Милагро

***

Спустя долгие полчаса расспроса, Чонгук уже собирается уходить. На удивление он сдержал свою злость и не избил Хэ. Но, скорее всего, это из-за понимания, что тот умрёт от очередных побоев, именно поэтому и ушёл. — Ваше Величество. Чон повернулся к лежащему альфе, который продолжал изучать неинтересный потолок шатра. — Я не хотел этого… Милагро заслуживает быть счастливым. «Пожалуйста, пусть Милагро будет счастлив. Просто пусть улыбается и живёт на полную. Мне жаль, что моё существование принесло столько бед.» Король просто вышел, не ответив ничего. Просто короткий, незаметный для Чану кивок, и всё. Хэ продолжал размышлять о своём жалком и бесполезном существовании, ведь от него, на самом деле, никакой помощи. Он жил, принося боль другим, и после себя он не оставит светлое имя или хорошее упоминание в разговорах других. Разве это не самое ужасное? Альфа хотел бы просто оставить после себя пустое, ненужное никому место, ведь он всё равно ничего не добился. Но хуже этого, оставить после себя только негативные эмоции у других. Так, жизнь становится в разы бесполезнее.

***

Чонгук обходит шатры, замечая, как все остальные заняты, а рядом с костром воины уже едят приготовленный ужин. Вместе с ними сидит маленькая фигура с розовыми волосами, и она сильно цепляет чёрные глаза. — Какого… — прошипев это себе под нос, Демон широкими шагами пошёл туда, постепенно замечая, как Чимин непринуждённо ведёт беседу с альфами. — Ваше Величество! Все оборачиваются на Демона, замечая его недовольство. Один воин сразу подносит для Короля порцию еды, а тот всё так же стоит, со стороны наблюдая за совершенно не обращающим на него внимания омегой. Чимин даже голову не повернул, а всё потому, что не хочет видеть злого супруга. Он и так обижен на то, что до сих пор не знает где Хэ Чану. — Я хочу сесть сюда. — Да, Ваше Величество, — воин встаёт с бревна и уступает место рядом с Милагро. — Я же говорил, что можно без формальности, когда мы за ужином. Альфы лишь улыбнулись и кивнули, продолжая трапезу. Бывший шум от разговоров вернулся, и все расслабились. Кроме двух истинных. — Тебе нравится? — Чонгук первый поворачивается к омеге. — Что именно? То, что я не могу услышать правду? Или мясо дикого животного, которым я питался последние две недели? — язвит Пак, истощая всем своим видом плохое настроение. Нет, дело не в еде, а в недосказанности между ними. Чимин никогда не желал «возмездия» или хуже того смерти кому-то. Он всегда сторонился жестокости, потому что она порождает еще большую жестокость. Но его муж не такой. И это не то, с чем можно смириться, особенно, когда ситуация слишком трудная для всех. — Чимин. — Я наелся. Биби, пойдём. Только сейчас темноволосый увидел собаку, которая уже бежит за хозяином. Демон понимает, что запрещать Паку передвигаться одному — не лучший вариант, поэтому просто идёт следом. Чимин заходит в шатёр, и альфа сразу за ним. — Мы можем пого… — Чонгук только прилёг, как розоволосый взял некоторые чистые вещи альфы и ушёл. Омега, вместе с белым псом, который кажется везде ходит с ним, идут к речке, выбирая самый уединённый уголок, где лежат куски мыла и некоторые мочалки, которыми видимо пользуются все. Чонгук стоит в пяти метрах, ощущая себя охранником первого омеги Тарока, который не имеет права подойти ближе. Чёрный омут глаз цепляет картина голой кожи с синяками и ссадинами. Его маленькое тело до сих пор самое желанное из всех существующих на этом свете, но Демон боится дотронуться или, хуже того, заняться сексом с ним. Он видит зашитую рану на животе и тёмные круги усыпанные на его теле, как звёзды на небе, которые точно приносят боль. Чимин тихо, совсем спокойно, заходит в воду, привыкая к небольшой прохладе, которая покрывает всё тело. Намочив кусок мыла, он принимается натирать руки, всё больше заходя в воду. Рана