В погоне за справедливостью

Клавьер почувствовал большее облегчение, чем предполагал, когда Аполло ответил ему, что свободен и готов встретиться. Хотя он и не казался сильно расстроенным, когда они расстались в ресторане, Клавьер все равно волновался, что Аполло проигнорирует сообщение и не захочет видеть его. Еще со времен своего участия в группе Клавьер помнил, как Дариан однажды сказал что-то в стиле: — Нужно выждать по меньшей мере три дня перед тем, как звонить девушке. Так ты не будешь казаться отчаявшимся лузером, — как только он объявил, что ему нужно в туалет, и ушел из комнаты, менеджер грустно вздохнула. — Звони сразу же, — пробормотала она под нос, разглядывая бутылку содовой. Клавьер даже не был уверен, поняла ли она, что он ее слышал. — Всегда звони сразу же. Клавьер решил, что этот совет можно применить и к этому случаю, поэтому написал Аполло сразу же после того, как подвез менеджера и вернулся домой. «Ты занят завтра?» Рабочий график в офисе прокуроров был достаточно гибким. Пока вся отчетность сдавалась вовремя и люди были готовы к судебным заседаниям, ни у кого не возникало лишних вопросов. Клавьер обычно приезжал в офис чуть раньше восьми утра и уезжал где-то около восьми вечера. Он подумал, что герр Эджворт не будет возражать, если он возьмет длинный перерыв на обед. Исходя из нескольких вскользь брошенных Аполло фраз, он знал, что в его офисе также было мало работы, поэтому вряд ли кто-то будет сильно по нему скучать. Аполло не отвечал ему несколько часов, хотя сразу же объяснил причину. «Только что закончил смену. Занят во сколько?» «Ланч. В час? Я заберу тебя.» Немедленно пришло новое сообщение. «Пожалуйста не надо. Не хочу давать Райтам в руки лишнее оружие.» А, герр Райт и его дочь. Похоже они всегда были рады поддразнить Аполло. Клавьер цокнул. «Оружие? Они уже знают, что ты профессионально ездишь на мотоцикле?» Не то чтобы Клавьер сам не любил дразнить. «Где ты хочешь встретиться?» Клавьер не мог пожаловаться, что его вопрос проигнорировали, учитывая, что конечная цель была достигнута. Он предложил встретиться в парке, и Аполло согласился. «Я принесу обед.» Желание угостить Аполло росло с каждый сообщением. В конце концов, как думал Клавьер, бюджет Аполло хотя бы не позволял ему сильно толстеть. Последнее, что ему нужно было, — это привлечь внимание папарацци; они были чувствительны к любым новостям, из которых можно было состряпать сенсацию. Когда пришло время идти на обед (герр Эджворт слегка улыбнулся, когда Клавьер махнул ему, проходя мимо), Клавьер несказанно обрадовался, что он принес еду из дома. Погода была прекрасной, и он не хотел проводить в помещении даже лишнюю минуту. Аполло с яблоком в одной руке и книгой в другой сидел на скамейке, когда он подошел. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, что Клавьер уже прибыл. — Ты мог бы сказать что-нибудь, знаешь ли, — пробормотал Аполло, вложив закладку и спрятав книгу в портфель. — Хорошая книга? — спросил Клавьер, присаживаясь рядом с ним и доставая свой обед. Аполло потряс головой. — Нет. Какой-то очередной бестселлер. Я пытаюсь больше читать, чтобы держать мозг в тонусе, но в тоже время я получаю рекомендации от мистера Райта, — Аполло скосил глаза на Клавьера. — За последние шесть месяцев я прочитал много странных книг. Клавьер рассмеялся. Аполло сделал акцент на фразе, откусив от яблока. — Ты мог бы и подождать меня, прежде чем начать обед, знаешь ли. Довольно жестоко. — Сам виноват, что опоздал, — он откусил еще кусочек. Клавьер откинулся на скамейку и наклонил голову, закрыв глаза и довольно вздохнув. Погода была идеальной. Люди, которые предпочитали традиционные четыре сезона круглогодичному калифорнийскому лету, были просто глупыми упрямцами. — Я не знал, что ты работал в том ресторане, — сказал он. Аполло некоторое время изучал его лицо, но без свойственного ему в суде напора. — Я знаю. И снова Клавьера захлестнуло непропорционально огромной волной облегчения. — Видимо, ты очень хорош в случайном сталкеринге. Клавьеру понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что Аполло пошутил. Его спутник изучал яблоко с особой