16 октября 270 года (по немекронскому календарю)
В Кальпаре сейчас было раннее утро, только-только начинало рассветать. Селим считал, что это, возможно, был самый удачный момент для осады города: люди еще не успели разбрестись по делам и оставались дома, что снижало вероятность того, что они могли ненароком попасть под удар. А кроме того, принцесса Церен участливо известила городское управление о грядущем наступлении заранее. Она не собиралась нападать внезапно, подвергая еще большей опасности невинных граждан. Оставалось уповать только на благоразумие администрации, они-то точно должны были побеспокоиться об эвакуации населения. Впрочем, командующие военных корпусов также изъявили о своей готовность взять гражданских под защиту у себя: таким образом, было оговорено, что корпуса ни в коем случае не должны подвергаться атаке. В то же время это был довольно… Неоднозначный шаг. Ведь где, как ни в военных корпусах, была сосредоточена вся армейская мощь? Однако это было не так уж и важно: львиная доля армии заведомо была на их стороне. Проблем возникнуть не должно, казалось Селиму. Все это — зрелище исключительно показательное. Главной их целью оставался именно Императорский дворец и Рейла: даже королева Кармен с этих согласилась, хотя Селим, признаться, сомневался в искренности ее слов и намерений. Он до сих пор помнил о том, что поведал ему Карстен после тех злосчастных переговоров. «Пусть знают, кого винить, — сказала ему Кармен, глядя прямо в глаза, — когда небеса обрушатся на их головы». Что это, если не угроза? Хотя генерал Картер убеждал их, что ляпнула она такое исключительно на эмоциях, поддавшись злобе. Это, в общем-то, было похоже на правду. Однако смутные сомнения по-прежнему не покидали Селима. Но он старался о них не думать. Сейчас было более важное дело: застланные облаками слои атмосферы Удракии были уже совсем близко. Впереди его крейсера, находящегося на ведущей позиции, медленно плыл Каллипан, распуская щупальца-змеи, — это зрелище пробивало Селима до дрожи, хотя он, право, думал, что привык видеть это чудовище каждый день. Все это время Каллипан простоял на территории дворца в Мулладааре, вселяя благоговейный ужас и трепетный страх в каждого, кто проходил мимо. Служанки судачили о том, что этот «монстр» — именно такое незатейливое прозвище за ним закрепилось — «отравит земли Рейениса». Кто-то боялся, что однажды он просто перевалится на бок и разрушит половину дворца. А некоторые после инцидента на свадьбе заговорили даже о том, что королева Кармен уничтожит Рейенис. Словом, люди на выдумки не скупились… Но Селима по-настоящему пугала лишь одна вероятность: та, в которой этот «монстр» обратит земли Удракии в пепелище. По бокам между тем дрейфовали дымчато-серые корабли Марруна под командованием Канги и бело-синие корабли Немекроны под командованием командующей Сесилии, а также его собственные, в которые вошли как люди Ордена, так и те, кто, в свое время, покинул Удракию во время беспорядков. Войска Марлы и Моны должны были подойти немногим позже и только в том случае, если возникнет такая необходимость. Ни к чему было пускать в ход все и сразу и попусту нагонять панику на мирное население, и без того, вероятно, напуганное. — Снижаемся! — скомандовал Селим. С капитанского мостика его послание разошлось ко всем. Это касалось только крейсеров, перевозивших людей для наземной атаки, среди которых был и его собственный: пилот, который находился подле Селима, принялся зажимать кнопки, тянуть рычаги и руль — крейсер устремился вниз, и Селим ощутил легкое покачивание. Спуск всегда сопровождался неприятным чувством того, словно какая-то невидимая сила упорно пытается оторвать тебя от земли: он оперся руками на перила, стараясь снизить ощутимый дискомфорт. Вид за окном застелили густые перистые облака, которые начали рассеиваться по мере того, как крейсер приближался к земле. В то же время раздался и отвратительный скрипучий рокот, которым всегда сопровождалось скорое передвижение Каллипана: только в космическом вакууме можно было избавиться от этого звука, скребущего уши и пробирающего своей угрожающей внушительностью до самых костей. — Покажите камеры нижнего обзора. Помощник капитана выполнил повеление без промедлений. Вспыхнул голографический экран, куда транслировалась запись: красные крыши города, темные своды дворца, возвышающегося над всей Кальпарой и мельтешащие по улицам маленькие точки — люди, — которые удалось разглядеть лишь тогда, когда изображение приблизили. Это были либо военные, либо бегущие к спасению гражданские — одно из двух, и Селиму не хотелось полагаться на удачу. — Отправьте туда несколько дронов. Пусть покажут улицы, — распорядился он. — Свяжите меня с командующим Мефтуном. Несколько нехитрых манипуляций, и тот появился на еще одном вспыхнувшем экране. — В чем дело? — с ходу поинтересовался Мефтун. Впервые за все это время, в течении которого Селиму доводилось его знать, он, хвала звездам, был серьезен и обошелся без своей фирменной лукавой ухмылочки. Облаченный в красно-белую военную форму Новой Империи, он смотрел на Селима в ожидании ответа. — Мы высадимся с минуты на минуту, — уведомил Селим. — Командование над авиацией я перепоручаю вам. Флот командующей Элиф, по некоторым сведениям, уже покинул девятый корпус и направляется к вам. И все же, старайтесь, по возможности, не вступать в открытое столкновение. — Я