В погоне за справедливостью

Дом, в котором жил Аполло, был таким же потрепанным, как помнил Клавьер, но в темноте он казался почти разрушенным. Клэй ответил сразу же, когда он написал ему, чтобы уточнить номер квартиры — 3B. Дверь в подъезд была не заперта, что привело Клавьера в ужас, и похоже, что в доме не было никакой охраны или иных мер безопасности. Внутри полы были застелены зеленым ковром, напоминающим покрытие на площадках для мини-гольфа, сильно потрепанное по краям. Клавьер поднялся по лестнице, покрытой тем же материалом, порванным и протертым в нескольких местах. Вероятно, они не делали ремонт где-то с 2015 года. Квартира Аполло была расположена в конце коридора, дверь оказалась старой и поцарапанной, с металлической потускневшей табличкой «ЗВ», размещенной на уровне глаз. Стены были такими тонкими, что он слышал, как в соседней квартире работает телевизор и где-то в доме лает собака. Он постучал в дверь. Дальнейшие попытки избегать его могли бы увенчаться успехом, если бы дом был в лучшем состоянии, но здесь Клавьер мог слышать, как он приблизился ко входной двери, а затем до него донеслось сдавленное «Ой!»: вероятно, Аполло посмотрел в глазок, который виднелся из-под таблички с номером. — Аполло? — Клавьер старался говорить тише, так чтобы его было слышно через дверь, но звук не разносился бы по всему этажу. — Что? — в приглушенном голосе Аполло слышалась паника. — Могу я войти? — Нет! Даже несмотря на то, что рвота прекрасно вписалась бы в интерьер подъезда, ему все равно стоило сдерживаться. — П-почему нет? — Я не хочу… — фразу можно было бы посчитать законченной, но Аполло продолжил говорить, почти проглотив последние слова. Клавьер ждал. — …Чтобы ты видел мою квартиру. — Меня не заботит вид твоей квартиры, — ложь. Будь его воля, Клавьер заставил бы Аполло переехать сегодня же. — Я хочу поговорить с тобой. Ты не отвечаешь на мои звонки или сообщения… и я не смог застать тебя в офисе. Воцарилась длинная пауза, но Клавьер не услышал шагов, как ни напрягал слух. Аполло все еще был на другой стороне. Клавьер протянул руку и осторожно коснулся полотна двери, сначала пальцами, затем всей ладонью. — Ты все равно хочешь поговорить со мной? — Аполло говорил тихо, но его было прекрасно слышно. — Конечно хочу. — Почему? — Мне сказали, — медленно начал Клавьер, — что ты уже знаешь ответ на этот вопрос. Снова воцарилась тишина. — Ты и правда оставишь меня стоять в коридоре? — спросил Клавьер, отчаянно пытаясь изобразить веселый тон. «Пусть это будет смущение, — подумал он. — Пожалуйста, только не отказ.» — Да, — ответил Аполло почти ворчливо. Теперь Клавьер смог улыбнуться. — Я могу объясниться? — Ну, ты, очевидно, не собираешься уходить, — после этих слов, Клавьер услышал какое-то шуршание, затем легкий хлопок с той стороны. Аполло что, сел у двери? Видимо, он должен принять это за согласие. Клавьер также сел на пол со своей стороны, прислонившись спиной к тонкому барьеру, разделяющему их. Несколько месяцев назад, если бы кто-нибудь сказал ему, что именно Аполло будет человеком, держащим в руках ключи к его счастью, он бы не поверил. И вот теперь Клавьер сидел тут, наконец имея возможность высказаться (пусть и не лицом к лицу), мысленно молясь всем богам о хорошем исходе. — Многие поняли раньше меня, — начал он, решив, что Аполло слушает и не станет прерывать. — Я думаю, поначалу мне просто нравилось иметь друга. Поначалу, время, которое мы проводили вместе, было просто светлым пятном среди ежедневной рутины, но потом я стал с нетерпением ждать каждой встречи, — Клавьер сложил руки на коленях. — Ты был первым человеком за долгое время, с которым я смог разговаривать о стольких вещах, Аполло. Право, музыка, всякая ерунда. Не имело