заинтересованностью. «Снова смутился?» — подумал Клавьер. — «Или все еще не привык проводить со мной время в неформальной обстановке?» — Ну, просто чтобы чаще встречаться в будущем, есть ли какие-то иные подработки, о которых я должен знать? — пошутил он. Аполло отпил из своей банки с содовой и скрестил ноги. Клавьер смахнул хлебные крошки с коленей и откусил от своего сэндвича большой кусок, даже не заботясь о том, как это будет выглядеть. — Просто несколько подработок тут и там, — сказал Аполло. — Ничего такого, где бы ты мог на меня наткнуться. Присматриваю за детьми в доме, где живу. Выгуливаю собак. Ближе к дому, чем к этому парку, так что… — Ауч, а как же ты тогда развлекаешься? — Клавьер постарался сделать свой тон непринужденным, но он и правда не знал, что Аполло приходилось подрабатывать в стольких местах. От этой мысли у него заболело в груди. Его вопрос похоже немного озадачил Аполло. — Гуляю с друзьями? — вначале это не было вопросом, но к последнему слову в его голосе появилась вопросительная интонация. Затем, он продолжил более уверенно: — Выпиваю. Клавьер не смог сдержать смеха. — Правильно! Так и надо! Закончив с обедом, Аполло смял бумажный пакет в руках и сложил руки на коленях. — На самом деле я не против. Двадцать лет — это время для усердной работы, чтобы к тридцати иметь какой-то фундамент. Ступеньку, чтобы успешно войти в следующую стадию жизни. — Глубокая мысль, но очень грустная. Двадцать лет — это возраст для того, чтобы валять дурака и делать ошибки, которые затем станут историями, которые мы будем вспоминать в тридцать. — Только если ты можешь себе это позволить, — огрызнулся Аполло на автомате, но тут же вздрогнул и попытался исправиться. — Я думаю… я не против подработок, потому что мне нравится думать, что однажды я смогу обходиться без них, — он медленно выдохнул. — Хотя я мог бы уже обходиться без них, если бы работал на мистера Гэвина. Клавьер постарался не напрягаться, но Аполло все равно моментально перевел на него взгляд. Сейчас он, казалось, не слишком сожалел о своих словах. Возможно, он заметил, что реакция Клавьера была больше обусловлена тем, что он не привык слышать имя своего брата в разговорах. — У нас был стабильный поток клиентов, и мистер Гэвин часто разрешал мне помогать с подготовкой дел, — продолжил Аполло. — Это был хороший опыт. Ты знаешь, что он был моим наставником еще в колледже? — Правда? — внезапно Клавьер пожалел, что в то время путешествовал с группой по Европе. Он пытался представить Аполло студентом юридического, поливающего цветы в офисе Кристофа и заваривающего ему чай ройбуш. — Поэтому я получил свой значок так рано, — сказал Аполло, подергав край жилетки, где сверкал значок. Клавьер прикусил щеку, чтобы сдержать улыбку. — Обычно обучение занимает гораздо больше времени, но поскольку я работал у практикующего адвоката, прошел по ускоренной программе. И хорошо… иначе бы я был по уши в долгах. — Почему ты выбрал такую дорогую специальность? — спросил Клавьер. — Как у тебя появился интерес к юриспруденции? Аполло явно отшатнулся от вопроса, и Клавьер внутренне обругал себя. Ему не стоило спрашивать подобное, учитывая, что он разговаривал с кем-то, кто весьма неохотно рассказывал о себе. Сам факт того, что Аполло поделился с ним какой-то информацией о своем прошлом, уже был достижением. После паузы, которая затянулась слишком долго, и прежде чем Клавьер мог задавать неловкий вопрос, чтобы сменить тему, Аполло ответил: — Меня задирали, когда я был ребенком. — Что? — Клавьер не был уверен, что правильно расслышал. Очевидно, он услышал правильно, потому что Аполло повторил. — Меня задирали, когда я был ребенком, — его выражение лица было настороженным, и Клавьер почувствовал, что Аполло рассказывал ему нечто, что знали всего несколько человек во всем мире. Он сглотнул и мысленно напомнил себе быть потише. — Меня… часто переводили. В разные семьи. Приемные семьи. Он внимательно следил за реакцией Клавьера, которую тот изо всех сил старался скрыть. Вместо этого, он слегка кивнул, как бы подталкивая Аполло продолжить. — Некоторые родители были не слишком хорошими. Совсем как в фильмах, они просто