постараюсь, — парировал Мефтун с долей внушающей сомнения беспечности. — Но если вдруг командующая будет слишком агрессивна, мне придется защищаться. — Это само собой разумеющиеся вещи, — недовольно процедил в ответ Селим. Мефтун словно только и делал, что искал шанса с кем-нибудь сцепиться. — Но до этого не нужно лезть на рожон. Это вам понятно? — Предельно. — В таком случае, на этом пока все. — Генерал, дроны на месте, — уведомил тем временем один из диспетчеров. — Покажите, — скомандовал Селим, принимающе кивнув. Благо, на улицах действительно было не гражданских: всего-то горстка военных вместе с командующим Айкутом, капитаном Калантаром и еще кем-то, кого Селим не узнавал. Должно быть, это были те самые, кого, как любил выражаться Халит, Айзелле и Рейле удалось «запугать». Но это только в центральных кварталах. По мере переключения на камеры дронов, высланных на другие районы Кальпары — южные и северные, западные и восточные, — вырисовывались и другие, среди которых Селим признал и командующую Мирзу, и командующего Берена, и многих других… Обо всех этих людях Селим знал только по донесениям, но все равно недоумевал, как они, с виду кажущиеся вполне благоразумными, могли купиться на дешевые угрозы императрицы и ее генерала. Неужто безумие Рейлы было заразно? Забавная мысль, однако… Она хотя бы утешала его вполне закономерное волнение. Каллипан завис в воздухе, оставшись наверху — лишь для того, чтобы производить угрожающе-устрашающее впечатление и подорвать и без того шаткий боевой запал сторонников Рейлы, — а тем временем крейсеры Новой Империи, Немекроны и Марруна поползли дальше вниз. Пора было выступать. — Спускаемся! — снова скомандовал Селим, а сам направился по направлению к выходу, прихватив с собой трос — именно с помощью него должен быть осуществиться спуск на землю. У дверей его уже ждала орава солдат, которые, следуя ранее отданному приказу, друг за другом группами по пять человек спускались вниз. Крейсер опустился совсем близко к земле: от нее их отделял всего-то какой-то десяток метров, — поэтому все проходило достаточно быстро. Селим присоединил трос к ремню, другой конец зацепил за специально предназначенное для этого крепление на полу и, крепко охватив его руками, прыгнул вниз, оттолкнувшись от края. Пролетел около метра, затем завис в воздухе. Трос стал неспешно раскручиваться, продвигая его поближе к земле. Тут же Селима обдало холодным порывом ветра: еще бы, ведь скоро должно было грянуть похолодание, — глаза защипало, пришлось на секунду зажмуриться и проморгаться. Порывы ветра слегка покачивали его тело, что придавало ситуации некоторой толики опасности, однако он, привыкший и не к такому, практически не обращал на это внимания. Разве что в трос вцепился покрепче, наспех проверив надежность крепления. Кругом плыл вид улиц: серые дома, красные крыши, погасшие рекламные вывески и гоняемый ветром мусор. Безлюдная пустота… Сколько его здесь не было?.. Больше года. Тогда ему пришлось бежать, чтобы заручиться покровительством принцессы Церен. Судьба занесла его на Рейенис, как-то раз даже метнула на Немекрону, но вот: он снова здесь. Вернулся для того, чтобы завершить начатое до конца и освободить Империю от гнета выжившей из ума тиранши — именно такое обещание он дал Нуре. Селим до сих пор помнил ту упрямую, своевольную, горящую идеей и целью девушку, что умерла у него на руках… Вдалеке засуетились люди Айкута и решительно направились в их сторону. Селим поджал губы, глубоко вдохнул и постарался раскачаться, надеясь ускорить спуск. Что ж, это подействовало: трос с противным скрежетом скользнул вниз, и вскоре Селим спрыгнул, оторвавшись еще в воздухе. В руки меч, в кулак — стальную решимость. — Приготовьтесь! — рявкнул он солдатам, собравшимся у него за спиной. Но все-таки, наступать на Айкута и его подкомандных первыми они не спешили. Королева Кармен и вождь Канги твердили только об одном: перебить всех, кто встанет на пути. Но принцесса Церен убеждала его в том, чтобы он до последнего пытался уладить все словами. Весьма странные требования, на самом-то деле, для тех, кто отправляется на войну, однако Селим не мог не согласиться с их разумностью. В том году они, конечно, нагнали страха на весь город. Однако это было необходимо: никак иначе поступить в той ситуации было нельзя. Теперь же, когда Рейла растеряла всех союзников, излишняя жестокость была бы попросту бессмысленна и сравнима лишь с животной дикостью. — Командующий Айкут, — бросил Селим, когда тот оказался совсем близко. Это не было приветствием: скорее, способом обратить на себя внимание. Айкут сморщил тонкие губы, которые почти полностью прятались под навесом густых белых усов, окинул его враждебным взглядом и выплюнул в ответ, вскинув клинок направленным на него острием: — Генерал Селим. Одно хорошо: он все-таки признавал звание, которое вверила ему принцесса; назвал не капитаном, не дезертиром, не предателем, не бунтовщиком и не смутьяном — ведь именно такими «почетными титулами» оказывается, его нарекали. Селима, признаться, забавляло, когда такое говорили о Мефтуне: его в этом вообще плане никогда не щадили и не теряли возможности лишний раз напомнить о его неисчисляемых грехах. Только вот, когда Рейла назвала так Селима, ему стало… Не особо-то и приятно. В принципе, от нее-то ничего другого ожидать и не стоило, но все-таки. — Мы пришли сюда, чтобы поговорить с вами, — заявил