Милагро

Чимин не верит своим глазам. Перед ним возвышается на Амадло его альфа. Чонгук сильно изменился за это время, или просто Паку так кажется. У Демона отрасли ещё больше волосы, которые доходят почти до подбородка. Раньше их всегда заплетал омега, а Чон решил, что сам не будет к ним притрагиваться. Щетина на его измученном лице показывает, что он давно уже забыл о себе и жил только мыслью о своём возлюбленном. Одежда на нём та же, что и была с их последней встречи, и даже не стоит подходить к нему, чтобы понять, что от неё плохо пахнет. Чонгук мылся всего три раза за это время и то — мимолётно, пока все воины дремали. Сами люди так же измучены. Их режим дня сбился к чертям, и сон не посещал их головы уже давно. Они лишь могли себе позволить немного отдохнуть морально и собраться дальше, потому что от этого зависело их будущее. Потерять Милагро страшнее любой войны и каждый это понимал. У Чимина сжимается сердце от того, что его защита и опека тут. Теперь он действительно может расслабиться и быть уверенным, что всё будет хорошо. Но страх за неизвестное будущее также его гложет, как и то, что все эти люди старались ради него. От переизбытка эмоций Пак не может сдержать слёзы и уже вовсю плачет, как не в себя. Откуда у него только силы на такой эмоциональный срыв? Чон слышит этот голос отчаяния своего омеги, и внутри опять всё разливается огнём. Он видит насколько измотанное маленькое тело Чимина, как он побит и сколько в нём скопилось страха и боли за это время. Демон сжимает челюсть, громко сглатывая накопившуюся слюну, потому что клыки так и просятся вгрызться в глотку Хэ и вырвать с корнями сонную артерию противника. Стоит только бросить взгляд на очередную ссадину омеги, как злость расползается огромным пятном в сознании. — Связать Хэ Чану и привести его в наш лагерь, так же привезите туда лучшего лекаря для Милагро. Король крепко сжимает поводья, потому что гнев так и просится наружу, чтобы наконец-то почувствовать запах свежей крови и успокоить свои мысли. Было бы шикарно убить Чану прямо на месте, воткнув ему меч в сердце или сломать ему все кости, но у Чона другой план и ради него он потерпит. После того как два воина связывают несопротивляющегося альфу, Амадло сам подходит ближе, утыкаясь мордой в грудь Пака, который гладит его по гриве, показывая искреннюю улыбку. Конь немного рычит, ударяя копытом по земле, явно что-то почувствовав. Чонгук сразу слезает и подходит ближе, впитывая в себя немного изменившийся запах вишни. Биби реагирует на это и уже стоит на защите, гавкая на мужчину. — Биби, он не опасен, это мой альфа, — от расслабленного голоса омеги собака понимает, что причин для беспокойства нет, поэтому отходит в сторону. — Я скучал, малыш, — Чонгук садится на одно колено и обнимает Милагро, чувствуя, как его одинокая слеза катится по правой щеке. Он сильно