Принц с пятачком

      Почему при слове «колдун» представляется злобный старик с длинной седой бородой в темном балахоне? Человек, который сидел в кресле перед графом д’Эвре ничем не напоминал этот образ. Ему было лет сорок-сорок пять. Темные волосы еще не тронула седина, довольно приятные черты лица, длинные пальцы (только мизинца на левой руке не хватает), маленькая старомодная бородка, костюм из бархата цвета топленых сливок и высокие сапоги того же цвета. Обычный провинциальный аристократ, из старой консервативной и не слишком богатой семьи. Необычными были разве что глаза: один карий, а другой – болотно-зеленый. Но, если не присматриваться, можно и не заметить.       Не было в облике колдуна, который назвался Десам, ничего злобного или отталкивающего. Умные проницательные глаза выдавали силу и твердость характера. И еще чародея окружала невидимая аура мощи и величия. Рил сразу назвал его про себя «Властителем». Не из тех, кто сидит на троне, а из тех, кто вершит судьбы мира, оставаясь в его тени.       Д’Эвре после горячей ванны, закутанный в нечто теплое и пушистое, с кубком подогретого вина блаженствовал в кресле возле камина и почему-то не испытывал никакой неловкости под изучающим взглядом хозяина башни, которая неожиданно выросла на его пути. Графа не смущало даже то, что под пушистой накидкой на нем ничего не было, а в разноцветных глазах Десама читался неприкрытый интерес. И только мысль об измученных промокших товарищах, которые ищут его сейчас в тумане, вызывала беспокойство.       Он сразу попросил о помощи, но колдун отказал.       – Ты прибыл сюда, Сегрил де Крессар, первый граф д’Эвре, потому что нам необходимо встретиться. Но я не имею ни малейшего желания видеть кого-либо из твоих спутников.       И произнесено это было так, что Рил даже не попробовал возразить или возмутиться неуважительному обращению на «ты». Правда, он пытался воззвать к добросердечию, на что Десам только удивленно поднял брови.       – Я весьма милостив к ним. Остальные, кто попадают в мои болота, умирают сразу, а этих я оставлю в живых. И даже покажу дорогу. Но им нечего делать в моей башне.       Пытаться договориться о чем-либо после такой отповеди глупо, и Рилу осталось смиренно принять гостеприимство колдуна. И все же он сделал еще одну попытку.       – С вами хотел поговорить мой друг де Майвиль. Дело в том, что...       – Мне известна проблема герцога Аррейского, – холодно прервал его Десам.       – Ему можно помочь? – мало рассчитывая на успех, все же спросил д’Эвре.       – На твоем месте я бы не о нем думал, а о себе, – пакостно ухмыльнулся колдун.       Рил замер с открытым ртом, пораженный неожиданной мыслью. Если слухи и зеркала не врут, и они с де Майвилем действительно братья, то и хрюкать им в одном хлеву. Граф младше на четыре месяца, вот и последует вскоре за обожаемым Картианом. Если не найдет свою истинную любовь. Но ведь он уже ее нашел? Давно, еще когда бледные узкие губы друга и, возможно, брата коснулись его губ впервые. И положили на сердце вечную печать.       Что вообще такое «настоящая любовь»? Как понять? Как узнать? А ведь этот колдун для чего-то желал с ним встретиться. Зачем? Значит, ему что-то нужно от Сегрила. Что ж, послушаем. И д’Эвре, успокоившись, хладнокровно отхлебнул еще вина.       – Умный мальчик, – удовлетворенно отметил Десам. – Быстро соображаешь. У меня в этом деле свой интерес. Скажем так: мы с Алой ведьмой давние враги и для меня насолить ей – особое удовольствие. Поэтому спрашивай. Отвечу, если смогу.       – Настоящей любовью непременно должна быть женщина?       – Нет, – хмыкнул волшебник. – Более того, у женщины почти нет шансов. Алая ведьма об этом позаботится. Видишь ли, я ее хорошо знаю. Эта дама любит все держать под контролем. Думаешь, она прокляла и забыла? Как бы ни так. С нее станется внимательно следить за всеми, кто носит хоть каплю крови де Майвилей, и пресекать любую попытку выскользнуть из ее сетей. Она просто не позволит настоящей любви появиться на горизонте жертвы. Поэтому, у того, кто предпочитает мужчин или, к примеру, кошек, есть шанс. Если она не догадается, конечно.       Рил покачал головой.       – Если Алая ведьма следит за нами, то уже давно догадалась. Мы не делали из своих предпочтений особого секрета.       – Видишь ли, – почесал переносицу колдун, – когда я сказал «следит», то вовсе не имел в виду, что она глаз не сводит или собирает сплетни. Мы, маги, живем в мире других возможностей. Шпионам нужно платить, хотя деньги для нас – не проблема. Но люди не надежны. Могут пропустить что-либо важное, их можно перекупить, убить, они умирают от старости и нужно искать других. Одним словом, ведьме проще сотворить парочку заклинаний. И надежно, и долговечно, и платить никому не нужно. Скажем, одно заклинание сообщает о появлении новых наследников, достигших первого совершеннолетия, а второе отслеживает в их окружении потенциальных претендентов на звание «настоящей любви». Здесь, правда, возникает одна проблема. Если «наследников» слишком много, за ними сложно следить. Ведь каждое заклинание требует сил.       – Тогда Алой ведьме нелегко пришлось с предыдущим де Майвилем. Он был тот еще бабник. И, наверняка, наплодил кучу бастардов, – на последнем слове Рил поморщился.       Он, выходит, тоже бастард?       – Не думаю, что Гийом де Майвиль был хуже или лучше, чем его дед или прадед, – криво ухмыльнулся Десам. – Весь их род отличается любвеобильностью. За это и страдают. Алой ведьме не свойственно благодушие. В роду всегда оставался только один «наследник». Все остальные, законные и незаконные, не проживали долго после совершеннолетия. За одним следить всегда легче.       Граф распахнул глаза, осознавая нависшую над ним опасность. Пожалуй, до того момента, когда они с Картом будут нежно похрюкивать и тереться пятачками, он не доживет.       – Ты все правильно понял, – прищурился колдун. – Весьма изощренная месть, не правда ли? Ей ничего не стоило уничтожить всех де Майвилей сразу, но она выбрала другой путь. Очень по-женски, не находишь?       И Десам сверкнул глазами, надменно поджимая губы. Это не укрылось от внимательного взгляда Сегрила. Похоже, чародей невысокого мнения о женщинах вообще, и Алая ведьма действительно крепко ему насолила. Но д’Эвре не был так наивен, чтобы доверять подобной личности. Колдун явно преследует свои цели, и кто знает насколько они пересекаются с целями графа и его друга?       – Хочешь еще что-то спросить? – Десам откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу, сплетая пальцы на колене.       – Как можно понять, что эта любовь – настоящая?       – Хороший вопрос! – захохотал чародей. – Вряд ли кто-нибудь сможет дать тебе точный ответ. Но все дело в том, что понимала ведьма под этими словами когда произнесла проклятье.       – Это можно как-нибудь узнать?       Десам покачал головой.       – Если кто-нибудь скажет тебе, что может читать чужие мысли, плюнь в наглую рожу этого лгуна. Подобное даже Четверым не под силу. Но я могу узнать, что именно произнесла ведьма вслух, в каких выражениях прозвучало проклятие.       – Это поможет?       – Возможно.       – И как это сделать?       – Я могу показать тебе прошлое. Самому туда лезть нельзя, ведьма сразу почует мое присутствие. А вот тебя она не заметит, ведь в то время ты еще не родился. Тебя, как бы, в тот момент еще не было.       – Что я должен делать?       – Ничего особенного, – холодно улыбнулся колдун. – Просто смотреть и слушать. Ну и потребуется парочка капель твоей крови.       Сегрил задумался. Дать колдуну свою кровь, да еще и добровольно... Это может быть опасно, очень опасно. Десам, прищурившись, следил за его размышлениями.       – Я же говорю – умный мальчик. Ты можешь потребовать с меня магическую клятву, что не обману и не использую твою кровь против тебя.       – И против моих близких, – быстро добавил граф.       Он слышал, что нарушить магическую клятву невозможно.       – И против твоих близких, – покладисто произнес чародей.       Прикусив губу, д’Эвре колебался еще несколько минут. Десам его не торопил.       – Зачем это нужно тебе? – наконец задал вопрос Сегрил.       Если колдун позволяет себе «тыкать» первому графу, то почему бы и ему не поступить так же? В доброту и бескорыстие мага молодой человек верил еще меньше, чем в Милость Четверых. Десам использует его в своих целях, прожует, проглотит и косточки выплюнет. Рискнуть-то можно, только оправдан ли такой риск?       – Я же говорил, – понимающе кивнул чародей. – Хочу поквитаться со старой подругой.       Последние слова прозвучали с изрядной долей желчи.       – Говорят, здесь была битва между колдуньей и магом. Это была Алая ведьма, не так ли?       Десам скорчил недовольную гримасу, но подтвердил его предположение.       – И чего вы не поделили?       – А вот это уже не твое дело, – ответ прозвучал почти грубо.       – Хорошо, – наконец решился Сегрил. – Я согласен.       Десам поднялся, отломил маленькую щепку от одного из поленьев, которые лежали возле камина, плеснул в серебряный кубок немного воды и пустил щепку в плаванье по ее поверхности. Затем поставил кубок поближе к огню и протянул над ним руку.       – Клянусь землей и огнем, водой и ветром, что кровь, отданная мне Сегрилом д’Эвре, будет использована лишь однажды чтобы открыть завесу времени, как и было между нами сговорено. Если я нарушу данное слово, пусть вовек лишусь Силы и Милости Четверых.       Огонь в камине полыхнул, щепка выпустила зеленый лист, вода выплеснулась из кубка, а по комнате прошелся порыв ветра, заставил затрепетать пламя свечей и взъерошил волосы графа. В тишине, нарушаемой лишь треском огня, явственно раздался хор голосов: «Да будет так!».       