Селим, вскинув голову, и укоризненно добавил, поморщившись: — Перестаньте указывать на меня своим мечом. — Поговорить? — отозвался Айкут то ли с недоумением, то ли с сарказмом. — Для этого вы притащили несколько десятков тысяч солдат, сотни кораблей и… этот ужас? — он взглянул на небо: туда, где, почти не двигаясь, плавал Каллипан, извивая кроваво-красные щупальца. — Вот о чем нам говорить? — Я предлагаю вам сдаться добровольно и примкнуть на сторону Императрицы Церен. — Императрицы? — на сей раз насмешка в голосе Айкута была совершенно очевидна. — Неужто она уже успела короноваться? — Это произойдет очень скоро, — отрезал Селим, недовольно сведя брови к переносице. — И она гарантирует полную амнистию тем, кто не будет оказывать сопротивления и препятствовать ее восхождению на престол. — С чего бы мне вам верить? — С того, что я однажды сам присягнул ей на верность. Не думайте, что звание капитана досталось мне просто так. Селим решил пойти ва-банк. В конце концов, немного честности и откровенности не помешает, чтобы убедить Айкута в весомости своих слов. — Я был на войне и сражался на стороне Империи: за императрицу Рейлу, за Императора Азгара. Я убивал людей, уничтожал города и ломал чьи-то жизни. Не стоит считать, что на мне нет вины. Однако, Императрица Церен простила меня, потому как я поддержал ее и был готов сражаться на ее стороне. Айкут слушал его и молчал. Изогнутые брови командующего сошлись к переносице, выражая роящиеся в нем сомнения и колебания. — Я не желаю, — процедил он, наконец, — отправиться на плаху. — А кто вас туда отправит? Рейла? — ответил Селим и снисходительно фыркнул. — Сегодня ее правление будет окончено. Она окончательно лишится своей власти и больше не примет ни единого решения. Вы боитесь того, что априори невозможно. — На вашем месте я бы не был столь оптимистичен. — Никакого оптимизма — это всего-навсего очевидные факты. Селим говорил жестко, но спокойно; однако изнутри его распирало раздражение. Звезды, это просто нелепица! Айкут говорил так, словно искренне верил в то, что у Рейлы есть хоть как-то шанс победить. А это, в общем-то, просто абсурд. — Неужели они запугали вас настолько, что вы и в самом деле верите в этот бред? — пренебрежительно выплюнул Селим, покачав головой. — Или они промыли вам мозги? А может, вы лишились рассудка? Разве вы не понимаете: Рейла лишилась своего шанса в тот самый момент, когда Каллипан оказался в руках королевы Кармен! Я не собираюсь вас запугивать, но поймите же, что численное и силовое превосходство на нашей стороне. Вы боретесь ни за что и разрушаете свое будущее во имя ничего. Что вас пугает сильнее: ничтожный шанс того, что вас казнят, или огромная вероятность того, что вы проведете остаток жизни в тюрьме, как пособник кровожадной диктаторши? Селим заметил, что Айкут напряженно сглотнул: его кадык дернулся, на шее проступило сухожилие. Сомневался, сомневался, сомневался… И о чем тут только можно было думать? — Решайте, командующий, — ультимативно поставил Селим. — Либо вы с нами, либо вы против нас. Айкут тихо рыкнул и обернулся на своих людей: растерянные, полные таких же колебаний встревоженные лица. Некоторые, однако, твердо закивали. Кто-то буркнул что-то про Императрицу Церен — именно так ее и назвал. Одна девушка дернула стоящего рядом солдата за плечо и что-то ему прошептала. Айкут скользил по ним задумчивым взглядом так долго, что, казалось, прошла целая вечность; а потом, наконец, отчеканил: — Так и быть, генерал Селим. Мы последуем за вами, — Айкут прокурил клинок в руках и вскинул над головой, а затем торжественно, как если бы оказался уже на самой коронации, прокричал: — Да здравствует Императрица Церен! Все остальные повторили за ним, скандируя имя будущей Императрицы и одновременно чеканя громким набатом: «Долой императрицу Рейлу!». Селим не мог сдержать довольной улыбки, наблюдая за этим. Все оказалось куда проще, чем казалось, — но это только начало. — Теперь, — распорядился он, когда люди Айкута утихли, — нам нужно склонить на нашу сторону всех остальных. Капитан Калантар, все остальные — где они? — Где-то неподалеку, — ответил Айкут. — Они разбились по соседним кварталам. — Тогда идем за ними. Надеюсь, что они, как и вы, сделают правильный выбор.***
— Флот командующей Элиф движется прямо по курсу, — уведомительно бросил диспетчер. — Линкор во главе линии и еще сорок пять — пятьдесят кораблей-истребителей. Пока сложно сказать точно, они еще подтягиваются. — Пятьдесят, всего лишь? — отозвался Мефтун с насмешливым разочарованием. — По своей самонадеянности они превосходят даже меня самого. — Командующий Мефтун, — на связь вышел капитан Ферхат, чей голос эхом разнесся по просторному помещению капитанского мостика, — как прикажете поступить? Следует ли нам атаковать? Атаковать — перспектива, конечно, очень соблазнительная. Мефтун, вообще-то, считал, что церемониться с этим сбродом смысла никакого не имеет, однако у принцессы Церен на этот счет было другое мнение, которое он должен был слушать беспрекословно. Не хватало еще, чтобы и для Альянса он стал предателем: где же тогда снискать укрытие? — Пока ничего не предпринимайте, — распорядился Мефтун. — Возможно, они и сами не станут атаковать первыми. Численное преимущество не на их стороне. — Как прикажете. Мефтун перевел взгляд за окно, откуда открывался удивительнейшей красоты вид — он бы непременно насладился им, если бы