Принц с пятачком

      На следующий день прямо с утра Сегрил отправился искать Альвина, оправдывая себя тем, что нужно вернуть забытую книгу, но ни в саду, ни в «свинском королевстве» его не было. Пришлось расспросить слуг. Те сообщили, что Его Светлость, должно быть, в библиотеке. Д’Эвре вспомнил, как молодой человек говорил, что бывает там каждый день, и со вздохом побрел вверх по винтовой лестнице в башню.       Альвин действительно обнаружился в библиотеке. Он пытался зачем-то передвинуть один из стеклянных шкафов и вздрогнул, когда услышал за спиной голос графа:       – Что это вы делаете?       – Э... Уронил ценную рукопись за шкаф. Пришлось вот... – смущенно и будто бы испугано пробормотал калека, оборачиваясь.       – Давайте помогу.       – Нет, не нужно. Я уже все поставил на место, – запротестовал он, хватаясь за свою палку и поспешно направляясь к столу, прижимая к груди какой-то темный от времени свиток.       Шкаф явно стоял криво и слишком далеко от стены, но Сегрил не стал настаивать.       – Вы что-то хотели? – суетливо спросил Альвин, пряча глаза.       – Вернуть книгу, которую вы вчера забыли в саду, – граф протянул ему томик. – И выбрать что-нибудь веселое или занимательное.       – А-а... Посмотрите на той полке, – ротвиец явно нервничал и пытался поскорее выпроводить д’Эвре.       Сегрилу это показалось странным, но он не подал виду и стал перебирать книги на указанной полке. Выбрал какой-то плутовской роман о похождениях хитроумного ловеласа и поспешил откланяться, понимая, что сегодня вряд ли добьется от Альвина нужного внимания.       Выбранная им книга оказалась более чем удачной. Карт хохотал так заразительно, что послушать чтение явился не только Годвин из соседних покоев, но и сбежались слуги. Было слышно как они давятся от смеха под дверью. С таким развлечением день прошел почти незаметно.       А на следующее утро тщательно одетый, выбритый и причесанный Сегрил поспешил в сад на то же место, где они с Альвином уже встречались. Молодой человек ожидал его на скамейке и по тому, как тщательно были уложены его волосы, граф понял, что к этой встрече ротвиец тоже готовился.       При виде д’Эвре Альвин заалел ушами и нервно облизал губы.       – Зачем вы... – начал он дрожащим голосом, но осекся.       – Назначил Вам свидание? – вздернул бровь Рил, присаживаясь рядом.       – А если бы я не нашел эту записку в книге?       – Я бы написал другую и подсунул под салфетку за ужином.       – Вы так хотели... видеть меня... наедине? – глаза молодого калеки лихорадочно блестели. Он с трудом сдерживался, чтобы не сбежать. – Вам хочется поиграть от скуки, граф?       – Нет, поверьте, – Рил схватил его за руку, прочитав в глазах панику. – Почему Вы так думаете?       Альвин криво ухмыльнулся, кивая на свою ногу.       – Ваши неоспоримые достоинства перевешивают этот небольшой недостаток, – стараясь поймать его взгляд и сжимая узкую ладонь, произнес д’Эвре.       – Небольшой?! – иронично изогнул бровь ротвиец, пытаясь выдернуть из плена свою кисть.       – Вы молоды, умны, благородны, хороши собой. Не стоит недооценивать себя, Альвин.       – Какие сладкие речи, граф! Но мне не шестнадцать лет, – все же освободив руку, приподнялся с явным намерением уйти молодой человек.       – Подождите! Ведь Вы зачем-то пришли, Альвин!       Калека поднялся, Сегрил вскочил следом.       – Я пришел, чтобы сказать... Попросить... Больше не писать мне и не искать встреч, – Альвин тяжело дышал, как если бы на его плечи лег огромный груз. – Это жестоко, граф.       – И для того, чтобы сказать мне это, Вы укладывали локоны и выбирали ленту под цвет глаз?       Ротвиец вспыхнул.       – Не обманывайте себя, – продолжал д’Эвре. – Вы меня привлекаете вовсе не из любопытства или жалости. Я не обещаю вечной любви, но что Вы теряете, Альвин? Фамильную гордость? Девичью честь? Я кажусь вам настолько подлым и недостойным, что способен соблазнить человека Вашего положения, чтобы потом насмехаться? Возможно, у меня репутация не самого праведного юноши Даретии, но и не вероломного негодяя.       