Смотрите же, с какою грязью вы меня смешали. Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто все мои ноты снизу доверху вам открыты. А эта маленькая вещица нарочно приспособлена для игры, у нее чудный тон, и тем не менее вы не можете заставить ее говорить. Что ж вы думаете, со мной это легче, чем с флейтой? Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя. Гамлет (1964)
Рэй — хитрожопый книжный червь с острым умом и навыками манипулятора, а ещё, плюс ко всему, с самодовольной ухмылкой, взглядом всегда с высока (будто у него есть пара шаринганов), умён, хитёр и без царя в голове. Хотя, наблюдая за тем, как он внимательно изучает каждое слово в своей книжке, при этом просиживая жопу часа два на одном месте, так и не скажешь. Именно по этой причине, Норман хотел сам решить задачу, поставленную Эммой, попутно отговаривая её спросить об этом их лучшего друга, мол, этот тип сейчас занят, не стоит тревожить его драгоценный сон. Да, он снова не спал целую ночь. А девчонка лишь неохотно покачивала головой в знак согласия, будто Рэй какой-то большой магнит, в то время как она — маленькая булавочка, которую кто-то держит под сапогом. Ну, какой бы там истина не была, Норман всё видел именно так. Хоть он и пытался этого не делать, проклиная факт того, что достаточно умён для понимания таких вещей. Порой, и правда лучше быть глупее, чем многие другие, это может даже сделать тебя счастливым. Дураки, они же, бдядь, даже не простужаются. От неуклюжих попыток парня «заставить провалиться сквозь землю со смущения», она лишь иногда сменяла хихиканье громким смехом. Норман перепробовал многое, пока не осталось только два рабочих варианта, один из которых, мальчик мог без труда воплотить, а именно, смутить Эмму путём упоминания каких-то глупых детских ситуаций, где девочка умудрялась делать что-то, за что ей потом было стыдно, возможно. Ведь, Эмма — простая и открытая девчонка, для неё подобные вещи были лишь весёлыми воспоминаниями. Да и Норману было довольно сложно вспомнить ситуацию из детства, которое само собой было сплошным хорошим воспоминанием и приносило лишь ностальгию. Хотя, кто знает, может, Норман просто слеп из-за своей влюблённости? Говорят, у таких людей другие глаза, они видят и даже выглядят иначе, потому что хотят быть счастливыми… Кстати, для него же самого, это было довольно интересным вопросом. Всё вспоминал, как как-то раз где-то услышал, мол, «ты можешь настолько любить человека, что даже поверишь ему, если он скажет, что лево — право, а право — лево». — Теперь понятно, в чём заключается сложность, — ему не удалось. Вещей, которые могли бы заставить её провалиться сквозь землю и вовсе, похоже, не было, а всё, что он упомянул за весь их диалог — не то пальто, что не нагоняло в душу ничего, кроме безмятежной улыбки, что ничуть не заставляло её прочувствовать дрожь мурашками по всей коже (именно этого она и хотела). Норман был из тех, кто способен дарить тепло и радость, улыбки и надежду, придавать сил и поднимать поникший дух, а не призывать дрожь и смущение по белой, как бархат, коже. Норман этого не умел и не мог, ведь он не какой-то там всесамоуверенный книжный самодур, он стихия, пусть это и воздух. — Если бы всё можно было решить так легко, я бы смогла смутить себя сама. Правда, была у него и другая идея, а ещё надежда на то, что Рэй не догадается о том же. Хотя, тот факт, что его друг один из тех, кто набирает высшие баллы на ежедневных тестах и тот, кто анализирует проблему прежде, чем решить её, он был больше чем уверен, что на надежду полагаться не стоит (но она всё равно умирала последней). Да и что же, уж Норман не мог себе позволить такой наглости, сердце тут же уходило в пятки, даже если мальчишка пытался продумать свои действия. «Эх, была не была!» — Ты знаешь, я мог бы… — набрав смелости полные штаны и со сжатыми кулачками, Норман повернулся к месту, где Эмма должна была упереться спиной о дерево в раздумьях и поиском решения своей проблемы, но девочку как любопытством унесло. Наверняка, он погрузился столь глубоко в свои мысли, что даже не услышал, как та сказала, что ей нужно расспросить об этом зеленоглазого соню. В этот момент, мальчик с пепельными волосами всерьёз задумался о том, почему нельзя щёлкнуть пальцами и отговорить кого-то переть дуром или отказаться от идеи, что обречена выгодно закончится для его соперника? Рэй… Он же, чёрт возьми, безбашенный на самом деле.***
— Рэй, а как это, ощущать смущение? — обеденное солнце рисовало красивые узоры на его лице, просачиваясь сквозь листья густого дерева. Эмма легонько тыкнула пальцем в щёчку друга, пытаясь аккуратно разбудить соню, задремавшего под большим деревом. Он не спал сегодня целую ночь, снова. Снова читал? — Ты когда-то ощущал смущение? Просыпаясь, Рэй недовольно нахмурился, у него на лице было написано «что за твою мать», но посмотрев в глаза Эммы, чья улыбка была на все тридцать два зуба и рассмотрев её со всей серьёзностью, паренёк понял, что мир стал ему милее. Хотя, это не отменяло того, что мальчишка ухватил пальцами закрытую книгу, подняв её на уровень своего лица между собой и подругой, ею же отпихнул довольную мордашку Эммы подальше от себя. Не любил он такие моменты, уж совсем не любил, уж совсем она близко. Всяко, руки двигались быстрее, чем голова начинала думать. Привычка ли это