Играть можно. Вопрос лишь в том, в каких спектаклях.
Около трёх часов ночи
Дверь в библиотеку предательски проскрипела, но не это вынудило Эмму виновато пожать плечами, судя по тому, как нервничали её руки. Рэй отвлёкся от чтения, краем глаза посмотрев на вошедшую Эмму и взгляд парня быстро застыл у её шеи, затем у ног. Заметив это, ей показался странным его сопровождающий улыбку, что красовалась всеми тридцати двумя зубами, смех. — Звёзды горят ярко даже темнейшей ночью. И ничего не изменится, даже если вечно проклинать небо за его синеву. Прекрасно, не так ли, Эмма? Точного времени прихода назначено не было, но Рэю кажется, Эмма опоздала. Его суровый взгляд, даже с довольным выражением лица, так и говорил ей «да ты безнадёжна», от чего девочке становилось как-то перед ним не ловко, словно перед совсем чужим ей человеком, идеальным незнакомцем. — Не боялся, что не приду? — но он лишь хмыкнул на её вопрос, захлопнув книжку и аккуратно оставив на столе, на который упирался. — Я лишь несколько раз задумывался над тем, не зря ли я трачу время? — Эмма поджала губу. Его голос был монотонным, что даже не странно. — Ну и? Рэй поспешно приблизился к девчонке и ухватился за её плечи обеими руками, настойчиво пришив к входной двери. — Где тебя черти носили? — этот парень расчётлив. — Сатану с малыми вызывала? — Теперь понятно, кто тебя призвал. Вопреки её ожиданиям и обычно на всех распространяющегося ехидного смеха, на лице Рэя и мускул не дрогнул, оно осталось таким же серьёзным, Эмма бы даже сказала — отмороженным. Ей тут же стало не до смеха. Этому ли была виной оглушающая тишина или это завинило возникнувшее у Эммы ощущение, что у него есть какой-то слишком хороший план, которого хватит, чтобы отомстить ей за всё. Его зеленые глаза имели победный блеск, освежённый лунным светом. «Не меня ли боясь, ты с места не сдвигаешься? Или же марионетки всё-таки нервничают, когда их не дёргают?» — Знаешь ли, — холодные пальцы парня коснулись её кожи за ухом, поправив за него одну из её прядей. — не нанимался я сюда ночным сторожем, «госпожа комиссия». — по её телу пробежали мурашки, от холодных пальцев возможного объекта обожания (но это лишь его предположение). — Ах, — рыжеволосая уже не могла играть в гляделки. — прости. — выпалила, словно скороговорку, сверкнув перед ним натянутой, к тому же виноватой улыбкой, и прожигая взглядом по очереди всё, что было ниже глаз, не останавливаясь на точке больше пяти секунд. Без разницы, еле заметная это родинка, нос, шея или губы. — Уж не знаю, я, пожалуй, откланяюсь. Рэй убрал от неё руки, напоследок похлопав по плечу. — Что? «Чёрт, да он издевается надо мной!» — Эмма, спокойной ночи. — девчонка застыла. — Приходи завтра. Смотри, не опоздай к двенадцати ночи. — Рэй подмигнул и попросил жестом сдвинуться с места. «Это потому что я опоздала?» «Нет, Эммочка, не думай, что это только потому, что ты опоздала. И даже не потому, что я ненавижу ждать и заставлять ждать других. Кстати, для тебя сделаю исключение. А всё потому что я придумал блестящий ход. Посмотрим, что ты будешь делать при таком раскладе дел.» — Потеряйся на сегодня. Поняла? — парень тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как рыжая осталась стоять на своём месте, не давая ему прохода. «Потеряйся? Сука, да ты что, разваливаешься?» — Иди спать, слышишь? — он заботливо гладит её по щеке, медленно опуская руку к плечу, будто специально играя на нервах, по очереди, наслаждаясь её поджатой губой и нахмуренными бровями. «А ты и впрямь как ребёнок, Эмма.» «Ну всё, сейчас ты у меня послушаешь, убейся с разбегу!» — Рэй! — зеленоглазая злобно (так только ей казалось) сжала кулачки. «От чего ты так покраснела? Ну, припустим, раз ты так недовольна или тебе меня так мало, то…» — Да, Эмма, — это случилось слишком моментально, чтобы успеть как-то отреагировать. Он и сам прекрасно понимал, что действие требует слишком быстрых движений и прижатий её рук к двери. — только маме не показывай, ладно? — черноволосый застегнул две верхних пуговицы на её рубашке. — Так что ты хотела мне сказать? — тон был насмешливым, а ухмылка ещё самоувереннее. Лишь после его последних слов, что прозвучали около её ушка, Эмма пришла в себя, с тех пор, как застыла на моменте, когда он легонько коснулся её губ своими, даже не поцеловав, словно они антиквариад, и уже полностью потеряв рассудок от того, что случилось дальше. То ли так он её пожалел, то ли так поиздевался — непонятно. «Чем меньше знаешь, тем легче тобою управлять, Эмма.» Вот это её и беспокоило всё это время тем самым всем знакомым чувством, будто она что-то забыла, но не понимала, о чём же её предупреждает подсознание. Девчонка забыла о двух верхних пуговицах на рубашке. Иногда, когда спала, она расстёгивала их, дабы чувствовать себя свободнее и не упариться просто-напросто. Она так спешила, что забыла привести себя в порядок, а теперь там красуется вишнёво-красный след и ещё не высохшие слюни. — Спокойной ночи. Рэй. «Чёрт, Эмма. Если бы ты придумала, как остановить меня сейчас, у тебя был бы шанс не проиграть мне завтра. Но теперь — шах и мат. Ты игрушка. Моя любимая игрушка.» После того, как дверь в библиотеку уже точно закрылась и шагов её друга за ней было уже не слышно, что, как ни странно, только закрепило победу Рэя, Эмма съехала по стенке, проклиная его всеми возможными безобидными словами (почти безобидными) и шепча себе под нос «чёрт, чёрт, чёрт», а потом ещё долго размышляя над тем, как обыграть Рэя. Эмма не сдастся, пока точно что-нибудь не придумает. И сейчас она думала, что может что-то изменить. Но она не знала, что теперь лишь одна из фигур на шахматной доске. — Никогда с тобой не было просто, — прошептал Норман, весь заёбаный сидеть в своём укрытии уже четвёртый час. Его даже начал беспокоить тот факт, сможет ли он разогнуться так же, как согнулся? И до сих пор это актуальный вопрос. Последние десять минут тело очень настойчиво подавало знаки, что пора приобрести человеческое положение и выйти из укрытия, а не продолжать испытывать возможности своего тела в позе, похожую на «крыса-гимнастка, выполняющая болезненный трюк». Ну, так или иначе, не из-за этого озадаченное лицо голубоглазого выражало полный ахуй от слова триздец. «Эмма не справится, а вот я… думаю, да. Что бы он не выкинул, я всегда буду на шаг впереди. Ведь так было всегда.» Хотя, если Эмма просидит тут ещё хотя бы лишние десять минут, Норман будет уверен в том, что ящик — единственное, во что он сыграет. Продолжение следует…