В погоне за справедливостью

Когда Клавьер добрался до семейной кофейни, Аполло уже занял столик на двоих и разложил на нем документы. Он был так поглощен чтением, склонившись над бумагами, что заметил Клавьера, только когда он заказал капучино и устроился напротив него. — Работаешь сверхурочно? — всю дорогу Клавьер разрывался между тем, чтобы начать беседу с серьезной фразы или все-таки постараться пошутить. Но Аполло звучал таким расстроенным по телефону, что он остановился на втором варианте, однако постарался вложить побольше сочувствия в свои слова. — Да, — Аполло шумно выдохнул. — Спасибо что пришел. На столе перед ним стояла наполовину пустая чашка с чаем, он немного сдвинул свои бумаги, чтобы очистить стол. — Ты приехал быстрее, чем я думал. Клавьер как раз собирался ответить, когда девочка-подросток в фартуке подошла к их столу и поставила перед Аполло тарелку с кусочком торта и вилкой. — Ваш заказ! Было только девять утра, в такое время большинство людей заказало бы пончик или маффин. Сама мысль о том, что Аполло в попытках справиться со стрессом выбрал десерт вместо завтрака… — Я буду тоже самое, — сказал Клавьер официантке, которая поторопилась обратно к витрине, где были выставлены торты и булочки. Когда он повернулся, Аполло изучал его, слегка приподняв бровь. — Выглядит вкусно. Клавьер махнул рукой в сторону его тарелки и пригляделся поближе. Три слоя шоколадного бисквита с белым кремом и глазурью, красные вишенки, блестящие от сиропа, размещенные между слоями, а также украшающие верхушку, и в качестве финального штриха — посыпка из тертого шоколада. — «Черный лес», — улыбнулся Клавьер. — Мой любимый. — Я так и подумал, — отозвался Аполло, подпирая подбородок ладонью. Он звучал гораздо увереннее, когда знал что-то неизвестное другим. В ответ на вопросительный взгляд Клавьера он произнес: — Schwarzwälder Kirschtorte*. Клавьер не мог сказать, что поразило его больше: что он знал немецкое название этого десерта или что его произношение было безупречным. К счастью, ему не пришлось слишком долго сидеть и постыдно пялиться на Аполло с открытым ртом — тот уже начал слегка ухмыляться, как будто они снова были в суде — потому что в этот момент большой бородатый мужчина подошел к их столику и поставил на стол вторую тарелку с тортом. Клавьер поблагодарил его, внутренне радуясь возможности отвлечься от довольного выражения лица Аполло (который явно знал, что застал его врасплох), но мужчина задержался возле их столика.  — «Gavinners»? — спросил он с сильным акцентом, имитируя руками игру на гитаре. Клавьер улыбнулся и кивнул. Став увереннее и расправив плечи, мужчина достал блокнот и ручку, как будто он собирался принять их заказ. Когда он протянул их Клавьеру, тот заметил следы муки и крема на его пальцах. Пекарь. Клавьер взял предложенные блокнот и ручку, и пекарь мотнул головой в сторону витрины, за которой обслужившая их ранее официантка нервно заламывала руки. — Для Анжелики, — сказал он, изображая руками роспись. — Для Анжелики, — повторил Клавьер, добавив ее имя к подписи. Закончив, он протянул блокнот назад, но пекарь неловко качнулся на носках и жестом показал ему перевернуть страницу. — Для Антонио, — сказал он, немного застенчиво указывая на себя. Клавьер расписался во второй раз. Аполло проследил, как пекарь, слегка переваливаясь, вернулся за стойку к официантке, и укоризненно потряс головой. — Тебя совершенно нельзя брать в приличные места. Клавьер рассмеялся. — Ну, я рад, если мои фанаты рады. — Они, вероятно, не слишком рады, что ты бросил музыку, — Аполло наколол на вилку кусочек торта. — Я думал, что ты продолжишь сольную карьеру. Похоже тебе это очень нравилось. Ну, по крайней