немного щиплет, стоит влаге дотронуться до шва, но к этому омега быстро привыкает, чего не сказать о всё ещё наблюдающем невдалеке Чонгуке. Сейчас Милагро играет роль гордой омеги, поэтому не кидает на него никакого взгляда. И пусть мелкий омежка в груди кричит о том, что надо быстрее оказаться ближе к любимому, он активно это игнорирует. Поднять руку выше не получается, потому что рана жутко болит от такого действия, но всё же он делает это. — Ай! — Чимин вскрикнул от резких неприятных ощущений, как только он хотел потереть себе плечи. Сзади послышались всплески воды, но розоволосый не повернулся. — Я помогу, — Чонгук забежал в реку прямо в хлопковой одежде, и, зайдя по пояс, останавливается сзади Чимина. Омега слышит это тяжёлое дыхание, от которого всё покрывается мурашками. Такого интимного и неловкого момента у них давно не было, и из-за этого всё нутро будто переворачивается. Милагро чувствует на спине большие тёплые ладони, которые покрывают кожу водой. Он словно упал в сон, который приносит кучу удовольствия, а всё потому, что прикосновения такие нежные и любимые. Пока Чимин теряется в реальности от его рук, у него забирают кусок мыла, которое после оказывается на коже. Немного намылив хрупкую спину и свои ладони, Чонгук отдаёт мыло обратно, продолжая массажировать и гладить Милагро. Пальцы проходятся по позвоночнику, разминая плечи, значительно снимая напряжение в мышцах. Такие поглаживания и нажатия в нужных местах так расслабляют, что Чимин не сдерживается и выпускает стон наслаждения. Рядом запах алкоголя и родной человек. Что может быть лучше? — Прости, что я накричал на тебя. Мне действительно жаль, я поступил ужасно, — Чонгук упирается лбом об маленькое плечо. — Я хочу тебя выслушать. Я хочу узнать, что произошло там. И если тебе сложно поделиться этим я пойму и подожду. Милагро почувствовал поцелуй в районе плеча и сразу заулыбался. — Ты меня тоже прости. Я знаю, что ты хочешь меня уберечь, но также нам надо многое обсудить. — Я выслушаю всё. Правда. Только не игнорируй меня. — Прости за это, — Чимин поворачивается и смотрит на сожаление в лице альфы. — Обнимемся? — Да. Порой обнять кого-то просто необходимо, чтобы почувствовать себя лучше. Просто почувствовать тепло родного человека и забыть о всех невзгодах, чувствуя себя как дома. Именно так они ощущают себя в данный момент. Пак многое переосмыслил за все время разлуки, поэтому сейчас для него важна каждая минута проведенная вместе. — Дорогой. — М? Чимин встаёт на носочки, чтобы дотянуться до пьянящих губ. Оба не медлят и сразу целуются жадно и глубоко, поглаживая и обнимая друг друга. Чонгук не может сдержаться и всё ближе прижимает к себе тело с дурманящим запахом, зарываясь рукой в розовые волосы. Он готов стоять так вечность, потому что пухлые губы как наркотик — попробуешь раз и больше не сможешь оторваться. Чон не замечает, как переходит на шею Милагро, начиная оставлять там метки. — Гуки-и… Ах, — острые клыки пронзили кожу возле плеча, а омежье нутро подсказывает, что его альфа хочет пометить «своё». Демон сильно хочет зайти дальше, чем поцелуи и объятия, но сердце так кричит, что такими действиями можно навредить розоволосому, а он этого не хочет. — А-ах. Подожди…мы. Большие ладони опускаются на округлые ягодицы, которые недавно он пожирал взглядом, в надежде прикоснуться к ним. Чимин как назло томно дышит именно в уши, от чего альфа заводиться не на шутку. Поцелуев и прикосновений так много, что, похоже, будто они в пучине огня, который затрагивает даже кончики волос. — Надо остановиться, а то я не смогу сдержаться, — Чонгук шепчет куда-то в ключицу, до сих пор не выпуская Пака. — Поможешь мне помыть голову? — зрачки у Чимина расширены и голос дрожит, а всё потому, что до сих пор хочет близости со своей парой. Но тут выигрывает здравый рассудок, отодвигая инстинкт