судя по крикам, выстрелам и лязгу, доносящимся сверху, борьба там разгорелась действительно ожесточенная. Нейтан поудобнее перехватил кинжал, который все это время хранил на поясе, и украдкой направился вверх по ступеням. Остановившись на предпоследней, он присел на корточки — нога тут же предательски заныла, напоминая о том, что как минимум своей привычной шустрости с этим глупым повреждением он лишился, — и пристально огляделся по сторонам. Удракийские солдаты снова сцепились с немекронскими; однако немногим позже Нейтан обратил внимание и на некоторых других, кто совершенно выбивались из общей картины. Имея бледную, слегка сероватую кожу, эти солдаты в дымчато-сером обмундировании, сражалась с удракийцами так рьяно, как никто другой. Нейтан видел кучу оружия, которое, наверное, до этого не видел никогда, слышал оглушительный лязг металла тут и там и только после долгого осмысления происходящего понял, что это, похоже, были солдаты Марруна. Их форму неоднократно показывали им накануне: чтобы потом не запутаться, кто и на чьей стороне сражается. Это означало только одно: армия принцессы Церен и Альянса уже была здесь. Нейтан решил, что должен проскользнуть незамеченным и вернуться на прежнее место: что бы там ни творилось, но в него в приоритете был только Кертис. Только бы снова увидеть его лицо, убедиться, что он жив, и можно будет вздохнуть с облегчением. Пока Нейтан осматривался, выбирая лучший путь для беспрепятственного победа, его успел заметить какой-то удракиец. Вооруженный двойными палашами (или как называются эти штуковины?), тот сразу же бросился на в его сторону. Нейтан отскочил в сторону — и острые лезвия встретили его с другого краю. Уклоняться от двух клинком сразу — задача не из легких, да еще и с ногой, которая ныла при каждом движении. Из-за какой-то глупой царапины столько неудобств… Как же раздражает! В попытке увернуться от очередной атаки, Нейтан упал на землю и тут же откатился в сторону, когда два острых конца мечей чуть не пронзили его насквозь. Когти врезались в асфальт, противно скрипя, а рана, которая только успеха подсушиться, вновь обдерлась и закровоточила с новой силой, отозвавшись омерзительным жжением. Пучок волос развалились, опадая на лицо. Нейтан зашипел, отползая в сторону, и увидел, сквозь загораживающие обзор пряди волос, как что-то блеснуло прямо над головой. Это конец. Он услышал булькающее чавканье плоти, почувствовал брызги крови, попавшие на лицо, и ощутил металлический привкус на языке, когда пару капель упали прямо на его губы. Но боли — не было. Только глухой шлепок, словно упало что-то тяжелое. Нейтан смахнул раздражающие волосы назад и растерянно уставился перед собой: туда, где перед ними лежало тело удракийца с тремя дырами в груди — насквозь пробило. — Шевелюра у тебя великолепная, но очень непрактичная, — язвительно опустил кто-то, вынуждая Нейтана поднять голову. Над ним стоял маррунийский мужчина лет так тридцати, с короткими, черными, как смоль, курчавыми волосами, густой бородой и необычайно суровыми — этот мрачный, стальной взгляд пробирал до самых костей — глазами, что под навесом хмурых густых бровей казались еще темнее. Он был высоким, мускулистым и грозными, с головы до пят облитый чужой кровью. Нейтан опустил взгляд ниже и увидел на его руке перчатку, откуда выходило два острых лезвия — некоторое подобие когтей, — с которых на землю капала свежая крови. Немного напрягши извилины, Нейтан вспомнил и его. Перед ним стоял вождь Марруна, Канги. И, наверное, его следовало отблагодарить за спасение. Но Канги отвлекся, услышав, что кто-то приближается сзади — удракийский солдат. Первым порывом Нейтана было предупредить его, однако этого и не потребовалось: Канги, даже не шелохнувшись, поднял руку и одним точным взмахом перерезал врагу глотку. Кровь плеснула фонтаном, брызгая из упавшего на землю трупа. Нет, Нейтан, похоже, совсем раскис — нужно подниматься на ноги, а не валяться тут, как половая тряпка. — Спасибо, — все же поблагодарил он. — Вот уж, не стоит, — фыркнул Канги. — Лучше займись делом и не мешайся под ногами, — бросил, и тут же сцепился с очередным удракийцем. Нейтан бы, может, и задержался, чтобы посмотреть, как этот неумолимый безумец прикончит кого-нибудь еще, однако не это его сейчас волновало. Кертис — только Кертис. Схватив один из палашей, брошенных на землю, — и плевать, что он не умеет ими пользоваться, — Нейтан, стараясь игнорировать боль, поспешил убраться отсюда.***