только не находился в гуще битвы, исход которой предугадать точно так и не удавалось. Сколько бы времени не прошло, и как бы усердно они все не обмусоливали эту тему, но королева Кармен по-прежнему вселяла в него определенные опасения. Будь он на ее месте: таким же мстительным и злопамятным, да еще и с таким мощным оружием во власти, — он бы, наверное, никого слушать не стал и сделал бы то, что диктует желание мести. Но, впрочем, не столь уж это и важно в данный момент… Пока все идет спокойно — все идет спокойно. Ни к чему забивать себе голову пустыми размышлениями. Оболочку Удракии застелили пушистые перистые облака, неспешно дрейфующие в верхних слоях атмосферы, а вместе с тем оттуда неустанно приближалась кучка кораблей Элиф: черные, как смоль, они, выстроившиеся в форме галочки, почти что сливались с темным космическим пространством, если бы не багрово-красные элементы на обивке. Мефтун ждал, и это вынужденное молчание выводило его из себя. Нет ничего более унылого, чем бездействие. Вообще, на месте Элиф он бы с самого начала объявил о капитуляции (спасибо горькому опыту, который его такому научил), однако она с этим не спешила. Он даже задумался о том, что с ней стоило бы связаться, но не успел он толком опомниться, как истребители резко взмыли вверх и вырвались вперед — навстречу его крейсеру. — Они перешли в атаку! — бросил кто-то с лихорадочной паникой в голосе. Корабль тут же затрясло, послышались хлопочущие звуки ударов и раздались всполохи света. Мефтун ухватился за перила, опасаясь не удержать равновесие, и рявкнул приказным тоном: — Поднять невидимый барьер! Опуститься! Зайдите за линию наступления противника! Все, что было за окном, закрутилось и завертелось. От резкого поворота корабль накренился, что-то даже попадало. Мефтуна отбросило к стене, но он не придал значения последовавшему иррациональному раздражению — требовалось сконцентрироваться на другом. Его крейсер с подачи пилота пулей метнулся туда, откуда еще несколько минут назад вышли корабли Элиф, и он, наконец, мог разглядеть все, как следует. Командующая Элиф определенно была недалекой идиоткой, — никакие другие слова на ум н приходили, — потому как прямо сейчас ее истребители сцепились с истребителями Альянса. Обменивались выстрелами, налетали друг на друга и сталкивались, вызывая необратимые потери с обеих сторон — но все-таки, больше со стороны Элиф. — Командующий, что нам делать?! — вернулся все тот же Ферхат. Теперь волнение в его голосе было слышно отчетливо — правильно, конечно, пусть еще и разрыдается на месте… Мефтун фыркнул, закатив глаза и спокойно отозвался: — Не паникуйте. Соединитесь со всеми: я хочу, чтобы каждый лично и немедленно прослушал то, что я сейчас скажу. Заминок быть не должно. Из динамиков, откуда вещалось все, что происходило на линии связи, посыпался тихий урчащий треск: Ферхат начал потихоньку всех подключать. Мефтун задумчиво потер подбородок, окинув взглядом вид за окном. От него требовались четкие указания, а сформулировать их до конца он так и не смог. Во всяком случае, немного времени у него осталось. Итак, из кораблей командующей Элиф остался только броннированный линкор да тридцать пять истребителей в строю. У него же в распоряжении таковых — в десятки раз больше. По большому счету, тут не следовало даже исхитряться, но все же Мефтуну хотелось покончить с этим одним махом и не играться с истребителями Империи в космические догонялки. Да и потом, как же он упустит возможность лишний раз продемонстрировать свое восхитительное коварство? — Мы ждем приказов, — сообщил Ферхат. Очень вовремя: отличный план как раз сложился окончательно. — Итак, — строго начал Мефтун, прочистив горло, — сейчас вы должны отступить и скучковаться. Отлетите как можно подальше и встаньте плотнее. Белые корабли принялись бросать незавершенные схватки, и все метнулись в одинаковом направлении, сползаясь в одну точку, подобно рою пчел. Корабли Элиф опомнились не сразу: такая резкая смена поведения обескуражила их; однако совсем скоро они поняли, что к чему, и ринулись следом за кораблями Новой Империи. — Поднять невидимые барьеры, — продолжил Мефтун. — На проекторах выпустите объемные голограммы своих кораблей. Быстро! Теперь в рассыпную! Рой кораблей завертелся и неестественно зарябил и задрожал. На смену тем кораблям, которые скрылись под невидимыми барьерами, пришли их световые подделки: достаточно плотные и детализированные, чтобы их можно было принять за настоящие. Корабли — вернее, их светокопии, — разлетелись по сторонам. Это должно было помочь ввести противника в заблуждение: пока они будут целиться в бездушные голограммы, их настоящие цели будут ошиваться где-то неподалеку, всего в каких-то нескольких метрах. Конечно, это сулило создать некоторые неприятности. Например, вражеский корабль мог ненароком налететь на тот, что был скрыт под барьером… Однако это не так уж и важно, когда вероятная эффективность превышает всякие риски. Люди Элиф не успеют и глазом моргнуть, как уже будут стерты в порошок. — Направляйтесь прямо по курсу, — этот приказ Мефтун адресовал своему пилоту. — Поднимитесь. Крейсер, оставшийся незамеченным для врага, воспарил над ними всеми. Линкор Элиф и жалкая горстка ее истребителей оказались прямо у него на ладони. Мефтун оперся на перила и не смог сдержать самодовольной победоносной ухмылки. После того, какую сокрушительную неудачу он потерпел на