Принц с пятачком

      Как и предполагал д’Эвре, им пришлось отодвинуть тот самый шкаф в библиотеке. Но против ожидания, за ним не было никакой потайной двери. Совершенно гладкая стена предстала взору двух молодых мужчин. Сегрил хотел было спросить Альвина в чем тут секрет, но тот показал ему небольшую круглую выемку в полу и ткнул в нее своей тростью. В то же мгновение одна из плит, из которых был выложен здесь пол, дрогнула и стала опускаться вниз.       В открывшемся проеме показалась узкая лестница. Альвин смело начал спускаться, граф последовал за ним. Плита остановилась на уровне небольшой площадки, смещенной от нее влево, дальше уже с этой площадки шли еще несколько ступеней. Таким образом, искатели книжных сокровищ вскоре оказались в круглом зале, точной копии того, откуда они только что спустились, разве что потолок здесь был ниже. Альвин нажал на рычаг в стене сбоку от лестницы и плита тихо, почти без скрипа, поднялась вверх и стала на место.       – Вот как! – присвистнул д’Эвре, разглядывая систему шестерен и реек, при помощи которых работал этот хитрый механизм. – Занятно! Потайной этаж! А хозяева замка знают этот секрет?       – Нет, не думаю, – покачал головой Альвин. – Алдита осталась единственной из семьи. Во время Большого мора все обитатели замка, включая слуг, умерли. Посчастливилось выжить только отцу нынешней госпожи Рошар, который с малых лет служил пажом у королевы-матери и как раз находился в столице. Рош пустовал почти тридцать лет, пока он не вернулся в родовое гнездо потому, что после смерти старой королевы всех ее приближенных выставили из дворца. Правда, это не помешало Его Величеству призвать господина Рошара на войну с Даретией, где он и сгинул, – при этих словах молодой человек слегка скривился. – Матушка Алдиты умерла родами, а две бездетные тетки матери, которые и воспитывали девчушку, потакали всем ее прихотям, вот и получилось, что получилось... Впрочем, семейство Рошар всегда славилось своими ... хм... чудачествами.       Сегрил иронично приподнял бровь на последнем слове.       – А как Вы нашли этот тайник? – полюбопытствовал он, оглядываясь.       В комнате было пыльно, с потолка, между стеллажами и шкафами свисала паутина. Что и не удивительно: вряд ли Альвин спускался сюда с ведром и тряпкой, а слуг посвящать в подобную тайну глупо и опасно.       – Случайно, – ответил ротвиец, направляясь к столу в глубине помещения. – Один старый свиток закатился под шкаф, и я не мог достать его. Пришлось шкаф отодвинуть, а там эта ямка в полу. Я от любопытства и ткнул в нее палкой. Такой скрежет раздался, думал, что весь замок сбежится. Это потом я механизм хорошо смазал, теперь он почти бесшумно работает. Кстати, по-другому его и не запустить. Углубление слишком маленькое, чтобы вошла рука, а пальцами так сильно надавить не получается.       – Значит, тот кто устроил этот тайник, тоже ходил с тростью, – резюмировал граф, следуя за ним.       – Скорее всего, – согласился Альвин. – Вот! – он указал на стопки книг, которые громоздились позади стола прямо на полу. – Где-то здесь я читал о том, как снять проклятье.       Рил охватил взглядом неровные ряды пыльных фолиантов и вздохнул.       – Ну, – извиняющимся тоном произнес Фалькор-младший, – поднакопилось за три года...       – Да тут до Возвращения Четверых не управишься, – проворчал граф.       – Мы можем отсортировать. Я точно помню, что книга была на ротвийском. А потом разделимся и...       – Придется просмотреть пару сотен томов, – проворчал д’Эвре, но решительно направился к ближайшей стопке.       – Давайте складывать с этой стороны стола, – предложил Альвин, неуклюже наклоняясь за ближайшей книгой.       – Так не пойдет, – заметил Сегрил, наблюдая за его движениями. – Стойте! – и он водрузил на стол четыре стопки книг. – Вот, теперь разбирайте.       Ротвиец благодарно улыбнулся и опустился в кресло, единственное, что в этом царстве пыли и пауков выглядело более-менее чистым. Очевидно, Альвин давно обтер его своей одеждой.       Рил устроился на одной из стопок, предварительно обмахнув ее рукавом, и принялся перекладывать один том за другим. К сожалению, большинство книг как раз были на ротвийском, что и понятно, но д’Эвре предложил еще один критерий отбора: тексты, явно не подходящие. Например, «Заговоры на девичью красу» или «Яды и противоядия». Таких тоже было немного и стопки тех книг, которые предстояло просмотреть, росли как на дрожжах. Граф еще несколько раз поднимал на стол пачки фолиантов, а просмотренные убирал. Это утомляло.       Наконец, он предложил остановиться.       – Боюсь, как бы нас не потеряли. Судя по теням, время близится к обеду.       Альвин согласился. Он взял несколько книг из числа отобранных к просмотру и поковылял к лестнице. Рил последовал его примеру. Они вернулись в библиотеку, подвинули на место шкаф и остановились возле двери.       – Идите Вы первым, – предложил ротвиец, прижимая к груди книги. – Я спущусь через несколько минут, чтобы было не так заметно.       Д’Эвре улыбнулся, разглядывая его серьезное лицо.       – Что? – растерялся Альвин.       – Я тоже выгляжу так, словно провалился в паучье логово? – рассмеялся граф.       – О, Боги! – оглядывая свой костюм, всполошился Фалькор. Затем глянул на любовника и хихикнул. – У Вас на щеке пыльная полоса, а в волосах какие-то перья.       – Перья? Откуда? – изумился д’Эвре, а потом заразительно засмеялся.       Пристроив книги на ближайшую полку, Альвин достал из кармана платок и вытер лицо любовника, а потом вытащил из его светло-медовой шевелюры два маленьких белых перышка.       – Их явно оставил Крылатый Вестник, – ласково улыбнулся граф, намекая на популярную легенду о белокрылых помощниках Девы, которые так помечают влюбленных.       – Вы думаете? – Альвин смутился и слегка покраснел.       Это выглядело так мило, что у Сегрила в груди что-то дрогнуло.       – Эм... Я пойду, – неожиданно смутился и он, торопливо направляясь к выходу.       – Вы ведь придете... вечером? – остановил его на пороге тихий голос ротвийца.       Рил лишь молча кивнул и, не оборачиваясь, поспешил прочь.       Последующие несколько дней не отличались разнообразием. После завтрака оба искателя разными путями пробирались в библиотеку, отодвигали шкаф и спускались в тайник. Все книги они отсортировали за три дня, а теперь только просматривали отобранные, но дело продвигалось крайне медленно. Основную работу выполнял Альвин, так как никто не обращал внимания на то, что он таскает туда-сюда стопки книг. Все в замке к этому привыкли. А вот за пленниками приглядывали, хоть и вполглаза, поэтому Сегрилу больше чем один-два тома за раз носить было опасно.       Чтобы ускорить процесс граф ночью захватывал с собой просмотренные книги, когда тайком пробирался в спальню ротвийца, а утром после жаркой ночи забирал пару новых.       К поиску присоединился и герцог, но помогало это мало. Де Майвиль уже мог довольно твердо стоять на ногах самостоятельно, хотя пока передвигался медленно и придерживаясь за стены или предметы мебели. Но его деятельная натура настолько истосковалась по движению, что Картиан предпочитал перелистыванию пыльных фолиантов краткие прогулки, после которых дремал в кресле. Он вообще отнесся к поискам магического рецепта с большим скепсисом и, должно быть, поэтому недовольно хмурился каждый раз, когда д’Эвре уходил, бросив короткое «Я – в библиотеку». Посвящать же кого-либо еще в свою тайну сообщники сочли опасным.       Так прошла неделя, шла к концу вторая. Карт уже стал спускаться к трапезам, пользуясь тростью – Альвин любезно одолжил ему одну из своих. Герцог даже порывался ею фехтовать, и Рилу с трудом удавалась удержать его порывы потренироваться. На поправку шел и Торн. Он сидел на постели и ел самостоятельно, а с двумя помощниками мог сделать по комнате пару шагов. Что касается остальных раненых, то они были уже почти здоровы, хотя многие еще носили повязки.       Несмотря на эти довольно радостные события, под крышей старинного замка, словно разряды в грозовой туче, накапливалось напряжение. Хозяева и пленники все больше косились друг на друга, вспыхивали мелкие ссоры, которые пока удачно подавлялись или гасли сами собой, но было ясно, что рано или поздно произойдет взрыв. И он вскоре произошел.       В очередной раз спускаясь из библиотеки с парой книг подмышкой и в самом радужном настроении после взаимной дрочки в секретной комнате, Рил услышал с заднего двора крики и ругань на обоих языках. У выхода он почти столкнулся с торопливо ковыляющим де Майвиилем, и вместе с ним поспешил на крыльцо.       Во дворе назревал очередной ротвийско-даретийский конфликт. Полукругом стояли несколько замковых стражников, напротив них четыре пленных солдата разной степени помятости, в центре – их командиры, Годвин и широколицый крепыш-ротвиец, чье имя Сегрил никак не мог запомнить. Из оскорблений, которыми обменивались стороны, стало ясно, что один из даретийцев от скуки приударил за самой миловидной из здешних служанок, за что ему намяли бока местные кавалеры бойкой красотки. Парень не остался в долгу и позвал на помощь товарищей. Массовую драку пытались пресечь командиры, но в результате не только оказались втянуты в конфликт, но и превратились в его эпицентр.       – Шпагу! Дайте мне шпагу! – орал бледный от ярости Годвин.       Нанесенные оскорбления, видимо, оказались настолько серьезны для дворянской чести последнего, что смыть их можно было лишь кровью. Само собой, безоружные пленники находились в очень невыгодной ситуации. И никто не собирался давать им оружие.       – Всегда говорил: все проблемы от баб! – мрачно произнес герцог и пошагал к противникам, которые были готовы вцепиться друг другу в глотку, с намерением их урезонить.       Рил направился было за ним, но тут на крыльцо выбежал перепуганный Маэлин и вцепился в его рукав.       – О, Четверо! Ради неба, что здесь происходит?       Следом за ним появился взволнованный Альвин. Д’Эвре отвлекся на них и пропустил момент, когда взбешенный очередной грязной насмешкой Годвин выхватил у Картиана трость и с яростным рыком бросился с нею на врага. Раздался разноголосый вопль, герцог покачнулся, но устоял на ногах. Будь он здоров, то, возможно, смог бы помешать произошедшему, но в тот момент перехватить командира своей охраны не успел, а на его окрик Годвин не прореагировал.       Зато быстро среагировал ротвиец. Он не стал ждать, когда прочная трость опустится на его голову и выхватил шпагу, а еще через мгновение острый клинок пронзил сердце храброго вояки и Годвин мертвым упал к ногам де Майвиля.