хотели денег, а ребенок их не волновал, — Аполло задумчиво обводил пальцем узоры браслета на своем запястье. — Потом было несколько неплохих семей, но к тому моменту уже я стал не совсем хорошим ребенком. Начинал драки, нарушал правила и создавал проблемы для этих людей. Тогда меня отправляли назад уже по другим причинам. Было нетрудно представить, как Аполло ввязывается в драки, но Клавьер все равно был удивлен. Он мог бы предположить, что Аполло был ребенком, который не мог смолчать на уроках, но никак не смутьяном, нарушающим правила. Помолчав, Аполло продолжил. — Я действительно не хочу говорить об этом, — наконец сказал он. — Тогда не нужно, — произнес Клавьер. Часть его хотела бы знать кое-что. Если Аполло был зачинщиком драк… Аполло скривился. — Ты думаешь о том, как тот, кто сам начинает драки, может стать жертвой хулиганов? — Нет, — пальцы Аполло соскользнули с поверхности браслета, и он потер запястье под ним. — … да. — Я ввязался в драку кое с кем больше меня. Это была последняя драка, которую начал я, но, к сожалению, не последний раз, когда я дрался. Логичное завершение истории. Клавьер кивнул. Очевидно, это и было то, о чем Аполло не хотел рассказывать, судя по тому, как он просиял после. — Тогда я встретил своего лучшего друга. Я не знал, что он станет моим другом, но… он заступился за меня, знаешь? Мы проводили много времени вместе и постоянно смотрели Стального самурая и, эм… Аполло смутился и немного покраснел. Клавьер знал достаточно, чтобы понять в чем дело, и бодро продолжил за него: — А, и тогда герра Пауэрса арестовали по ложному обвинению. Я слышал об этом деле от своего брата. Тогда он был еще совсем молодым… одна из первых побед герра Райта. — Стальной самурай был символом справедливости, он заступался за хороших людей и сражался со злодеями. Я имею в виду… я был тогда в начальных классах, и это было просто детское шоу, но… он все равно был моим героем, — Аполло коснулся волос, упорно не глядя на Клавьера. — Когда ты ребенок, тяжело отделить актера от его образа. Я не мог принять того, что «Стальной самурай» был убийцей, а потом его оправдали, и мистер Райт стал… героем моего героя, понимаешь? — он откинулся на спинку скамейки и посмотрел в небо. — Я читал об этом деле в газетах и, знаешь, все время думал, что хочу делать тоже самое. — А герр Райт знает эту историю? — спросил Клавьер. — Ты шутишь? — Аполло повернул голову в сторону, наградив Клавьера немигающим взглядом. — Он скорее всего просто посмеется надо мной. — Не думаю, что… — начал Клавьер, но Аполло прервал его, понизив голос: — Ну, вот ты и стал таким же как я, Аполло, получаешь хорошие гонорары и уважение коллег. Ха, ха! Теперь иди почисти туалет. Клавьер собирался возразить, но остановился, услышав последнюю часть. — Почисти туалет? — Мой перерыв почти закончился. Вернусь в офис и буду надеяться, что кому-то понадобится адвокат-новичок, и он забредет в наше… агентство всякой всячины. Аполло потянулся, закинув руки за голову и толкнувшись ногами. Вместо того, чтобы обратно откинуться на скамейку, он использовал это движение, чтобы вскочить на ноги, и быстро отряхнул штаны. — Пожелай мне удачи. — Удачи, — на автомате ответил Клавьер. Когда Аполло начал собирать вещи со скамейки, Клавьер добавил: — Ты знаешь, если у тебя когда-нибудь будут проблемы с деньгами… — Остановись прямо сейчас, — сказал Аполло, но совсем не злобно, и мягко ударил Клавьера по затылку тем самым бестселлером, который рекомендовал герр Райт. — У меня все в порядке. Я верю, что тяжелая работа — это путь к лучшей жизни. Я хорошо научился копить. Мне не нужна ни бесплатная еда, ни деньги в долг, ни сосед, чтобы разделить аренду, — он убрал книгу в сторону, пристроив на плече. — Я ценю предложение, Клавьер, правда, но мне не нужна твоя помощь. — Ну… — что можно ответить на такое? — Если тебе когда-нибудь нужно будет… — Я знаю, — отмахнулся Аполло. — Увидимся. Даже после того, как его яркий красный костюм пропал из виду, Клавьер так и остался сидеть на скамейке. Сегодня он увидел ту сторону Аполло, о которой вероятно знало не так уж много людей. И он планировал ревностно охранять это знание.