Немекроне, эта, пусть и легкая и достаточно мелкая, но победа точно будет слаще меда. — Огонь по всем направлениям! Ионную пушку направить на линкор! — Но, командующий Мефтун, — возразил пилот, обернувшись. На его лице нарисовалось боязливое недоумение, от которого Мефтуну хотелось брезгливо поморщиться и закатить глаза. — Принцесса Церен не велела атаковать… Ну, конечно, что же еще он мог сказать!.. Мефтун вздохнул и пресно пояснил: — Принцесса не велела атаковать первыми, — подчеркнул он. — Однако, если угроза возникла, мы не можем не обороняться. В любом случае, это не вашего ума дела, лейтенант. Отвечать перед Ее Высочеством буду я, а не вы, так что делайте то, что вам говорят. Пилот, к счастью, упрямым не был и попытки с ним спорить прекратил сию же секунду. Быстро проклацал нужные кнопки, протянул рычаги: из множества пушек крейсера вырвались яркие всполохи выстрелов. Бах, бах, бах, бах — куча грохота и взрывов — и вражеские истребители разлетелись в щепки. Последний удар предназначался для линкора Элиф: залп стрекочущего инного луча вырвался их пушки, мгновенно рассекая космический вакуум, подобно молнии, и врезался в обшивку корабля. Линкор крутанулся под напором смертоносного луча и тут же вспыхнул пузырями огнями, разлетаясь на сотни и тысячи осколков. Мефтун только поморщился от столь яркой вспышки света и громких звуков. Все стихло. Космическое пространство заполонили обрывки тлеющей подплавленной арматуры: куча металла еще долго будет здесь дрейфовать, пока ее не соберут. Вот, во что превратился и без того жалкий флот Элиф: в груду бесполезных обломков. Действительно, с их стороны было крайне самонадеянно и безрассудно пытаться их атаковать. Мефтун позволил себе тихую ехидную усмешку. Военный азарт и пленительное чувство победы и превосходства: как давно такого не было… Невидимые барьеры стали постепенно опускаться, как и обманчивые светокопии. Те ничтожные силы авиации, что оставались у Рейлы, были разгромлены за считанные минуты, однако это не означало, что можно было терять бдительность. Тем более, что над Удракией опять замаячили какие-то корабли. — Что это? — спросил Мефтун, подозрительно прищурившись. На истребители Империи они были не похожи, и действительно: стоило увеличить изображение, как выяснилось, что это были корабли Немекроны и Марруна. Только вот что-то он не мог припомнить, чтобы они оговаривали нечто подобное. — Что они здесь делают? — требовательно бросил Мефтун, устремив пронзительный взгляд в макушку пилота. — Мне об этом неизвестно, — разумеется, никакого другого ответа последовать и не могло. Мефтун ничего не сказал, а просто стал внимательно наблюдать, попутно размышляя о том, что же все-таки это могло значить. Согласно плану, все корабли Немекроны и Марруна должны были высадиться в Кальпаре, потому как они, в большинстве своем, перевозили на поле боя пехотинцев. Авиация же их тоже должна была кружить непосредственно над городом, чтобы устранять наземные препятствия в виде танков и прочего, а также, разумеется, чтобы лишний раз запугать Рейлу и Айзеллу величием военно мощи Альянса: тем более, что королева Кармен вселяла в них больше страха, чем кто-либо еще. Это Мефтун сам лично предложил. Что делали они здесь, было совершенно непонятно. Подкрепления от Марруна и Немекроны не планировалось, да и не похоже было, что они стремились спуститься на Удракию. Вместо этого они делали что-то… Достаточно странное. Дымчато-серые маррунийские линкоры стали выстраиваться в стройные ряды, огибая оболочку планеты, в то время как немекронские истребители засеменили вокруг них, словно что-то выискивали. Все пару мгновений — не прошло и минуты, — как корабли Марруна окружили Удракию, встав в виде своеобразной сетки. Мефтуну это совсем не нравилось. Закусив внутреннюю сторону губы, он сложил руки за спиной и притопнул ногой. Во всем этом точно был какой-то замысел, который он пока не мог разгадать. — Командующий… — обратился пилот с ощутимым налетом тревоги в голосе. — Может, нам следует вмешаться? — Нет, — категорически отрезал Мефтун, несмотря на то, что, в общем-то, был согласен с предложением лейтенанта. Следовало как минимум разобраться в том, что за непонятица взбрела им в голову и с какой стати сюда вообще явились еще какие-то корабли Немекроны и Марруна. Ему все, что происходило, совершенно не внушало доверия, но и высказать свои опасения он ведь не мог: люди Кармен и Канги всегда были довольно обидчивы и могли неправильно истракторвать его вполне естественный интерес. Да и потом, может это просто принцесса внесла коррективы, никому не сообщив. Пока Мефтун подбирал слова, которые были бы наиболее уместны для обращения, произошло то, чего не мог ожидать никто: маррунийские крейсеры засверкали вспышками света и раскатом электрических дух, отдаленно напоминающих молнии, а затем от каждого из них начало расходиться зеленое сияние, которое — Мефтун осознал это слишком поздно — начало складываться в плотный слой защитного барьера. — Стреляйте! — торопливо воскликнул он. — Пробейте его! Пилот, кажется, сам растерялся настолько, что не успел даже возразить. Одна из пушек выпустила заряд, но барьер от этого даже не заискрился: только слабые светлые разводы кругами расползлись по его поверхности, вскоре растворившись в кислотной зелени. — Командующий Мефтун, поступил входящий вызов, — уведомил связист. — Примите. На вспыхнувшем экране появилось