Сегрил запоздало подумал, что понятия не имеет как произносится магическая клятва и не обманул ли его коварный колдун при помощи какого-нибудь фокуса. Но отступать было поздно.       – Пойдем, – поманил его чародей. – Тебе стоит переодеться, поесть и отдохнуть. Времени до полуночи достаточно.       В комнате, куда его привел Десам, уже стоял накрытый стол, уставленный изысканными блюдами, а на широкой удобной кровати была разложена одежда графа, чистая и сухая. Рил сперва удивился: как ее можно было выстирать, высушить и выгладить за какой-нибудь час или два? Вряд ли он находился в башне колдуна дольше. Но потом усмехнулся про себя: «Верно, я забыл, кто тут хозяин. Что ему стоит. Щелкнул пальцами и готово».       – Отдыхай, а мне нужно все подготовить для ритуала. Незадолго до полуночи я тебя разбужу, – с этими словами Десам оставил гостя одного.       Сегрил огляделся. Комната была небольшой, но на удивление уютной, несмотря на грубую кладку стен и узкое окно, более похожее на бойницу, еще и забранное решеткой. Хорошо отполированный пол из светлого дерева, покрытый ярким пушистым ковром, старинная добротная мебель, шелковое покрывало на кровати в тон ковру и множество элегантных безделушек на комоде, каминной полке, прикроватном столике. Белоснежная накрахмаленная скатерть, столовое серебро и хрусталь, несколько подсвечников в виде дерева с листвой, в которых ярко пылали розовые витые свечи, хорошо растопленный камин, от которого шло приятное умиротворяющее тепло. И аромат хорошо прожаренного мяса, щедро сдобренного специями, от которого пел желудок и кружилась голова.       Д’Эвре поспешил одеться и, отбросив все сомнения, принялся за превосходный ужин. После еды и вина навалилась такая сонливость, что он даже испугался: неужели его опоили сонным зельем? Но потом успокоился: усталость, тепло после промозглой сырости, обильная еда и немного вина убаюкают кого угодно и без колдовства.       Граф, зевая во весь рот, едва добрался до кровати, где мгновенно уснул, свернувшись калачиком, прямо поверх покрывала. И спал он так крепко, что Десаму не сразу удалось его растолкать.       – Пора! – многозначительно произнес колдун, когда Сегрил наконец протер глаза.       Чародей терпеливо ждал пока д’Эвре поправил примятую одежду, натянул сапоги и нацепил перевязь со шпагой, накинул плащ и подал знак, что готов. Они спустились по узкой лестнице, вырубленной в толще стены, на несколько этажей вниз. По крайней мере, так показалось Рилу.       Несколько шагов по узкому коридору, освещенному светом одинокого факела, и перед графом предстала комната, которая казалась зеркальным отражением той, в которой спал граф. Но выглядела она куда как мрачнее и пугающе. Каменный пол был расчерчен странными линиями и знаками, на стенах висели старинные гобелены и знамена, в камине над огнем угрожающе булькал котелок, распространяя отнюдь не приятные запахи. С потолка свешивалась закопченная люстра на дюжину свечей, из которых горела едва половина.       Вместо изящных безделушек на каминной полке, комоде и прикроватном столике теснились разноцветные пузырьки, мешочки и шкатулочки, попадались и вовсе странные предметы в виде сломанной закопченной ложки и мотка разноцветных нитей или статуэтки без головы. Кровать была застелена темно-синим покрывалом с подпалинами, потертостями и пятнами. А на столе, покрытом такой же темно-синей и еще более потрепанной скатертью, размещалась чаша из горного хрусталя, заполненная водой, и коробочка, выточенная из черного камня, разрисованная ярко-алыми символами Четырех.       – Присаживайся, – указал на кресло возле стола Десам.       Д’Эвре осторожно сел.       – Оружие положи на стол, – приказал колдун.       Граф отстегнул шпагу и вытащил из-за голенища кинжал, сложил все на край стола. Чародей одобрительно кивнул, взял с каминной полки плоскую шкатулочку и извлек небольшой нож с антрацитово-черным лезвием.       – Дай левую руку.       Сегрил протянул ему ладонь. Пальцы слегка подрагивали, и он усилием воли постарался унять позорную дрожь. Десам что-то пробормотал и аккуратно крест-накрест разрезал подушечку указательного пальца графа, а потом пододвинул чашу с водой и окунул кровоточащую конечность в ее прозрачную глубину. Рилу показалось, что он сунул палец в сугроб, настолько вода была холодной. Кровь мгновенно перестала течь, а ранка затянулась прямо на глазах не оставив следа как только палец извлекли из чаши. Более того, он оказался совершенно сухим.       Колдун опустил в чашу и нож, смывая кровь, а затем вернул его в шкатулку. Теперь пришла очередь черной коробочки. Десам открыл ее и вынул перстень с крупным кроваво-красным камнем. Сегрил вздрогнул. Он узнал кольцо. Точно такое украшало палец человека, которого он не хотел бы встретить в своей жизни еще раз. Укусы-поцелуи, горячий шепот, сильные руки и черные как бездна глаза... Лусен Велан, Золотой Клинок Империи...