на второй план. — Конечно, мой маленький, — Чон смотрит на руки омеги, где вроде как должно быть мыло. Чимин не смог его удержать из-за потери в ощущениях, и от этой мысли альфа прыскает в кулак, а Пак смущённо отвернулся. — Не волнуйся, я найду его. Темноволосый садится на корточки, рыская руками по дну. Чимин в это время ныряет с головой и задерживает дыхание, пытаясь сбавить жар в теле. Он до сих пор любит так делать, а Чонгук уже не реагирует на это так остро как в первый раз. После получасовых нежностей в воде и приятных поцелуев они оба выходят чистыми и счастливыми. Когда они вместе проводят так время, то остальное забывается и на душе так легко, что, кажется, можно взлететь. Оба сидят на расстеленном футоне и смотрят друг другу в глаза. Чонгука умиляет то, что Пак смотрит, задрав голову, ведь тот намного меньше в размерах, чем его альфа. — Итак, Я Пак Чимин, обещаю говорить правду и только правду. Так же обязуюсь выслушивать другие мысли и быть в спокойствие. — А нам обязательно говорить это так официально? — Чону даже немного смешно, ведь всё это время они держат спины ровно и руки друг друга не отпускают, смотря в глаза не отрываясь. Чимин только лишь нахмурил брови и надул губы. — Ладно, ладно. Я Чон Чонгук, обещаю говорить правду и только правду. Так же обязуюсь выслушивать другие мысли и… быть в спокойствие. Аминь. Чонгук стал смеяться падая на спину, а Пак только лишь успел стукнуть того по плечу. — Чонгук! — Хаха, прости, сладкий, — встав, он резко изменился в лице. — Всё, я готов. — И да, мы не отпускаем руки. — Хорошо. Начинаем, — Чон сел обратно напротив и уже настроился на серьёзные последствия. Хотя нихера он не готов. До сих пор страшно, что омега может узнать о выкидыше. Он старается свести все на более непринужденную атмосферу, но честно сказать разговор все равно будет тяжелым. — Я начну с небольшого вопроса. Когда мы выедем обратно домой? Чимин сильно скучает по детям, по родному городу и по своему дому, но его никто так и не поставил в известность о том, как обстоят дела на самом деле. А они явно не очень, если они все еще не в Тароке. — Когда появится возможность. — В смысле? — Я… — Чонгук виновато опускает глаза в попытке подобрать нужные слова. — Чёрт. — Смотри на меня, пожалуйста. Глаза Чимина такие чистые, и даже несмотря на трудности в них можно увидеть огоньки, дающую надежду, которой всем так не хватает в сложные дни. — Когда тебя похитили, я должен был получить разрешение на осмотр в Греции и… Ли Санук оказался подонком, который решил достичь успеха, благодаря твоему исчезновению. Я убил его. — Я не осуждаю, — через несколько минут, наконец, ответил омега. Такая новость сильно его потрясла и ответ долго не приходил в голову, но если держать эмоции в кулаке, то всё будет хорошо. — Мне кажется, я бы сделал так же. Это, конечно, шокирующе, но я понимаю, почему ты так сделал. Чимин подбирал нужные слова несколько минут, но всем понятно, что если бы этого не произошло все сложилось бы куда хуже. — Именно поэтому мы не можем выехать из страны. Собралось много недоброжелателей, которые могут навредить нам. Я решаю этот вопрос, нам надо лишь подождать. — Всё нормально, я верю, что мы сможем скоро увидеть наших детей. — Прости за то, что так получилось, — Чонгука успокаивают эти поглаживания маленьких пальчиков, которые разгоняют кровь под кожей его ладоней. Его радует, что Милагро принял это спокойно. Омега действительно может здраво смотреть на ситуацию и принимать реальность, показывая свою зрелость. — При похищении Хэ защищал меня, но как только увидел единственного дорогого человека среди них, то подыграл. Но потом в итоге вытащил меня, пока все спали и увёз. Благодаря его заботе я не думал, что это конец. Чон хочет задать много вопросов, вроде таких как: запомнил ли он их лица, кто поднимал на него руку, что