Подарок судьбы

Клаус проснулся от тихого шума воды, и сладко потягиваясь, вновь откинулся на подушки, бросив мутный взгляд в окно, в котором отражались розовеющие блики восхода. Почти помимо воли губы Майклсона растянулись в улыбке, которая стала только шире при мысли о том, что Ками в душе, и значит, нужно составить ей компанию. Неделя в уединенном отеле за городом оказалась волшебной, и Клаус все чаще ловил себя на мысли о том, что совсем не понимает, как раньше он мог довольствоваться короткими интрижками с девушками сомнительной репутации. Каждый новый день с Камиллой был особенным, и Майклсон неожиданно для самого себя осознал, что не хочет останавливаться. К его вящему удовольствию блондинка, кажется, была совсем не против. Кроме того, наверное в первый раз в жизни, Клаус встречался с девушкой, которая нравилась его семье, ведь именно по настоянию Ребекки они отправились в это небольшое путешествие, оставив все дела на Элайджу, который, впрочем, отлично справлялся. Разумеется, не без помощи кузины Ками, которая также совершенно непринужденно влилась в их семью. Клаус прикрыл глаза, качая головой, и отгоняя от себя дрему. Как ни приятно было осознавать, что в кои-то веки дела в их семье наладились, Камилла определенно заждалась его в душе, и Майклсон уже собирался было направиться туда, когда его телефон ожил. Фото Элайджи отразилось на мониторе, и Клаус недоуменно свел брови, не понимая, чего тот мог хотеть в столь ранее время. Было крайне маловероятно, что вопрос касался работы — стройка подходила к концу и оставалась лишь бумажная работа, для которой Клаус вряд ли требовался, но вызов он конечно принял. — Доброе утро, брат. — Нет, для меня так точно, — холодно ответил ему Элайджа, — у нас проблема, тебе нужно срочно вернуться. Глория все знает. Нас шантажируют. — Как? Кто? — только и смог произнести Клаус, не сразу придя в себя от столь неожиданных новостей.  — Марсель. Он нашел дневник отца, в котором описаны все события и он хочет нашу компанию. — Вот ублюдок, — процедил Клаус, отбрасывая в сторону одеяло, — постой, а как отреагировала Глория? Вы с ней… — Нас больше нет, — судорожно выдохнул Элайджа и сбросил вызов. Поджав губы, Клаус отложил в сторону телефон, осматриваясь в поисках одежды. Хоть ему и было искренне жаль брата, его не особенно удивила реакция Глории, он понимал ее и не осуждал. Майклсон не сомневался в том, что версия Жерара выставляла Элайджу настоящим чудовищем, и избавиться от накрывающего его гнева позволила лишь картина того, как он собственноручно отрывает ублюдку голову. Видение воображаемой расправы исчезло, когда в комнате появилась Ками, и гнев Клауса сменился паникой. То, что и Камилла узнает о прошлом своего возлюбленного, теперь было лишь вопросом времени, и Майклсон сильно сомневался в том, что ее реакция будет слишком уж отличаться от реакции кузины. Но Клаус не был готов потерять ее, и он никак не мог помешать тому, что все эти чувства отразились на его лице гораздо ярче, чем хотелось бы. Сейчас, когда ему как никогда требовался холодный рассудок, Клаус попал в плен эмоций, успокоить которые никак не удавалось. Майклсон все меньше узнавал себя. Причина такой перемены могла быть лишь, одна и сейчас она стояла прямо перед ним, хмуря брови. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, прежде чем Ками, видя напряженное состояние любовника, осторожно спросила. — Клаус, что-то случилось? Кто тебе звонил? Ответом ей была тишина. Майклсон все еще боролся с паникой, которая никак не хотела его отпускать, и подобрать в таком состоянии слова, которые смогли бы не только объяснить происходящее, но и удержать рядом с собой ту, что неожиданно стала важнее всего остального мира, казалось непосильной задачей. Пока Клаус продолжал хранить молчание, Камилла не отводила от него взгляда. Слишком давно она поняла, что в семье Майклсонов все не так просто, как они хотят