— Как вы понимаете, ситуация у нас на данный момент сложилась нелучшая, и нам следует решить, что делать дальше, — рассудил Роджер, опершись руками на стол. Право, он старался не отвлекаться, не брать в голову ничего лишнего, но делать это оказалось не так уж и просто, когда за стенами его небольшого передвижного пода, переоборудованного под своеобразный «совещательный зал», то и дело грохотали взрывы. Битва была в самом разгаре; и хотя людей, сражающихся против Империи, хоть отбавляй, прозябать вот тут, пока другие перенимают удар на себя, было слишком совестно. — Капитан Хост, — он обратился к девушке, которая, приведенная сюда солдатами, теперь сидела на табуретке и сверлила задумчивым взглядом пол. Роджер мог ее понять: окажись на ее месте, он был бы расстроен не меньше. А когда ты — командир, ответственность на тебе лежит не только за личный успех, но и за жизни твоих соратников-подчиненных. Подставлять их — всегда тяжело. — Расскажите поподробнее о том, что произошло. — Ну, как и было запланировано, мой отряд осадил военную базу. Мы начали с оружия, которое стояло снаружи: танки, корабли, один аннигилятор… Почти все они были уничтожены, и, когда мы снова собрались провести обстрел, наши барьеры вдруг перестали работать. — Скорее всего, — подхватил мысль молодой светловолосый солдат, — их заглушили. — Я тоже так думаю. Я видела на крыше вышку, она была похожа на глушитель. — Выходит, с воздуха нам к ним не подобраться, — нахмурившись, заключил Роджер и тяжело вздохнул. — Но ведь что-то сделать мы должны? — произнес все тот же блондин: он, Саймон Хейл, был чрезвычайно упрям и настойчив в своем стремлении победить. — Должны, капитан, должны, — согласился Роджер, покачав головой. — У меня есть кое-какие соображения, однако я не уверен в том, насколько будет успешен исход такой операции. — Так или иначе, — слово перехватила другая девушка, русоволосая эльфийка Миранда Макрис, чьи глаза были столь же яркими, сколько и голубые метки на ее щеках, — попытаться стоит. Однако… Решать все же вам, маршал Кито. В этом и проблема: решать — ему… Порой Роджер, признаться, ощущал необходимость просто взять и сбросить со своих плеч эту ответственность. Он может придумать все, что пожелает, и готовно умрет за свою правду; но вот остальные — самоотверженны ли они так же, как и он, готовы ли отдать себя в пользу общего блага? Каждый, безусловно, грезит от счастливой, безмятежной жизни, но немногие готовы отказаться от нее ради чего-то еще. Роджер считал, что обязан уважать выбор своих людей, каким бы он ни был — это банальный человеческий фактор. Но как маршал, как военный, как верноподданный своей королевы… Он знал свой долг. Им же следовало знать свой. — Что ж, — начал Роджер, окинув план базы, ранее любезно предоставленный им Фарьей, — как я и сказал, продолжать атаки с воздуха мы не можем. Однако, есть и другой путь. Под базой расположена канализация, — он ткнул пальцем на карту, очерчивая зеленые линии, которые и обозначали эти тоннели, — по которой мы сможем проникнуть внутрь. Поскольку капитан Макрис владеет гидрокинезом, сделать это будет проще простого. Далее у нас есть две мишени: одна — центр энергоснабжения, другая — капитанский мостик. Разделимся надвое и, в теории, сможем захватить базу достаточно быстро. Совсем другое дело — это охрана. — Не думаю, что их осталось так уж и много, — почесав затылок, изрек Саймон. — Сейчас на поле боя у удракийцев более серьезный дефицит. — Это верно, но все же, нам следует удостовериться. Капитан Хост, у меня к вам будет одно небольшое поручение. В нижнем ящике, — Роджер кивнул на небольшой комод в углу помещения, — лежат удракийские дроны, они перепрограммированы под нас. Пошлите парочку на базу. Пусть разведают обстановку. — Так точно, маршал, — отозвалась та, тут же, со всей ответственностью, принявшись исполнять его поручение. Роджер удовлетворенно кивнул и продолжил: — Но остановимся пока на том, что охраны, допустим, действительно мало. Большая ее часть, в любом случае, будет охранять Сёнера, поэтому на капитанский мостик нужно будет перебросить побольше людей. — Вы правы, — согласился Саймон, — но только как мы проникнем внутрь? — Об этом уже позаботятся наши дроны и авиация. Они будут отвлекать базу на себя, пока мы, внизу, проникнем на территорию. Люк, как видите, — Роджер провел пальцем по карте, — все равно находится поближе к ограде. Лезть далеко нам не придется. Что скажете? — Не имею возражений, — покачав головой, отозвалась Миранда, и все остальные вторили вслед за ней. Роджер не смог скрыть довольной улыбки: такой решительный, неумолимый настрой, точно гарантирует им победу.***