быть холодным или это инстинкт самосохранения, чтобы ему крышу не снесло от их невероятной близости. Случись что-то такое, его или вытошнит (он не допускал это возможным в данной ситуации), или он смутится в скором времени (самое то), или сделает какую-нибудь глупость (а это считал маловероятным, хотя… смутится для Рэя — тоже глупость, просто мало от него зависящая). — Слышала что-нибудь о личном пространстве? — Ты такой зануда. — Рэй не любил, когда его будили, но наблюдая за тем, как счастливо хихикает близкий для него человек, раздражительность уходила сама собой. — Остынь. Рыжик ты дурнолыбый. — Что сказал? — Эмма сразу же воспылала, наблюдая за его хитрой полуухмылкой, лишь одним краюшком губ. Рэй рассмеялся. — Ты чувствуешь это лёгкое смущение на своём лице? Всё ради этого. — мальчишка щёлкнул пальцами, утвердив этим выполненную задачу. Рэй открывает свою книгу, попутно раздумывая над тем вопросом, на который он ещё просто не успел дать ответ под напором рыжей пассии. — Это была раздражительность, даже в хороших рамках, — опровергла Эмма. — Это сопровождаемое. Ты испытала смущение, которое получила с раздражения. Я видел это на твоём лице, — Рэй утыкался лицом в книгу, но читал Эмму. — Ты для меня, словно воздух… я тоже вижу тебя насквозь. — он произнёс не спеша, словно думал над тем, стоило ли заканчивать начатое, но тогда, сказанное было бы слишком правдой. Рэй даже назвал бы это романтичным, если бы это не звучало так строго и оставь он всё-таки предложение не законченным. А, может, изначально так и планировалось? Иначе, зачем он медленно отвёл взгляд, будто играющие неподалёку дети вдруг чем-то его заинтересовали. Им проще уж вызвать интерес у монстра вегана, чем у этого засранца (иногда Норман мысленно выражался так о друге, и это было взаимно). «Что же ты сейчас исполняешь, а, Эмма? Ты ведь довольно умна, сама бы пришла к таким выводам. Интересно, почему же ты притворяешься, что не понимаешь? Считаешь, что можешь манипулировать мной за безобидной ангельской улыбкой? Рожки, видать, на нимбе прорезались. Хочешь создать видимость того, что не понимаешь, чтобы я думал, что это ты у меня на ниточках, когда на самом деле… Нет… ты губа не дура, тогда… ты знаешь. Ты знаешь о чём я думаю сейчас… скорее… ты просто даёшь нам шанс, аккуратно, этим же проверяешь, есть ли у меня чувства? Если ты убедишься в моём безразличии к тебе, ты от этого ничего не потеряешь. В случае чего, я услышу, мол «я не это имела ввиду». Молодец. Поиграем в твою игру.» — Тогда, ты же можешь заставить меня испытать то чувство, когда хочется провалиться сквозь землю? — он в недоумении поднял одну бровь, а у Эммы, как будто глазки на самом деле имели цвет надежды (или же она так хорошо играла). Рэй довольно кивнул. «Ты так быстро делаешь выводы, Рэй» — поразмыслила Эмма и добавила: — Давай с тобой сыграем в прятки, — он не переставал улыбаться, ведь «не на того напала, девочка моя. Хочешь, что было интересно, получишь». — Я обещаю, что куда бы ты не спряталась, я найду тебя максимум в течении десяти минут, — перебил её Рэй, он уверенным тоном добавлял свои краски в палитру игры. — и каждый раз, я буду шлёпать тебя по попе. В итоге, ты точно обретёшь желаемое. — как же двусмысленно. «Ты такая наивная, Эмма. Я тебе не Норман, у меня на поцелуй так просто не напросишься». — Тогда, если ты не сможешь меня отыскать хоть раз до того, как нас всех не позовут к столу, с тебя все вкусности, что нам дополнительно раздают, в течении всего следующего месяца и шлёпать тебя буду я! — основа улыбка на все тридцать два зуба украсила хитро-мудрое личико. — а хули ты хотел, если собираешься меня лапать? «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Ты же знаешь, что я так просто никогда не сдаюсь». «Вот же-ж сука» — что-то у Рэя пошло не по плану, по крайней мере, прикушенная губа туда явно не входила. — Ага, ты мне ещё в трусы залезь, — Рэй уверенный в себе юноша, но риск быть засмеянным другими детишками за то, что девушка шлёпает его по заднице и он не вправе ничего сделать в ответ, было перспективой, которая его явно не радовала, хоть и сопровождалась малыми шансами на её удачу. — на изнанку перед тобой не вывернуться? — он немного потерял покой. «Сыграем по моим правилам». — Ну-у, — хихикнула. — я не говорила, что вообще согласна. Лишь уточнила насчёт того, что тебя ждёт, ведь ты бы проиграл. — он был не согласен с самоуверенным утверждением Эммы. — Хм, сможет ли наш умный Рэй помочь мне по другому? — Эмма продолжает улыбаться, будто всё это делается потому что ей стало его жалко. «Ага, хрена тебе лысоко!» Рэй не тот, кто пойдёт на поводу у эмоций. Это тоже часть её игры. Он закрывает глаза немного в раздражение и открыв их вновь, перехватывает самоуверенность. — Ну что же поделать, укажу тебе услугу. — теперь за его ровным тоном прячется предчувствие победы. — тогда проведём ещё один мой эксперимент. — у него есть, конечно, уйма способов, на самом деле, но не сделать то, что он сейчас задумал, это как выпить с Эммой по бокальчику его крови — издевательство над собой. — Понаблюдаем за тем, сможет ли моё «лунное отражение» помочь тебе гораздо больше? Поиграем ночью. С той самой секунды, ходили слухи, что Эмма согласилась приди в библиотеку под покровом ночи и справедливости ради, слухом это не было. Продолжение следует…