значение. Все эти разговоры были временем, потраченным не зря. — Да, — тихое согласие. — Ты даешь хорошие советы, — продолжил Клавьер. — Ты честен и всегда говоришь, не задумываясь о последствиях. Как много дел ты выиграл из-за этого? Вероятно, столько же, сколько проблем помог мне решить. Я думаю, благодаря тебе я стал честнее с собой. — Ты всегда был честным, — встрял Аполло. — Мистер Райт рассказывал мне ужасные истории о тех прокурорах, с которыми ему доводилось сталкиваться, — пауза. — И если ты стал честнее, то почему ты не признался мне раньше? — Боялся быть отвергнутым. Аполло рассмеялся по ту сторону двери. Клавьер переплел пальцы, не уверенный, была ли это хорошая или плохая реакция. — И раз честность — это твоя вторая натура, то почему ты избегаешь меня? Прошла минута или две. Но Клавьер был готов дать Аполло столько времени, сколько нужно. — Потому что это странно. Не плохо, но… я не знал, что делать, — он фыркнул. — Я был не против, когда мы стали друзьями. Но потом ты стал… — даже если Клавьер не видел его, он мог представить, как Аполло активно жестикулирует, пытаясь подобрать слова. — …Нервным, — наконец определился он. — Ах, да. Ты очень наблюдателен. Я хотел поставить себе напоминание. — Сначала я подумал, что тебе не нравится находиться рядом со мной, — сказал Аполло. Прежде чем Клавьер мог ответить, он добавил: — Потом мне показалось… что, может, тебе наоборот не нравится находиться далеко от меня, — его голос был полон смущения. — Второе, — сказал Клавьер. Аполло проворчал что-то неразборчивое. После нескольких минут он продолжил говорить, опасаясь, что пауза перерастет в настоящую тишину. — Ты знаешь, похоже, все вокруг меня сразу поняли, насколько сильно ты мне нравишься. Мой менеджер раскусила меня той ночью, когда встретила тебя в ресторане. Клэй спросил меня об этом в баре. — Клэй что? — Ты отходил в туалет. А, и когда я заглянул в твой офис, герр Райт и его дочь тоже сразу все поняли. И конечно же, я объявил о своих чувствах миру, даже если никто не понял этого, — он повернул голову в сторону, прислонившись щекой к двери, и добавил уже тише: — Я написал те песни для тебя. За дверью раздался резкий вдох. — После того, как «the Gavinners» распались, я не мог набросать даже детскую колыбельную, но затем я начал проводить время с тобой, и я буквально не успевал записывать новые ноты, — Клавьер пошевелил соединенными пальцами и провернул кольцо на правом мизинце левым указательным. Это были вещи, о которых не догадывались даже его самые наблюдательные знакомые. — Ты полностью оправдал свое имя. — Божество музыки, — пробормотал Аполло. — Это правда, как буквально, так и в переносном смысле, — сказал Клавьер. — В моей жизни может быть музыка, только если ты рядом. — Не говори такое! Кто вообще говорит такое? — Аполло смутился, и его как всегда оказалось легко сбить с темы. Но он не прерывал его, не выражал прямой отказ. Не прогонял Клавьера прочь. У него была сотня шансов, чтобы отвергнуть его, с первого же момента, когда тот постучал дверь. И все же их разговор продолжался; разрозненные нити правды постепенно сплетались воедино. Это было похоже на их совместную работу в суде, но по-другому: гораздо мягче и нежнее. Клавьер полностью облокотился на дверь, представляя, что его тепло может достигнуть другой стороны. — Я люблю тебя, — пробормотал он. Внутри послышалось быстрое движение — Аполло вскочил на ноги? — затем щелчок, скрип, и твердая дверь исчезла прямо из-под спины Клавьера, отворившись вовнутрь, из-за чего он упал на пол. Лежа на спине, Клавьер посмотрел наверх, на Аполло, который с округлившимися глазами стоял над ним, все еще сжимая ручку двери. — Ты… что? Было логично, что кто-то, способный настолько хорошо читать