Мы оба сидим у одного дерева, опираясь на него каждый с разных сторон. Но так жаль, что мы вдвоём из двух разных миров, параллельных между собой. Автор: я.
— Да что за отстой? — рычит Рэй, и сжав кулак, стукнул им по стенке, как будто это была та самая сучья рожа, которую давно хотел расквасить свихнувшийся немного пацифист. «Самообладание, самообладание…» — Эта барашка старпёрской ассоциации вообще ахуела, что ли? — ругался на Нормана мальчишка первым, что приходило на ум, в надежде остудить свой пыл. А Норман ведь знает, он всё знает. Знает, что Рэй будет вести себя спокойно ровно до тех пор, пока его улыбчивый друг, меняющий маски как перчатки, не окажется далеко. Ведь годы прошедшей дружбы не пролетели без информационно и все слова, сказанные им и правда просто не вылетают из головы Рэя, как паразиты, что специально для этого созданы. От таких раздумий, черноволосому казалось, что он всё-таки немного сошёл с ума. «Ну и выблядок пробирочный, когда-то я покажу тебе кузькину мать. И ты тоже отгребёшь у меня, пигалица. Лучше хорошо спрячься.» Рэй был очень раздражён, от чего разум переносился в фантазии, где последний путешествовал по пейзажам, в которых Норман у его ногах так и клянчит полизать пальцы. Это именно та картина, что желанно прокручивалась в голове множество раз, эти представления были такими чёткими и жаркими, что за исключением их, Рэй уже не видел ничего, дальше кончика своего носа, который Эмма, кстати, считала на редкость красивым. И к слову о ней, эта рыжая прядь, что ласково можно было прозвать «антеннка», за маленькой тумбочкой в коридоре вовсе не бросилась ему в глаза, будто её существование там в порядке вещей. Как только Рэй прошёл мимо тумбочки, сопровождая свои тяжёлые шаги почти что рваным дыханием, которое уже самому Рэй немного путало нервы, Эмма врезалась в его спину, обняв сзади. Да как же можно, чёрт возьми тебя, одними лишь руками, забрать весь покой, но при этом даровать новый? Это всё равно что менять местами небо с землёй. Та же суть, только право уже кажется похожим на лево, а лево — на право, но не право вовсе. — Словила, — тотчас резко вскочив, Эмма подбежала и обхватывая в свои крепкие объятия, по-лисьи растянула губы в победной улыбке. И словно не за спиной, а перед самими глазами, перед ним стояла тонкая чувствительная фигура, от представления которой погром в мыслях сменялся на лучезарное мерцание зелёных глаз, осветляющее всё вокруг манящей улыбкой лицо, а так же её до умиления пушистых рыжих волос, развивающихся на лёгком ветру, путающих в себе лучи небесного светила. Именно это был тот образ, что невозможно из неё выцарапать никаким демонами. от слов «никогда» и «совсем». «Интересно, если по итогу, это тоже входило в твои планы, а, Норман? Нахуй тебя послал, товарищ голубых кровей, надеюсь, заблудишься. Из-за тебя я так жалко сбитый с толку и пойманный в цепи.» Рэй чуть ли не потерял уважение к себе. — Так вот ты где, — зашипел он, прорычав ей имя почти у самого уха. — Эмма. Рэй не был похож на себя в такие моменты. Его выражение лица выражало больше эмоций, чем у Эммы друзей. «Чего уж греха таить, должен признать, сохранять негативные эмоции в таких условиях крайне тяжело. Мне уже довольно не легко, а ты здесь только около десяти секунд. К слову, всю ночь напролёт я думал над тем, что ощущаю. Зачем мне всё это и чего я хочу, в конце концов? Зачем играю с тобой, как на скрипке. И мне, чёрт возьми, нравится на самом деле, никогда я ещё не засыпал в столь непривычных чувствах и желаниях. Возраст? И вот что самое странное… я из людей, которые не кричат о