Калека стоял перед ним, опустив глаза в землю, и краски на его лице сменились мертвенной бледностью.       – Думаете, я не понимаю зачем Вам нужен? – тихо ответил он.       – И зачем же? – Рил снова взял его за руку и на этот раз не встретил сопротивления.       – Взломав мое сердце, Вы хотите получить ключи от своей тюрьмы, – горько усмехнулся Альвин, поднимая на него глаза, полные тоски и боли.       Но в их глубине д’Эвре все же заметил проблеск отчаянной надежды.       – А какой смысл бежать и бросить своих товарищей? Мой друг пока даже толком не ходит.       – Друг? – еще более горько улыбнулся ротвиец. – Похоже, это Вы, граф, себя обманываете.       – Вовсе нет, – вздохнул Рил, – но нам никогда не быть вместе.       – Может быть, стоит просто признаться?       – Думаю, Картиан давно подозревает...       – Понимаю, он не хочет портить вашу дружбу и делает вид, что ничего не замечает. Что ж, благородно, – хмыкнул Альвин. – Хотя мне его не понять. Променять Вас на это блондинистое ничтожество...       – Вы не слишком высокого мнения о Маэлине, – прищурился д’Эвре.       – Очаровательная кукла, весь скудный умишко которой нацелен на личную выгоду.       – Поэтому я и выбрал Вас.       – Грубая лесть, граф, грубая лесть.       Они смотрели в глаза друг другу, словно два фехтовальщика готовые обменяться ударами шпаг, но Сегрил знал, что уже победил в этом поединке.       – А впрочем, Вы правы. Что я теряю? – с какой-то веселой обреченностью сказал Альвин и его взгляд скользнул по губам д’Эвре.       Граф шагнул ближе, чтобы коснуться поцелуем бледных обветренных губ ротвийца, но в это мгновение раздался дикий поросячий визг, за ним лай собак и громкие крики:       – Держи его! Держи!       Мимо них пулей пронесся маленький поросенок. От неожиданности Альвин отшатнулся и едва не упал, но Рил успел схватить его и прижать к груди. На дорожку вылетели, заливаясь от лая, две лохматые собачонки, а за ними, громко топая и размахивая руками, бежали несколько слуг.       – Хватай его, хватай! Заходи справа!       Никто не обратил внимания на обнимающихся парней, а они, опешившие от неожиданности, даже не подумали отодвинуться друг от друга, наблюдая за увлекательной сценой погони.       «Свиные надзиратели» рассыпались веером, пытаясь взять беглеца «в клещи». Собаки настигли его и стали теснить, стараясь перекрыть путь и затормозить движение маленькой розовой торпеды. Вся человеческо-свино-собачья масса беспощадно топтала клумбы и ломала кусты. От криков, лая и отчаянного поросячьего визга у Сегрила заложило уши.       – Окружай! Окружай! К пруду его гони, там поймаем!       Наконец одному из слуг удалось подобраться настолько близко, что он нагнулся и растопырил руки, чтобы схватить беглеца. Но поросенок прошмыгнул у него между ног и бросился в пруд.       – Ай-яй! Спаси Четверо! Утонет!       Поросенок, проворно работая ножками, между тем быстро переплыл водную преграду и выскочил на противоположный берег. Он вовсе не был намерен опять возвращаться в тесную загородку.       – Вот это да! – изумленно воскликнул Альвин. – А я думал, что свиньи не умеют плавать.       Одна из собак последовала за беглецом в воду, вторая оббежала пруд по суше. К воплям преследователей добавились причитания садовника, который оплакивал плоды многолетнего труда.       – Мой жасмин! Мои шерметские лилии!       – Ловите же его, ловите! – кричали слуги. – Если хозяин узнает, не сносить нам головы!       И тут же, перекрывая общий гам, раздался визгливый крик Стасия:       – Что здесь происходит?!       – Легок на помине, – пробормотал Сегрил, выпуская из объятий Альвина.       Слуги замерли в ужасе. На их лицах читалось предчувствие гуляющей по спине плетки прекрасной Алдиты. Даже собаки присели, поджав хвосты и уши. И только виновник суматохи, мгновенно сообразивший, что ему уже ничего не угрожает, перешел с галопа на легкую рысцу, а затем и вовсе остановился, обнюхивая какие-то мелкие голубые цветочки с явным намерением попробовать их на зуб.       – Я спрашиваю: что происходит! – почти истерично взвизгнул владелец замка.       Слуги испуганно мялись, никто не решался заговорить первым.       – Они все клумбы потоптали! – не выдержал садовник. – Ваше Сиятельство! Кусты самшита и живые изгороди – все погибло! – бедняга даже всхлипнул, в отчаянье заламывая руки.       – К нечистому твои кусты! – заорал Стасий. – Почему Принц не в загоне, а разгуливает в саду?       – Господин Фалькор! – выступил вперед д’Эвре. – Его Высочеству стало скучно в загоне, и он решил немного погулять, а заодно и поиграть с собачками и слугами в догонялки. Как Вы можете видеть, с ним все в порядке и Принц вполне доволен жизнью.       Как бы в подтверждение его слов поросенок радостно хрюкнул, завертел хвостиком и принялся разрывать пятачком корни соседнего дерева.       Стасий недоуменно воззрился на Сегрила, который с самым простодушным выражением лица ответил ему честным и открытым взглядом. Затем Фалькор посмотрел на племянника. Альвин, стараясь подавить улыбку, только и смог кивнуть. Владелец «свиного королевства» нахмурился и окинул взглядом слуг. Все они сразу же закивали и поспешили заверить, что так оно и было: поросенок заскучал, и его выпустили погулять в сад. Следом увязались собаки и все они стали резвиться. Правда, увлеклись и немного потоптали клумбы.       – Почему тогда Принц визжал?! – все еще недоверчиво спросил Стасий.       – Так от восторга, Ваше Сиятельство, – делая все такие же честные глаза, пояснил Рил. – Ему очень понравилось играть в догонялки.       Фалькор выпятил нижнюю губу, упер руки в бока и качнулся с носка на пятки.       – Ну, хорошо. Только как вы теперь его вернете в загон?       Слуги растерянно переглянулись. Устраивать охоту на поросенка снова, да еще и в присутствии хозяина было просто невозможно.       – Минутку! – сказал д’Эвре и обратился к одному из слуг. – Ну-ка одолжи мне свою куртку.       Тот поспешил стянуть с плеч верхнюю часть добротной суконной униформы, которую носили все «свиные надзиратели»: лучше расстаться с одеждой, чем с собственной шкурой. Рил развернул куртку в руках и осторожно направился к поросенку. Когда он приблизился на расстояние десяти шагов, Принц поднял голову и настороженно на него посмотрел. Но граф отвернулся от животного и сделал вид, что направляется совсем в другую сторону. Когда он миновал поросенка, тот успокоился и вернулся к увлекательному занятию подрывания корней.       В то же мгновение д’Эвре молниеносно развернулся и в два огромных прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от беглеца. Поросенок бросился прочь, но было уже поздно. В следующем прыжке граф упал на него, накрывая курткой. Малыш завизжал и попытался вырваться, но его в мгновение ока спеленали, крепко прижимая к себе.       – Попался, негодник, – прошептал Рил, поднимаясь на колени.       К нему тут же подоспели два слуги, помогая встать на ноги.       – Ну, куда прикажете отнести вашего Принца? – обратился граф к Стасию.       – Давайте его сюда, господин. А то еще вывернется, – один из слуг протянул раскрытый мешок.       Сегрил бросил визжащий комок ткани в его зев, горловину тут же затянули шнуром и унесли извивающейся тюк.       – Благодарю Вас, граф, – церемонно поклонился Стасий и побежал следом за своим сокровищем.       Слуги и собаки поспешили следом. Через несколько мгновений в разоренном саду остались лишь д’Эвре и Альвин. Калека приблизился и стал отряхивать пострадавший от барахтанья в траве камзол Рила.       – Спасибо, – тихо сказал он, – я бы не пережил, если бы Алдита еще нескольких человек запорола насмерть из-за этого поросенка.       – Так того бедолагу... – ахнул граф.       Альвин грустно кивнул и опустил глаза.       – Если бы Вы знали как мне стыдно и страшно здесь жить...       Сегрил привлек его к себе и поцеловал в висок.       – Если бы я мог забрать Вас отсюда...