преподнести, и сейчас интуиция, помноженная на профессиональное чутье, подсказывала ей, что произошло нечто такое, что позволило старой тайне вновь ворваться в жизни Клауса, Ребекки и Элайджи. Но тайны никогда пугали Ками. — Ты можешь мне довериться, — нарушила тишину она, стараясь, чтобы голос звучал мягко, — я сохраню любой твой секрет. Что тебя мучает, Клаус? Майклсон поднял на нее взгляд, и Камилла увидела боль, застывшую в серых глазах, но прежде чем она смогла сказать еще хоть слово, Клаус резко подался вперед, обхватывая лицо блондинки своими ладонями. — Если я тебе все расскажу, ты меня знать не захочешь, — прошептал он, качая головой, — или хуже того — начнешь бояться. Я не хочу так. Не могу… — А ты рискни, — твердо проговорила Ками, не отрывая от Майклсона уверенного взгляда, страха в котором не было ни на грамм, — я проходила практику в тюрьме, меня сложно чем-то напугать. Она улыбнулась, пытаясь шуткой разрядить гнетущую атмосферу, но стало лишь хуже — от ее последних слов Клаус напрягся, сжимая руки в кулаки. — Поверь, ты не хочешь этого знать, — выдохнул он, отступая от Ками на шаг. — Но я хочу знать тебя, — возразила ему та, осторожно касаясь кончиками пальцев мужской щеки, — и я знаю, что мы все сможем преодолеть. Чтобы ты сейчас мне не сказал. — Я не заслужил тебя, — прошептал Клаус, опуская голову, но Ками не позволила ему поддаться самобичеванию. Она подтолкнула его к кровати, и когда он сел, опустилась рядом, не вынимая свою ладонь из дрожащей мужской руки. — А вот я думаю, что наша встреча — это судьба, — произнесла блондинка, не сводя с Майклсона теплого взгляда, — и мне все равно, что ты сделал там, в прошлом. Я знаю тебя таким, какой ты сейчас. Таким, каким ты даже сам себя не знаешь. И если ты сейчас расскажешь мне все, я смогу помочь. — Боюсь, помочь здесь уже нечем, — с болью в голосе отозвался Клаус, всматриваясь в лицо Камиллы, — но ты права. Я расскажу. Даже если ты после этого меня возненавидишь. — Этого не случится. — Ох, не зарекайся, — усмехнулся Майклсон, на этот раз уже скорее обреченно, — эта история началась до моего рождения. Когда наша мать, после рождения Элайджи закрутила интрижку. Отец, как ты понимаешь, этого не одобрил, он вообще был тяжелым человеком… Клаус говорил в полной тишине, все больше мрачнея, и Камилла слушала его, не перебивая, лишь ее ладонь мягко легла на мужские пальцы, когда повествование Майклсона дошло до ночи, которая изменила жизнь всей их семьи. — Он ненавидел меня, понимаешь, — сбивчивым голосом проговорил Клаус, воскрешая в памяти события прошлого, — просто за факт существования. И хотел убить. Обвинил в том, что это я причина смерти мамы… Хотя тогда… А Элайджа… Он просто спас меня. Он не хотел этого, но… Отец не оставил нам выбора. И тогда я понял, что Элайджа не должен отвечать за все это один… и мы… Клаус умолк, прикрывая глаза, не желая видеть на лице Камиллы отвращения или ужаса, но вместо этого, он почувствовал, как она придвигается ближе, обнимая его, прижимая к себе. — Вы были детьми, Клаус, — прошептала она, успокаивающе гладя его по волосам, — и сделали то, что сделали. Это был несчастный случай, но полиция не поверила бы вам. Ты все сделал правильно. — Правильно? — беспомощно выдохнул Майклсон, неверяще глядя на Ками, — мы совершили преступление! — Это была лишь защита, — покачала головой та, — Элайджа защитил тебя, а ты — всех остальных. Вы правильно сделали, что сохранили эту тайну. — Боюсь, что не сохранили, — горько усмехнулся Клаус. — Что ты имеешь в виду? — непонимающе прищурилась Ками. — Мне сейчас звонил Элайджа, — глухо продолжит Майклсон, — кое-кто узнал о произошедшем и сейчас пытается нас шантажировать. — И что же теперь будет? — прикусив губу, проговорила Камилла, стараясь скрыть беспокойство в голосе. — То же что и всегда, — решительно произнес Клаус, — мы сделаем ради семьи все необходимое. И даже больше.