своей похоти и которым не нужна никакая «любовь», что являет собой бум-бум в груди. Если смотреть с более реальной стороны, я совершенно не нуждаюсь в чувствах, которыми себя накручиваю. Мне только одиннадцать, всё довольно не серьёзно, к тому же, мне не суждено жить так долго, чтобы идти с ней рука об руку до конца. Я должен вспомнить об этом. Довольно. Мне не стоило соглашаться… Теперь придётся придумать, как логичнее всего будет это прекратить.» На самом деле, причины, почему Рэй быстро сдаётся и быстро делает выводы, заключается в том, что он не парится. Он не заморачивается, ибо, по его скромному мнению, это не тот повод, а значит это не в его характере. Долгие раздумья всегда раздражали и накаляли пыл, отбивая у него желание уметь анализировать. Поэтому, он их никогда не любил, а она, будто это вечно искала. И Рэй считал их очень разными, но (почему всегда есть «но»?) по какой-то подлой причине, опасался поймать себя на мысли, что они идеально дополняют друг друга, ведь когда он позволил себе это, вот что получилось. Да, реальность всё-таки кусается. — А, что… — она вопросительно сверлила Рэя взглядом, пока его слова пробирались в клетки её души эхом, но в тотчас словно яд, оставили какой-то неосязаемый удар, а крики о помощи сопровождались голосами ста её личностей. Эмма знала, что друг не только обычно быстро сдавался, но и был весьма вспыльчив, а иногда даже склонен к эмоциональным выбросам, делая собственные выводы слишком быстро. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что успокаивался он так же быстро, от этого Эмме казалось, что Рэй более эмоциональный, чем она сама. — Ты поменялась тапочками с Норманом, вот как ты сбежала от меня, — монотонным голосом анализировал её противник. «Быстрые ноги по попе не отгребают, Рэй.» — Я не могла играть без тапочек, но сменить их на другие, правила не запрещали, — и тут же Эмма вспомнила кое о чём важном. — на удивление, я победила. — зеленоглазая, по-лисьи ухмыляясь, поспешила отойти от Рэя на пару шагов, затем стараясь рассчитать силу, дала другу коленом под зад. От этого тот автоматически ступил шаг вперёд и недовольно цыкнул зубами. Рэй уже сейчас знал, что при виде этих воспоминаний автоматически будет дёргаться глаз. — Вот дерьмо! — Да почему же, нормальный ты. «Подъебала.» «Если бы не Норман, я бы и не заметила, что оставляю следы. И тогда всё было бы наоборот, и лишь потому что Норман…» — Эмма, мне нужно кое о чём перетереть с тобой, — Эмма изогнула одну бровь в попытках сообразить. — имею ввиду, я хочу сказать тебе, — Рэй тяжело выдохнул, отводя глаза от почти милой сердцу. Рэй цокнул языком и отошёл от собеседницы на несколько шагов, словно сейчас случится что-то страшное. Но не может же по щелчку пальцев упасть люстра или провалиться пол, да и он руку не поднимет на неё. «Значит бояться не стоит.» Хотя, честно говоря, она не была уверена в выводах. Это довольно непредсказуемый случай даже для той, кто обычно принимает правильные решения. — Ну, ты чем-то удивишь? — Знаешь ли, инфузорию туфельку довольно сложно удивить. «Самому интересно, уважаемая инфузория туфелька моего головного мозга.» — Эй! Какого забора я одноклеточная?! — вспылила Эмма, даже не заметив, что кровь отдала пунцом в надутых от «обидки» щёчках. — Вот рассмешила, — но он не издал и смешка, только закатил глаза. — другое дело было, если бы ты самостоятельно догадалась переобуться в чьи-то тапки. Но это ведь была его идея? «Он символически стоял в твоих тапочках, чтобы один мой брошенный на них взгляд смог всё объяснить.» — Ещё бы. — Мне это надоело. «Думаю, такое