переживал, что это были его последние светлые дни в жизни, а дальше он будет следовать по этому сложному пути один. Как бы он вернулся домой и посмотрел в глаза своим детям? Как бы сказал, что папа больше не вернётся? Даже думать о таком страшно. — Я тоже скучал, — Чимин сильно всхлипывает, пытаясь унять свой стресс. — Спасибо, что нашёл меня. Чонгук обнимает омегу сильнее, от желания наконец-то почувствовать его ближе, ведь сейчас всё кажется слишком недостаточным. Его губы, мягкие розовые волосы, нежный голос, которого так не хватало — это всё катастрофически нужно для хорошей жизни. Чимин нужен Чонгуку. — Ай… — Милагро шипит об боли и пытается отодвинуться, хотя сильно хочется остаться в этих крепких и любящих руках. — Что такое? — сколько страха и обеспокоенности было в Чонгуке от осознания, что его омеге плохо. Он начинает шоркать по вишнёвому телу и, приподняв одежду, замечает начало шва на животе. Сердце пропустило удар. Отодвинув ещё больше ткань, альфа заметил кривой, не совсем хороший шов вдоль живота Чимина. Рана была сильная, сразу видно, что его недавно оперировали, ведь она совсем немного затянулась. — Это… Чонгук просто не хочет верить в своё предположение. Запах Пака отчётливо смешан с мертворождённым младенцем, и этот шрам прямо и кричит о том, что Милагро потерял ребёнка. Глаза Чона наливаются кровью, а сам он рычит, показывая два огромных клыка. Амадло видит «вспоренное брюхо» омеги и встаёт на дыбы. — Чану помог мне. Он нашёл медиков, и мне спасли жизнь. Это было воспаление или что-то типа того, — Чимин тараторит, пытаясь хоть как-то осветлить имя Хэ в глазах своего мужа. Но Чон хорошо понимает, что омега просто не чувствует тот спектр запахов, которые могут учуять альфы. Именно этим и пользовался Хэ Чану, тая эту страшную тайну. — Всё хорошо, мой маленький, — Чонгук делает голос на тон выше, чтобы не пугать его малыша и опускает одежду обратно. — Сейчас ты можешь отдохнуть и поспать. Всё в порядке, я рядом, и тебя никто не тронет. Расслабься и поспи. Альфа выпускает специальные сильные феромоны, которые действуют на Пака, как снотворное, что тот сразу засыпает в больших объятьях своего супруга. Спустя две минуты он встаёт с Чимином на руках. Амадло опускается на передние ноги, чтобы забраться с Милагро было легче, и они оба оказываются на коне. — Вставай, — Чонгук крепко держит спящего омегу и держится за поводья, после чего Амадло поднимается. — Ваше Величество, у него есть лошадь, он может поехать связанный на ней. Мы проведём, — предлагает один альфа, пока Чонгук убивает взглядом Чану. — Он пойдёт пешком, а ехать мы будем быстро. Амадло опять рычит, смотря на ту самую «причину», из-за которой начались все проблемы, после чего срывается на несильный бег вперёд, чтобы не побеспокоить спящее чудо. Конь, как и его владелец хотят, чтобы Хэ страдал. Страдал долго и сильно.