ещё происходило, как с ним обращались и так далее. Но давить не стоит, может Чимин и сам хочет просто забыть об этом, продолжая двигаться дальше. — Чану, он… Я не смогу его отпустить безнаказанным, — Король виновато выдыхает и чешет лоб. Конечно, портить состояние омеги это худшее что он может сделать, но отпустить виновников еще тяжелее. И перед четким уставом «кровь за кровь» ничто не встанет. Особенно когда тронули его омегу. — Тогда можем ли мы найти другой выход? Кроме как убивать его. Я верю, что он сможет начать жизнь заново. — Я подумаю об этом, и потом примем вместе решение. — Спасибо, это, правда, важно для меня, — Чимин тянется вперёд и быстро чмокает в губы альфу. — Где он сейчас? — Отбывает наказание. Чимин прекрасно знает, что это значит, поэтому пытается выдохнуть и поставить свой голос ровно. Думать, что Чану сейчас избивают или что-то хуже того — очень неприятно. — Можно освободить его и оказать медицинскую помощь? — в голосе Чимина столько мольбы, что Чонгук просто не может отказать. Кажется, что после того пройденного тяжёлого пути он должен только соглашаться на его просьбы. — Да. Я сделаю для тебя это. — Спасибо, — Милагро опять тянется для короткого поцелуя и нежно улыбается. — Может… постепенно мы будем рассказывать друг другу то, о чём не знали? — Да, я только за, — Чон целует Пака ещё раз и притягивает того ближе, продолжая целовать в розовую макушку. Как бы не было сложно, может, порой лучше что-то не рассказывать? Кто-то скажет: «Правда всплывает наружу в любом случае». Только вот Чон так не считает. Правда становится явью, когда это надо. Если этого захочет судьба или будущее, то это случиться. Всё, что ни делается, то к лучшему. Просто надо помнить об этом и уже легче на душе. Чонгук просто будет ждать, когда же судьба захочет, чтобы Милагро узнал правду.

*Четыре дня спустя*

Чонгук ждёт хоть какой-то вести от Юхо. Но ничего нет. У армии уже сдают нервы, ведь каждый день на протяжении недели повторяется одно и то же. Неизвестность сильно давит, и Король уже думает, что те люди, от которых зависело их будущее, не справились и не смогли доехать до Тарока. — В любом случае, они умерли героями, — говорит Чон, отодвигая от себя угрожающие послания от оппозиции. Каждый день к ним едет на переговоры Ким Вуджин — один из главнокомандующих. Но каждый раз он возвращается только с письмом. Никто не выходит на разговор, и ему просто отдают конверт со словами «Пусть приедет Демон.» — Нам надо идти напролом. Нас больше в любом случае, а другим странам можно объяснить ситуацию, — предлагает Вуджин, у которого уже сдают нервы от этой ситуации. — В этом письме, — Чонгук откидывает бумагу и устало опирается о спинку стула. Вуджин подходит к столу и вчитывается в содержимое. — Они подписали договор со Спартой. Чонгук упирается головой об руку, пытаясь пальцами разгладить морщины на лбу, улыбаясь при этом совсем не счастливо. — Если Спарта уже влезла в это — нам не выиграть. Эти псы хотят получить территорию Тарока, — Король тяжело выдыхает, ведь положение у них максимально невыгодное. Он обещал им защиту и право выбора нового правителя, хотя мог забрать эту территорию себе, но не сделал этого. — Надо было их убить раньше. — Мы не сможем получить помощь извне. И Спарту нам точно не победить. Что будем делать? Мы не знаем сколько людей они собрали, но перевес однозначно огромный. Вуджин прекрасно понимает, что если они поедут туда, то погибнут в первые полчаса. А может и пятнадцать минут хватит, чтобы Спарта сравняла их с землёй. — У нас нет никакого выбора. Будет война, — Чон не может сдаться без боя. Война будет в любом случае, и даже за маленькую и мизерную возможность он будет хвататься, лишь бы вывести Чимина из Греции. — Сегодня вечером я дам указание всем. Пока что пусть воины готовятся морально. Многие или все не выживут.