Если бы у Картера спросили, кто одержит победу: Джоанна или стая голодных бешеных псов, — он без раздумий поставил бы на Джоанну. Да она даже Каллипан могла бы голыми руками остановить: было бы только желание и упорство. А упорства в не точно было с лихвой, иначе он не мог объяснить, почему она, словно бессмертная, несется вперед, сломя голову, и цепляется в глотку каждому, кто попадается ей на пути. Одного вида искрящегося синего пламени хватало для того, чтобы удракийцы, сбитые с толку и ошарашенные чем-то столь из ряда вон выходящим, обращались в бегство. Другие же, что были посмелее и оставались, не отделались парой царапин. Джоанна была беспощадна, стремясь одолеть врага, вплоть до того, что некоторых воспламеняла заживо, совершенно игнорируя и полные агонии крики, и запах горелой плоти, который тянулся за ней вязким следом. Картер понимал, что все происходящее абсолютно дико и безумно, но тоже не реагировал, ведь для него это стало не более, чем нормой и обыденностью. Рядом с Джоанной, которая сама подобна живому воплощению огня, по-другому и не бывает. Впрочем, благодаря подобному рвению как с ее стороны, так и со стороны его солдат, им быстро удалось продвинуться на запад — особенно, когда на подмогу пришли войска Альянса. Едва ли люди Мефтуна, участвующие в этом бою, скорее, из страха перед гневом командующего, нежели искренне верующие в собственную победу, могли им противостоять. Очень скоро они приблизились к центру города, и теперь Картер решил, что направление пора менять в сторону подземных тоннелей. Он знал — королева сама об этом рассказала, — что в одном из них была тайная дорога, ведущая во дворец, и намеревался пройти по ней, чтобы добраться наконец до Мефтуна и положить конец этой бессмысленной бойне. Но сначала нужно было прорваться через стену удракийских солдат, которые встретили их сразу же после спуска на подземную дорогу. — Рассредоточиться! — скомандовал Картер, вскидывая ружье в боевой готовности. Схватка началась моментально, для этого и приказ не нужен был. Два выстрела — два мертвых врага падает на пол. Численный перевес был на стороне имперцев, и стоило приложить усилия, чтобы расправиться с ними с минимальными потерями. Трое удракийцев открыли ответный огонь; Картеру пришлось улизнуть за угол, чтобы не словить пару пуль. — Прикрой меня! — шикнула Джоанна, прыгнув вслед за ним и при том чудом не потеряв равновесие. Она загнанно дышала, порядком утомленная неравным сражением — бой на дальней дистанции никогда не был ее сильной стороной; но даже так была преисполнена упрямства и стойкого намерения победить. — Только не говори, что ты собралась бросаться под обстрел, — не то возмущенно, не то обеспокоенно, не то — все сразу, отозвался Картер, оборачиваясь на нее. — Вообще-то, почти это я и собралась делать. Только вот хуже будет им же. — И что я должен сделать? — Пуляй по ним без разбору, — уверенная, будто ее решение не было совершенно нерациональным и абсурдным, выплюнула она. — Заставь их подумать, что ты чокнутый, и переключи их внимание на себя. Я сделаю то, что нужно… Только оттяни мне минутку. — Пообещай, что это не будет смертельно опасно. — Не говори так, как будто мы бросаемся песком на детской площадке. Язвительность Джоанны совершенно не вселяла спокойствия. Если бы она, его сумасшедшая и неумолимая возлюбленная, знала, как сильно ему хотелось просто взять и запихать ее в какой-нибудь дальний уголок, чтобы не подвергать опасности, наверное, сочла его идиотом. Словно он не знает, на что она способна… Да, Картер знает, она может все. Ничто ей не страшно, ничто ее не берет. Его глупая иррациональная тревога меркнет на фоне ее силы. Стоит просто довериться. Картер кивнул, давая понять, что согласен с ее загадочным планом, и, перехватив ружье поудобнее, выглянул из-за угла, принявшись, как и сказала Джоанна, «пулять без разбору». Это была внезапная атака — удракийцы опешили, но быстро взяли себя в руки, принявшись стрелять в ответ. Картер занырнул за угол и только выставил ружье, стреляя вслепую. Громкий крик и ругань, приправленная резким удракийским