***

В лагере все остальные встречают воинов неохотно, потому что обычно они возвращаются с пустыми руками. Здесь остаются только те, которые сильно измотались, заболели или повредились во время поисков. Но их восторгу не было предела, когда они увидели в руках Короля маленькое укутанное в покрывало тело первого омеги Тарока. Главное, что живого омеги.

Спустя два часа

Король выходит с шатра, закончив только что разговор с врачом. Он был прав. Чимин потерял ребёнка и не самым приятным способом. Представляя, через что прошёл его омега, пока его не было рядом, Чонгук просто выходит из реальности. Врач обработал всё раны и ушёл после этого, предупредив, что скорее всего, из-за долгого расставания, омежье нутро может вызвать течку раньше положенного. Пока Милагро спит, Чон держит курс к небольшой поляне, где должен стоять шатёр для Хэ. Всё это время, пока его сердце сжималось всё больше от слов врача, Король представлял, как голыми руками вырвет сердце Чану и заставит его же жрать свои органы. Его пытки будут жёстче, чем пытки для изменников империи. Он будет жить страданиями и дышать запахом своей свежей крови. Зайдя внутрь, он заметил привязанного к столбам и уже избитого воинами бывшего личного охранника Милагро. Да, это именно то, что он хотел увидеть. Все эти гематомы, синяки, кровь, которая капает на холодную землю — это всё должно быть первой наградой за похищение его омеги. Наград будет много. И каждая лучше предыдущей. Чонгук спокойно стоит, наблюдая за совсем уже не соображающим от избиения Чану, и мысленно хвалит рядом стоящих воинов. — Ну здравствуй, — Хэ слышит над головой голос из самой преисподней, а после видит ноги Короля перед собой. — Расскажи… Как так вышло, что ты решил умереть в муках, ощущая неимоверную боль каждую минуту? Хэ не знает что сказать. Во-первых, его настолько сильно избили, что, кажется, губы совсем не двигаются, а язык отсох. Во-вторых, интонацию Демона нельзя описать словами. Будто перед вами стоит одержимый человек, от которого можно ожидать любых действий и все они будут оправданы жестокой местью. — Я столько раз уже успел пожалеть, что выбрал тебя. Это было моей ошибкой. Но… — Король сидит на корточках, поднимая пальцем подбородок Чану. — За всё это я уже поплатился бесконечными переживаниями и нескончаемым потоком отвратительных чувств. Теперь твоя очередь. Альфа видит этот оскал и ухмылку на лице Демона, но именно так он и представлял себе «посвящение» в мир иной. — Ну что же, — Чонгук резко встаёт и начинает ходить по кругу, словно сумасшедший. — Путь к смерти будет долгим и очень насыщенным. Во время него, ты должен выполнять определённые условия, что, возможно, облегчат твои страдания, и я сжалюсь и подарю тебе смерть. Чонгук останавливается напротив Хэ. — Первое — рассказывать в подробностях, что пришлось пережить Милагро. Второе — сказать, кто был твоими союзниками. Третье — если твоя история не будет схожа с историей Милагро, ты будешь жить в страданиях ещё больше. Дальше следует минутное молчание, во время которого Чонгук продолжает ходить вокруг и думать с чего же он начнёт. Даже кончики пальцев дёргаются в желании вцепиться и задушить виновника. — Хорошо… — Чану еле проговаривает это слово, потому что кости ломит от адской боли. Он более чем уверен, что несколько рёбер сломали, а на медицинскую помощь даже и надеяться не стоит. — Ну, раз ты уже согласился, то ещё одно условие. Каждый день тебе отрубают по фаланге пальца. Это так, формальности, которые покажут тебе, что ты не имел права даже притрагиваться к Милагро. Воины стоят непоколебимо, потому что кажется, что Демон из последних сил сдерживает себя, чтобы не разорвать его на части прямо сейчас. В этом весь правитель Тарока. Его месть всегда долгая и мучительная. Он слишком рассудительно подходит к тому как умрёт его противник. — У нас есть топор? — Чонгук обращается к одному из альф. — Да, Ваше Величество, — мужчина выходит, возвращаясь через минуту с большим топором в руках, передавая его Королю. То, что всегда поражало воинов Тарока, так это не боязнь марать руки об пленного. Он всегда сам принимал участие в пытках, не позволяя насладится этим моментом кому-то другому. Остальные правители всегда давали эту грязную работу воинам, а сами наблюдали за «представлением». — Как жалко, что у тебя нет одного пальца, — Чонгук кивает на руки Хэ, после чего верёвки развязывают и тот с характерным звуком падает на твердую голую землю. — Отрубили за воровство, да? Этакий, отличительный знак преступников. Как иронично. Чон одним махом отрубает запястье Хэ и крик боли заполнил пространство в холодном сознании.