мере, нравилось, когда я видел тебя в последний раз. Раздражение, которое он испытал от того, насколько это напоминало ему утренний разговор с менеджером, быстро переросло в чувство гордости. Аполло просто сидел здесь, наслаждаясь десертом, и совсем не осознавал, насколько он был добр или как его простые слова отзывались в Клавьере желанием снова вернуться на сцену. — Расскажи мне о своем деле, — сказал он, меняя тему и накалывая на вилку не такой большой кусочек, как у Аполло. — Мой клиент не убивал никого сам. В этом я уверен. Но… я не могу сказать, что он кристально чист. Он прячет что-то от меня, я знаю. Аполло подтолкнул свои бумаги поближе к Клавьеру, чтобы он смог разглядеть. На столе лежали профиль обвиняемого, профиль жертвы и результаты вскрытия, а также список доказательств, которые пока были найдены полицией. Стандартные документы. Клавьер задумался, нашел ли Аполло какие-то странные улики по результатам собственного расследования. — Ты думаешь, он как-то замешан в убийстве? Возможно сообщник? — Скорее клиент, — Аполло вытащил свой телефон и показал Клавьеру. На экране была размытая фотография визитной карточки с голубой надписью. Клавьер бросил отчет о вскрытии на стол и потянулся к телефону. — Мы с Эммой обнаружили это, когда покрыли карточку люминолом, но пока не включили ее в список доказательств. — Жертва была владельцем магазина игрушек, — подметил Клавьер, переводя взгляд с экрана телефона на раскрытый профиль жертвы. — Никто бы не вспомнил о какой-то карточке, если не знать, что это за символ. Де Киллер второй**. — Я слышал про настоящего киллера от Мистера Райта, а Эмма узнала о нем от Мистера Эджворта. К счастью, этот подражатель, в отличие от де Киллера, не отличается особой преданностью по отношению к своим клиентам… Значит Аполло никто не принуждал и не угрожал ему. Клавьер выдохнул с облегчением. — Хорошо. Предположим, у тебя есть улика, которая указывает на твоего клиента. Зачем предавать его доверие и идти к прокурору? — Он предал мое доверие первым, — сказал Аполло. То, с какой жестокостью он растерзал следующий кусочек торта, ясно показало Клавьеру, что он думает по поводу поведения своего клиента. — Он пришел ко мне за помощью и поклялся, что он невиновен, но его собственные показания рассыпались при первом же вопросе, и, когда я показал ему карточку, он стал таким дерганным, что я едва мог сконцентрироваться на его оправданиях. А, знаменитая чувствительность Аполло к чужим тикам. Это убедило Клавьера не меньше, чем представленные доказательства; он еще ни разу не видел, чтобы интуиция подводила Аполло. — Хорошо, тогда вопрос на миллион, герр Форехэд, — Клавьер положил вилку на опустевшую тарелку. — Почему ты пришел ко мне? — Я хочу, чтобы невиновные были свободны, а виновные получили наказание, и мой клиент виновен. — Аполло наклонился так близко, что Клавьер с трудом мог смотреть ему в глаза. — Я знаю правду. Просто еще не выяснил, как дойти от пункта «А» к пункту «Б». Или как мне поймать настоящего убийцу. Ты можешь мне в этом помочь. — Я могу помочь тебе проиграть твое дело. — Это дело, которое нужно проиграть. Мой клиент не может остаться на свободе, — Аполло начал говорить громче. Клавьер знаком показал ему говорить потише, чтобы другие посетители не могли подслушать. — Если я должен проиграть, то хочу проиграть тебе. Ауч. Его вечное отсутствие фильтра. Аполло хоть иногда думал перед тем, как говорить? Разве он не понимает, что он только что сказал? Но несмотря на это Клавьер почувствовал, как его сердце начало биться быстрее. Еще одно сумасшедшее судебное заседание вместе с Аполло, и в этот раз без риска, что убийцей окажется кто-то из его знакомых. — Звучит весело, — улыбнулся он.