акцентом, означали то, что ему даже удалось кого-то ранить. Краем глаза он увидел, как Джоанна, подпрыгнув, выбежала вперед. Вспыхнул лазурный огонь, образуя сферу, а затем раздался страшный рокот, следом за которым последовала стремительно распространяющаяся по тоннелю волна пламени и страшный гул из отчаянных, агонических криков. Картер выглянул из-за угла, и перед его глазами предстала ужасная картина: на дороге валялись ряды тел удракийских солдат с оплавленной броней, обугленными частями тела и полыхающими волосаии. Они кричали, стояли, извиваясь и брыкаясь на полу в страшным мучениях, которые приносил им жар огня и плавленного металла, в то время как их люди стояли в шоке и изумлении, глядя то на изувеченных врагов под ногами, то на Джоанну, которая, глубоко дыша, стояла на полусогнутых, ухмыляясь, пока ее лицо застелили пшеничные пряди растрепанных волос. Она совершенно точно была сумасшедшая, но ей потребовалось всего две минуты, чтобы уничтожить дюжину удракийских солдат. Хотя, был еще один, и Картер заметил его слишком поздно. Стоя на коленях, истекающий кровью удракиец, схватил гранату, сорвал чеку, швырнул вперед… Глухой удар, звон, яростный рык Джоанны — она метнулась вперед прежде, чем Картер успел хоть как-то отреагировать. — Джоанна! Его требовательный предостерегающий крик заглушил гром взрыва. Пламя расплескалось по стенам, обрушивая стены и потолок, поднялись облака пыли и дыма, и вот-вот взрывная волна должна была достигнуть и его. Рефлексы кричали «Беги!»; но Картер не мог и вдоха сделать, ведь Джоанна… Джоанна, взмахнув руками, развеяла пламя, даже не содрогнувшись. — Джоанна! Картер не слышал собственного голоса из-за звона в ушах; и плевать. Он подбежал к ней и тряхнул за плечи, разворачивая к себе, а она, покрытая сажей, пылью и чужой кровью, посмотрела на него, словно впервые видела. — Путь чист, — пробормотала Джоанна спустя несколько продолжительных секунд молчания. — Ты… Картер не знал, что сказать. Выдохнув, он огляделся по сторонам, чтобы убедиться в действительности услышанного, и на сей раз застал еще больше трупов, чем в предыдущий раз. Мертвы были все. Все… — Картер, — настойчиво опустила Джоанна, схватив его за подбородок и вынуждая посмотреть на нее. Ее глаза были полны сосредоточенности и решимости, в то время как он… Сердце просто выскакивало из груди. — Все в порядке. Мы живы. — Но они… — Им не повезло, — прервала Джоанна. Конечно, он понимал, что она права. Нельзя всех защитить, нужно бороться в первую очередь за себя. Но все-таки, это были его люди, а он — их командующий. — Картер, — повторила она уже тише и мягче, опуская руки ему на плечи. — Не думай об этом. Нам нужно двигаться дальше. Возьмем Мефтуна, и тогда их жертвы будут не напрасны. Кажется, Джоанну совсем не волновала смерть: ни чужая, ни своя собственная. Он же в моменты, подобные этому, мог думать лишь о том, что недостоин быть командующим, недостоин здесь находиться. Но Джоанна смотрела на него так, что любые сомнения вмиг казались идиотскими и несущественными. — Надо позвать подкрепление, — кивнув, решил он. Нужно двигаться дальше.***
Нейтану крупно повезло: после зачистки, произведенной лучом аннигилятора, улица пустовала. Ни одного солдата — как вражеского, так и, тем более, своего — не встретилось ему на пути; однако он все равно не выпускал гребаный палаш, которым даже не умел пользоваться, из рук. Бежал, игнорируя хруст пыли под ногами, и продолжал громко, отчаянно почти надрывно, звать Кертиса по имени. В горле пересохло, стук собственного сердца набатом отдавался в ушах, вкус крови — и своей, и чужой, — осевший на губах, был отвратителен, а мысли были лишь об этом: либо этим оружием он вспорет брюхо кому-нибудь другому, либо — самому себя. Если он не найдет Кертиса, последнее случится с куда большей вероятностью, чем хотелось бы. Нейтан не может его потерять. Не может, не может! Не здесь, не сейчас, не так… Не после того, как они пережили столько всего. Не после того, как дошли, наконец, до финальной точки в этой зверской войне. Нейтан сам готов сдохнуть — только сначала узнает, что Кертис жив!.. Но это молчание по ту сторону сломанной рации не обнадеживало совсем. — КЕ-Е-ЕРТИ-И-ИС! Нейтан сдавленно кашлянул — больно перенапряг и без того саднящее горло — и прислушался. Тишина. Ужасающая, леденящая сердце тишина. Огляделся вокруг: пусто. Ни души — только трупы и обломки разрушенной