***

Чонгук и ещё несколько воинов моются в речке, рядом с которой они разбили лагерь. Прямо сейчас он смывает с себя запах крови и этот тяжёлый день. Он обязан прийти к Чимину чистый, без тревог, и показать, что теперь всё будет хорошо. Ему полегчало после криков боли Хэ и картины страдания. Он немного вспылил, что не начал с малого, но это не важно. Чану заслуживает наиболее худшего исхода. Как же давно Чонгук не мылся так тщательно, натираясь куском мыла. Сейчас он уверен, что Чимин рядом, окружённый охраной его людей, спит и ждёт его во снах. Он даже волосы помыл, представляя как маленькие пальчики наконец-то заплетут что-нибудь. В груди резко всё заболело, а беспокойство охватило сердце. Такое происходит, только когда его пара в опасности. Такое он чувствовал много раз, пока искал Пака, но спустя несколько часов спокойствия это опять повторилось. — Ваше Величество! Ваше Величество! — издалека бежит воин, отчаянно крича из-за чего все остальные обратили на него своё внимание. — Что такое? — Чонгук уже выходит из воды, вытирая оставшуюся влагу. — Милагро в истерике зовёт вас! Чонгук быстро накидывает одни штаны, оставляя волосы мокрыми, а все остальные вещи на воина и бежит к своему шатру. Зайдя, он заметил Чимина в своей рубахе, который укутан в его небольшое количество вещей что были здесь. Сам он плачет и шепчет «Чонгук» без остановки. — Мой маленький… Я тут, — Чонгук громко дышит, поскольку его омега находится в преддверии течки, а это сильно влияет на моральное и физическое состояние темноволосого. — Прости, что я оставил тебя одного. Можно я подойду и обниму тебя? Чон прекрасно знает, как гнездо важно для омег, но в силу того, что он всегда был рядом — Чимин не делал гнёзда. Сейчас такое состояние означает, что он в отчаянии, и эти разбросанные рядом вещи следуют для него, как защита. В столь личное пространство никто не имеет право влазить, и Демон борется со своим желанием сорваться с места. — Моё гнездо… Ты можешь разрушить его… — Я его не буду трогать, просто лягу рядом, — смотреть, как Милагро цепляется за его вещи — заставляет внутреннего альфу кричать «Быстрее, ты должен защитить своё». Но Пак так и не отвечает, пряча носик в плохо пахнущей одежде и закрывая покрасневшие глаза в надежде, что так чувство тревоги уйдёт. Чонгук редко менял вещи, так как на это не было времени, и Чимин жалобно стонет от того, что они плохо пахнут его альфой. — Ты почувствуешь мой запах ближе, я буду рядом, сколько захочешь. Никуда не уйду. Только разреши подойти. — Я… Хочу чтобы ты подошёл… Демон медленно, чтобы не напугать Чимина, подходит ближе, стараясь не задеть вещи и ложится рядом притягивая к себе своё чудо. В его испуганном взгляде было видно, насколько растерян Пак, и альфа понимает, почему он такой. Во время расставания он был без защиты своего истинного, а это страшнее всего для омеги. — Прости, что оставил тебя одного, — Король выпускает присваивающие феромоны, благодаря которым Милагро ощущает себя в безопасности. Теперь он дома, и от осознания этого слёзы отступают. — Обещаю, что теперь я всегда буду рядом. Ты большой молодец, что так хорошо держался всё это время. Пак Чимин самый отважный, сильный и храбрый из всех людей, кого я знаю. Хаотичные поцелуи, поглаживания по волосам и нежный шёпот с приятным бурчанием — успокаивают Пака, и тот уже сам жмётся всё ближе к источнику тепла. Нутро омеги начинает беспокоиться, когда замечает, что тело напротив совсем без отметин, а это может показать, что его альфа свободен. У слабого пола от природы нет клыков, и они не могут ставить метки, но царапины, запах или засосы показывают, что пара всё-таки имеется. Чонгук в один момент чувствует маленький укус на шее. Такой старательный, что даже слышно пыхтение со стороны. — Моё маленькое чудо, ты же не можешь меня метить, — Чонгук пускает смешок на эти попытки пушистого котёнка. Розоволосый не собирается отступать и уже вовсю ставит засосы на смуглой коже от чего альфа глубже хватает воздух. — Я возбуждаюсь от такого, поэтому давай просто полежим. Врач сказал, что как минимум неделю нельзя трогать Пака в сексуальном плане, иначе это может опять потревожить рану. — Но… — Чимин смотрит так жалобно, словно ребёнок, у которого забрали игрушку. Омежье нутро требует ласки, отметая боль от раны на второй план. — Не волнуйся, я могу пометить тебя. И вдобавок мой запах уже остался на тебе, — тёмноволосый опять нежно целует супруга в лоб. — Я не об этом волнуюсь… — Тогда о чём, моя звёздочка? — Мне надо оставить на тебе свой запах, иначе другие… Чонгук, кажется, начинает понимать, что гложет его любимого. — Здесь нет омег, и я бы ни за что не променял бы тебя ни на кого другого. Только ты имеешь полную власть надо мной, — после таких слов Пак успокоился и просто прижался ближе к альфе, ощущая то самое чувство семейного спокойствия. Чонгук не хочет тревожить его расспросами о том, что произошло. Милагро надо успокоиться, забыть то ужасное чувство разлуки и тревоги. Ближайшее время он будет отходить от стресса, который пережил, без своего альфы, а Демону надо просто быть рядом и дарить чуду свою любовь и поддержку. — Когда мы поедем домой? — Скоро, надо решить пару вопросов, и сразу же отправимся в Тарок. — Я скучаю по детям… — Я тоже. Засыпай, тебе надо набираться сил. — Тогда гладь меня по спинке, и я быстрее усну. — Спи крепко, моё чудо, — нежный поцелуй в губы и поглаживания по спине отлично действуют на Пака, и тот сразу засыпает. Чонгуку же просто хватает присутствие этого человека рядом, и всё остальное кажется совсем не важным.