других, мог прекрасно скрывать собственные эмоции, хотя Клавьер и не думал, что он делал это специально. Тем не менее, он не мог определить, был ли шок на лице Аполло вызван радостью или злостью. — Я люблю тебя, — повторил он. Эй, он зашел так далеко. Почему бы не выбрать честность, которую он так хвалил недавно? Аполло отпустил дверную ручку и наклонился к Клавьеру, который все еще лежал на полу. Он поднял его за подмышки и затащил в свою квартиру. Ошарашенный Клавьер сел и слегка подвинулся назад. Как только его ноги пересекли порог, Аполло отпустил его и закрыл дверь. Несколько секунд он стоял к нему спиной, и Клавьер услышал, как он сделал глубокий, долгий вдох. Он осмотрел квартиру Аполло, состоявшую из одной комнаты, которую он мог бы пересечь в несколько шагов; рядом виднелась дверь в маленькую ванную. Стены были серо-коричневыми и на них не было украшений, деревянные полы были сильно поцарапаны, что едва скрывал выцветший коврик. Здесь также был диван (который должно быть раскладывался), кофейный столик, и маленькая кухонька. Все было чистым, но простеньким, как будто мебель была куплена на время. Он снова посмотрел на Аполло, который наконец повернулся. В этот момент Клавьер понял, что он был одет в красные пижамные штаны и свободную серую майку. Он удержался от того, чтобы проверить время на телефоне. — Ты любишь меня? — лицо Аполло было таким же красным, как его фирменный костюм, но говорил он четко, не запинаясь. — Я думал, что ты просто, может, хотел сходить на свидание или что-то в этом роде. Клавьер не был уверен, нужно ли ему встать или остаться на полу. Он решил подняться и отряхнуть штаны. — Да и да. Аполло посмотрел на него. Очень пристально, подобно тому, как изучал свидетелей, дающих показания в суде. — Скажи это снова, — потребовал он, и это была вовсе не милая просьба. Это был приказ, словно Аполло проверял его. — Я люблю тебя. Снова пристальный взгляд. Возможно, Аполло ждал, что он начнет дергаться, чтобы уличить его во лжи? Клавьер подумал, не стоит ли скрыть свое веселье, но решил, что это будет истолковано Аполло как очередной тик. Поэтому он позволил улыбке медленно расцвести на губах. Наконец, лицо Аполло приняло такой оттенок красного, которого Клавьер не видел ни у одного человека, и он отстранился от него, сбавив интенсивность своего взгляда. — О. Эм. Хорошо. Клавьер рассмеялся от облегчения. — Хорошо? И это все? — Ну, — Аполло скрестил руки на груди и уставился в пол, надув щеки. — Я думал, что ты просто драматизируешь или что-то в этом роде. Гиперболизируешь. П-понимаешь? — И теперь, когда ты проверил сам, тебе стало легче? Аполло заерзал. — Я не думаю, что ты врешь, — пробормотал он. — Я не хотел давить на тебя. Хотя… как признание в любви может не повышать ставки, ja? — Клавьер откинул челку в сторону, отчаянно желая, чтобы Аполло сказал, что он думает о его словах. — Я полагаю, просто потому, что ты знал, что я заинтересован, не значит, что ты имел представление о том, насколько все серьезно. Но я обещаю: никакого давления. Я не против сходить на свидание. И если ты хочешь остаться друзьями, то все в порядке. — Лжец, — глаза Аполло остановились на пальцах Клавьера, теребящих волосы, и он запоздало понял, что его ладонь дрожит. — Возможно, сначала будет сложно, — согласился Клавьер. — Но я искренне уважаю твои чувства и мысли. Я приму любой твой выбор. Аполло фыркнул и опустил руки, устроив ладони на бедрах. Наконец — наконец — он поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Клавьером. — Если у нас ничего не получиться, мы больше не сможем быть друзьями. — Ты не можешь этого знать. — Я знаю. — Хорошо, но что, если все получится? Давай попытаемся мыслить позитивно? Может, нам и не придется