логичное завершение не вызовет у неё лишних вопросов. Ой… это лицо, аха-ха, оно выражает то самое чувство разочарования, когда кто-то не оправдал того, что ты уже себе сто раз представлял и уже принял за действительность. Кстати, вот поэтому мы разочаровываемся в людях, вот поэтому ты и являешься моей мраморно любимой игрушкой. Молчишь, не роняя ни слова, а за лицом следить забываешь, ведь оно не только говорит, а ещё и показывает. Видать, вылезет это тебе боком когда-нибудь. Всё именно так, как я читал. Что ж, Эмма, это не Дисней. Пусть ты в центре внимания, но твой кругозор не велик. Ожидая от людей большего и питаясь собственными сказочными концовками, будешь всегда открытой книгой, причём ещё и стеклянной. Возможно, в каком-то смысле это даже моя победа, ведь она должна была стать для тебя наказанием.» — Что это значит? — Я сдаюсь. «Чтобы дать тебе то, чего ты от меня так хочешь, мне придётся окрасить кровью твои белые трусики (но не обязательно), необратимо запачкав. А искать другого выхода я не хочу ещё больше, чем думать об этом (…).»***
«Стоп, а чем тогда закончилась… та забавная история?» Под глоток жидкости из белой кофейной чашки, пытался поймать мысль за хвост молодой паренёк, (на вид примерно лет двадцати), и что ли от такой тяжёлой ностальгии, по щеке спустилась горькая слеза, не в силах больше держаться в глазу, и он, натянуто улыбнувшись, размяк в лице, даруя улыбку в пустоте. Ведь каждый шрам на теле её напоминал, их, кстати, было пиздец как много, но, говоря по правде, их меньше, чем улыбок, что Эмма дарила ему за всю свою жизнь. И в этом было огромное счастье. Рэй едва ли слышно напевал колыбельную, ведь зеленоглазая девушка укачивает их ребёнка. «Я с лёгкой душой и необъяснимым чувством счастья, отвёл взгляд в сторону, пока она опять, уже в который раз, младенца убаюкивала черноволосого, маленький непоседа с её зелёными, словно изумруды, зачаровывающими глазами.» — такими были последние строки книги фантастического романа, что собственными руками написал от начала, а теперь и до конца, Рэй. Если честно, он, блядь, ненавидел эту книгу, но она существует, просто потому что это история со счастливым концом, а ещё потому что она любила такие. — А помнишь, как всё начиналось? — тогда всё было лишь игрой. — Хочешь обратно вернуться? Но фотография, прибитая к стене одной хилой скрепкой, где Эмму с Норманом ослепила вспышка камеры (тот самый снимок, ещё в Благодатном доме) бесшумно качнулась от гуляющего по почти пустой комнате ветра. Такой же пустой, как и душа Рэя. «Ты осталась навсегда в мире демонов, это было твоей последней волей. Это было необходимо, но стоило ли того? Я всегда был против такого решения. Да что там я… Интересно… Счастлива ли ты? Пусть бы началась эта война между мирами, я так хочу тебя увидеть… Насколько правда, ты мне скажи, сказание о том, что гении мыслят одинаково?» — Эх, дурында ты, инфузория туфелька. — Все мои клетки здесь, — сердце Рэя, даже наплевав на рёбра, в плен взяли тёплые руки. — Я здесь, Рэй. Рэй и знать не желал, было это сном, голосом, что подобно колыбельной засел в сердце, его сошедшая с ума душа или всё-таки ему не казалось, что кто-то стоял у двери всё это время, не решаясь ближе подойти? Продолжение следует… Превью следующей части: отрывок, где Эмме и Рэю уже было по шестнадцать лет, они всё ещё ищут выход из ситуации и в одну очень нелёгкую ночь, другого спасения не осталось, кроме как просто отдать себя чувствам и посвятить друг другу. Пора сделать то, с чем Рэй пообещал помочь ещё давно (и на сей раз никаких отложек и растягивания сюжета).