улицы. Трупы, трупы, трупы… Повсюду мертвецы. Один из них — с рыжей макушкой. Нет, это… — Кертис?.. Это не может быть правдой. Это просто… Кто-то другой. Нейтан сглотнул и, пересиливая вату в ногах, направился в сторону рыжеволосого мертвеца. Это не Кертис, убеждал он себя, не Кертис. Палаш сам выпал из рук, звякнув при ударе о землю, когда он подошел поближе. Тело лежало на животе — нужно перевернуть… Всего-то. Лишь бы убедиться, что это не Кертис. Нейтан задержал дыхание и опустился на корточки, положив руку на плечо мертвеца, чтобы перевернуть на бок. Это был не Кертис — аж камень с души. Но… Где тогда Кертис? Нейтан почувствовал, как бессильный гнев захлестнул его с головой. В глазах все смазалось, поплыло, всякие звуки стали неслышимыми: только бешеный стук его же сердца и жар, расстелившийся по всему телу. Нейтан схватил первое, что попалось под руку — кажется, это было ружье, — и, зарычав, швырнул на землю. Но вокруг по-прежнему стояла тишина. Нейтан выпрямился, делая глубокий вдох, и с трудом подавил в себе желание разгромить все, что только могло попасться на глаза. Ему нужна была холодная голова. Здравый смысл. Пока ничего не подтвердилось, не стоит себя накручивать, не стоит переживать… Хоть это и совсем не просто. Бродить по переулкам Нейтан начал уже без бесполезного палаша в руках. Странно, но еще недавно они с Кертисом рассуждали о тихой мирной жизни после войны где-то в укромном уголке в Пепельной пустоши: на берегу моря, разумеется, ведь этого хотел Кертис. А теперь… Где он теперь? Какой смысл во всем, когда нет главного компонента? Какой может быть причина возвращаться домой, когда нет того, кто стал с домом ассоциироваться? Под ногой хрустнуло стекло: так громко, что полоснуло по ушам. Нейтан поморщился и отошел в сторону, но тут же услышал щелчок предохранителя, раздавшийся откуда-то со стороны. Обернулся — направив на него пистолет, который держал в дрожащей от напряжения руке, в узком переулке между домами стоял покрытый сажей, с растрепанными огненно-рыжими — ярче солнца в этот день — стоял Кертис. Живой. Он опустил ружье, как только понял, что перед ним стоит Нейтан, и тот смог вздохнуть с облегчением. — Где ты был? — взволнованно — впервые столь открыто, без заменяющего демонстративного раздражения — произнес Кертис, выйдя из переулка. — Почему не отвечал? — Рация сдохла, — буркнул Нейтан: кратко, емко, так, насколько вообще хватало слов. Он опустил взгляд ниже, на левую руку Кертиса, которая беспомощно болталась вдоль его тела. — А ты?.. Твою ж, что с тобой? — Кажется, я сломал руку, — нахмурившись, отозвался Кертис. Его вялая реакция на все, что происходило, свидетельствовала лишь об одном: он устал от происходящего ничуть не меньше, чем Нейтан. Да что там: все они устали от этих бесконечных войн… Но теперь все закончится. Все непременно закончится…***
Записи, добытые из памяти дронов-шпионов, показали, что на базе осталось всего-то семнадцать солдат, и половина из них сосредоточилась на капитанском мостике, окружив Сёнера, который был восемнадцатым. Это было хорошее начало: в запасе у Роджера, Саймона и Миранды было по пять человек от каждого, что уравнивало счеты совершенно идеальнейшим образом. Значит, пора была выдвигаться. Роджеру и семнадцати его спутникам удалось без особых осложнений — если не считать парочки дронов, которые встали у них на пути, но которых Роджер быстро и методично расстрелял до того, как они успели бы заметить вторженцев, — проникнуть на территорию базы, а затем спуститься в канализационные тоннели, откуда они должны были попасть внутрь. Вонь здесь стояла жуткая: дерьмо, моча, мусор, грязь — чего, впрочем, и следовало ожидать. Вода, пропитанная отходами, доходила до щиколоток и, казалось, пропиталась сквозь берцы, укутав ноги неприятной липкой прохладной влагой. Барахтаться в грязи и чужой крови на поле боя — это одно, а вот шагать по чужим испражнениям, смердящим так сильно, что от этой вони, напоминающей протухшие яйца, кружилась голова, — совсем другое. Миранда, которая шла впереди и своим гидрокинезом старалась хоть как-то отгонять от них вонючие воды, то и дело фыркала и ругалась, приговаривая, что это — самое отвратительное, что случалось в ее жизни. Роджер, вообще-то, был с ней солидарен. Чуткое обоняние котоликих только усугубляло ситуацию, его мутило от этого смрада, но он раз за разом одергивал себя, думая о том, что это — лишь ничтожная цена за победу. Он, в конце концов, не какой-то неженка, чтобы морщить нос, когда от этого «дерьмового пути», как его обозвал один из лейтенантов, зависит успех этой битвы. Даже задумываться о подобном — в крайней степени абсурдно, когда на кону стоит свобода Немекроны. Но, наконец, вскоре они достигли заветной красной точки на локаторе, что ознаменовала конец их омерзительного скитания по канализации. Роджер поднял голову вверх и увидел решетку слива, откуда лил приглушенный свет. — Узковато здесь, — заметил он, нахмурившись. — Я разберусь, — уверенно отозвалась Миранда. — Отойдите на пару метров, пожалуйста. Роджер вскинул руку, как бы оттесняя всех вместе с собой назад. Миранда окинула слив оценочным взглядом и глубоко вдохнула, присогнув ноги в коленях. Выдохнула, резко взмахнула руками — две струи воды метнулись вверх, раздался страшный грохот и треск. Миранда отскочила в сторону, уворачиваясь от упавшей металлической решетки — такая тяжесть вполне способна намертво прихлопнуть на месте, — и подняла над собой своеобразный водяной купол, защищалась от обломков бетона и плитки, что посыпались следом. Это было действительно впечатляюще. Миранда развела руки в стороны, и купол над ее головой расплескался на пол, а она, бодро улыбнувшись, объявила: — Готово. Осталось только выбраться. Это оказалось не так просто, как подумалось на первый взгляд, однако гидрокинез Макрис помог им и на сей раз. Промокшие и запачканные чужими испражнениями, они все же оказались внутри базы: а точнее, в импровизированной душевой, где было всего три кабинки да какие-то странные умывальники. Здесь у них точно выдастся минутка на то, чтобы повторить план действий. Итак, им предстояло разделиться. Семеро человек вместе с Саймоном отправились в центр энергоснабжения: не то, чтобы там могло понадобиться столько людей — хватало и Хейла, который был относительно компетентным в области техники, пусть даже и чужеземной, — однако охранники блюли патруль по базе, и защита ему не помешала бы. Роджер, Миранда и остальные восемь человек в это время взяли курс на капитанский мостик. На пути им попался всего один солдат: и то, и того одна лейтенантка без колебаний оглушила, если и вовсе не убила, ружьем со спины, не дав ему возможности хотя бы заметить чужаков на своей территории. Чудом им удалось миновать камеры, но по мере приближения к капитанскому мостику заминок становилось все больше, а значит, теперь оставалось только ждать, когда Саймон обрубит свет на базе. У них будет около полминуты в запасе, прежде чем включиться аварийное питание и Сёнер поймет, что на его базу проникли нежелательные гости, отдав команду своим людям быть наготове — этого достаточно, чтобы ворваться на мостик и захватить управление над базой. Роджер не переставал думать о том, как недальновидно поступил Мефтун, отказавшись от капитуляции. И все же, его патриотическое упорство было достойно похвалы. Императрица, должно быть, не сильно обрадуется, когда узнает, какого преданного военачальника потеряла. — Я на месте, маршал, — отчитался Хейл — его голос внезапно зазвучал из рации. — Будьте готовы. Роджер, Миранда и остальные включили фонари, как по команде, и тут же, спустя всего пару секунд, свет погас. — Вперед, пошли! — подгоняя, бросил Роджер, махнул рукой и метнулся по коридору. Два поворота, и еще один — последний. Они выбили двери, ведущие на капитанский мостик прежде, чем вспыхнул красный свет и заорала тревога. — Стойте на месте, капитан Сёнер! — требовательно выпалил Роджер, перекрикивая отвратительный вой сирены. — Вы окружены! Худое лицо мужчины сделалось еще длиннее, когда вытянулось — не то от ужаса, не то от гнева и возмущения, не то от всего разом. — Огонь! — рявкнул Сёнер, взмахнув рукой. — Не щадите этих умунту! Убейте этих грязных собак! — Защищайтесь! — подхватил Роджер. Кто-то начал стрелять, кто-то — набрасываться, но что их, что вражеские солдаты — обе стороны сцепились в ожесточенной бойне. Роджер выхватил клинок и моментально пронзил тело удракийки, которая бросилась на него. Миранда, притянув капли воды с промокшей одежды, полоснула хлыстом по еще двум солдатам — из их глоток, раздираемых булькающими хрипами, хлынула кровь, разбрызгиваясь во все стороны. Побоище началось, даже не успев закончиться: база, считай, была захвачена. Это — успех. Это — победа. Если, конечно, не считать Сёнера, который, недолго