сероватое лицо женщины с черными, как смоль, волосами и непривлекательно выдающимися широкими скулами: это была адмирал Лотта. Мефтун видел ее всего один раз в жизни, когда она как-то раз прибыла ко двору Марлы и, кажется, заглянула там под каждый камень: потому-то он ее и запомнил. Ею тогда двигало не любопытство; просто эта женщина искала, к чему бы прикопаться, обладая на редкость тяжелым характером, и в итоге добралась до Янтарного павильона, который описала, как «место, насквозь провонявшееся вашим (то есть, Мефтуна) перегаром». В общем-то, у них с этой женщиной отношения как-то с первого взгляда не сложились… Видеть ее кислую мину — последнее, чего ему сейчас хотелось. — Командующий Мефтун, убедительно прошу вас прекратить, — недовольно отчеканила Лотта, глядя на него с экрана с необычайным высокомерием, на какое, казалось, не был способен ни один живущий во Вселенной человек. Эта женщина в принципе была в своем роде уникальна, но только вот это отнюдь не комплимент. — Не советую по нам стрелять. — В таком случае, потрудитесь объяснить, что здесь происходит, — обвинительно проскрежетал Мефтун. — Зачем вы здесь, и что все это значит? — Мои люди прибыли сюда по приказу нашего вождя. И отчитываться мы будем только перед ним. — У вашего вождя есть четко составленный план, от которого он не должен отклоняться. И знаете, ни вы, ни еще один флот Немекроны в этот план не входил. Так что, что это за самоуправство? — Боюсь, вам очень не понравится мой ответ. — Не играй со мной в эти игры, — ядовито процедил Мефтун. Попытка проявлять к этой стерве хоть какое-то уважение провалилось с треском: еще бы. Она-то, кажется, вознамерилась с ним шутки шутить. — Оставь свой тупой сарказм при себе и говори прямо. Что происходит? — План, утвержденный Альянсом, кишит несовершенствами, — начала, наконец, Лотта. И ей, разумеется, нужно было сказать как можно больше лишних слов, не несущих в себе ни капли значимости или смысла. — Наш великий вождь и Ее Величество королева Кармен были не согласны с таким раскладом. Мефтун снисходительно фыркнул, усмехнувшись, и покачал головой. Признаться, такой ответ его нисколько не удивил. Большим сюрпризом было бы что-нибудь совершенно другое. — Это измена? — выплюнул он. — Это — справедливость, которую мы вынуждены вершить своими руками, раз никто другой не в состоянии, — слова Лотты были преисполнены чрезмерной и совершенно неуместной важностью и тошнотворным пафосом. — Империя должна заплатить за все, что она сделала. Знаете, как говорят на моей родине? Тот, кто пролил кровь однажды, непременно сам в ней же и захлебнется. Такова уж истина, Мефтун… Все в этом мире циклично. Даже удракийская императрица ничего не сможет с этим сделать. Осознание прошибло его, как молния. Мефтун прекрасно понимал, что Лотта имела ввиду. Канги и Кармен были на Удракии, окруженной плотным непробиваемым барьером, сквозь который при большом желании даже пылинка не просочится, а с ними же — и Каллипан. То, к чему все шло, было ясно, как летний день. — Лотта… — прошипел Мефтун. — Ты даже не представляешь, какими будут последствия того, что вы сделали. — Да не угаснут звезды над нашими головами, раз уж на то пошло, — безэмоционально ответила женщина. — А вам я советую не вмешиваться. Иначе все будет гораздо хуже, чем ты можешь себе представить, — угрожающе процедила она напоследок и поспешно отключилась: так и хотела, чтобы последнее слово осталось за ней. Мефтун скривился и принялся отбивать угрюмый ритм пальцем по перилу. Он ведь предупреждал. Всем им об этом говорил. Не отпускал подозрения даже тогда, когда все смирились с тем, что подобное просто невозможно. Они не хотели его слушать: ни Марла, ни Церен, ни Мона. Слепо верили словам, когда факты, пусть и не очевидные, говорили сами за себя, и, в конце концов, пропустили заговор, сплетенный прямо у них под носом. Впрочем, поздно уже жалеть об упущенном, да и думать об этом бессмысленна. Проблема не была гипотетической, не виляла где-то в далеком будущем: она нависла над ними здесь и сейчас. Требовалось решать, что делать дальше. — Свяжите меня с принцессой Церен, немедленно, — скомандовал Мефтун. — Она должна узнать о том, что произошло.***
Подразделение под командованием капитана Калантара встретило их на широкой улице, выстроившись плотной живой стеной. Они держали наготове ружья и были полны боевой решительности: совсем, как Айкут со своими людьми еще минут десять-пятнадцать тому назад. Селим направился в их сторону уверенно и целеустремленно, нисколько не сомневаясь в том, что и этот разговор не продлится долго и не потребует особых усилий. — Капитан Калантар, — сурово бросил он, приближаясь к мужчине на дистанцию длиной в пару метров: не слишком далеко, чтобы тот мог четко все расслышать, но и не совсем уж близко, дабы у того мог возникнуть соблазн напасть. Калантар был мужчиной коренастым и даже, пожалуй, низким, но все-таки мог смотреть так, чтобы это выглядело по-настоящему угрожающе и внушительно. Его глаза казались темными под навесом густых толстых бровей, озлобленно сведенных к переносице, а на лице напряженно играли желваки. Он смотрел на Селима не моргая, укоризненно и пронзительно, словно надеялся прожечь одним только взглядом. В руках он сжимал алый клинок и, кажется, действительно готовился нанести удар. Звезды, рано или поздно Селиму точно надоест сюсюкаться с каждым, кто попадался на