***

— Не думаю, что Биби нравится Чонгук, — помогая поесть Хэ, говорит омега. Упрашивать Короля о встрече пришлось долго, но уже спустя два дня он согласился на один раз. Конечно, Чимин испугался, когда увидел почти мёртвого альфу, но он был рад, что тот до сих пор жив. Это значит, что у него всё ещё есть шанс начать заново. Первую встречу они не могли замолчать, вечно разговаривая и спрашивая, что было, когда они разлучились. Чану оказали первую медицинскую помощь сразу, после просьбы омеги и указа Короля, поэтому мужчина уже чувствует себя лучше. Отрубленное запястье не даёт ему покоя, как и Милагро. Чимин тогда хотел закатить сильный скандал о несдержанности и колкости Чонгука, но Чану его остановил. — Почему? — Когда Чонгук хочет меня обнять или поцеловать, он вечно рычит и бросается на него. И, конечно, после холодного рыка Чона, Биби скулит и прячет нос в лапках, — Чимин тихо смеётся, вспоминая эту картину, и продолжает кормить с ложки Чану. — Мне всегда было интересно, что ты подумал, когда в первый раз меня увидел? — По-моему, это было что-то вроде: «Вот это да, первый омега Тарока похож на сладкие мочи.» — Чану смеётся, потому что открытый рот омеги и его шок в глазах очень забавные. «Не буду же я признавать, что на самом деле подумал, какой же он прекрасный.» — Это из-за моих щёк? Или пухлых губ? Я правда похож на булку? — щупая свою щёку бубнит омега. — Может быть, но это однозначно самая красивая булка, — улыбается темноволосый принимая ложечку супа. Хэ пока не может стоять на ногах, ведь организм совсем ослаб и ему нужно восстановление, а Милагро как настоящий друг приходит к нему, пока Король занят своими делами и следит за врачом, который лечит его. — Уже двадцать минут прошло, Король может увидеть ваше исчезновение. — Всё хорошо, я же не сбежал с лагеря. — Я не хочу, чтобы вы ссорились с ним на этой почве, — видеть как Милагро грустно невыносимо. Уже насмотрелся на всю жизнь, пока они кочевали по дебрям Греции. — У него ещё личная тренировка будет. Это займёт около часа. Он в любом случае догадывается, что я не сижу в шатре целыми днями. С улицы послышалось гавканье Биби, на что Чимин быстро отреагировал, но уже поздно. В шатёр зашёл Чонгук, который не смог найти своего омегу. — Привет, — Чимин тянет улыбку, а вот Чонгук толкает язык за щёку, наблюдая, как его омега сидит рядом с «другом» и ухаживает за ним. — Надо поговорить. — Через десять минут приду, — Пак старается держать голос спокойным, хотя всё нутро кричит о том, что его альфа недоволен. Чонгук сильно старается для него, разрешая Хэ лечится, а не испытывать на своей шкуре новые методы пыток, и омега это ценит. Именно поэтому внутри все же есть небольшое чувство вины, что розововолосый так резко ответил мужу, словно его присутствие не так важно, как Хэ Чану. — Одна минута. — Пять минут. Тут уже идет больше разговор о гордости омеги. Он не любит когда ему указывают как маленькому. — Прямо сейчас. — Ха… — поставив жестяную тарелку с супом, Милагро встаёт с коленей. — Я попрошу, чтобы тебе помогли. Вечером приду ещё раз. Чимин треплет по волосам альфу и направляется к выходу, а у Чану от простого жеста в груди всё теплом расползлось. — Чувствую, как ты недоволен, — сразу начинает Чимин, идя сзади Чона. — Конечно недоволен. Ты каждый день ходишь к нему, говоря, что он твой друг и ему нужна помощь, — кривит рот Демон. — Но это действительно так. Чимин замечает, что они идут в направлении небольшой