думая, решил улизнуть. — Я пойду за ним, — уведомил Роджер, перехватив меч поудобнее, и рванул за Сёнером. Удракиец, признаться, был шустрым: он обладал, как для военного, достаточной худощавой комплекцией и длинными ногами, которые позволяли ему нестись так, что пятки сверкали. Но и Роджер никогда не был особо медлительным. Он замахнулся на Сёнера клинком, и тот, уворачиваясь отпрыгнул в сторону, вынужден был притормозить. — Ты никуда отсюда не уйдешь, — нисколько не сомневаясь в значимости собственных слов, опустил Роджер. — Сдавайся, и я сохраню тебе жизнь. И он не лгал. Если бы Сёнер сейчас добровольно сложил оружие, Роджер не стал бы причинять ему вреда. Оставил бы все на усмотрение Ее Величества. — Еще чего, — пренебрежительно фыркнул он. — Стану я дрожать перед каким-то умунту… — В таком случае, начинай молить о пощаде прямо сейчас. Сёнер готовно обнажил алый клинок, и их мечи сцепились в отчаянном противостоянии. Металл скрипел, искрил, свистел, разрывая воздух, но никто из них ни на йоту не приблизился к верховенству над противником. Роджер, признаться, совсем не ожидал, что в тощем теле его противника найдется столько силы. Впрочем, удракийцы всегда были физически сильнее — об этом стоило помнить. Так Сёнера ему не одолеть: придется прибегнуть к хитрости. Роджер резко прекратил атаку и принялся защищаться, при том стараясь тяжко дышать, как если бы начал уставать. Его притворство возымело эффект: вскоре движения Сёнера стали увереннее, несдержаннее и агрессивнее, однако вместе с тем он, уверовав в свое превосходство, стал утрачивать бдительность. Совсем, как Линтон Карраско… Роджер упал на колени — еще один обманный маневр — и мимолетно взглянул на Сёнера: тот уже приготовился поднять меч и срубить ему голову. До чего же самонадеянно… Роджер завалился на бок и клинком полоснул по ногам Сёнера: глубоко, до самой кости, что и впрямь было видно белизну, которая проступила сквозь чавкающую плоть. Алый меч с лязгом упал, из гортани удракийца вырвался глубокий яростный вопль, и он тут же свалился на пол, дергая ногами в попытках прогнать боль. Роджер выдохнул, смахнув-размазав капли крови, упавшие ему на лицо, и подобрался к Сёнеру. Тот не мог ходить, но отчаянно пытался уползти: пришлось залезть на него, чтобы придавить весом собственного тела. Роджер не знал, что еще может сделать, поэтому просто начал его душить: пообещал ведь, что убьет. Сёнер кричал, пока воздух не начал заканчиваться, брыкался, цеплялся сухими пальцами в его запястья, пытаясь отодрать руки от своей шеи, но все в бестолку: хватка у Роджера была слишком сильной, чтобы раненый и ослепленный болью противник мог с нею справиться. Вскоре Сёнер сдался, опустив руки, и Роджер искреннее уверовал, что победил — пока не ощутил, как что-то холодное и острое врезалось под ребра. А затем — боль. Очень больно. Роджер рвано выдохнул, но не ослабил хватки: только опустил голову вниз, глядя на рукоять кинжала, который Сёнер каким-то неведомым образом умудрился достать и вонзить ему под ребра, продолжая сжимать немеющими от напряжения пальцами. Больно. Очень больно. Роджер почувствовал солоноватый вкус на губах — кровь; его кровь. Посмотрел на Сёнера — это посиневшее от нехватки кислорода лицо исказила кривая усмешка. А затем Роджер ощутил, как металл покинул его тело, а по коже заструились бурные горячие ручьи. Больно. Очень больно. Но недостаточно, чтобы сдаваться. Недостаточно, чтобы подвести Кармен. Биение чужого сердца, которое он чувствовал все это время своими же ладонями, резко замерло. Сёнер был мертв. База была захвачена. Победа. Победа… От боли у Роджера уже темнело в глазах, и сейчас он смог наконец позволить себе слезть с Сёнера — вернее, с его удушенного тела, — и завалиться на пол, облегченно вздохнул. Холод плитки приятно успокаивал, резко контрастируя с жаром крови — его собственной крови, — что пропитала все вокруг. Ему по-прежнему было больно — но теперь куда более безмятежно. Да, успокоение, отдых — в этом он и нуждается. Роджер прикрыл глаза, решив, что может позволить себе провалиться в сонную негу хотя бы ненадолго.***