пути… Разжевывать очевидные вещи, приводить в пример факты, которые понятны даже трехлетнему ребенку, пытаясь склонить на свою сторону, — все это слишком муторно и раздражающе. Однако, хотел он того или нет, необходимо. Селим смерил Калантара требовательным взглядом и попросил, почти приказывая: — Опустите оружие и велите своим людям сделать то же самое. Мы пришли сюда для того, чтобы с вами поговорить. Калантар помял друг о друга мясистые губы и забегал глазами вокруг: вовсе не испуганно, а изучающе. Он, источая презрительное осуждение, смотрел на людей, что были за спиной у Селима, на Айкута, который стоял, не шевеля даже пальцем, и точно так же прожигал глазами Калантара. Капитан молчал, и единственным, что нарушало эту тяжелую тишину, был шелест ветра и шум кружащих в небе кораблей. Селим наблюдал за всем этим, а в груди зарождалось нехорошее предчувствие. Страх Айкута он чувствовал. Но с Калантаром подобного не было: его демонстративная враждебность казалась более, чем искренней. — Селим, — выплюнул, наконец, Калантар. Его голос сочился презрительной желчью, когда он нарочно растягивал каждое слово, шипя, точно змея: — Я вижу, внушать людям всякую чушь у тебя и впрямь получается недурно. — Обойдемся без этой театральщины, — фыркнул в ответ Селим. — Просто сдайтесь и поддержите Императрицу Церен. Она готова даровать прощение тем, кто не станет сопротивляться. — Да пропади пропадом эта ваша Церен! Эта подлая мятежница не переступит и порога Императорского дворца! Мы не позволим ей узурпировать трон! Это было неожиданно настолько, что Селим, право, растерялся. Слушая это, он было подумал, что Калантар попросту повторяет заученные фразы под страхом смерти, однако, глядя ему в глаза, он видел в капитан лишь искреннюю ненависть и отвращение: действительно, его предчувствие не было ошибочным. Нахмурившись, он повернулся к Айкуту: тот как-то странно поморщился и раздосадованно покачал головой. Похоже, Калантар был действительно серьезен, а это не хорошо. Селим-то надеялся, что все пройдет без осложнений и напрасной поножовщины. — Не могу поверить что вы, командующий, примкнули на сторону этой шайки бунтовщиков, — бросил Калантар Айкуту, надменно фыркнув. — Я-то всегда считал вас человеком порядочным. — Именно потому, что я порядочный человек, я и принял сторону Императрицы Церен, — без раздумий, как будто и не говорил буквально недавно об обратном, парировал Айкут. — Императрица Рейла губит нашу Империю, и ты это знаешь. — Узурпаторша тоже не принесет ей блага, — ядовито отрезал Калантар. — Вековые устои, которые всегда служили опорой этому великому государству, будут разрушены. Порядок развалится, не успеешь ты и глазом моргнуть. Где это видано, чтобы славная удракийская нация сражалась бок о бок с презренными умунту и защищала их?! — Не думал, что ты настолько ярый поклонник философии Яшара, — в тоне Айкута явно прослеживался сарказм, которого Селим от него нисколько не ожидал. Вот, как оно: столько только избавиться от страха смерти, и Айкут запел, как птица-андлиб Это даже было бы забавно, если бы не суровая страшная правда: гнет тиранов был велик настолько, что люди боялись и слова лишнего обронить. — Посуди сам, Калантар, — перехватил Селим. — Императрица Рейла сегодня будет свергнута. Ее правлению пришел конец. Если ты сомневаешься, что это так, то оглянись вокруг, посмотри на небо. Даже эта безумица не осмелиться противостоять тем, в чьих руках находится Каллипан. Неужели ты хочешь погибнуть ни за что? — Долг — это не ничто, — процедил в ответ Калантар. — Если мне придется умереть за него, я приму смерть с достоинством, как и подобает воину. И, в конце концов, лучше я погибну сегодня, чем буду жить в мире, где правит бесхребетная женщина, пляшущая под дудку грязнокровок. — Ну, что ж, — Селим вздохнул и нервно облизнул губы. Он совсем не хотел, чтобы до этого дошло, однако и умолять Калантара не собирался. — Если ты так того хочешь, пусть будет по-твоему… К бою! — Селим обнажил клинок, и люди позади последовали его примеру. Калантар яростно выдохнул, расширив ноздри и оскалив губы. Подался вперед, перехватил в левой руке меч, принял стойку. Селим вперился в него угрюмым, неустрашимым взглядом, — он уже знал, кто станет его первой жертвой, — а затем громко, надрывая горло, прокричал: — В АТАКУ! Две стороны столкнулись, захлестывая друг друга, подобно неистовым морским волнам. Воины закричали, заревели, зарычали; зазвенел и застрекотал металл. Калантар первым делом бросился на Селима, напирая с такой неожиданной, как для его комплекции, силой, что тот невольно отшатнулся на пару шагов назад. Селим выдохнул и прошелся полукругом, бдительно осматривая Калантара в поисках уязвимого места, а тот неизменно поворачивался вслед за ним, не сводя столь же пристального взгляда, горящего от нечеловеческой жажды крови. Селим услышал свист у уха. Присел, отскочил в сторону — кто-то напал сзади. Не думая долго, Селим замахнулся и полоснул атакующего по шее. Из артерии бурным фонтаном брызнула кровь, тело в черной броне свалилось на землю. Вот и первая жертва. Калантар времени тоже не терял. Пользуясь тем, что Селим отвлекся, напал сзади. Тот понял это только в последний момент: в полуобороте кончик клинка Калантара задел его, оставляя неглубокий, но все же пекуче-болезненный порез. Селим сдавленно зашипел и обхватил рукоять меча одной рукой, вторую отряхивая от хлынувших