волноваться о том, как сохранить нашу дружбу. — Ты должен готовиться к худшему, — возразил Аполло; в его голосе была дрожь, которую Клавьер никогда не слышал ранее. — Ты всегда должен быть готов к тому, что ничего не выйдет. Клавьер вспомнил беседу с Аполло во время того обеда, который они провели на скамейке в парке несколько месяцев назад. Его детство прошло в перемещении от одной приемной семьи к другой. Клавьер не думал об этом раньше, но разве не логично, что Аполло был таким закрытым? И он еще переживал о том, что его ждет первый отказ; каково было кому-то, кого выгоняли из стольких семей и домов, кто знал, как ощущается настоящее одиночество? — Если ты всегда готовишься к худшему, то никогда не сможешь достичь лучшего, — тихо сказал Клавьер. — Ты никогда не сможешь выложиться на сто процентов, если будешь думать о том, как в любой момент можешь проиграть. Взгляд Аполло был тяжелым, и Клавьер практически мог видеть, как он возводит между ними стену. — Ты довольно высокого мнения о себе, «Мистер Лучший». — Аполло, почему ты не расскажешь мне о том, что чувствуешь? — уклонение, уклонение, уклонение. — Я знаю, о чем ты думаешь. Что это плохая идея, и все может закончится плохо. Но скажи мне, если бы ты не думал рационально, а полагался на интуицию… — Клавьер слегка наклонился, чтобы оказаться на одном уровне с Аполло и сократить расстояние между ними, пусть и совсем немного. Пауза, затем вдох. Аполло едва заметно пошевелился и немного приблизился. — Эм… — Ты опять думаешь, — поддел Клавьер. Полученный возмущенный взгляд того стоил, и он ощутил, как поднимается настроение, потому что его сомнение было знаком, что может быть… — Я не говорю, что люблю тебя, — сказал Аполло, поджав губы. Ах, морщины! На секунду Клавьер забеспокоился, что не увидит, как он привычно наморщил лоб. — Потому что кто говорит такое еще до первого свидания? — Кто-то очень отчаявшийся и жалкий, несомненно. — …Но… я полагаю… если попробовать, то ничего страшного не случиться. Он пробормотал это быстро и немного недовольно, но Клавьер не ожидал от Аполло ничего другого. — Знаешь, — сказал он, осторожно потянувшись к нему. Ему хотелось, чтобы Аполло не зачесывал волосы назад, тогда Клавьер смог бы прикоснуться к его распущенным волосам, убрать их с лица. Но сейчас ему только оставалось провести костяшками пальцев по его щеке, что ощущалось слишком интимно и слишком быстро, но Аполло не отстранился. Сердце Клавьера билось так сильно, что было неловко. — Я не думаю, что нам будет слишком тяжело привыкнуть к этому. Сколько раз мы гуляли вместе, только вдвоем? Проводили время наедине, только потому что хотели? — Просто гулять и встречаться — это разные вещи, — возразил Аполло, его теплое дыхание коснулось запястья Клавьера. — Ощущения сильно отличаются. — Возможно, ты прав, — согласился Клавьер, пальцами задевая темные волосы за ухом Аполло и касаясь его подбородка. — Думаю, мы сможем проверить это вместе? Аполло посмотрел на него с забавным раздражением. — Для кого-то, кто начал с «я люблю тебя», ты слишком долго мнешься, вместо того, чтобы признать, что хочешь меня поцеловать. Клавьер был уверен, что поймал на лице Аполло выражение триумфа в ответ на его реакцию; похоже его снова застали врасплох. Герр Райт, видимо, был прав, когда посоветовал ему поработать над тем, чтобы лучше держать лицо. — Ауч, разве ты не слышал о том, что нужно сперва создать настроение? Или ты пытаешься попросить мне поторопиться, потому что если тебе придется еще хоть минуту ждать поцелуя от самого прекрасного прокурора-рок-звезды в мире, то ты… Для кого-то, кто начал с того, что заставил Клавьера стоять в коридоре, чтобы разговаривать через дверь, Аполло без проблем сократил расстояние между ними.