поляны, которая находится в трёх минутах ходьбы от лагеря. Чонгук молчит, и это напряжение давит на омегу. — Ты ревнуешь? Ответа нет, как и реакции, ведь они только дошли до места и альфа так и не повернулся, продолжая смотреть на интересный лес. — Ты ревнуешь. — Там волки. — Что? — Чимин ничего не видит в вечернем свете, но уже тихо подошёл вплотную к Чонгуку, продолжая от страха подрагивать всем телом. В миг все движения стали очень скованными, а волосы будто наполовину поседели. — Если пошуметь, то, может, они испугаются? С медведями работает, — Чимин сжимает ткань рубахи на спине своего мужа и продолжает выглядывать одним глазком, пытаясь поймать взглядом опасное животное. — С ними это не работает. Они быстрее нас. Надо прощаться. — Что? Что ты такое говоришь? — голос у омеги осипший, а в уголках глаз скапливается влага. — Я люблю тебя. Только тебя. Я хочу увидеть наших детей, и мне очень жаль, что мы умрём так глупо. — Я тоже тебя люблю. Всегда буду любить и в этой, и в следующей жизни. Они нападают! Чимин громко кричит и прыгает на мужа, а тот смеётся в открытую, держа на спине омегу. — Чего? — осмотрев местность, он понимает, что они тут одни, а из леса так никто и не вышел. — Придурок, ты решил пугать меня?! Я подарил тебе детей, мучался при родах, а ты оплачиваешь мне такой монетой?! Я уже три раза попрощался с жизнью и представил раз двадцать как будет больно, когда меня будут есть волки! Пак вцепился в волосы альфы, продолжая пыхтеть от несправедливости, а тот лишь громко смеётся на столь удачную шутку. — Прости, мой сладкий, но ты так мило пугаешься из-за детских шуток, — Чонгук пытается спустить розоволосого, чтобы глянуть на его красное личико, но тот вцепился как кошка за последний кусок мяса. — Да кто так шутит-то! Маленький засранец! — Я старше тебя почти на десять лет, — смеётся Гук. — А в душе всё такой же пятилетний ребёнок, — спускаясь, бузит омега. — Да, и этот ребёнок не любит делиться своим. Чимина потянули крепкие руки, и тот уже оказался в тёплых объятиях. — Так и знал, что ты ревнуешь, — куда-то в ключицу бормочет Чимин. — Может это и так, — Чон стоял бы так вечность, даря и принимая тепло любимого человека. Но осознание того, что скоро это может закончиться не даёт ему покоя. Конечно, он будет защищать Милагро и их будущее до конца, но в этой ситуации видна вся их ничтожность по сравнению со Спартой. Именно из-за нестабильного положения вещей, Чонгук хочет снять с себя все обязанности и остаться наедине с вишнёвым омегой. Как человек он уже устал сражаться. Хочется приехать в свой дом, и проводить счастливо своё время с семьёй. Но для этого надо постараться. И пусть шанс невелик от слова совсем — другого выхода у них нет. — Я буду защищать тебя и детей до самого последнего вздоха. Чимин улыбнулся на это, не зная, что скоро ему предстоит серьёзный разговор о решении Короля, выходя из которого будет понятно, что шанс выжить у них даже не пятьдесят из ста. Это процент настолько мал, что даже слышать о нём не хочется. — Три из ста. — Что? — Именно такой процент выиграть сражение. — С кем? Ты опять шутишь? — в шоколадных глазах испуг и тревога, а всё от одного слово «сражение». — Нет, малыш. Мы будем сражаться за то, чтобы у нас появился шанс пересечь границу. Три процента — это наша армия. Девяноста семь процентов — это армия Спарты и армия оппозиции Греции. — Невозможно выиграть с таким маленьким шансом. — Я знаю, поэтому мы будем играть не честно.