ручейков горячей крови, выступившей на белой форме багровыми пятнами. — В тот раз тебе удалось избежать смерти, — презренно выплюнул Калантар и кинулся вперед. Клинки столкнулись, скрипя и искрясь алыми искрами. Напор Калантара был априори сильнее: он мог задействовать две руки, в то время как Селим — только одну. — Но сегодня ты получишь того, чего заслуживаешь. Если Селим не отпрыгнул в сторону, неуклюже опустившись на одно колено, то точно бы лишился клинка. Калантар занес меч для удара — надеялся покончить разом. Да плевать уже на боль! Селим охватил рукоять двумя руками, превозмогая неприятное ощущение в раненой руке, и отразил удар. Калантар давил на него — он держался, на силу поднимаясь обратно на ноги и параллельно отводя клинок врага в сторону. Тут же бросилась в голову одна деталь: низ живота Калантара не был защищен, там была только тонкая черная ткань рубахи — отличное место, чтобы нанести удар. Вокруг толпились люди, все бегали и кричали, бросались друг на друга, распарывая шеи и рубя противникам конечности — царила настоящая суматоха, в которой даже негде было развернуться. Селим резко отнял клинок и, прокрутив в руке, все-таки вонзил его Калантару, ненадолго замешкавшемуся от неожиданно рьяного сопротивления, в низ живота. Мужчина сдавленно вскрикнул, хватаясь за рану, и упал на колени: с минуты на минуту он, вероятно, скончается от потери крови. Селим освободил раненую руку и двинулся дальше. Бойня развязалась нешуточная, и он не собирался отставать, безжалостно и решительно подрезая каждого, кто встречался на пути, и добивая окончательно недобитых: тех, чьи ранения были слишком чудовищны, чтобы спастись, но притом не давали умереть им быстро. Несколько раз на него напали: Селим отражал каждый удар, уклонялся, атаковал в ответ и совсем уже позабыл о боли — не самое страшное, в конце концов, что с ним случалось. Он не знал, сколько это продолжалось и сколько людей он уже убил, однако в какой-то момент воцарилась гробовая, звенящая и леденящая душу тишина. Что-то было не так. Селим выдохнул и взглянул на свои ладони. Смуглая кожа покрылась ссадинами, порезами и кровью — да, кровь была повсюду… Забилась под ногти, запачкала белую форму и залила землю, отпечатавшись грязно-красными, почти коричневыми, разводами. Это был странный оттенок. Словно она была здесь давным-давно: настолько, что успела запечься; но это ведь было не так. Последнего врага он убил буквально только что. Его кровь была свежей, вязкой и мокрой, но этот цвет… В нем было что-то совершенно неправильное. Как и в этой оглушительной тишине. Селим обернулся: все стояли, замерев. Никто больше не сражался, хотя многие из солдат Калантара еще держались на ногах: все — и товарищи, и враги — опустили оружие и подняли головы вверх, к небу, глядя туда с растерянностью, изумлением и непонятным, необъяснимым страхом. Селим нахмурился и сделал то же самое, тут же остолбенев от открывшегося зрелища: небо затянула бледно-зеленая пелена, сквозь которой не было видно даже солнца — только маленькие темные точки размером с песчинки. — Генерал, что это такое?! — недоуменно выпалил кто-то из толпы. Селим ничего не ответил, продолжая исступленно смотреть наверх. Он сам не знал, что это такое; однако, чем бы оно ни было, ничего хорошего оно не предвещало. Что-то не припомнится, чтобы в их плане говорилось о чем-то подобном… Так что же это: коварные происки Рейлы? Какой-то козырь, который она от них утаила, чтобы сокрушить в два счета? Однако зачем же тогда послала своих людей сюда, если у нее было еще какое-то оружие в запасе? И почему те были растеряны и напуганы, как будто сами понятия не имели о том, что происходит? Вдруг раздался утробный рокот, напоминающий удар молнии, — только вот молний никаких быть и не могло. Небо было кристально чистым, облака были светлыми и совсем не походили на грозовые тучи. Что-то блеснуло. Воздух задрожал. А затем послышался оглушительный треск: он словно был где-то совсем рядом, настолько громким и четким был этот звук; но только вот Селим, сколько ни оглядывался, не мог заметить ничего странного. Улицы были пустыми тихими и нетронутыми. И все же, что-то случилось. — Каллипан! — закричал кто-то. — Это Каллипан! Селим резко обернулся туда, где видел этого монстра в последний раз, и увиденное его ужаснуло настолько, что он забыл, как дышать. Каллипан сорвался с места и, расправив алые щупальца, поплыл по воздуху, обрушивая на улицы столп света. Этот разрушительный луч был поход за заряды удракийских аннигиляторов, только он был значительно ярче, больше и страшнее. Каллипан выл, словно был живым существом, разбушевавшемся от собственной дикой ярости, рокотал и скрипел. Земля дрожала. В воздух поднялись столбы огня, дыма и пыли. Издалека слышались людские крики, полные ужаса, но тут же утопали в зубодробительном гуле, в котором было замешано множество неразличимых звуков. Селим чувствовал, что должен что-то сделать, что-то сказать; но не мог даже глазом моргнуть, завороженный этой чудовищной картиной. Ноги стали ватными, но при этом держали его на земле так твердо и выносливо, словно его сюда пригвоздило; сердце, сжавшееся от страха, какого Селим не чувствовал еще никогда в своей жизни, провалилось в пятки; а рой мыслей, что еще недавно назойливо крутились в голове, был стерт и уничтожен, вытесненный ужасающим осознанием. Королева Кармен решила сравнять Кальпару с землей.