— Каковы будут ваши дальнейшие указания? Мефтун молчал уже несколько минут, а прибывший солдат все ждал от него распоряжений. Но единственное, о чем он мог думать, так это о том, что все безвозвратно и необратимо пропало. Битва, начавшаяся пару часов назад, вскоре превратилась в самое настоящее побоище — по-другому и не скажешь. Войска королевы Кармен объединились в армией Альянса, которую привела за собой принцесса Церен, и беспощадно вырезали его людей, не давая и шанса на сопротивление. Из разных уголков Кретона он только и получал, что новости о сбитых кораблях, аннигиляторах, взрывах, поджогах, убийствах и пытках — прямиком на месте, с подачи жадных до крови и совершенно ненасытных маррунийцев, — солдат Империи. Враги выпрыгивали из окон домов, прятались в брошенных автомобилях и настигали их исподтишка — они делали все для того, чтобы у подкомандных Мефтуна не осталось и шанса. Они уничтожили весь немногочисленный морской флот, захватили военную базу на юге, захватили подземные тоннели, чем, вдобавок, отрезали пути к отступлению. Это был грандиозный, сокрушительный провал. Как уполномоченный Императрицей губернатор, Мефтун потерпел поражение. Даже если ему и удастся сбежать, в Империи его будет ждать неминуемая смерть — унизительное линчевание и красочная казнь, если быть точнее. Но и здесь его участь более завидной не станет. Немекронская королева не пощадит его — своего врага, — это она четко дала понять. Однако умирать Мефтун не готов: тем более, столь бесславно. Ему всегда удавалось выходить сухим из воды и выскальзывать из самых щекотливых ситуаций; так почему в этот раз должно быть иначе. Нет, ему нужно действовать. Мефтун, оторвав взгляд от окна, за которым пылала вся эта зверская бойня, закинул за спину волосы, частично собранные в косу, и готовно накрыл пальцами рукоять меча. Обернулся: солдат, имени которого он даже не знал, глядел на него глазами, полными растерянности и сомнений — даже этот юнец понимал, что сегодняшний день был сущей катастрофой. — Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — опустил Мефтун, окинув юношу оценочным взглядом сверху вниз. При нем даже оружия не было: должно быть, он и на поле боя не выходил, зато как трясся за свою шкуру… — Простите? — в голосе солдата проскользнуло недоумение. Мефтун ухмыльнулся — это было реакцией, которую он давно отточил уже до автоматизма, — и резко выхватил клинок из ножен. Взмах, испуганный вскрик — тело с перерезанной глоткой свалилось с ног, падая в лужу собственной крови, и Мефтун легко переступил через него, покидая комнату, из которой до этого не вылазил. В коридоре его встретили двое охранников, которые заметно заволновались, увидев тянущийся за ним след из капель крови, что стекали с заостренного лезвия его клинка. — Господин, у вас все в порядке? Ну что за идиотский вопрос! Мефтун скривился и прошелся мечом по животу охранника — на смерть. Со вторым, опешившим, он обошелся похожим образом: проткнул его тело насквозь, после чего сбросил с клинка, словно прицепившийся бесполезный мусор. Вообще-то, жизни всех этих дрожащих лебезящий тварей теперь утратили свою значимость. Главное — себя спасти; остальное второстепенно. Мефтун шел по коридорам дворца, и всюду за ним следовала кровь. Изувеченные тела, перерезанные глотки, распоротые животы — он не щадил никого, ни перед чем останавливался. После двадцати убитых солдат Империи Мефтун попросту сбился со счету. Но что поделать? Ситуация вынуждала его переметнуться на сторону победителей, и ничто не должно было ему помешать. Он очутился в одном из просторных залов среди множества трупов, когда откуда-то издалека послышались голоса и приближающийся грохот многочисленных шагов. Кажется, кто-то пришел по его душу; но Мефтун был готов. Появление немекронских солдат под предводительством командующего Картера Карраско, о котором он, как и многие, был наслышан достаточно, совсем не расстроило его — только обрадовало. — Командующий Мефтун, бросайте оружие и сдавайтесь! — безапелляционно отчеканил Картер Карраско, направив на него ружье. Кажется, отпускать его он, как и его люди, вооруженные ничуть не хуже, не собирался. Мефтун перевел взгляд на светловолосую остроухую девушку, что стояла рядом с ним, пристально и даже, пожалуй, достаточно изумленно, оглядывая груды тел, усеявшие пол тут и там. Как только она поняла, что он сам сделал все это, ее кулаки вспыхнули синим пламенем. Подобного оттенка ни у одного из немекронцев он прежде еще никогда не видел. — Как скажете, — беспечно пожав плечами, отозвался Мефтун, и смиренно швырнул меч на пол, вскинув руки в демонстративно-примирительном жесте. — Я не собираюсь вам мешать, ибо же… Я признаю. Сегодня вы победили.